Глава 7. Через пару месяцев я придумала, как мне все же проверить себя на предмет сексапильности и обаяния

Через пару месяцев я придумала, как мне все же проверить себя на предмет сексапильности и обаяния. Я заглянула в гараж и убедилась, что макароны подходят к концу.

— Бабушка! А ты знаешь, что у тебя осталось только два ящика макарон?

— Да, они кончаются. Так что же?

— Если хочешь, я могу съездить к ди Корти за новой партией. Могу выехать хоть завтра. Я поеду в зеленом шелковом костюме, но возьму с собой золотое платье и все остальное к нему. Можно?

— Как я понимаю, ты едешь не столько за макаронами к старому ди Корти, сколько к юному Леонардо за сатисфакцией?

— За чем, за чем?

— За тем самым. Ты хочешь проверить, как он воспримет тебя в новом облике.

— Нет, бабушка, я хочу проверить не Леонардо, а себя. Но это трудно объяснить, не спрашивай, пожалуйста. Это моя тайна.

У бабушки было столько своих тайн, что ей ничего не оставалось, как уважить мою. Она промолчала, но сочувственно посмотрела на меня, будто читала мои мысли и знала ответ на вопрос, который меня так волнует. А вопрос все усложнялся: если прежде меня тревожило, свидетельствует ли моя холодность о комплексе неполноценности и сексуальной заторможенности, то теперь я задумывалась о том, способна ли я любить, как моя бабушка. Но к ди Корти и Леонардо я ехала не в поисках любви, конечно, а за макаронами и чтобы проверить и получить подтверждение моего очарования; мне было очень интересно, оценят ли итальянцы, старый и молодой, происшедшие во мне перемены?

И вот я снова в путь, снова еду на своем джипе через Альпы, но как отличается вторая поездка от первой! Мне легко едется и свободно дышится, потому что одета я в бабушкин шелковый зеленый костюм. Окна джипа я держу все время открытыми, и ветер, врываясь в кабину, ерошит мои отрастающие волосы. Ночью я спокойно останавливаюсь в лесу, заехав в него поглубже по какой-нибудь лесной дороге. Я гоню без страха по пустому шоссе, и дорога на фабрику Корти занимает у меня чуть больше суток: джип, который я веду с помощью рулевого управления, слушается меня беспрекословно.

Только один раз я испытала нечто подобное страху уже в самом конце пути, когда ехала одна через фруктовый сад. Уже начали созревать плоды, и я соблазнилась спелыми абрикосами, сплошь усыпавшими небольшое коренастое деревце. Я решила сорвать несколько плодов, вышла из машины и подошла почти к самому дереву, и тут услышала, что дерево как-то странно гудит. Я пригляделась: на доброй половине оранжево-красных плодов сидели пчелы, вгрызаясь в их спелую сочащуюся мякоть. О, Месс! Я совсем забыла о пчелах-убийцах! Я стала медленно отступать к машине, стараясь не потревожить неосторожным движением опасных насекомых. Мне удалось вернуться к джипу не замеченной ими, сесть за руль и захлопнуть за собой дверцу. Мне хотелось, не медля ни секунды, рвануть с места и мчаться подальше от коварных абрикосов, но я взяла себя в дрожащие руки и стала прислушиваться, а не гудит ли в машине какая-нибудь увязавшаяся за мною пчела? Ничего не обнаружив, я медленно поехала дальше через сад, горестно поглядывая на соблазнительные абрикосы, персики и какие-то особенно крупные желтые сливы. На фабрике Леонардо я не застала, пришлось мне ехать к нему домой. Дорогу в Мерано я помнила. Я спустилась к берегу и въехала в городок. На главной площади с очень красивым, но, конечно, давно пересохшим фонтаном я увидела лотки с настоящими фруктами и крупными надписями «Только для туристов!» Я могла бы подтвердить, что нахожусь в законном отпуске и путешествую, но для этого пришлось бы воспользоваться персональным кодом. А фрукты были такие красивые, такие реальные на вид!

Леонардо оказался дома. В сумраке прихожей он поздоровался со мной дружески приветливо и предложил пройти в квартиру и отдохнуть с дороги. Я сказала, что лучше сразу поехать па фабрику, загрузить макароны, а потом я хотела бы погулять по берегу океана. Он согласился и вышел со мной на улицу. Мы оказались на ярком солнце, и он начал как-то удивленно на меня поглядывать, а потом вдруг сказал:

— Ты какая-то другая, Сандра. Ты не заболела?

Яне ответила, только улыбнулась и помотала головой. Он отвернулся от меня и что-то запел по-итальянски. «Погоди, дружок, ~ подумала я злорадно, — вот я надену свое золотое платье, тогда ты еще не так заноешь!».

Мы приехали на фабрику, и здесь Леонардо оставил меня, а сам поехал за хозяином. Старый ди Корти, увидев меня, закричал еще вылезая из мобиля;

— Вы привезли книги?

