Десятилетняя война 1512–1522 гг.

 

Мир 1508 года стал лишь временной передышкой. Обе стороны были недовольны его результатами. Подогреваемый перешедшим к нему на службу Михаилом Глинским, Василий III деятельно готовился к новому столкновению. К этому московского государя подталкивало и начавшееся крымско-литовское сближение. Опасаясь возможной войны на два фронта, Василий решил не дожидаться, пока Литва и Крым объединят свои силы. Поводом к открытию военных действий стали слухи о плохом обращении в Литве с сестрой Василия - Еленой (вдовой литовского князя Александра), a также известие о том, что Сигизмунд способствовал нападению крымских татар на южные российские рубежи. Так началась самая длительная и, по мнению ряда исследователей, самая кровопролитная из русско-литовских войн[31].

Данный конфликт протекал в менее благоприятной для Москвы международной обстановке[32]. Усилилась поддержка слабеющей Литвы со стороны Польши. Кроме того, Крымское ханство из союзника Москвы превратилось в ее противника. Отныне, ведя бои на западе, московское государство ожидало кинжального удара с юга, со стороны Крыма. В этой ситуации Василий III договорился о совместных действиях­ с австрийским императором Максимилианом I и магистром Тевтонского ордена Альбрехтом Бранденбургским, которые имели территориальные притязания к Польше. Но в отличие от сильных и энергичных союзников Литвы, новые друзья Москвы не оказали ей действенной помощи. Максимилиан не хотел поражения Литвы, заявляя, что ее целостность "необходима для блага Европы: величие же России опасно". Что касается Альбрехта, то он, несмотря на щедрые субсидии Москвы, не имел достаточных сил для успеха. Хотя его вступление в войну с Польшей (1519-1521) помогло русским на заключительном этапе военных действий. Повлияли на ход войны и проблемы, связанные с ожесточением в московском государстве борьбы центральной власти с аристократией. Теперь уже русско-литовская знать не поддерживала Москву. Переход на службу к московскому государю означал для нее более жесткое подчинение верховному правителю и потерю немалых привилегий. Кроме того, на многие города литовской Руси к тому времени распространилось т.н. Магдебургское право. Опасаясь потерять при переходе в состав московского государства дарованные этим правом привилегии и вольности, горожане подчас оказывали войскам Василия III упорное сопротивление­ (так было, например, при осаде Полоцка)[33].

В ­ ноябре 1512 князь ноябре 1512 князь Василий III объявил войну Сигизмунду I. Российские войска двинулись на Смоленск, осада которого продолжалась с января по февраль 1513 и закончилась неудачей. Неудачей закончилась также осада Смоленска летом 1513. Другие российские отряды под командованием И. М. Репни-Оболенского и И. A. Челяднина, между тем, действовали в окрестностях Орши, Друцка, Борисова, Бреславля, Витебска и Минска, a отряд под командованием В. И. Шемячича совершил рейд на Киев. Приближение большого войска Сигизмунда первого заставило российские войска уйти в пределы Московского княжества.
В следующем году московский князь подготовился лучше. Была усилена артиллерия, из-за границы приглашены опытные военные специалисты. 29 июля 1514 г. Василий вновь осадил Смоленск. Город защищал гарнизон под командованием воеводы Сологуба. На сей раз отличилась российская артиллерия, которой руководил пушкарь Стефан (по некоторым предположениям, иностранный специалист). Осажденные уже в первый день понесли большой урон от огня 150 русских пушек, палящих мелкими окованными свинцом ядрами. "И весь град в пламени и курении дыма мнешеся воздыматися, и страх велик напал на граждан", - пишет летопись.
После мощного обстрела защитники города вступили в переговоры, но московский князь потребовал немедленной сдачи и вскоре велел продолжать обстрел. После этого смоленский гарнизон под давлением местных жителей и духовенства открыл ворота. Видную роль в падении Смоленска сыграл Михаил Глинский, который во время переговоров привлек смолян на сторону Москвы. 1 августа, после водоосвящения, Василий III торжественно вступил в город. Смоленский епископ Варсонофий отслужил специальный молебен, во время которого горожане присягнули на верность московскому государю. Правда, воевода Сологуб отказался от предложения служить Василию III и был отпущен на родину. Там его казнили за сдачу крепости.
Взятие Смоленска было наибольшим успехом русских войск в войне, после него без сопротивления были взяты Мстиславль, Кричев и Дубровно. После этого часть войска Великого княжества Московского отправилась на крымские рубежи, другая часть под командованием воевод Голицы и Челяднина (до 80 тыс. чел.) к Орше. Туда же вскоре подошла литовская армия во главе с князем Острожским (до 35 тыс. чел.). Первоначально обе

армии стояли по разные стороны Днепра. Имея численное превосходство, московские воеводы вели себя самонадеянно, позволив Острожскому беспрепятственно переправиться через Днепр. Они планировали разрушить затем мосты, отрезать литовцам путь к отступлению, прижать их к реке и уничтожить. Но осуществить этот замысел воеводам оказалось не по силам[34].

