Процесс интернационализации в условиях современного общества

Представление о "современном обществе" получило развитие в теориях модернизации, которые стали доминировать в обществознании в
50-60-х гг. нашего столетия. В этот период модернизация понималась как радикальная вестернизация – переход традиционных обществ к ин­дус­три­альному обществу западного образца, предполагавший формирование экономической и политической систем, а также типа социальности, существующих в Западной Европе и Северной Америке с начала Нового времени[256]. Альтернативный вариант достижения индустриального развития, в свое время осуществлявшийся социалистическими странами, не рассматривался как собственно модернизация; А. Турен, например, предложил называть его контрмодернизацией.

В основе понимания модернизации только как вестернизации лежит убеждение в линейности и прогрессивности исторического процесса по западной модели развития. Попытки в различных регионах мира реализовать на практике данную теоретическую модель часто оборачивались, с одной стороны, разрушением традиционных институтов, норм и ценностей без создания эффективных новых, с другой – отторжением процесса модернизации (для обозначения последнего был введен термин "антимодернизация"). В обоих случаях это вело в конечном счете к деформации планируемого процесса.

В действительности элементы традиционного образа жизни не могут быть просто отброшены в процессе модернизации, они не являются в нем пассивной стороной. Их активность имеет разные формы проявления, при определенных условиях реализуясь, в частности, в пробуждении национального самосознания и национализма и связанных с ним сепаратистских настроений. Широкое распространение во второй половине ХХ столетия национальных движений и невиданный до сих пор размах национализма, рассматриваемый некоторыми исследователями в качестве самой мощной идеи современности[257], является одним из следствий усиления процессов модернизации в современных условиях. Неизбежность компромиссов между традиционным и индустриальным, а также активность политических движений в деле защиты ценностей национальных культур определили трансформацию самих концепций модернизации.

Для современного периода характерно формирование синтетических, по определению Н. Н. Зарубиной, концепций модернизации. Их специфика состоит в обосновании необходимости достижения в процессе преобразований органического синтеза ценностей и институтов традиционного и индустриального обществ, учета социокультурных особенностей развития отдельных национальных общностей, опоры на собственные силы как основу перехода незападных обществ к современным формам жизнедеятельности. Модернизация мыслится теперь «как сложный процесс, подразумевающий структурную дифференциацию социокультурной системы и формирование новых институтов, норм, форм коммуникации, символов и ценностей не на основе отрицания традиционного, а его органического включения в процессы осовременивания, задействование его мобилизационного и интеграционного потенциала. В этой связи происходит "новое открытие" ("rediscovery") традиционных культур, которые обретают новый смысл и становятся легитимирующей основой преобразований»[258].

На наш взгляд, следует говорить о различных вариантах модернизации в зависимости от конкретных условий перехода того или иного народа от традиционного общества к современному. Применительно к народам Севера речь может идти о двух исторически имевших место вариантах модернизации с момента их включения в интенсивные взаимодействия с доминирующим обществом: капиталистическом (западном) развитии, что свойственно для зарубежного Севера, и некапиталистическом пути развития, свойственном российским народам Севера в советский период. Для этих вариантов модернизации характерны как некоторые общие черты, так и определенные особенности.

Отмеченные варианты модернизации, также как процесс модернизации вообще, представляют собой внутреннее развитие той или иной национальной общности, своего рода "вертикаль" общественного процесса, которая фиксируется в диахронном аспекте анализа. В то же время модернизация как результат стадиального (формационного) развития не может не быть продуктом взаимодействия внутренних и внешних условий существования конкретной общности, что предполагает дополнение анализа проблемы синхронным аспектом. В синхронном аспекте межнациональные взаимодействия в диахронии ведут к модернизации, реализующейся в процессе капиталистического или некапиталистического развития. Внешние взаимодействия снимаются и преобразуют внутренние взаимодействия; в этом смысле модернизация, рассмотренная применительно к отдельным национальным общностям, должна быть понята как продукт процесса интернационализации[259].

В процесс модернизации народы Севера России были включены с начала советского строительства. Период некапиталистического развития народов Севера в литературе оценивается неоднозначно. Если раньше отечественными исследователями он единодушно рассматривался с позитивной точки зрения, то теперь доминирует резко отрицательная позиция. Например, А. И. Пика считает его периодом "тотальной, принудительной интеграции/ассимиляции" народов Севера со стороны бывшего СССР и в целом оценивает как печальный опыт[260].