— Конечно. Три тома Британской энциклопедии.

— Я еще погляжу, какие это тома, может, как раз эти у меня есть... А что это с вами случилось? С чего это вы вдруг так похорошели? И фигура откуда-то появилась... Ничего с этими новыми женщинами не разберешь: то была похожа на зеленый фонарный столб, то вдруг превращается в красавицу. Волос только маловато — терпеть не могу лысых женщин! Но вы поступаете разумно, начав их отращивать. Это я имею право быть лысым, а не молодые сеньориты. В следующий раз приезжайте с отросшими как следует волосами и с новыми томами Британской энциклопедии. Скажите сеньоре Елизавете, что она могла бы прислать всю Энциклопедию разом, а потом за это брать макароны в течение года.

Как и в прошлый раз, загрузив джип, мы оставили его прямо в складском помещении. Леонардо повез хозяина на виллу, а я вынула из сумки свое золотое платье, такие же золотые сандалии к нему и переоделась. Потом я достала коробочку с ожерельем. Сердолики были холодны на ощупь, и я поежилась, когда они прикоснулись к моей обнаженной горячей коже. Зеркала у меня не было, но я догадалась выйти из склада и поглядеть на свое отражение в окне фабрики. Я была великолепна на фоне безоблачного неба, освещенная ярким солнцем, платье мое так и сверкало, а сердоликовые бусины таинственно просвечивали на солнце.

Явился Леонардо и увидел меня в ослепительном блеске. Он остолбенел, а потом сказал, но вовсе не те слова, которых я ждала и жаждала.

— Ты чего это вырядилась, как девушка из Реальности? Ты же, кажется, хотела поехать прогуляться к морю?

— Разве я не могу поехать в этом платье?

— Конечно, нет! Даже если у тебя есть разрешение на вольный костюм, я все равно не хочу, чтобы мои знакомые и соседи видели меня с какой-то богачкой из Семьи. Хозяин дома враз увеличит мне квартплату, если увидит, что я завел себе такую блестящую девицу. Если хочешь, чтобы я показал тебе наш Меряно и сводил на пляж, надень нормальный костюм, будь любезна.

Я молча пошла и переоделась на складе. Леонардо удовлетворенно кивнул, увидев меня в зеленом костюме, он не догадывался, что и теперь на мне была нестандартная одежда. И мы поехали вниз, в городок. На площади с фонтаном я сказала:

— Как жаль, что нельзя купить фруктов! Я еще никогда не пробовала ни персика, ни абрикоса, ни винограда. В саду моей бабушки растут яблони, сливы и вишни, много всяких ягод, но таких фруктов нет. Правда она иногда угощает меня консервированными фруктами, но так хочется попробовать настоящие!

Леонардо замялся.

— Здесь это все только для туристов. Городские власти Мерано держат под строгим контролем продажу фруктов. Крестьяне вырубили свои сады из-за пчел, сад ди Корти в запустении. Только оранжереи Мессии, обнесенные со всех сторон двойной сеткой, приносят доход от продажи фруктов, но даже городским властям от этих денег мало что остается — почти все уходит на личный счет Мессии. Но я обещаю тебе, что сегодня ты будешь есть фрукты за ужином.

Мы остановили мобиль на каменной набережной и спустились на пляж. Людей нигде не было, никто ведь не купается в открытой воде. Только чайки ходили по песку, что-то из него выклевывая. Я решила, что еще не все потеряно, и предложила:

— А давай сбросим сапоги и походим по песку босиком!

Я вспомнила, что моя мать страшно любила сцены, где она бегает с партнерами по пляжу, и требовала от режиссеров, где только можно, включать такие сцены в сценарии. Она бегала и обнималась на пляже в семнадцать лет, она делала это в тридцать и продолжала бы делать и дальше, если бы кино не прекратил о свое существование. При этом у нее была страшная аллергия па песок, пропитанный морской солью, и для ее излюбленных сцен морской песок покрывался слоем речного, который завозили грузовиками-самосвалами. Я запомнила некоторые ее движения и позы и хотела сейчас продемонстрировать их Леонардо.

— А ты когда-нибудь прогуливалась по песку босиком в середине лета? — спросил он.

— Нет, а что?

— Ну, так попробуй.

Я сняла сапожки и осторожно встала обеими босыми ногами на песок. Мне показалось, что я ступила на раскаленную бабушкину сковороду. Но я все-таки сделала несколько шагов, стараясь двигаться по-киношному и оглядываясь на Леонардо. Он глядел на меня и ухмылялся без тени галантности. Не было никакого резона топтаться босиком на горячей сковороде ради этого эмоционального тупицы. Я плюнула с досады на раскаленный песок, по-моему, он зашипел, надела сапоги и вернулась к Леонардо.

— Ну что, погрела пятки?

— А ты, оказывается, довольно противный тип, мио Леонардо!

