Долгих лет.
Разрывая оковы душного сна, Витя, наконец, разлепил веки и поднялся из кресла, в котором уснул после долгого вечера. Подойдя к раскрытому настежь окну, он попробовал поймать хотя бы легкое дуновение, но вместо ветра ему в лицо хлынула липкая темнота душной летней ночи. Часов под рукой не было, но судя по погасшим уличным фонарям и ослепшим окнам стоящей напротив девятиэтажки, время уже давно перевалило за три часа ночи. Втянув неподвижный воздух, Витя нахмурился и невольно вспомнил фантастический рассказ своего приятеля, в котором все начиналось с такой же непроглядной ночи, а заканчивалось полным закатом цивилизации, начавшимся прямо в их родном городе. Стараясь выбросить жутковатую историю из головы, Витя высунулся из окна по пояс и огляделся по сторонам, надеясь поймать воздушные потоки, но темнота вокруг, словно силки, ловила каждый вздох прелого воздуха. Мимоходом отметив про себя, что к утру, наверное, будет дождь, он забрался обратно в комнату и на ощупь двинулся к противоположной стене, где находился выключатель. Под потолком зажглась советская люстра. Прищурив уже привыкшие к темноте глаза, Витя стянул с себя липкую от пота домашнюю футболку и, потягиваясь, зашагал на кухню. Кофе как всегда горчил, но старые карамельки, найденные в бабушкином буфете, смягчали тяжелый вкус крепкого напитка. Медленные спросонья мысли неохотно перетекали из одного полушария мозга в другое, заново вырисовывая картинки сна, который заставил парня проснуться. Пытаясь сопоставить увиденное с последними мыслями, терзавшими его перед тем, как он уснул, Витя бездумно глядел в одну точку и крутил скомканный фантик от конфеты. За окном послышался шелест первых дождевых капель. Заслышав слабые шлепки по листве растущего напротив его окна дерева, парень встрепенулся и выглянул на улицу, где чернота ночи уступила свои позиции свинцовой серости утра. Мелкие капли летели сквозь открытую форточку и срывались на подоконник и пол кухни, пока Витя выливал остатки кофе в раковину и, нахмурившись, качал головой. - Ну почему дождь вечно заряжает, когда я собираюсь к тебе, а, дед? – голос парня был немного сиплым после сна, но в интонации сквозила отчетливая горечь – Как в кино блин. Кладбище под дождем…
Старо-Северное. Здесь никогда не бывало пусто. Каждый раз, приходя сюда на могилу своего деда, Витя не переставал удивляться тому факту, что на Старо-Северном всегда было людно. Вечная молчаливая суета напоминала Вите знаменитый парижский Пер-Лашез – кладбище, где были похоронены многие выдающиеся люди нескольких эпох, а теперь между надгробий толпами сновали туристы. Добираясь до нужной ему могилы привычным маршрутом, Витя скользил презрительным взглядом по двум препирающимся шепотом женщинам, по мужчине, который что-то наставительно втолковывал своей маленькой дочурке. Парень неосознанно желал, чтобы все эти люди убрались отсюда и оставили его одного, один на один с его дедом. Но это, конечно, было не возможно. Поставленная полгода назад мраморная плита, венчавшая изголовье могилы деда, снова была в грязи. Дожди, шедшие на прошлой неделе несколько дней подряд, превратили землю вокруг надгробия в черную жидковатую грязь. А сегодняшний утренний ливень с легкостью разбрызгал эту жижу по плите и тесно стоявшей оградке. Достав из кармана пачку бумажных платков, Витя вытащил сразу несколько и, дотянувшись до надгробия, аккуратно протер продавленные в мраморе буквы. - Прости за грязь, дед… - тихонько вымолвил парень, отчищая налипшие комья мокрой земли – В следующий раз принесу тряпку, вытру тут все как следует. Вот только просохнет… Витя замолчал и кивнул каким-то своим мыслям, засовывая грязные бумажные платки в задний карман джинсов. Отойдя от могилы, парень оценивающе взглянул на плиту и удовлетворенный своим трудом, расстелил еще несколько платков на стоящей рядом скамейке и присел. Где-то неподалеку щебетали птицы. Но, словно тоже шепотом, тихонько переговаривались между собой, стараясь не нарушать атмосферу скорби, висящую над Старо-Северным. Упершись взглядом в буквы на могильной плите, Витя постарался отвлечься от неуловимого шума, царящего вокруг и снова вспомнить свой сон. Только мертвые не боятся смерти. Эту истину Витя всегда принимал, но до сегодняшней ночи всерьез не задумывался над ее смыслом. Однако сон, так удачно выпавший на ночь перед походом на кладбище, заставил серое вещество пошевелиться, ведь за несколько часов душного скитания по своему подсознанию Вите приходилось бороться за свою собственную жизнь с мертвецами, появлявшимися ровным счетом из ниоткуда. И, что самое страшное, каждый новый оживший труп был одним из его друзей – старые одноклассники, бывшая девушка, приятели из