Можно отметить три типичных признака, которые присущи подобным крайним оценкам. Во-первых, длительный временной промежуток, охватываемый периодом некапиталистического развития, с содержательной точки зрения рассматривается как внутренне неразличенный, якобы не имеющий динамики процесс. Во-вторых, оценка характера преобразований осуществляется без сравнительного анализа подобных процессов в других государствах в тот же самый исторический период. В-третьих, критерием оценки прошлого опыта России выступает идеализированный образ, базирующийся на наиболее ярких достижениях современного периода развития народов зарубежного Севера. Иначе говоря, отсутствует конкретно-исторический подход.

Например, Б. П. Шишло делает негативный вывод о реальных правах коренных народов в рамках автономных округов Камчатки и Чукотки в 1930 г. на основе сопоставления их с характером самоуправления аборигенов в нынешней Гренландии и территории Нунавут в Канаде, а вовсе не в сопоставлении с опытом того же периода или, скажем, с упоминаемой им далее ассимиляторской политикой Австралии по отношению к своему коренному населению, которая (эта политика) насаждалась, как отмечает автор, на протяжении почти столетия вплоть до 1960-х гг.[261]

Нельзя согласиться с А. И. Пикой в том, что прежняя политика СССР в отношении народов Севера была принципиально неверной[262]. Долгое время она соответствовала существовавшим парадигмам во взглядах на отношение доминирующего общества к коренным народам, основанным на убеждении в постепенном ослаблении значимости этнических факторов и на­циональных различий по мере технико-экономического прогресса. Мало того, Советская Россия с момента своего возникновения, а затем и СССР добилась в сравнении с другими странами несомненных успехов в решении актуальных проблем национального развития народов Севера, что явилось результатом практического осуществления социального проекта, базировавшегося на концепции некапиталистического пути развития.

С начала советского периода народы Севера России пережили уникальный для всемирно-исторического процесса период: прерывалось одно переходное состояние их развития – стадия разложения первобытно-общинного строя и формирование отдельных элементов классового общества – и начиналось другое переходное состояние – стадия перехода к современному обществу такого типа, в основе которого лежит государственная собственность на средства производства.

Поскольку переход народов к индустриальному обществу осуществляется, минуя этап капиталистические отношений, его правомерно определять как некапиталистический путь развития, который характеризует развитие, связанное с преобразованием внутринациональных отношений одного формационного типа в другой. Некапиталистический путь развития народов Севера, являющийся одновременно межформационным переходом и национальным прогрессом, был продуктом межнациональных взаимодействий.

Политика Советского государства проявлялась в ориентации на выравнивание уровней развития национальных общностей и национальное равноправие, заявлялось о добровольном союзе наций, таком союзе, "который был бы основан на полнейшем доверии, на ясном сознании братского единства, на вполне добровольном согласии"[263].

Социалистическая ориентация как необходимая субъективная предпосылка некапиталистического пути национального развития народов Севера была стимулирована в годы гражданской войны, когда в результате нарушения регулярного торгового обмена с русскими их хозяйство было подорвано, а сами они оказались в катастрофическом положении[264]. Для народов Севера в тех условиях, пожалуй, единственным выходом из кризисной ситуации было восстановление связи с русским народом в лице нового государственного устройства, означавшее в данном случае одновременно и ориентацию на социализм. Этому способствовало то обстоятельство, что в первые годы советского периода народы Севера были освобождены от уплаты ясака, защищены от иностранного капитала. Им была оказана безвозмездная помощь в виде снабжения продовольствием и предметами первой необходимости. Они освобождались от всех прямых общегосударственных налогов и сборов, а молодые люди – от службы в армии. Был введен ряд государственных льгот. Все эти мероприятия способствовали укреплению хозяйства народов Севера и росту их доверия к существующей власти.

В свою очередь, государство также испытывало потребность в укрепле­нии связей с народами Севера, которая определялась важным экономичес­ким и политическим значением, которое имели для него северные районы.

Взаимная потребность друг в друге находила реализацию в их взаимодействии, в котором более активную роль играли представители русской национальной общности. Активность народов Севера на первых порах имела специфический характер, ограничиваясь способностью понять и принять помощь другой стороны. Помощь и социалистическая ориентация – две стороны межнациональных отношений, являющихся условием решения национального вопроса применительно к народам Севера, смысл которого состоит в создании условий для обеспечения их национального развития. Взаимопроникновение этих двух сторон характеризует процесс интернационализации, который имеет одним из своих результатов некапиталистический путь национального развития как разновидность модернизации.

Возможность успешного взаимодействия более развитых национальных общностей с протоклассовыми определяется тем, что новый строй содержит в себе в снятом виде отношения предшествующих ему общественных систем, в том числе и первобытно-общинной. К ним относятся, например, разборные и дележные отношения, отношения иждивения, вза­имопомощи и др. Хотя они содержатся в нем в преобразованном и подчиненном виде, тем не менее прежде всего через них выражается определенная соотносимость нового социального порядка и традиционного общества народов Севера. Но значительный "перепад" в уровне исторического развития данных народов и доминирующего общества определяет своеобразный характер их взаимодействия: оно является асимметричным, последнее обладает большей активностью; на первых порах эта помощь не может быть взаимообразной, имея специфическую форму опеки.

Деформация национального развития возможна в том случае, если по мере движения по некапиталистическому пути основная форма взаимодей­ствия остается неизменной. Тогда опека либо превращается в гнет, ли­бо рождает отношения иждивения в качестве основы межнациональных от­­ношений. И то, и другое определяет превращение народов в объект внеш­не­го воздействия, потерю ими самостоятельности и активности. Возможность развития народов Севера как социальных субъектов связана с их деятельностью по освоению различных элементов инонациональной материальной и духовной культуры и поступающей помощи, с прогрессивным изменением на этой основе элементов национальной культуры. Сохранение базисных основ традиционной культуры, преемственность в национальном развитии является при этом не менее важной, чем освоение интернационального опыта. Основная задача состоит не в сохранении в не­изменном виде национальной культуры и не в замене ее совершенно но­вой, а в том, чтобы развить эту культуру за счет интернациональных элементов, адаптированных к внутренним конкретно-историческим условиям.

Основные концептуальные положения экономической и национальной политики, касающейся народов Севера, были сформулированы в официальных документах. Во-первых, провозглашалась недопустимость прямого переноса мероприятий, осуществляемых в центральных районах страны: "Всякое механическое пересаживание на восточные окраины экономических мероприятий Центральной России, годных лишь для более высокой ступени хозяйственного развития, должно быть отвергнуто"[265]. Во-вторых, чтобы в условиях неразвитой экономики добиться "непосредственного перехода к социализму, для этого надо понять, какие посредствующие пути, приемы, средства, пособия нужны для перехода докапиталистических отношений к социализму"[266]. В-третьих, для исторически менее развитых народов провозглашалась важность более медленного и более систематического перехода к социализму[267].

Необходимость данных требований непосредственно вытекает из специфики некапиталистического пути развития как периода перехода к бо­лее развитому обществу. На этом пути осуществляется освоение внешнего, инонационального, становящегося внутренним, национальным. Это про­­исходит только тогда, когда внешнее воздействие находит адекватную вну­тренним условиям форму, т. е. когда оно опосредовано национально-спе­цифическим, в качестве которого выступают протоклассовые отношения. В противном случае новый социальный порядок выступает для них в ка­честве инонационального, а значит не внутреннего, а внешнего, чуждого.

Общей закономерностью различных форм некапиталистического развития является наличие общины как его исходного пункта и внутренней основы. Внутренне присущий ей дуализм коллективного и частного начал в процессе некапиталистического развития претерпевает ряд трансформаций. Положительное снятие общины связано с использованием и качественным преобразование ее дуализма. Смысл изменений состоит в том, что существующие в общине коллективная собственность и соответствующее распределение жизнеобеспечивающего продукта преобразуются в личные. Одним из средств для этого может служить сформировавшаяся в рамках общины практика личного присвоения прибавочного продукта, основанного на собственном труде, и индивидуально изготовляемых орудий труда. В свою очередь, частная собственность, основанная на присвоении чужого труда, и общая (общинная) собственность на основные средства производства должны стать общественными.

