После молитвы погрузиться в мирские дела - это то же, что после тишины выйти на шумный базар: каждое громкое слово режет ухо

После молитвы каждое житейское дело режет душу. Но не надо смущаться этим.

Надо относиться к мирской жизни как к послушанию. Только это слово - послушание - может примирить житейские дела с молитвой. В монастыре послушника после церковной службы посылают на скотный двор. И это не соблазн для него. Не гибель для души его. Потому что скотный двор и другие хозяйственные дела - не "маммона", не другой господин, которому он хочет служить единовременно со служением Господу.

Скотный двор - послушание, и только. Пусть и для подвизающегося молитвой Иисусовой в миру будут послушанием заботы о хлебе насущном, о семье или о другом житейском. Мирской человек после молитвы должен идти в " мир". И пусть идет.

Но пусть идет туда не для услаждения плоти. Пусть не создаются в его собственной душе два мира, отделенных пропастью: один мир - духовный, для которого молитва, другой мир - плотский, для которого услаждение страстей. Нет! В душе пусть будет один только мир.- "все для Господа. А если кроме молитвы есть "дела" - скотный двор, - то это мирское послушание. Поэтому полученное на молитве не надо "оставлять" на время житейских дел. Не надо поддаваться лукавой мысли, что есть даже что-то оскорбительное для Господа в этих воспоминаниях о высоких молитвенных состояниях на скотном дворе мирской жизни. Напротив, надо по возможности унести их с собою и все время быть с ними. А для того, чтобы воспоминание это не стало отвлеченным, чтобы молитвенное состояние, полученное на вечерней и утренней молитве, давало живой отзвук в душе, надо и среди дня произносить молитву Иисусову, но делать это с величайшей осторожностью. Не часто. Не более одного раза подряд. Только для напоминания сердцу молитвенного чувства, в нем сокрытого.

Почему в начале не надо часто творить молитву в течение дня? Настойчивым, терпеливым и неустанным трудом дается научение молитве. Это научение, как истинное художество, требует большой постепенности и выдержанности. Поэтому не надо в начале брать на себя задачи непосильной. Молиться на людях, в повседневной жизни, не овладев собою, - значит подвергать свой молитвенный путь всевозможным опасностям.

Творить молитву рассеянно - приучиться к небрежности. Творить молитву видимо для окружающих - соблазн гордости. Пока не воспиталось внутреннее внимание, пока душа не навыкла отзываться на каждое слово молитвы, повторение молитвы среди дня помногу неразумно.

Со всею тщательностью надо закладывать фундамент молитвенности. Небрежность, хотя и невольная, проистекающая от неопытности, а не от нерадивости, поведет к большим упущениям, которые скажутся лишь впоследствии. Молитвенная дисциплина должна войти в плоть и в кровь, весь душевный строй должен перевоспитаться по ней, только тогда возможно творить умную молитву всегда: за работой, на улице, общаясь с людьми, принимая гостей и тд. Иначе от видимого усердия подвизающийся на самом деле потерпит только ущерб. Все опасности, от которых столь трудно уберечься и о которых всегда надо помнить молящемуся, при попытке молиться в повседневной жизни усиливаются до чрезвычайности.

Особенно же усиливается влияние на молитву страстей. Соблазны мира при неосторожных попытках страстного и неопытного молиться днем умной молитвой получают особую власть над душой. Такая молитва подобна тому, как если бы кто распахнул окно, чтобы подышать свежим воздухом, и не защитил бы тела своего теплой одеждой. Вместо пользы получил бы вред.

Душу молитва откроет, но сил защитить ее у неопытного не хватит, и страсти тем легче овладеют ею. Но воздерживаясь в начале от молитвы повседневной, все же хорошо хранить постоянную сердечную память о ней. А для того, чтобы находящееся в сердечной памяти вновь и вновь озаряло душу - достаточно один раз сказать: - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного.

Это будет лишь молитвенным вздохом, от которого из сердца прольется на душу то, что положено в сокровищницу его на утренней и вечерней молитве.

Это подобно тому, как бывает с нами в делах житейских, когда какое-либо радостное событие, совершившееся накануне, живет в глубине сердца, ощущается в течение нескольких дней, отражается на всем нашем самочувствии, даже если его не вспомнишь. Но время от времени мелькнет воспоминание о нем, и сразу отзовется душа на это воспоминание. Здесь то же самое. Молитвенное состояние наше - это радостное событие, скрытое в сердце. Оно сопровождает нас во всех делах житейских, даже тогда, когда мы о нем не думаем. Но вот мелькнет оно в памяти в словах вновь произнесенной Иисусовой молитвы - и сразу вся душа отзовется на это молитвенное воспоминание:

- Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго.