ВЗИРАЯ НА СВЯЩЕННУЮ ВЕРШИНУВеликая горная цепь - К острию острие! От Ци и до Лу Зеленеет Тайшань на просторе. Как будто природа Собрала искусство свое, Чтобы север и юг Разделить здесь на сумрак и зори. Родившись на склонах, Плывут облака без труда, Завидую птицам И в трепете дивном немею. Но я на вершину взойду И увижу тогда, Как горы другие Малы по сравнению с нею. СТИХИ В ПЯТЬСОТ СЛОВ О ТОМ, ЧТО У МЕНЯ БЫЛО НА ДУШЕ, КОГДА Я ИЗ СТОЛИЦЫ НАПРАВЛЯЛСЯ В ФЭНСЯН В Дулине Человек в пеньковом платье, Хоть постарел - А недалек умом: Как мог такую глупость Совершить я, Чтоб с Цзи и Се Равнять себя тайком? А просто Во дворце я непригоден. И надо мне Безропотно уйти. Умру - поймут, Что о простом народе И сердца жар, Бредя тропой земною, Я отдавал народу Всей душой. Пусть господа Смеются надо мною, Но в громких песнях Слышен голос мой. Не то чтоб не хотел Уйти от шума И жить, не зная Горя и тревог, - Но с государем, Что подобен Шуню, Расстаться добровольно Я не мог. Не смею утверждать, Что ныне нету Людей, способных Управлять страной, Но, как подсолнечник Стремится к свету, Так я стремился Верным быть слугой. Я думаю О стае муравьиной, Что прячется В тиши спокойных нор. А я хотел, Как истинный мужчина, На океанский Вырваться простор. Для этого И жить на свете стоит, А не искать вниманья У вельмож. Пусть пыль забвения Меня покроет, Но на льстецов Не буду я похож. Сюй Ю и Чао Фу Не так страдали, Стыжусь - А измениться не могу. Вином пытаюсь Разогнать печали. И песнями - Гнетущую тоску. Теперь зима, И листья облетели, От ветра Треснут, кажется, холмы. Ночные небеса Грозят метелью, И я бреду Среди угрюмой тьмы. Окоченели пальцы - Силы нету, А пояс развязался, Как на грех. Но до Лишани Доберусь к рассвету, Где государь Пирует без помех. Колышутся знамена, Как в столице, В дозоре гвардия - На склонах гор. Над Яочи Горячий пар клубится, И блеск оружья Ослепляет взор. Здесь государь Проводит дни с гостями, Я слышу - Музыка звучит опять. Те, кто в халатах С длинными кистями, Купаться могут здесь И пировать. Но шелк, сияющий В дворцовом зале - Плод женского Бессонного труда. Потом мужчин Кнутами избивали - И подати Доставили сюда. И если Государь наш милостивый, Тот дивный шелк Сановникам даря, Хотел, чтоб власти Были справедливы То не бросал ли он Подарки зря? Да, здесь чиновников Полно повсюду, А патриотам - Не открыть сердца. К тому ж, я слышал, Золотые блюда Увезены Из алого дворца. И три небесных феи В тронном зале, Окутав плечи Нежной кисеей, Под звуки флейт, Исполненных печали, С гостями веселятся День-деньской. И супом Из верблюжьего копыта Здесь потчуют Сановных стариков, Вина и мяса Слышен запах сытый, А на дороге - Кости мертвецов. От роскоши До горя и бесправья - Лишь шаг. И нет упрека тяжелей. Я колесницу К северу направил, Чтобы добраться К рекам Цин и Вэй. Тяжелый лед На реках громоздится Везде, Куда ни взглянешь на пути. Уж не с горы ль Кунтун Он вдаль стремится, Как бы грозя Небесный Столб снести? Плавучий мост Еще не сломан, к счастью, Лишь балки Неуверенно скрипят, И путники Сквозь ветер и ненастье Скорее перейти его Спешат. Моей семьи Давно уж нет со мною, И снег, и ветер Разделили нас. Я должен снова Встретиться с семьею, И вот ее Увижу я сейчас. Вхожу во двор - Там стоны и рыданья: От голода Погиб сынишка мой. И мне ль - отцу - Скрывать свое страданье, Когда соседи Плачут за стеной. И мне ль - отцу - Не зарыдать от боли, Что голод Сына моего убил, Когда все злаки Созревали в поле, А этот дом Пустым и нищим был. Всю жизнь Я был свободен от налогов, Меня не слали В воинский поход, И если так горька Моя дорога, То как же бедствовал Простой народ? Когда о нем Помыслю поневоле И о солдатах, Павших на войне, - Предела нет Моей жестокой боли, Ее вовеки Не измерить мне!
|