института, коллеги из курьерской конторы, где он работал. Спасаясь бегством по каким-то темным коридорам, он то и дело натыкался на них. И хоть все его нутро кричало «Это же мой друг!», кусочек мозга, отвечающий за самосохранение, заставлял Витины руки неизвестно откуда доставать карандаш и втыкать его в глаз неумолимо приближающемуся мертвецу. За несколько минут бесцельного скитания Витя превратился в жуткого убийцу, демона, истребляющего своих же друзей. И все лишь потому, что он действительно боялся умереть. Он боялся смерти. Моргнув несколько раз, Витя аккуратно потер заслезившиеся глаза рукой и вгляделся в надпись на могильной плите деда. Вырезанные в мраморе буквы, из которых складывалось имя и фамилия, внезапно расплылись, словно объектив фотоаппарата потерял фокус, а когда резкость восстановилась, на мраморе слегка подрагивая, горели абсолютно другие слова:
«Победи демона внутри себя»
Не веря своим глазам, Витя подскочил со скамейки и аккуратно дотянулся до холодного мрамора рукой, чтобы убедиться в материальности вырезанных на камне букв. Наконец дотронувшись до отшлифованной плиты, Витя сдавленно охнул и отступил назад, к своей скамейке. Тяжело опустившись на тонкие деревянные прутья, заменявшие сидение, Витя несколько раз зажмуривался и прикрыл рот рукой. - Чертовщина… - Замечательные слова – негромко произнес тягучий и низкий голос где-то неподалеку. Витя снова вскочил со скамейки и уставился на мужчину, стоявшего в нескольких шагах от него. Он был облачен в простую осеннюю куртку и сапоги, которые были бы более уместны в сочетании с рыболовной удочкой и коробкой снастей. Видя замешательство на лице парня, мужчина слабо улыбнулся и сделал шаг к могиле. - Прошу прощения, что вмешался в ваше… - снова заговорил мужчина, вглядываясь в мраморную плиту – Я не хотел помешать вашей скорби. Просто эти слова… Вы ведь знаете, кому они принадлежат? Витя бросил беглый взгляд на мужчину. Теперь он стоял всего в полуметре от него и учтиво рассматривал могилу. На таком расстоянии парень заметил несколько кусочков стекла, застрявших в кудрявых волосах незнакомца, а над его левым виском красовалась довольно глубокая, но уже не кровоточащая царапина. - Это Джим Моррисон – не дождавшись ответа, снова заговорил мужчина, поворачиваясь лицом к собеседнику и вглядываясь в его глаза. Витя невольно вздрогнул всем телом и аккуратно опустился на маленькую скамейку. Мужчина незамедлительно отреагировал – С вами все в порядке? - О… Да, кажется да – неразборчиво ответил Витя не поднимая на мужчину взгляд. По телу пробегали волны неприятного холода. Он распространялся, превращая ладони парня в лед. Неприятная мысль, появившаяся в Витиной голове, заставила его снова вздрогнуть всем телом – холод этот был страхом. - Многие молодые люди не любят приходить на кладбища – негромко заговорил незнакомец. Подняв на него глаза, Витя снова сдавленно охнул и его вновь передернуло – сидящий рядом с ним мужчина подернулся легкой рябью. Повернувшись к парню, он снова спросил – С вами точно все в порядке? - Да, да… Вполне – Витя попытался улыбнуться, но ничего не вышло и он уткнулся взглядом в сырую землю – Тяжелое утро… - Понимаю – почти с отеческой заботой вымолвил мужчина и легонько хлопнул парня по плечу, от чего того снова передернуло - Можно поинтересоваться, к кому вы пришли? - Это… Дед… - с трудом выдавил из себя Витя, лихорадочно соображая, что происходит и как отделаться от этого странного человека. - Ваш дед был очень мудрым человеком, если оставил на своем надгробии такие слова – тем временем заметил мужчина и бросил взгляд куда-то вдаль, поверх частокола крестов – А я вот о таком послании потомкам не додумался… Но, надеюсь, мой сын и так все поймет. Смотрите, а вот и он. Как раз идет к моей могиле… Бешено колотившееся сердце Вити словно замерло, а затем оборвалось и с грохотом упало куда-то в область желудка. Невероятные слова, сказанные незнакомцем, жгучим эхом отдавались в его голове и, уже моля Бога о спасении, Витя медленно перевел взгляд с мраморной плиты деда на сидящего рядом мужчину. - Не нужно бояться нас – спокойно продолжил мужчина, поднимаясь со скамейки – Мы уже ничего не можем вам сделать, в отличие от живых. Берегите себя. Стараясь не потерять остатки здравого рассудка, Витя проводил взглядом уходящего прочь мужчину, а затем, словно инстинктивно, повернул голову к надгробию деда, где уже снова скромно поблескивали его годы жизни и имя, выбитое в камне неизвестным мастером. Витя сделал несколько глубоких вдохов и рискнул посмотреть вслед ушедшему незнакомцу, но того уже нигде не было видно. - Победи демона внутри себя… - негромко произнес парень и бросил взгляд на могилу – Победи… Себя.