Очевидно, что одних внутренних средств для отмеченных преобразований совершенно недостаточно. Так, необходимой предпосылкой преодоления коллективного (равнодостаточного) распределения жизнеобеспечивающего продукта является такое развитие хозяйства народов Севера, которое уменьшает его зависимость от неблагоприятных условий естественных производительных сил, носящих случайный характер. Стабилизация и совершенствование хозяйства, возможные на основе преобразования, при помощи более развитых национальных общностей, его технико-тех­нологической основы, обусловливают ограничение распределения жиз­необеспечивающего продукта рамками одной семьи. На первых порах этому способствуют поступающая от государства безвозмездная помощь в обеспечении народов продуктами питания, а также развитие мелкотоварного уклада, обеспечивающего их включение в общее хозяйство. Большую роль играет образование государственного сектора в виде различного рода станций, снабжающих традиционное хозяйство необходимой техникой.

В общине каждый человек включен практически во все ее внутренние связи. В новых условиях обобществление осуществлялось в масштабе не отдельных обособленных групп, а всего общества, посредством включения этих групп в единый хозяйственный комплекс. Каждый человек включен в него через множество опосредований, освоить которые чрезвычайно сложно. Поэтому переход народов Севера от общинной к социалистической организации экономической жизни стал возможен лишь в результате последовательно сменяющих друг друга в ходе некапиталистического пути промежуточных этапов развития различных форм кооперации. Именно кооперация обеспечивала постепенность преобразования дуализма общины и успешность освоения экономических отношений индустриального общества. Нарушение последовательной этапности и временной длительности данного процесса неизбежно порождало отчуждение народов Севера как от экономических отношений, так и от общественного производства вообще[268].

Модернизация предполагает также формирование своей собственной политической организации. Во многом через нее эти народы должны были реализовать себя в качестве активного субъекта некапиталистического развития.

Развитие других сфер общественной жизни требовало качественного преобразования материального производства. Без развития производственной структуры и технико-технологической основы хозяйства народы Севера не в состоянии стать самостоятельным и равноправным участником во взаимодействии с другими народами. Это означает невозможность перехода от опеки как исходной формы взаимодействия к собственно сотрудничеству и чревато формированием и консервацией иждивенческих отношений и потерей внутренних стимулов развития. Поэтому неправомерно говорить о полноценном решении национального вопроса и нормальном национальном развитии народов Севера, если не создана материально-техническая и экономическая основа их хозяйства.

Выше была дана некоторая идеальная с точки зрения национальных ин­тересов народов Севера характеристика их взаимодействия с доминиру­ю­щим обществом, зафиксированная с учетом исходных условий, включа­ю­щих специфику их социального положения и ориентаций в начале совет­ского периода и особенностей провозглашенных принципов националь­ной политики. Реализация ее на практике носила противоречивый характер.

Применительно к начальному этапу некапиталистического развития можно говорить в целом об адекватности осуществляемых преобразований описанной модели и их содержания коренным национальным интересам народов Севера. Кроме положений, касающихся постепенности, осторожности и специфичности этих преобразований применительно к условиям традиционного общества с неразвитой экономикой, был сформулирован также ряд других принципов. "Декларация прав народов России", принятая в 1917 г., провозглашала равенство и суверенность народов России, право на свободное самоопределение, а также свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп[269]. В качестве одного из условий реализации таких прав рассматривалось наличие автономных округов: "Для устранения всякого национального гнета крайне важно создать автономные округа, хотя бы самой небольшой величины, с цельным, единым национальным составом..."[270].

В 20-е годы не были приняты выдвигаемые некоторыми учеными предложения, направленные на учреждение резерваций для народов Севера, их изоляцию от контактов с другими народами[271]. Официальную поддержку получила точка зрения, в соответствии с которой необходимым условием их дальнейшего существования является не изоляция, а взаимодействие с другими национальными общностями. При этом характер существовавших у них внутринациональных отношений определял необходимость обеспечения специальной государственной опеки в виде особой помощи и защиты их интересов[272]. Признание необходимости опеки предполагало неизбежность ее изменения в последующем и развитие самостоятельности и активности самих народов. "Советская власть, – отмечал А. Скачко, – ставит своей целью не сохранение народов Севера в их первобытном состоянии в виде редких этнографических экспонатов и не содержание их на роли иждивенцев государства на особо резервированных и отрезанных от прочего мира территориях, но всестороннее культурно-национальное развитие и вхождение их в качестве равноправных (не толь­ко принципиально, но и практически) членов и активных строителей социалистического хозяйства в семье народов СССР"[273].

Важной была также выдвигавшаяся задача по реконструкции традиционных отраслей хозяйства, главным звеном которой ставилось создание для него новой технической основы[274]. В первом пятилетнем плане развития народного хозяйства СССР провозглашалась необходимость учета природных, экономических, а также национальных особенностей отдельных регионов при определении рациональной их специализации в рамках единого хозяйственного комплекса[275]. Что касается районов проживания народов Севера, то специальным постановлением Народного комиссариата по национальным делам предусматривалось не только выделение соответствующих территорий, но и запрещение заселения их некоренным населением без санкции Наркомнаца[276]. По сути дела, это требование было направлено на оптимизацию процесса взаимодействия народов Севера
с другими народами страны, недопущение такой его интенсивности,
которая могла бы отрицательно сказаться на состоянии их внутреннего развития.

Народы Севера находились под государственной защитой и прямым управлением со стороны государства, что объяснялось отсутствием у них собственной политической организации. С 1922 г. органом управления выступал Полярный подотдел Управления туземными народами Севера, существовавший в Отделе национальных меньшинств Народного комиссариата по делам национальностей, а затем, с 1924 г., созданный при Президиуме ВЦИК Комитет содействия народам северных окраин, получивший название Комитета Севера. Выступая "механизмом", опосредующим взаимодействие народов Севера и других народов на институциональном уровне, Комитет Севера сыграл важную роль в организации и проведении хозяйственно-экономических и социально-культурных мероприятий на Севере, в изучении различных сторон жизни народов, разрабатывал проекты, изменения в соответствующих узаконений, основы административного и судебного устройства, т. е. был органом проведения национальной политики, направленной на активизацию самих народов, побуждая их быть действенным субъектом интернационализации и некапиталистического пути развития.

Изучение исторических источников, касающихся характера преобразований в различных сферах жизни народов Севера в 20-е гг., дает основа­ние оценить эти преобразования как адекватные внутренним условиям жизнедеятельности аборигенов, они проводились с учетом существующих институтов и ценностей традиционного общества и в целом способст­вовали национальному развитию. Интеграция народов Севера в домини­рующее общество происходила на основе сложившихся у них традиций.

Последовательными ступенями преобразований в экономической сфере являлись безвозмездная помощь народам Российского Севера со стороны государства, прямой продуктообмен, интегральная кооперация, простейшие производственные объединения. Эта последовательность в проведении экономической политики базировалась на учете конкретных условий и обеспечивала постепенное освоение коренным населением новых экономических отношений. Простейшие производственные объединения строились на использовании коллективного и частного начал, существовавших в соседской общине. В то же время они включали в себя новые элементы экономических отношений, в частности нормы распределения производимого продукта.

В политической сфере постепенность в формировании местных органов власти характеризовалась образованием сначала родовых, затем территориальных (так называемых туземных) Советов. Родовые Советы можно рассматривать как непосредственный результат интернационализации: внешнее воздействие обусловливало создание Советов как политических органов доминирующего общества, а внутренние условия диктовали необходимость придания им специфической родовой формы.

На аналогичных принципах осуществлялось формирование национальных районов и округов, происходившее в начале 30-х гг., что было подготовлено практикой функционирования родовых и туземных Советов. Оно характеризовало появление у народов Севера своего собственного национально-административного устройства и выступало формой их политической организации.

Национальные районы отличались от обычных административно-тер­ри­ториальных единиц тем, что они объединяли не территорию как таковую с ее населением, а "этнически однородное население с традиционно сложившейся территорией расселения. Компетенция исполнительных органов национальных районов (тузриков) распространялась исключительно на коренное население, они не распоряжались природными ресурсами территории, им не были подотчетны организации и предприятия, действующие на территории, у них не было собственного бюджета. Несмотря на эти существенные ограничения, их создание сыграло определенную роль в подъеме национального самосознания аборигенных народов, способствовало их этнической консолидации"[277].