— Стараюсь, — ухмыльнулся он. Я вспомнила одно из словечек моей актрисы-мамы.

— А ты не мог бы постараться быть немного утонченней?

— Ты считаешь, мне это необходимо? Наверное, мой индикатор здоровья не в порядке: он не показывает, что я набрал лишний вес.

Я безнадежно вздохнула.

— Ладно. Поехали к тебе! Ты обещал фрукты!

— Тише ты! У нас в Мерано за фрукты штрафуют. Помалкивай, а то ничего не получишь.

Мы поехали к нему домой. Там я сразу же получила два абрикоса и персик. Они были немного помятые, но все равно это было так вкусно! Такого наслаждения я не испытывала в Реальности, лакомясь редкими тропическими фруктами: реальные фрукты дают изысканный набор вкусовых ощущений и аромат, но вот этот сок, которым буквально захлебываешься, который течет по рукам и подбородку, этот бархат кожицы персика и замша абрикоса — этого ни в одной Реальности нет! Надо сегодня же попробовать добиться такого же эффекта, когда мы сядем с Леонардо к его персонику.

— Моя дорогая и непредсказуемая гостья, у тебя есть еще какие-нибудь капризы?

— Нет! Ты меня ублажил. Хотя еще один персик я бы осилила.

— Обойдешься. Пошли в Реальность?

— Пошли. Только там непременно должны быть экзотические фрукты.

—Живот у тебя не заболит? Ладно, посмотрим, какие путешествия предлагает Банк-Реаль. Австралия... Антарктида... Аргентина... Атлантида... Бразилия... Венгрия г вампирами и без... путешествие в страну гуанчей — хочешь?

— Где это и когда?

— Канарские острова, средние века.

Гуанчи оказались пастушеским племенем, коварно нападавшим на простодушных пиратов, желавших всего лишь провести отпуск на цветущих Канарских островах, отдыхая от суровых боевых будней. Леонардо хотел, чтобы я была его подругой, а он — капитаном пиратского брига. Но я построила себе собственный бриг и назвала его «Мисс Роджер». Стоит ли говорить, что я сумела показать этим белокурым и голубоглазым гуаичам, да и самому Леонардо в придачу, как отчаянно умеют драться британские девушки, если им хочется высадиться на берег, чтобы подкрепиться свежими фруктами. Сцены морских сражений у меня постоянно перемежались сценами фруктовых пиров. Используя весь свой опыт декоратора, я изо всех сил пыталась добиться истинности наслаждения от поедания фруктов в Реальности. По-моему, я слегка перестаралась, потому что у меня все-таки заболел живот, к тому же не в Реальности, а на самом деле. Пришлось кое-как закончить эту заварушку с гуанчами и снять обруч.

— Ты сегодня не на уровне, — проворчал Леонардо. — Макароны будешь?

— Стоматным соусом?

— Конечно.

— Тогда буду.

За ужином я получила еще один персик и спросила:

— Леонардо! А где ты берешь фрукты?

— На дереве.

—?

— Фрукты растут на фруктовых деревьях, знаешь ли.

— Я догадываюсь. Как догадываюсь и о том, что стоят эти деревья в заброшенном саду сеньора ди Корти.

— Сообразительная ты девушка, кара Сандра, — одобрительно кивнул Леонардо.

— Я только не понимаю, как ты ухитряешься их срывать, ведь сад оккупирован пчелами-убийцами!

— Тебе я могу открыть секрет, ты им все равно не воспользуешься. Нужно собирать фрукты под дождем, когда пчелы скрываются в дуплах. Но на всякий случай я надеваю перчатки из толстой резины, потому что иногда пчелы прячутся прямо внутри выгрызенных фруктов, если нечаянно сорвешь такой плод — пчела попытается укусить за руку. Фрукты можно добывать и ночью, ведь по ночам пчелы-убийцы спят, но это опасней.

— А ты возьмешь меня с собой на охоту за персиками, если я как-нибудь приеду в дождливый день?

— Только в Реальности! В жизни я не стану подвергать опасности жизнь девушки из-за ее легкомысленной любви к персикам.

Уговорить Леонардо мне не удалось. Но утром мы все равно расстались друзьями, он даже проводил меня до перевала, как и в прошлый раз. Мы простились. Он уехал на своем мобиле, а я двинулась через перевал. Мне было грустно: я возвращалась с макаронами, но без иллюзий на свой счет и без фруктов.

Вдруг по крыше джина что-то резко забарабанило, и тут же ветровое стекло помутнело, в кабине стало темно. Дождь! Да какой — проливной ливень! Я немедленно развернулась и поехала назад.

Я въехала в сад ди Корти в тот момент, когда ливень, промочив все вокруг, уже кончался. Вытащив из сумки запасной пластиковый костюм, я оторвала от пего рукава и натянула их па руки вместо перчаток. Вытряхнув из сумки все, что там было, я смело пошла к деревьям. За какие-нибудь десять минут я наполнила свою сумку почти наполовину, но тут выглянуло солнце, и я побежала к машине. Я поехала назад чрезвычайно довольная собой. А какой божественный аромат поднимался из моей сумки и распространялся в машине!