Д.Д.
Ее ладошка маленькой птичкой трепыхалась в ладони сидящего рядом друга. Вечернее солнце пригревало их загоревшие за июль лица, ветер, накатывающий с текущей внизу реки, приятно укутывал их воздушными шарфами. Жизнь на старой набережной Иртыша шла своим чередом. Заканчивался очередной выходной, один из сотен бесконечных дней вместе. Солнце играло бликами на ее солнечных очках, бросало солнечных зайчиков на ее изящные руки, прыгало по бронзовой руке ее друга, лукаво залезало в его глаза. Ладонь внутри ладони снова зашевелилась, костяшками пальцев попыталась расшевелить теплые, но тяжелые объятия мужской руки. Ее друг бросил короткий взгляд на их руки, сцепленные вместе, потом взглянул на девушку, удивленно приподнял бровь в карикатурном выражении недоумения. Она улыбнулась ему скромной улыбкой и отвела взгляд, он улыбнулся в ответ и снова уставился на водную гладь. - Смотри, а вон мой дом видно! – попыталась отвлечь его Алена, но Роман не отрывал от мутной воды тяжелого взгляда – Вон тот, без антенны который, видишь? - Ага – тихо пробубнил он и выпустил ее руку, принявшись ковырять мозоли на подушечках пальцев левой руки. Эта новая привычка ее друга, появившаяся у него после знакомства с гитарой, очень раздражала Алену. Она снова взглянула на него, затем туда, куда он смотрел. Среди вялых волн коричневой воды не было ничего. В ее голове появились нехорошие мысли. - Эй… Все нормально? – наивный вопрос сорвался с ее губ, но даже без его ответа она понимала, что что-то не так. Поднявшись на ноги, ее друг оставил свои руки в покое, засунул их в карманы джинсов и медленно покачал головой. Обернувшись к ней лицом, Роман бросил короткий взгляд на темные стекла ее солнечных очков и, наконец, произнес: - Нет. - А что… Что случилось? – Алена старалась не терять самообладания. В конце концов, она хотела помочь ему, что бы его ни тревожило. Ее друг медленно опустился обратно на бетонный парапет набережной и, сцепив непослушные руки в замок, медленным, неуверенным и печальным голосом начал рассказ. - Недавно… Я тут недавно был у Оли, Машиной подруги. Ну, ты, наверное, помнишь ее, она была у нее на др пару раз? Хотя, ты же не была на Машином др… Ну, в общем, Оля пригласила меня поиграть, сидели с ней сочиняли музыку для ее детских стихов, а потом… Она что-то наигрывала там, на клавишах, такой мотивчик незамысловатый… А я – Роман поднял взгляд на свою подругу – Я песню сочинил. - О! Так это же здорово! – Алена улыбнулась, надеясь на скорое разрешение проблемы. Творческие кризисы, иногда нападающие на ее друга, она уже научилась преодолевать, попутно вытаскивая из них самого Романа – Что за песня? - Эта песня… Ну, я же ее на ходу сочинил. И, так получилось… - интонация Романа не изменилась, наоборот, словно бы еще сильнее угасла. Это начинало настораживать – Так получилось, что я ее придумал прямо сразу из головы, сложил в стихи то, что думал. - А разве так не должно быть? Ну, то есть стихи прямо из мыслей, ведь так и пишут песни? - Да, да, конечно… В общем, пока мы сочиняли эту песню с Олей, я кое-что понял. Те слова открыли мне глаза. - И что же ты увидел? – ехидность, которую Алена надеялась скрыть, без проблем вырвалась наружу, заставив ее друга снова подняться на ноги. Он сделал несколько маленьких шагов, заслонил собой солнце. Не оборачиваясь, он снова заговорил: - Я увидел, что иду не туда. - И куда же это «не туда»? – ненужная ехидность уже не пряталась. Алена слегка скривила губы, сверля взглядом спину своего друга. Он немного помолчал, потом обернулся, снова попытался найти за стеклами ее очков глаза. - К тебе. Роман грузно опустился на бетонный парапет, нагретый, немного шершавый, присыпанный песком, принесенным ветром с пляжа у реки. Боязливо взглянул на молча сидящую рядом Алену, быстро перевел взгляд на мутную реку. - Я уже так долго… Все это время, как дурак, шел к тебе навстречу, вместо того, чтобы… - Чтобы что? – Алена спросила спокойно, но свободные теперь руки стиснули сумку стоящую рядом так, что побелели костяшки - Я думаю, все это было не правильно – тихо выдавил из себя Роман и замолчал, вслушиваясь в плеск воды неподалеку. - Хочешь сказать, что я как дура сегодня почти час выбирала, какое платье мне надеть, торчала перед зеркалом? – после длинной паузы наконец нарушила молчание Алена - Торопилась сюда, чтобы ты вот так сказал мне, что тебе нужно было стремиться не ко мне? - А пока ты выбирала платье, я как дурак ждал тебя на остановке полчаса – усмехнулся ее друг, расцепил нервный замок рук и опустил ладони на теплый бетон – Все сходится. Может я и правда дурак. - А может быть путь, по которому ты все это время шел, был единственным открытым? – задушив в себе глупую ненависть и сарказм, спросила девушка и опустила поверх ладони Романа свою. Парень поднял взгляд на свою подругу, и вместо темных стекол наткнулся, наконец, на ее глаза, на улыбку, играющую на ее тонких губах. Снова недоуменно подняв одну бровь, опустил недоверчивый взгляд на бетонный парапет, туда, где его рука была накрыта ее маленькой изящной ладошкой. Слегка улыбнувшись, он, как и она раньше, попытался костяшками пальцев расшевелить теплые объятия. Конечно, у него бы получилось. Но что-то подсказало ему оставить все так, как есть. Повременить. В его голове играла музыка.
Дураки и дуры Пьют друг от друга микстуры! Верят в любовь и в чудо, Не знают что это, но требуют!
Рубят канаты культуры По морям уходят в туры И все равно верят в любовь и в чудо, Узнать хотят, вот и плавают!
Маленькая комната, большую часть которой занимало старое фортепиано «Иртыш», была полна звуков. Закинув обе ноги на диванчик, стоящий напротив, Маша медленно раскачивалась в такт быстрой музыке, ловила слова и тихонько улыбалась, подмечая в тексте такие знакомые человеческие черты. Как только Оля перестала играть, резко закончив песню, Маша тут же разразилась аплодисментами. - Здорово! Бодренько так – заметила девушка, дотянувшись до стоящей на полу кружки с чаем и делая большой глоток остывшего напитка – И текст классный! Все так жизненно! - Да текст и правда хороший – согласилась Оля, нежно поглаживая черно-белые клавиши фортепиано – Мне тоже понравился, когда я его услышала. Он просто идеально лег на музыку! - Хочешь сказать, что это не ты написала? – удивленно спросила Маша, подняв бровь точь-в-точь, как это делал автор спетых только что строчек. Оля не смогла сдержать улыбку. - Нет, конечно – выдержав театральную паузу, ответила девушка и отвернулась к инструменту, предугадывая следующий вопрос подруги. - А кто же тогда? - Сейчас я сыграю тебе еще кое-что. И ты сразу догадаешься, чьи это песни – не оборачиваясь, ответила девушка и начала новую партию. Комнатка снова наполнилась музыкой, медленной, торжественной и тревожной. Тихим и печальным голосом Оля начала петь новые рифмы, посвященные темной ночи, бездушно тикающим часам и вечным человеческим ценностям, почему-то забытым. Попеременно ускоряя и замедляя темп в припевах и куплетах, девушка все сильнее и сильнее разгоняла саму себя, ее красивый и сильный голос набирал обороты, повышая трагичность и яростную боль одиночества, заложенные в песне. Сидя спиной к подруге, Оля могла лишь догадываться, чем занимается Маша, но выражение ее лица Оля себе отчетливо представляла. В последний раз ударив по клавишам фортепиано, девушка триумфально вскинула вверх руки и с абсолютно довольным видом повернулась лицом к своей гостье. Маша уже не сидела на диване в позе турецкого мыслителя. Оставив свой чай на письменном столе рядом с диванчиком, она отошла к открытому окну и молча смотрела на улицу, высунувшись в духоту августа. - Ну, что? – весело спросила Оля – Знаешь, кто это написал, да? Отвернувшись от окна, девушка смерила подругу злобным взглядом и сквозь зубы ответила: - Конечно. Дурак один. - Эй… - Оля подошла к подруге, застывшей у открытого окна и аккуратно взяла ее за руку. Девушка тут же отвела глаза, заинтересовавшись рисунками, наваленными на письменном столе – Ну, не говори так! Он же любит тебя! Ты же знаешь! - Знаю… - тихо признала девушка, все еще избегая Олиных глаз – Знаю. Сама дура. - Да уж… - улыбнулась Оля и обняла свою маленькую подругу – Прав он был. Прав в каждом слове.