Содержание второго этапа некапиталистического развития имеет противоречивый характер. С одной стороны, продолжился процесс преобразований, способствовавших улучшению условий существования народов Севера во всех сферах жизни. В экономической сфере образование колхозов и совхозов позволило провести материально-техническую реконструкцию традиционного хозяйства и превратить его в высокотоварную и доходную отрасль, выработать уникальный для циркумполярного региона позитивный опыт решения проблем занятости аборигенного населения. Разделение труда в виде специализации на традиционных видах производственной деятельности стало главной формой взаимодействия коренных народов с доминирующим обществом. Была создана эффективная система подготовки из числа народов Севера квалифицированных специалистов для сфер образования, культуры, здравоохранения.

Впервые в мировой практике образованные для аборигенов Севера авто­номии в виде национальных округов характеризовали становление их соб­ственной политической организации, способствовали развитию нацио­нального сознания и внутренней консолидации. В отличие от родовых Со­ве­тов национальные округа выражали более широкую социальную связь, не ограничиваясь связью отдельных родов или общин. Если до появления национальных округов формой национального обособления народов Севера являлась родоплеменная общность, состоявшая из совокупнос­ти отдельных общин, то теперь появляются предпосылки для консолидации их в более широкое социальное образование. Этому способствовало формирование единого для каждой из них разговорного и у большинства народов литературного языка, а также соответствующего самосознания.

Значение организации национальных округов состояло не только в их влиянии на повышение сознательности и социальной активности народов Севера. Она вела к укреплению связи между отдельными внутринациональными группами. Так, первый окружной съезд Советов Корякского национального округа впервые собрал вместе представителей всех локальных групп коряков[278].

С другой стороны, с середины 1930-х и вплоть до конца 1980-х гг. государственная национальная политика была направлена на жесткое централизованное регулирование всех сторон жизни народов Севера и внедрение общих стандартов, ценностей и институтов без должного учета специфики их внутринациональных отношений. Основным результатом такой политики явилось повышение уровня жизни аборигенов, которые усвоили многие достижения современной культуры, получив доступ к медицинской помощи, образованию и другим благам, овладев новыми для себя видами трудовой деятельности, но это произошло в ущерб их самобытности. Народы Севера сохранили себя в качестве относительно самостоятельных национальных общностей, но нарушилось устойчивое воспроизводство их как целостных субъектов национальных отношений[279].

Проводившаяся несколько десятилетий политика, направленная на внедрение среди аборигенов унифицированных норм, ценностей и институтов, характеризует опыт развития народов Севера не только России, но и всех других стран Арктического кольца. Она определяется существованием в нормах международного права в отношении коренных народов ориентации на интеграцию их в доминирующее общество и связана с господством прогрессистской парадигмы во взглядах на содержание и динамику социального процесса. Несмотря на это народы Севера продолжают существовать как специфические национальные общности благодаря сохранению традиционных видов деятельности и связанных с ними систем землепользования и жизнеобеспечения, особенностей культуры и мировоззрения. Даже те из северных народов, которые на протяжении длительного времени были включены в состав развитых капиталистических государств, реально идут по пути некапиталистического развития.

"Постнекапиталистический" период развития народов российского Севера является периодом их существования в условиях рыночных отношений, которые оказывают существенное влияние на все стороны их жизни. В этой связи представляется интересным сравнительный анализ современного положения народов Севера России и Канады с точки зрения влияния рыночных отношений на их национальное развитие.

Экономика народов Севера не является чисто натуральной, основанной на производстве продукции исключительно для внутреннего потребления с тех пор, как у различных групп аборигенов возник обмен продуктами труда (промысла) между собой и с другими, более многочисленными национальными общностями. Такой обмен и в России, и в Канаде существует не первое столетие. Но народы российского Севера имеют более богатый опыт торговых (обменных) отношений с другими народами. Это определяется большей продолжительностью и большей масштабностью освоения территории их расселения со стороны русских. Как отмечалось, в Сибири уже в конце XVII в. пришлое население по численности преобладало над коренным, в то время как в Северо-Западных территориях Канады, занимающих треть площади страны, большинство жителей до сих пор составляют аборигены при том, что общая численность населения здесь не превышает 60 тыс. человек.