Знаменитая Оршинская битва началась утром 8 сентября 1514 года. В начале боя конница воеводы Голицы нанесла удар по левому флангу литовского войска. Здесь она была контратакована литовской кавалерией и польской пехотой. Не выдержав контрудара, Голица в беспорядке отступил. Еще более печальная участь постигла русскую конницу, которая атаковала правый литовский фланг. Острожский притворным отступлением выманил ее под огонь своих пушек, залпы которых расстроили ряды атакующих. Русский конный отряд был затем отброшен польскими латниками к болоту и там практически весь уничтожен[35].

Успеху Острожского благоприятствовали соперничество и полная несогласованность действий московских воевод. Пока Голица ходил во фланговые атаки, полки Челяднина стояли на месте и не оказали своей коннице никакой помощи. Когда же литовцы атаковали позиции Челяднина, этот воевода бежал с поля боя. Отсутствие взаимодействия и единого командования привело к страшному­ поражению русского войска. Оно потеряло, по литовским данным, до 30 тыс. убитых. Остальные, в том числе и оба командующих, попали в плен (в дальнейшем большинство пленников погибло от голода и болезней). Острожский рассчитался за свою неудачу на Ведроши, нанеся московским войскам самое крупное поражение в их войнах с Литвой. Под Оршей литовская армия отличилась успешным взаимодействием различных родов войск - пехоты, конницы и артиллерии. Кстати, это был один из первых примеров успешного применения в полевом бою артиллерии[36].

Оршинская битва наиболее яркий, но далеко не единственный в истории пример, когда из-за спеси, чванства, нежелания уступать друг другу русские полководцы терпели жестокие поражения. Немалую роль здесь играла существовавшая в те времена система местничества. Суть ее заключалась в том, что назначение на командные должности нередко определялось не качествами полководца, a знатностью его происхождения. Не единичны примеры, когда более родовитые военачальники (даже в присутствии главы государства) отказывались подчиняться менее знатным. Изживались подобные настроения с трудом. Этот пережиток феодальной раздробленности отражался на управлении войсками и на организации­ взаимодействия в бою[37].

Катастрофический разгром под Оршей имел долговременные последствия для русской армии. Испытав эффективность огнестрельного оружия в полевом бою, русские затем долго старались избегать крупных сражений в открытом поле. Впрочем, подобная картина наблюдалась и в других европейских армиях.

После Оршинской битвы литовское войско попыталось развить успех, взяло Мстиславль, Кричев, Дубровно и двинулось к Смоленску. Там оживились сторонники Сигизмунда, которые готовились открыть ворота литовскому войску. Заговор возглавил епископ Варсонофий, который за несколько месяцев до этого торжественно встречал Василия III. Епископ послал к Сигизмунду письмо, призывая скорей идти на Смоленск. Но планы заговорщиков были разрушены решительными действиями коменданта крепости князя Василия Шуйского. С помощью местных жителей он раскрыл заговор и велел повесить изменников (за исключением епископа) на крепостных стенах, в виду литовского войска. К телам казненных были привязаны подарки, полученные ими от московского государя.

Остальные горожане и гарнизон, руководимые энергичным Шуйским, бились твердо, отразив все приступы. Острожский был вынужден отступить. В следующие два года активных действий не велось.

Осуществлялись неудачные походы русских войск на Мстиславль (в 1515 году) и Витебск (в 1515 году и в 1516 году) и удачный на Рославль (в 1515 году был разорен) и неудачные походы войск Литовского княжества на Гомель (в 1516)[38].

Москва отходила от оршинского поражения, a Сигизмунд копил силы для наступления. За это время он создал сильную армию из наемников (немцев, чехов, венгров). Потеряв своих доброжелателей в Смоленске, литовский князь решил теперь идти на Псков. Сигизмунд рассчитывал на сепаратистские настроения в Псковском княжестве, которое недавно было присоединено к Москве (1510). Надеялся он и на помощь крымского хана. Летом 1517 20-тысячное крымское войско вторглось в российские пределы, но было разгромлено в окрестностях Тулы полками воевод Одоевского и Воротынского[39].

Стремясь усыпить бдительность Василия, Сигизмунд в том же году затеял переговоры о мире. Но одновременно с посольством, осенью 1517 на Псков было отправлено крупное литовское войско во главе с героем оршинской битвы Константином Острожским. Однако планы литовского князя разрушил мужественный гарнизон "порубежной" крепости Опочки, прикрывавшей с юга дорогу на Псков.

В октябре Острожский подошел к деревянной крепости Опочка, которую его наемники презрительно окрестили "свиным хлевом". В ней находился гарнизон под командованием воеводы Василия Салтыкова. 6 октября 1517 года, после артобстрела, бывалые воины­ Острожского двинулись на штурм в надежде на легкий успех. Но неожиданно они встретили яростный отпор. Защитники крепости отстреливались из пушек и пищалей, бросали на головы лезущих вверх камни, бревна, вступали в рукопашную схватку и сбрасывали со стен нападавших. Упорный бой длился целый день.