- Дураки и дуры – усмехнувшись, неожиданно сказал Роман, подняв глаза на Алену. - Что? – удивленно переспросила девушка, непроизвольно улыбаясь его серьезному лицу. - Песня моя. Дураки и дуры. Она так называется – пояснил Роман – Она про таких, как мы. Он поднялся на ноги, движением руки поднял на ноги свою подругу, улыбнулся и потянул ее за собой. В его голове все еще играла музыка. Насвистывая новый мотив, Роман крепче сжал руку своей любимой и, бросив взгляд в сторону построек на левом берегу Иртыша, зашагал прочь. Сейчас его путь был здесь. Гудки.
- Жень, возьми трубку, я посуду мою! – прокричала Таня, намыливая очередную тарелку. В их маленькой семье из двух человек на удивление пачкалось очень много посуды – Женя! Ну, слышишь же, надрывается! Возьми трубку! - Иду-иду… - пробубнил себе под нос парень, вприпрыжку добираясь до телефона в коридоре. Подскочив к маленькой беспроводной трубке, он тут же выхватил ее из объятий док-станции и нажал на кнопку приема, но в ответ из телефона посыпались короткие и нудные гудки. Ругнувшись, Женя водрузил трубку на место и зашагал на кухню. - Кто звонил? – заинтересованно спросила Таня, вытерая руки об вафельное полотенце. Позволив своему жениху чмокнуть ее в щеку, она аккуратно отодвинула парня и, прислонившись к простенькому кухонному гарнитуру, повторила вопрос – Кто звонил, Женя? - Да откуда я знаю… - негромко протянул парень и уселся на трехногую табуретку. Взяв с кухонного стола зубочистку, Женя картинно зажал ее зубами и прищурился, словно прикидывая, продолжать ему свою мысль или нет. Перекинув зубочистку из одного угла рта в другой, парень смерил свою невесту взглядом и решился говорить дальше – Снова короткие гудки. Ошиблись номером, наверное… - Снова? - многозначительно протянула Таня и устроилась на коленях у парня – Частенько уже… Ладно… Может чаю? А то сидишь там за компом весь вечер, я тебя и не видела даже с тех пор как ты пришел! - Давай… - Женя усмехнулся и снова клюнул девушку в щеку – И ты еще удивляешься, кто посуду марает?
*** - Да ну какого черта? – злобно прошипел Женя, скидывая одеяло и несясь в прихожую к маленькому телефону, объявившему хозяевам квартиры полномасштабную войну. Сорвав трезвонящую трубку с ее пластмассового постамента, парень с силой нажал на кнопку приема вызова и как можно грубее выпалил в трубку – Але! - Женя? Сынок, это я! – расслышал сквозь хрип помех парень и тут же скинул с себя злую маску. Все его внимание было нацелено на попытки разобрать тревожные слова сквозь треск несовершенства кабельной телефонной связи – Женечка! Папу в больницу увезли! Сердце… - Я сейчас приеду – мигом побелев, тихо выдавил из себя парень и положил трубку. Через несколько минут, трясущимися руками натянув ветровку, Женя схватил ключи от подаренной родителями «десятки» и закрыл за собой дверь.
*** - Але, Женечка? Ну, как там дела? – тихонько спросила Таня, медленно помешивая сахар в парящем кофе и тревожно барабаня пальцем по корпусу сотового телефона – Есть какие-нибудь новости? - Врачи ничего не говорят. Стабильно тяжелое и все… - бесцветно ответил парень и опустился на жесткий стул в пустынном коридоре БСМП. Откинувшись на прохладную серо-синюю стенку, Женя тяжело вздохнул и стянул с себя ветровку. Августовская жара пробиралась в здание больницы вместе с поднимающимся над горизонтом солнцем – Так что ждем… - Как мама? – осторожно спросила девушка, отодвинув от себя горячую кружку и потянувшись к холодильнику за минералкой – Держится? Она молодец, что скорую вызвала и все такое… Не растерялась… - Да, молодец… - по-прежнему монотонно ответил Женя и опустил голову на руки – Да только она мало что смогла сделать... - Ой, домашний звонит! – встрепенулась Таня, и парень расслышал через трубку ненавистную мелодию стационарного телефона – Я тебе перезвоню, дорогой! Не переживай, все будет хорошо! - Спасибо, солнце… - ответил было Женя, но из трубки уже настойчиво лились печальные гудки.
*** - Да? – дружелюбно спросила Таня успокоившуюся в ее руках трубку – Але? - Скоро – пробубнил механический голос и из динамика снова повалили короткие гудки. - Что? Але! Кто это? – озадаченно засыпала трубку вопросами девушка, но бездушный аппарат уже не отвечал. Нахмурив брови, Таня поставила телефон обратно в док-станцию и полезла в карман за сотовым – А мы что-то ждем, Жень?