Беда случилась, когда я уже почти выехала из сада. Видно, я все-таки сорвала плод, в котором пряталась от дождя пчела-убийца. Я услышала зловещее гуденье и сразу же остановила машину. Я успела выскочить из машины, бросив дверцу открытой, чтобы дать убийце возможность улететь восвояси. Но я не знала характера этих пчел. Она тут же вылетела из джипа и полетела прямо на меня. Я повернулась и помчалась к дороге на виллу, бросив машину в саду, думая только о спасении. Пчела скоро меня догнала и стала кружиться возле самого лица. Я замахала рукой и ударила ее. Она отлетела, не успев меня ужалить, а я помчалась дальше со всей скоростью, на какую только была способна. Я выбежала на белую известняковую дорогу, под деревья-зонтики, когда пчела настигла меня ~ я почувствовала резкий укол в левое бедро сзади. Все. Бежать дальше уже не имело смысла. Ногу тут же свело, и я остановилась в растерянности. Что же мне теперь делать? Спокойно и с достоинством ждать смерти или все-таки попытаться спастись? Конечно, последнее. Но как? Я встала на ноги и попыталась идти. Если я доберусь до виллы, я смогу попросить ди Корти срочно вызвать врача. Я поднялась и поковыляла, волоча ногу и не особенно надеясь, что сумею дойти. Так и случилось: через несколько минут я поняла, что дальше идти не имеет смысла — все равно до виллы я не дойду. Оставалось надеяться, что кто-нибудь проедет по дороге и подберет меня. Я увидела большой плоский камень на краю дороги, в тени большой пинии, добралась до него и уселась ждать помощи или смерти.

Видно, бабушка крепко молилась за меня своему Богу: вскоре я услышала гуденье, а затем в зонтичной аллее показался огромный красно-белый мобиль, который я уже видела в свой первый приезд на виллу Корти. За пультом сидел черноволосый молодой человек; я догадалась, что это сеньор Ромео ди Корти-младший, встречи с которым я должна была всячески избегать. Поравнявшись со мной, он открыл окно с моей стороны и крикнул:

— Э! Сеньорита! Что вы тут делаете? Это частное владение!

— Что я тут делаю? Яумираю, вот что!

— Другого места вы для этого найти не могли? Сейчас многие умирают на дорогах, но это, между прочим, частная дорога.

— Так я что, не имею права на ней умереть?

— Не имеете. Повторяю, это частное владение и частная дорога.

— В таком случае меня на вашей частной дороге ужалила ваша частная пчела-убийца, и вы просто обязаны оказать мне помощь!

— Вот как! Придется посмотреть, что с вами такое, — он вышел из мобиля и подошел ко мне. На нем был странный костюм, как будто он сбежал из Реальности конца прошлого тысячелетия: белые брюки и красная рубашка. У него были длинные до плеч волосы, от него на несколько метров распространялся запах дорогих мужских духов. Вот уж кто был достаточно утонченным, причем вне какой бы то ни было Реальности! — Ну, показывайте, куда вас ужалила пчела-убийца?

— В ногу. Вот тут где-то... — я поднялась с камня и дотронулась до левого бедра, которое распухло так, что штанина на нем была теперь туго натянута.

— Да, похоже на укус пчелы-убийцы. Я сейчас отвезу вас в больницу, и там вам введут сыворотку. Очень многих это спасает, если время не упущено. Но сначала надо освободить ногу.

Он быстро пошел к мобилю, порылся там и вернулся с небольшим ножом в руке.

— Повернитесь ко мне спиной!

— Что вы собираетесь делать?

— Разрежу ваш костюм и освобожу ногу.

— Это совершенно невозможно!

— Это совершенно необходимо. Такой убогий костюмчик, неужели вам жаль его. В больнице получите другой, только и всего.

— Я не хочу, чтобы вы до меня дотрагивались!

—Да вы идиотка! Скажите спасибо, что это я готов до вас дотронуться. Вы понимаете, что можете умереть? Сам по себе этот прискорбный факт меня не волнует, но вы вознамерились сделать это на моей земле, а вот этого я допустить не могу... Повернитесь, говорю вам!

Я понимала, что не должна позволять ему дотрагиваться до меня, но у него был такой уверенный голос, а мне так не хотелось умирать... И я послушно повернулась к нему спиной. Раздался треск разрезаемой ткани и удивленный возглас молодого человека:

— Ого! Да это шелк, а не пластик! Вот почему вы не хотели, чтобы я до вас дотронулся. Я вас принял за простую планетянку, а вы, как я понимаю, экологистка. Приношу искренние извинения. Но я искуплю свою вину: сейчас я найду место укуса и попробую высосать яд.