В России многие из народов Севера были вовлечены в рыночные отношения с конца XIX вв., причем товаром являлась не только пушнина и в определенной мере продукция рыболовства и оленеводства, но также в известной мере и рабочая сила. Однако, если брать в расчет рыночные отношения современного типа, то следует признать, что канадские аборигены так или иначе включены в них более длительное время, а именно, со второй половины 1950-х гг., с начала проведения государственной политики по активному вовлечению их в рыночную экономику. Российские народы Севера включены в подобную экономическую систему всего несколько лет – с 1992 г.

Исходные основания вхождения в систему современных рыночных отношений у канадских и российских аборигенов были во многом различ­ными. Во-первых, основой хозяйства канадских аборигенов выступали натуральный и мелкотоварный уклад, в то время как развитие народов Се­вера России базировалось на плановой централизованной государственной и коллективной экономике, а традиционные отрасли хозяйства от­ли­чалось высокой товарностью и продуктивностью. Во-вторых, в 1950-е гг., в период включения в рыночные отношения, канадские аборигены в массе своей проживали небольшими группами родственников и вели кочевой и полукочевой образ жизни. Хотя часть представителей народов российского Севера к началу реформ 1990-х гг. также вела кочевой образ жизни, основу поселенческой структуры составляли населенные пункты с относительно развитой социальной инфраструктурой и смешанным в этническом отношении населением. В-третьих, в отличие от канадских российские аборигены имели к моменту вхождения в рынок дифференцированную социально-профессиональную структуру, были заняты во многих отраслях хозяйства, обладали высоким образовательным потенциалом. Так, работники умственного труда с высшим и средне-специальным образованием составляли у эвенков 24,2 %, долган – 23,5, манси – 22,8, хантов – 20,3 %[280]. Высоким был и уровень занятости (85-90 % к числу трудоспособных), что обеспечилось государственной политикой гарантированной занятости.

Кроме того, переход к рыночным отношениям у народов Севера России и Канады осуществлялся в условиях существенно различавшихся норм международного права в отношении коренных народов. В 50-е гг. они содержали установку на ассимиляцию данных народов в доминирующем обществе, к началу 90-х гг. в них нашло отражение стремление аборигенов к осуществлению контроля за собственными институтами, образом жизни и экономическим развитием, сохранению и развитию своей самобытности.

Наконец, канадский вариант вхождения в рынок отличался постепенностью и управляемостью, в России этот процесс носит "взрывной" характер, осуществляется в условиях системного кризиса без четко проработанной программы и прогнозируемых результатов.

Существенно различается участие государства в регуляции жизнедеятельности аборигенов. Начиная со второй половины 1950-х гг. канадское государство проводит политику активного вмешательства в экономическое и социальное развитие народов Севера на разных уровнях.
За этот период были испробованы разнообразные подходы и приняты многочисленные программы, начиная от ориентации аборигенов на участие в интенсивном индустриальном освоении природных ресурсов
региона как главного средства решения экономических проблем местного населения и заканчивая программами развития самодостаточной экономики.

Среди них можно назвать программы по расширению участия аборигенов в добывающей промышленности; инициативы внедрения коммерческого рыболовства и трапперства, переработки мяса диких животных и рыбы; стимулирование предпринимательства на основе создания кооперативов, занятых сувенирным и художественным промыслами, обслуживанием туристов заготовкой леса и др. Разного рода льготы предоставлялись для развития частного предпринимательства; большие субсидии выделялись на программы по созданию рабочих мест и профессионального обучения в области маркетинга, бухгалтерии, административной и управленческой деятельности и др.[281]

Наиболее успешными явились государственные программы в Канаде, направленные на решение проблем социального развития аборигенов. С их помощью в регионе были созданы отвечающие современным потребностям объекты социальной инфрастуктуры, осуществлено мощное жилищное строительство, строительство школ, поликлиник, гостиниц, аэродромов и т. д. Сильное развитие получили программы социального обеспечения. Прежде всего благодаря государственному финансированию достигнут относительно высокий уровень жизни аборигенного населения и обеспечиваются благоприятные условия проживания. В целом основная тенденция в программном обеспечении экономического и социального развития аборигенов в современных условиях состоит в переходе от программ регионального характера к программам регулирования этого развития на уровне общин.

В противоположность Канаде в России вхождение народов Севера в рынок происходит при катастрофическом ослаблении участия государства в финансировании и регулировании процессов их жизнедеятельности. Резкое сокращение государственного финансирования привело к деградации социальной инфрастуктуры северных поселков. Практиче