*** - Успокойся, сынок – тихо попросила Мария Александровна и смерила мечущегося по коридору парня печальным взглядом – Не маячь, ради Бога! И так тошно… - Прости – резко бросил Женя и уселся рядом с матерью. Стараясь успокоиться, он сжал левую руку в правой и начал сверлить взглядом пол. Высидев в такой позе ровно 33 секунды, Женя снова вскочил и метнулся к ближайшей двери, но тут же остановился и прислонился к стене. Холодный бетон показался нервным ладоням теплым – Что ж так долго то? Сколько можно ждать… - Ну так… - попыталась высказаться Мария Александровна, но голос сорвался в шепот, а потом и вовсе сошел на нет. Женщина полезла в сумку за новой пачкой бумажных платков. Непрошенные слезы наворачивались на ее закрытые тонкими очками глаза. - Ну, мам! – с горечью протянул Женя и подлетел к матери. Осторожно приобняв ее трясущиеся плечи, парень аккуратно смахнул скатывающиеся по щекам капли – Не плачь, мам! Все хорошо будет! Все обойдется… - Конечно, конечно… - тихонько повторяла Мария Александровна – С Божьей помощью…
*** - Проснись… - легкий шепот с металлическим оттенком резко полоснул по ушам и вырвал девушку из душного полусна. Оглядевшись по сторонам, Таня попыталась вспомнить снившийся ей сон и понять, кто разбудил ее, но вялотекущие размышления прервал зуммер мобильника. - Танюш! Хорошие новости! Папу прооперировали, скоро можно будет к нему – довольный голос жениха вызвал на заспанном лице девушки улыбку – Ты не могла бы приехать, посидеть тут с мамой? А то мне надо на работу смотаться, там уже Просковин рвет и мечет! - Ну, слава Богу, все обошлось! – с облегчением ответила Таня и встала с дивана, на котором спала в неудобной позе. Разминая затекшие конечности, девушка продолжала неспешно говорить – Ну ты езжай, я сейчас быстро себя в порядок приведу и приеду! Езжай спокойно, утрясай свои дела… - Ну, тогда я ей сейчас скажу, что ты приедешь и побегу! – обрадовано выпалил Женя – Спасибо, солнышко! Люблю тебя! - Да не за что, дорогой, я тоже тебя… - резкие гудки ударили девушке в ухо неприятным монотонным эхо – Люблю…
*** - Да, Жень? – зажимая плечом трубку домашнего телефона, ответила Таня и попыталась запихнуть в сумку маленький цветастый зонтик – Я уже почти выхожу, буду в больнице минут через 20… - Быстрее – не дожидаясь ответа, выпалил уже знакомый металлический голос. - Да я же… - ответила было девушка, но, снова прокрутив в голове интонацию собеседника, подозрительно переспросила – Женя? - Быстрее – повторил бестелесный металлический голос и уступил реплику механическим гудкам. - Да иду я… - раздраженно бросила Таня и, вытащив зонтик из слишком маленькой для него сумки, оставила его в прихожей и выскочила за дверь.
*** Маленький уютный дворик в 12 микрорайоне был до краев залит солнечным светом. Летнее утро набирало силу и медленно размазывало душную августовскую жару по иссушенной земле. Редкие прохожие спешили по своим делам по еще прохладному асфальту, усталый дворник тащил свой инвентарь в сторону одного из трех домов, окружающих дворик. Умиротворенное спокойствие хранил лишь мужчина лет тридцати, сидящий на лавочке посередине дворика и разглядывающий деловитую стайку голубей. Мужчина был одет в светлую рубашку с еле заметным узором из замысловатых линий и простые светлые джинсы. На босых ногах красовались потрепанные сандалии. Лицо его было не запоминающимся, вполне обычным – овальная форма, круглый подбородок, небольшой прямой нос. Обрамленное густыми темными волосами до скул, его лицо тут же выпадало из памяти, стоило только перестать на него смотреть. Единственной запоминающейся чертой этого безмятежного мужчины были его глаза, взгляд этих глаз, которым он наблюдал за птицами. - Я боюсь, что не справлюсь, Отец… - негромко произнес мужчина, поднеся к закрытому волосами уху старый обшарпанный сотовый телефон – Слишком многое изменилось, пока меня не было. - Не горячись, мальчик мой – с улыбкой ответил ему собеседник на том конце провода – Не так уж все и поменялось… - Они стали так зависеть от своих благ… - грустно произнес мужчина и поднял с земли несколько небольших камешков – Им будет нелегко без всего того добра, что они успели нажить за несколько месяцев. Покрутив невзрачные камешки в свободной ладони, мужчина осторожно поднес их к губам и, сжав ладонь в кулак, что-то прошептал. Через мгновение он раскрыл ладонь и бросил ее содержимое стайке голубей, толкущихся на солнце неподалеку от лавочки. Удивленные голуби