— Что? Нет! — Я ужаснулась, «высосать» — это значит, он хочет прикоснуться к моему телу своим голым ртом?! Нет, уж лучше умереть прямо тут, на дороге...

— Не дергайтесь и не бойтесь за меня: мы все здесь делаем прививки против укусов пчел-убийц, так что мне ничего не грозит... Что такое? О, поздравляю вас! Вас ужалила вовсе не пчела-убийца, а самая обыкновенная пчела. Вот ее жало. Пчелы-убийцы не оставляют жала, они подобно осам могут жалить много раз. Минутку терпения, сейчас я его вытяну из ранки. Ну, вот и все. Вы спасены, сеньорита! — и он ШЛЕПНУЛ МЕНЯ ПО ЗАДУ!..

Я развернулась и уставилась на него.

— Ну что вы на меня так смотрите своими прекрасными глазищами? Думаете, я нарушил субординацию? Уверен, что вы по званию не старше сержанта, а я капитан. Так что за шлепок не прошу прощенья, а прощу принять его как взыскание от старшего по чину — хотя бы за то, что проводите операцию на частной территории без уведомления хозяев. Кстати, я хотел бы знать, что интересует экологистов в моем поместье? По вашему акценту я догадываюсь, что ты не из римского отряда. Интересно, что мне не сообщили об операции, которая проводится на моей земле, но об этом мы поговорим попозже и в другом месте. И не с вами. К вам лично у меня претензий нет, ведь вы только выполняете задание. С риском для жизни, между прочим. Как и понимаю, нам даже не сделали прививки против укусов пчел-убийц, а в римском отряде все о них знают. Сейчас я отвезу вас к себе, вызову врача, чтобы вам сделали укол от укуса простой пчелы. У вас очень сильная аллергическая реакция.

— А вы абсолютно уверены, что это была простая пчела?

— Да, уверен. Их тут полно осталось от прежних времен. Пчелы-убийцы их не трогают до поздней осени, а к зиме убивают и забирают их мед, оставляя два-три роя на развод. Идти сможете, сержант? Ведь я угадал — вы сержант?

— Угадали, — сказала я, а что мне еще оставалось делать? Пусть он угадывает про меня все что хочет, лишь бы не увидел в саду мой джип и не догадался о макаронах.

Я попробовала шагнуть, но моя левая нога совершенно меня не слушалась, и я закачалась.

— Не беда, сержант! Я отнесу вас в мобиль. Он поднял меня на руки, и я потеряла сознание.

Когда я снова пришла в себя и открыла глаза, то первое, что я увидела, были синие ламбрекены. Я поняла, что нахожусь на вилле Корти. Скосив глаза, я увидела у окна широкую спину, обтянутую красной шелковой рубашкой: ди Корти-младший спокойно стоял и смотрел в окно.

Я огляделась, стараясь двигать только глазами, но не головой. Я лежала на постели, укрытая синим покрывалом с золотисто-желтым узором. Под головой у меня была подушка, светлее покрывала, но тоже синяя. Вообще все в этой комнате было синее и золотое. Уж не бабушкина ли это «синяя комната для гостей»? Я неосторожно повернула голову, и ди Корти-младший обернулся на шорох.

— Очнулись, сержант? Как вы себя чувствуете?

— Кажется, неплохо,

— Может быть, теперь вы расскажете мне, какие дела нашлись у юной экологистки в моем поместье?

О, Месс! С тех пор, как я не выхожу в Реальность, моя жизнь сама по себе становится реальней реального. Он принимает меня за сержанта экологического отряда. Это, конечно, приятно: экологисты — храбрые люди и полезные члены общества. Они очищают планету от дъяволоха, от «водяной чумы» и других вредных растений, а так же уничтожают чрезмерно расплодившихся диких зверей, животных-мутантов и одичавших домашних животных. Надо полагать, они ведут борьбу и с пчелами-убийцами. Но этот вариант навряд ли пройдет, поскольку у меня нет прививки против их укусов. Выход один — напустить на себя таинственность.

— В свое время вы об этом, несомненно, узнаете, капитан. В ином месте и не от меня. А скоро придет врач?

— Он уже был. Сделал вам противоаллергический укол, ввел успокоительное и велел не тревожить. Вы проспали несколько часов. Врач обещал, что к номеру вы проснетесь совершенно здоровой. Проверим? Попробуйте встать, сержант!

Я откинула синее с золотом покрывало и ахнула: я была без костюма, в одном бабушкином белье — в шелковой черной сорочке с широкими кружевами и таких же трусиках. Я смутилась и подобрала под себя голые ноги.

— А где мой костюм?

— Я отдал его зашить и выстирать. Скоро он просохнет, и вы сможете его надеть. Интересно, а зачем это вы надели вечернее платье под маскировочный костюм?

Так. Становится еще интересней: он принял бабушкино нижнее белье за вечерний наряд. Прекрасно, в таком случае я могу встать! Я свесила ноги с кровати и осторожно встала.