На помощь Опочке вскоре подошли войска под командованием воевод Лятцкого, Телепнева и Шуйского. Они разгромили армию осаждавших и посланные к ней подкрепления. Общие потери литовского войска составили 14 тыс. чел. Острожский отступил от Опочки 18 октября 1517 года, бросив всю осадную артиллерию. После этого Сигизмунд лишился наемных войск, которые отказались воевать против русских. В результате Литва оказалась не в состоянии вести наступательную борьбу против Москвы. В 1518 г. полки во главе с Василием Шуйским предприняли поход на Полоцк. Но штурм города окончился для них неудачей, и они были вынуждены отступить. В 1519 г. русские развернули наступление вглубь Литвы, вплоть до ее столицы Вильно. В 1521 году у каждого из Великих княжеств появились другие внешнеполитические проблемы: Литовское княжество вступило в войну с Ливонским орденом, a Московское княжество подверглась массированным набегам крымских татар. Обе страны, истощенные затяжной войной, были уже неспособны нанести друг другу решительный удар. В этих условиях стороны пошли на переговоры и подписали 14 сентября 1522 года в Москве перемирие на пять лет, по которому смоленские земли оставались у Московского княжества, но оно отказывалось от притязаний к Литовскому княжеству на Киев, Полоцк и Витебск и от своего требования о возвращении пленных[40].

После завершения русско-литовской войны 1512—1522 гг. наступил довольно продолжительный промежуток мирного времени между Москвой и Вильно. Часть историков считают, что отношения между двумя государствами были достаточно стабильными и нарушались только «мелкими пограничными спорами». Особенно это стало очевидно после продления в ноябре 1526 года ещё на 6 лет Московского перемирия 1522 года. Однако перемирие не смогло решить коренные противоречия, которые существовали между Великим княжеством Литовским и Московским государством. Поэтому, некоторые исследователи придерживаются иной точки зрения на проблему. Так, Кром убеждён, что в конце 1520-х годов Василий III готовил так и не состоявшийся поход на Литву, в 1531-1532 гг. родился замысел нападения на Киев, который так же не был реализован[41].

Взаимные территориальные претензии сторон продолжали осложнять отношения между Москвой и Литвой. Исторические источники сообщают о частых нападениях войск с той и другой стороны на пограничные волости. Особенно крупный набег произошёл в 1529 году, когда русские отряды, перешедшие границу на северском её участке, увели с собой многих местных жителей. Весной 1531 года русские отряды вторглись в Кричевскую волость. Несмотря на напряжённую ситуацию на границе, стороны не были готовы к эскалации военных действий и проявляли заинтересованность в продлении перемирия (Московское государство подвергалось постоянным татарским нападениям) при постоянном обсуждении территориальных претензий друг к другу. В то же время обе державы не могли уладить споры, решение которых привело бы к полномасштабному урегулированию межгосударственных отношений. Москва не собиралась уступать захваченные ранее города, a Литва — отказываться от них. Компромисс был невозможен; противоречия можно было решить только военным путём при полной победе одной из сторон. Перемирие базировалось на обязательном отказе одной из сторон от прав на спорные «волости, земли и воды». При первом же удобном случае обе державы готовы были возобновить борьбу за них. 25 декабря 1532 года истекал срок 6-летнего перемирия, заключённого в ноябре 1526 г. в Можайске. В марте 1532 года в Москву прибыло литовское­ посольство во главе с Матвеем Яновичем и Василием Чижом[42].

Литовцы предложили заключить «вечный мир» с условием возврата Смоленска. Русская сторона предложения литовцев отвергла. После долгих посольских переговоров и споров было решено продолжить перемирие, но только на год, до 25 декабря 1533 г. После истечения срока действия этого временного соглашения, оно, скорее всего было бы продлено. Однако неожиданное обстоятельство внесло свои коррективы в планы сторон: в ночь с 3 на 4 декабря 1533 года умер великий князь московский и владимирский Василий III. Престол перешёл старшему сыну покойного государя Ивана Васильевичу, ­ которому к этому времени едва исполнилось 3 года.
В сложившейся ситуации московские власти не могла не волновать судьба

истекающего менее чем через месяц (25 декабря) перемирия с Великим княжеством Литовским. Урегулировать возникшую проблему, поручено было князю Тимофею Васильевичу Бражникову-Заболоцкому, который 27 декабря отправился в Литву[43]. Князь должен был известить Сигизмунда I о вступлении на престол нового великого князя, и предложить ему возобновить мирные отношения. Однако расчёты московского правительства не оправдались. Польский король узнал о начавшейся в Москве ожесточённой борьбе за власть между различными боярско-княжескими кланами, которая усугублялась стремлением части высшей знати вернуть себе бывшие уделы и привилегии[44].