не растерялись и тут же набросились на сухари из ржаного хлеба, еще недавно бывшие горсткой камней. - Главное – это их жизни, сынок. И жизни их родных и близких. Как бы они не ценили свое имущество, все это лишь вещи – спокойно парировал голос в потрепанном телефоне – Они придут к этому. Сами. Или с твоей помощью. - Но как, Отец? Как я могу помочь всем им, если не понимаю? – печально спросил мужчина и, оторвав взгляд от голубей, начал выискивать нужный ему подъезд дома напротив. - С ними же ты справился! – не сдавался собеседник – Ты поймешь людей, дай лишь время. Ты ведь уже начал привыкать к их традициям, даже, я смотрю, обзавелся сотовым – бестелесный голос на том конце провода добродушно усмехнулся. - Я не знал, как подступиться к ним, они так чураются незнакомцев – виновато ответил мужчина и лукаво взглянул наверх – Пришлось импровизировать! - Вот об этом я и говорю, сынок. Но тебе пора, она уже выходит. Оставив безжизненный телефон на скамейке, мужчина поднялся на ноги и отряхнул пыльные джинсы. Потерев трехдневную щетину на подбородке, он сделал несколько шагов и, распугав сидевших у его ног голубей, опустился на их место на колени. Из подъезда пятиэтажки прямо напротив него выскочила девушка и мигом умчалась в сторону остановки. Проводив ее долгим взглядом, мужчина опустил руки на землю и начал что-то шептать. Растревоженные им голуби, сидевшие неподалеку, вдруг резко встрепенулись и отправились на ближайшее дерево. Мужчина продолжал шептать. Внезапно на четвертом этаже пятиэтажки в одном из маленьких окон вылетело стекло, в разбитом оконном проеме показались первые языки голубоватого пламени природного газа. Поднявшись с колен, мужчина с грустью взглянул на разгорающийся пожар и медленно зашагал прочь. В потертой телефонной трубке, одиноко лежащей на лавке, негромко и жалобно запели короткие гудки.
Предложение. (Меломан. Часть II)
Небольшая кухня, отгороженная от огромной общей комнаты невыразительной сине-серой стенкой, выглядела очень спокойной и уютной. Маленькая прямоугольная настольная лампа из матового стекла распространяла вокруг теплый желтый свет, старый советский холодильник с округлой дверцей и ручкой из полированного металла тихонько урчал, дополняя картину. Даша не спешила садиться за стол, пока хозяин квартиры копался с музыкой в зале. Она медленно вышагивала по нескольким квадратным метрам кухни, рассматривая фотографии, прикрепленные к холодильнику цветными магнитами, жестяные банки из-под печенья, в которых тихонько лежал и источал ароматы разномастный чай и скромный ряд из трех кружек на верхней полке сушилки для посуды. - Так, музыки не будет, прости… - возвестил вошедший в кухню парень, натягивая футболку и оценивающе оглядывая свою кухню – Там небольшие проблемы… - Ты что разбил свои колонки? – ехидно спросила Даша и уселась на ближайший стул – Или плеер? - Слава богу, просто провода перебил – усмехнувшись ей в ответ, высказался Дима и начал лазить по шкафчикам в поисках кофе – Какой кофе предпочитаешь? Молотый? Или растворимый? С молоком? С сахаром? - Желательно с водой… - негромко сказала девушка и, дотянувшись до холодильника, стянула оттуда одну фотографию. - Очень смешно, да! – ощетинился парень и повернулся к гостье – Я же серьезно спрашиваю! Я-то сам кофе не особо пью, мне и из пакетика хватает… Дима остановился посреди кухни с пакетом молока в руках и пристально посмотрел на девушку за столиком. Она легонько улыбалась и разглядывала маленькую фотографию в магнитной рамке. Мигом посерьезнев, Дима оставил молоко в покое, в два шага приблизился к столу и выхватил из рук девушки фотографию. Недолго думая, он водрузил ее обратно на пузатую дверцу холодильника, а потом вдруг сорвал ее оттуда и вышвырнул в открытое окно позади себя. - Эй! Ты чего? – недоуменно спросила Даша и подскочила к окну, но фотография в цветастой рамке уже растворилась в августовской ночи – Зачем ты ее выбросил-то? Я бы на место ее повесила! - Ей там не место – резко ответил хозяин квартиры и вернулся к приготовлению кофе. - Но в окно-то зачем… - тихонько произнесла девушка и снова опустилась на стул – Это же твоя девушка, да? - Бывшая – сквозь зубы ответил Дима, не отрываясь от чайника и кружек, внезапно заинтересовавших его куда больше гостьи. - И это из-за нее ты грустишь? – тихонько спросила Даша и уставила взгляд в лаконичную скатерть на столе. Дима поставил чайник на газ и повернулся к девушке. Ее узкое и маленькое лицо в свете