— Ну как, сержант?

— Немного кружится голова, а так ничего...

— Голова у вас может кружиться как от уколов, так и от голода. Когда я пас подобрал, было раннее утро, а сейчас уже почти вечер. Приказать, чтобы вам подали ужин сюда или выйдете к столу?

За ужином я наверняка увижу ди Корти-старшего. Это опасно или полезно? Скорее второе — кто-то ведь должен помочь мне выбраться из дворца.

— Думаю, капитан, что я уже могу встать.

— Прекрасно! У меня сегодня гости, так что ваше вечернее платье очень кстати. Ужин начнется через полчаса. Хотите перед этим принять душ?

— Очень хочу.

— Это понятно. Вон комната, которая у нас по традиции отводится дамам, вон та дверь ведет в ванную — там вы найдете полотенца, купальный халат и косметику. Через полчаса я за вами зайду. Приступайте, сержант!

— Слушаюсь, капитан!

— При гостях нам лучше обращаться друг к другу по имени. Вы, как я подозреваю, мое имя знаете?

— Конечно. Вы Ромео ди Корти-младший.

— Можете называть меня просто Ромео.

Мне вспомнилась трагедия англичанина Шекспира, которую мне пересказывала бабушка.

—А вы можете называть меня Джульеттой.

— Это совпадение или конспирация. Будь вы итальянкой, я звал бы вас Джульеттой, но ведь вы не итальянка по происхождению?

— Нет. Я просто планетянка.

— Ну-ну! Я буду звать вас Юлией. Это звучит общепланетно, но по существу это та же Джульетта.

— Я согласна, капитан.

— Ромео, с вашего позволения.

— Я согласна, Ромео.

Он поклонился и вышел.

В прекрасной ванной комнате, отделанной мрамором, с огромной ванной, зеркалами и двумя шкафами был такой же душ, как у бабушки, — водяной. У моей бабушки есть собственное озеро, а вот интересно, откуда поступает вода на виллу? Надеюсь, не из Средиземного океана? Ярешила хозяйскую воду не экономить, поскольку нахожусь здесь не по своей воле, и наслаждалась душем добрых десять минут. Потом я открыла шкаф и увидела в нем несколько пушистых синих халатов. У бабушки такие тоже были в ходу и назывались «купальными». Я надела халат и принялась за косметику. Как это было принято в интерьерах прошлого тысячелетия, она располагалась на туалетном столике с зеркалом. Я уселась перед ним и задумалась. Как же мне теперь разобраться в этих бесчисленных баночках, тюбиках, коробочках и бутылочках, ведь я не читаю по-итальянски. Но тревога моя оказалась напрасной: все надписи были на планетном. Интересно! Я прекрасно знаю, что косметикой вне Реальности пользоваться не рекомендуется и считается, что никто ее в наше время не производит. Кое у кого остались запасы с прошлого, они продаются и покупаются за бешеные деньги и так же тайно, как настоящие макароны: валютой служат в основном золото и драгоценные камни. Но все эти вещи, стоящие передо мной на мраморном столике, производят впечатление совершенно новых, сделанных совсем недавно, а главное, эти надписи на планетном! Выходит, кто-то для кого-то производят косметику и по сей день. Ладно, потом разберемся, а сейчас нужно вспомнить, что выделывали над собой моя прекрасная мама, когда садилась за такой же столик перед таким же тройным зеркалом. Ужасно неприятно пачкать свое настоящее лицо красками. Но как бы там ни было, когда через полчаса Ромео ди Корти-младший вошел в синюю комнату, предварительно вежливо постучав, я поняла, что справилась — эффект превзошел все мои ожидания. Он был потрясен и так и заявил:

— Юлия, я потрясен! Что вы красавица, я заметил еще на дороге. Но вы не просто красивы — вы ослепительны! Вашу руку!

Впервые в моей жизни кто-то разделял мнение бабушки о моей внешности. Ах, играть так играть! Я любезно улыбнулась и, содрогнувшись внутренне, подала ди Корти руку. Он взял ее своей большой теплой рукой и вдруг наклонился, как будто хотел укусить ее. Но он сделал хуже — он поцеловал мою руку! Я опешила. А Ромео, как ни в чем не бывало, распахнул передо мной дверь со словами:

— Прошу вас, дорогая! — и он повел меня под руку длинным широким коридором мимо белых с золотом дверей, статуй, картин и драпировок.

Мы спустились вниз по парадной лестнице и оказались в той самой белой гостиной, где я впервые увидела настоящие ламбрекены. Мне показалось, что ди Корти ввел меня не в гостиную, а в свою Реальность. Я увидела мужчин и женщин совсем не похожих на обычных планетян. Мужчин было трое, и все они были в белых костюмах, но рубашки и галстуки на них были цветные, причем у всех разных цветов. Женщин было четыре, и они были в вечерних платьях, оставлявших обнаженными руки, плечи и даже спины. У них были прически из длинных волос, а может быть, это были парики, и лица их были раскрашены гораздо ярче, чем у меня.

— Друзья, позвольте вам представить мою коллегу, сержанта Юлию. Вас всех я ей представлю в течение вечера, а пока прощу всех к столу.

Ди Корти повел меня к дверям, а гости последовали за нами. Мы вошли в следующий зал, середину которого занимал длинный стол, уставленный сверкающей посудой и цветами. Огромные хрустальные вазы с горами фруктов стоял и между букетами цветов, затмевая их яркостью красок и свежестью. Когда я смогла отвести глаза от фруктового изобилия, я увидела, что по ту сторону стола отворилась дверь, и в нее собственной персоной вошел Ромео ди Корти-старший. Он тоже был в белом костюме, а на галстуке у него сверкал огромный бриллиант. Небрежно кивнув гостям, он быстро подошел к сыну, протянул ему коробку, перевязанную немного помятой голубой лентой, и сказал:

— Поздравляю с днем рожденья, Ромео!

Гости захлопали в ладоши и тоже начали поздравлять Ромео-младшего. Потом все стоя выпили по бокалу какого-то шипучего напитка, которыми всех обнес лакей в черном костюме. После этого первым сел за стол ди Корти-старший, за ним стали рассаживаться и гости. Меня Ромео-младший усадил рядом с собой.

Приборы были серебряные, тарелки фарфоровые, а бокалы для вина и напитков хрустальные, но благодаря бабушке я умела всем этим пользоваться, так что могла сосредоточиться на еде, не волнуясь о том, какое впечатление произвожу на гостей и хозяев. Ромео-старший на меня ни разу не взглянул, он вообще никуда не смотрел, кроме своей тарелки. Обслуживал нас, как в лучших Реальностях Лондона и Парижа прошлого, настоящий лакей: он развозил кушанья на блестящем металлическом столике с колесами, а мы сами себе накладывали кто чего хотел. Я хотела всего. Так меня еще не кормили! Сначала были разнообразнейшие закуски, потом настоящее жареное мясо с овощами. Конечно, овощами бабушка меня баловала, а вот мяса, кроме куриного, я не ела с тех пор, как жила с матерью у ее богатых покровителей. Потом была еще рыба, какая-то очень крупная, похожая па морскую, но разве кто-нибудь сейчас ест морскую рыбу? Все было очень вкусно, так вкусно, что я целиком ушла в наслаждение едой, совершенно не прислушиваясь к тому, о чем переговаривались гости. Запивали все это вином, которое тоже разливал по бокалам лакей — сначала красное, а потом белое. Вина я даже не попробовала, но зато выпила почти всю бутылку минеральной воды, стоявшую напротив моего прибора. Кстати, бутылка оказалась стеклянной, а не пластиковой, что ясней ясного говорило о том, что и минеральная вода была не из общей системы питания. Пить вино я не решилась после сегодняшнего приключения, зато фруктам воздала полную честь! Я перепробовала все: и еще незнакомый мне виноград, синий и белый, и апельсины, которые надо было сперва очищать специальным ножичком от душистой толстой кожуры, и похожие на них маленькие мандарины, которые легко очищались и без ножа, а на вкус были еще нежнее. Потом все ели арбуз и дыню, которые лакей подал уже нарезанными. Конечно, я опять перебрала и, когда все встали из-за стола, я шепнула Ромео: «Мне необходимо ненадолго подняться в свою комнату». Он велел лакею проводить меня в «синюю комнату для гостей». Я сидела на прекрасном фарфоровом унитазе в ванной комнате, когда услышала тихий скрип со стороны шкафа для купальных халатов. Дверца приоткрылась, из нее высунулся длинный нос Ромео ди Корти-старшего!

— Не вставайте, не вставайте, сеньорита! Я на минутку, я хочу только спросить, как это случилось, что вас привез в дом мой сын? Меня это страшно беспокоит.

— Он нашел меня на дороге неподалеку от виллы.

— Вы были в своей машине с моими макаронами?!

— Нет-нет, успокойтесь. Машина осталась в саду, ее за деревьями не видно. Я сидела на камне возле вашей дороги в ожидании смерти, а ваш сын проезжал мимо, остановился и спас меня. Может быть, вы хотя бы повернетесь ко мне спиной?

— Пожалуйста. А с чего это вам вдруг вздумалось умирать на дороге?

— Меня укусила пчела, когда я воровала фрукты в вашем саду.

— Пчела-убийца? Тогда почему вы до сих пор живы?

— Это была обыкновенная пчела. Но от ее укуса у меня онемела нога, я не могла двигаться, и Ромео привез меня сюда, а потом вызвал врача. Не вздумайте поворачиваться — я встаю!

Я закончила свое дело, спустила воду и подошла к ди Корти. Я заглянула в шкаф: в его задней стенке была еще одна дверца, а за ней виднелись уходящие вверх ступени. Здорово!

— Я могу отсюда выбраться по этому ходу?

— Сейчас — нет. Позднее, когда все напьются и отправятся к бассейну, скажите Ромео, что у вас разболелась голова и поднимайтесь сюда. Я вызову Леонардо, он придет за нами и выведет вас к машине. Отчаянная вы голова! А как это вы решились выйти к столу в комбинации вашей бабушки? Впрочем, что я спрашиваю, и так все ясно: эти молодые придурки приняли ее за вечернее платье.

Нехорошие мысли зашевелились в моей голове.

— А откуда вы знаете, что это комбинация моей бабушки?

— Размер не тот. Ваш должен быть, по крайней мере, на три номера меньше. Но качество говорит само за себя, такие вещи и в прошлом были доступны только очень богатым дамам, а теперь ей и вовсе нет цены. На ней настоящее машинное кружево, а сейчас можно найти только кружева ручной работы. Прежде было наоборот, ценилась именно ручная работа. О, как мы заболтались! Идите к гостям. Ни о чем не беспокойтесь, Леонардо вас проводит. Только держите, пожалуйста, язык за зубами. И не забудьте про Британскую энциклопедию! — Он сделал шаг в глубину фальшивого шкафа, скрипнул дверцей и исчез.

Я спустилась вниз. В столовой уже никого не было, только двое слуг убирали посуду со стола. Один из них проводил меня на открытую террасу, куда теперь перебрались все гости.

Светильники, выстроившиеся по краю террасы, освещали плетеные кресла, диваны и столики, звучала музыка, одна пара танцевала, другие гости разговаривали. На одном из столов стоял поднос с бокалами и множество бутылок, на другом лежали нарядные коробки и пакеты — подарки для Ромео. Почти у каждого гостя в руке был бокал с каким-нибудь напитком.

Я выбрала пустой диван, села и стала ждать, что будет дальше. Ромео, разговаривавший с коротышкой-толстячком, увидел меня и сразу же подошел.

— Дорогая Юлия! Знаете, что подарил мне мой старик на день рождения? Старинный фотографический аппарат! Сейчас я сниму вас на память.

Он подошел к столику, на котором стояла картонная коробка с подарком отца, а рядом валялась голубая ленточка. Он вынул из коробки фотокамеру и навел ее на меня. Камера была, кстати говоря, не очень старинная, всего лишь конца прошлого тысячелетия. Такими пользовались, если хотели сразу получить готовый снимок.

— Внимание!

Я приняла позу и постаралась придать своему лицу всю возможную безмятежность.

— Снимаю!

Сбоку камеры выскочил картонный квадратик. Ромео положил его вместе с камерой на столик и стал наблюдать процесс появления фотографии. Некоторые гости подошли к нему и тоже стали смотреть...

— Готово!

Ромео подошел ко мне и протянул снимок. О, Месс, как я себе понравилась! Фотография — это не Реальность, это гораздо ближе к жизни; я ведь себя не придумала — я себя сделала! Гости подтвердили, что снимок удался.

— Хотите потанцевать, Юлия, или что-нибудь выпьете?

Танцевать — еще чего! Я взглянула на танцующую пару и содрогнулась: они танцевали, держа друг друга за руки!

— Я лучше чего-нибудь выпью. Только, пожалуйста, без алкоголя.

— Запрещено или вообще не пьете?

— Запрещено, — сказала я, чтобы уберечься от дальнейших предложений.

— Как вы дисциплинированны, сержант! Я принесу вам сок. Какой хотите — апельсиновый, яблочный, банановый?

— Банановый, если можно.

Он сходил к столу и вернулся с большим бокалом, полным молочно-желтого напитка. У него оказался изумительный вкус — нежный и пряный одновременно. Я наслаждалась каждым маленьким глотком, растягивая удовольствие.

— Если вы не хотите танцевать, давайте просто поговорим. Вы можете мне сказать, откуда вы приехали?

— Из Лондона, — сказала я, чтобы избежать путаницы при дальнейших расспросах.

— О! Британцы — серьезные экологисты, это известно всей планете.

К нам подошла темноволосая девушка в платье, на вид сплетенном из узких белых веревочек, с бокалом в руке.

— Надеюсь, вы не секретничаете? Я вам не помешаю? — Не дожидаясь ответа, она присела на диван рядом с Ромео.

— Ну что ты, Клаудиа! Кому ты можешь помешать? Мы тут говорим об экологии.

— Ненавижу разговоры о страшном.

— В экологии нет ничего страшного, это без нее мир стал бы ужасным. Кто бы защищал таких милых и беззащитных девушек, как ты, если бы у нас не было Экологической службы? — с улыбкой проговорил Ромео. — Я прав, Юлия?

— Безусловно.

Танец кончился, и танцевавшая пара тоже подошла к нам. Наряд девушки состоял из двух длинных кусков ткани, связанных узлами на пл