лампы было приятного кремового цвета, глаза светились шоколадным огнем. Пододвинув к столику стул, он быстро отчитал себя за грубость и присел рядом с гостьей. - Нет – так же негромко ответил на ее вопрос парень и украдкой взглянул на нее через стол – Она ни при чем. Это все из-за моей глупости… Даша ничего не сказала, но подняла на собеседника глаза и всем своим видом показала, что готова слушать дальше, но свист нагревшегося чайника прервал их вялотекущую беседу. Дернувшись, как от удара током, Дима подскочил со своего стула и снова занялся приготовлением кофе. - Я просто сделал ей предложение… - внезапно продолжил парень, размешивая в кружке с ярко-оранжевой каймой парящий напиток – Но у нее уже был другой. - Она ушла от тебя, после того, как ты сделал ей предложение? – удивленно спросила Даша и приняла из его рук чашку с кофе. - Нет, когда я сделал ей предложение, мы не были вместе уже около месяца – бесцветно ответил Дима и сел за стол, поставив перед собой простую кружку из дымчатого стекла, заполненную лишь на половину. Перегнувшись через стол, он дотянулся до холодильника и открыл дверцу. Вслепую пошарив по полкам на дверце, парень ловко извлек из старого холодильника небольшую бутылку «Jack Daniels» и налил себе в кружку – Тогда я просто не успел… А потом, когда выпал шанс все исправить, она сказала, что все это не имеет смысла… - Печально… - протянула Даша и сделала небольшой глоток обжигающей жидкости. Дима последовал ее примеру и одним глотком осушил свою кружку на треть. Слегка поморщившись, он поднялся из-за стола и подошел к окну. Даша повернулась к нему и как бы между прочим спросила – А из-за чего вы разошлись? - Да из-за ерунды, как обычно… - нехотя ответил парень, бросив неопределенный взгляд на гостью – Как обычно… Слушай, может, пойдем в зал? Там хоть чуть посвежее! А то тут вообще жара… - Конечно, идем! – с готовностью согласилась Даша, надеясь замять эту неловкую тему. - Только не пугайся, там теперь еще больший беспорядок… - серьезно сказал Дима и, захватив с собой свою кружку, зашагал в гостиную – И смотри под ноги, там битое стекло, я еще не убрал… - Битое стекло? – удивленно переспросила девушка, шагая вслед за хозяином квартиры – Ты что, шкаф с хрусталем уронил что ли? - Как ты догадалась? – внезапно остановившись и повернувшись к девушке лицом, спросил Дима и улыбнулся. - Не знаю – тоже улыбаясь, ответила девушка и вдруг опомнившись, выпалила – Так я ведь в тапках! Не страшно мне твое стекло! - Ну, хорошо… - кивнул ей парень – А высоты боишься?
*** Ранняя летняя заря быстро разбавила бархатную темноту ночи. Облизывая дома первыми лучами солнца, новый летний день заглядывал в распахнутые окна и щекотал носы маленьким детям и их родителям. Добравшись до видавшей виды пятиэтажки неподалеку от Нефтезавода, солнце тихонько подкралось к зданию и медленно, этаж за этажом, начало свое победоносное шествие. Но застать врасплох всех жильцов солнцу не удалось. Двое уже давно ждали его, свесив из окна босые ноги и разделив на двоих один плеер. Тихонько переговариваясь, они разглядывали облака в светлеющем бледно-розовом небе, хихикали над дворником, чихающим у каждого куста полыни, и распевали песни не стареющих «The Beatles». Озадаченное солнце попыталось ухватить их за голые пятки и защекотать, но его теплые лучи лишь заставили ребят улыбаться еще шире. Не сговариваясь, они подставили солнцу тыльные стороны рук и звонко засмеялись. Заглянув им за спины и разбившись об осколки дверок шкафа на сотню солнечных зайчиков, солнце усмехнулось этим безнадежным меломанам и понеслось дальше, будить жильцов в близлежащих домах. - А вот эта вообще, по-моему, самая недооцененная их песня! – воодушевленно заметил парень, делая музыку в наушниках чуть громче и начиная петь - …Help! I need somebody! Help, not just anybody! Help, you know, I need someone, help!.. Тут вокал вообще здоровский! - Ну, не знаю… - девушка явно не разделила всего энтузиазма, с которым ее собеседник распевал бессмертные строчки культовой английской группы – Я вообще этот альбом как-то спокойно воспринимаю, не то что «Revolver». Вот там да… Там вообще такие песни! И подоплека… - Ну, может быть, может быть… - неопределенно покивал головой парень и повернулся к девушке, которая оказалась такой меломанкой – Надо же, а еще несколько часов назад я и не думал, что буду обсуждать с тобой «битлов». Девушка усмехнулась и оторвала взгляд от многострадального дворника, котор
|
