Надпись на футболке

 

На следующий день я проснулась в полпятого утра, они же без пяти безбожной рани, и валялась в постели, снова и снова спрашивая себя, какого черта, во имя святого Франциска, я проснулась в полпятого утра. Надо мной не висели призраки, глобальные катастрофы пока откладывались на неопределенный срок, в лицо не бросали одежду, и все-таки мои ангелосмертские чувства подсказывали, что что-то не так.

Я прослушала сообщения на телефоне. Если кто и осмелится звонить мне до семи часов, то только дядя Боб. Однако никто не звонил. Природа, кстати, тоже не спешила со своим зовом.

Вздохнув, я перевернулась на спину и уставилась в темноту. Поразмышляв об убийствах Джанель Йорк и Томми Запата, я пришла к выводу, что, кто бы их ни убил, он явно не искал информацию. Вообще-то, если сделать попытку набросать гипотетический мотив, я бы сказала, что как раз информацию убийца и пытался скрыть.

Двадцать лет назад в одной из школ Руиса что-то произошло. Что-то покруче распития алкоголя несовершеннолетними. И как минимум один человек не хотел, чтобы это всплыло на свет божий. Так сильно не хотел, что готов был убивать.

Немало мыслей в голове касались Рейеса. Неужели он действительно может оказаться антихристом? Это же полный отстой. Может быть, он был прав. Может быть, все ошибаются. Положа руку на сердце, сложно игнорировать тот факт, что он сын самого злющего из когда-либо существовавших созданий. Но это не делает злым и его. Верно же? Неужели он и правда утратит человечность вместе со смертью материального тела? Никто ведь не говорил, что он обязан пойти по следам своего отца. После всего случившегося жутко даже думать, что он умрет.

В какой-то момент я притормозила и спросила себя, почему так полна решимости найти его тело. Ответ до смешного прост. Я не хочу его терять. Не хочу упускать ни малейшего шанса, что у нас будет совместная жизнь, а это, надо признать, под большим вопросом, раз уж ему придется вернуться в тюрьму и все такое. Но это правда. Во всем своем буйном цвете. Видимо, я во многом такая же черствая и корыстная, как моя мачеха.

Ничего себе. А правда действительно ранит.

Так или иначе, мне нужно найти новый источник информации. От моих мертвых друзей толку негусто. У Рейеса имелась сестра, ну, можно так сказать. И хороший друг. Если кто и знает, где Рейес мог спрятать свое тело, то явно кто-то из них.

Наплевав на соблазн доспать, я решила выпить кофе и хорошенько обдумать свой следующий шаг в бесконечных поисках бога Рейеса. Может, свяжусь с мадам Мариголд и задам парочку вопросов. Начну, например, с «какого хрена?».

Будучи ангелом смерти, я давно привыкла, что призраки то появляются, то исчезают из моей жизни в любой момент. Научилась справляться со вспышками адреналина, которые неизбежны при их неожиданном появлении. Особенно в тех случаях, когда с визитом пожалует некто, пролетевший пятнадцать метров и разбившийся о бетон, с требованием срочно дать ему предсвадебный совет. Но чаще всего мои заточенные рефлексы из серии

«драться или дать деру» запаздывают, представляя возможность самой решать, показать посредственный класс владения кулачным боем или заливисто заорать. Поэтому, когда я вытащила свой полусонный организм из постели и пустилась на поиски эликсира жизни, известного в некоторых кругах как кофе, наличие почивающих в моей гостиной двух мужчин едва-едва отразилось на моей шкале Рихтера.

Все-таки я остановилась, бросив на них один взгляд, потом другой (только потому, что они не были призраками) и продолжила путь к кофеварке. Мне позарез требовался стартовый пинок, прежде чем иметь дело с двумя людьми, которых я очень и очень подозревала в проникновении со взломом. Третий парень, сильно смахивавший на Андре

[8]

Гиганта

, баррикадировал своими габаритами входную дверь. Если в ближайшее время

моей лучшей подруге Куки взбредет в голову заскочить ко мне, адская головная боль ему обеспечена.

Включив одну из низковольтных лампочек под стойкой (чтобы не ослепить себя и тем самым не подарить моим противникам незаслуженное преимущество), я отправилась на свидание с мистером Кофе. Андре пялился на мой тыл. Наверное, потому, что на мне были боксеры с надписью «Сочная» на заднице. Может быть, я бы и надела что-нибудь еще, но это, черт возьми, моя квартира. Если уж заявились без приглашения, пусть терпят, как и все остальные, кто рискнет нарисоваться без приглашения в моем кусочке рая.

Пока мои гости просто наблюдали за мной, я насыпала кофе в фильтр, нажала кнопку

«Вкл.» и стала ждать. Моя новая кофемашина варит кофе куда быстрее старой, но даже так прошло целых три чересчур неловких минуты. Упершись локтями в стойку, я решила рассмотреть посетителей.

Один из мужиков, явно большая шишка, сидел на моем кресле. Пиджак он снял, выставив напоказ пушку. Пятьдесят с хвостиком, короткие седеющие каштановые волосы на вид недавно подстрижены и аккуратно зачесаны, темные глаза. Он рассматривал меня с подлинным любопытством.

Второй, которого я бы назвала опасным типом, казалось, вообще не знает, что такое любопытство. С меня ростом, черные волосы, моложавая песочного цвета кожа – подарок от азиатских предков. Он стоял на стреме, почти по стойке «смирно». Напряженные мускулы явно готовы кого-нибудь стукнуть, если возникнет необходимость. Не знаю, коллега он или просто телохранитель. Наплечной кобуры, такой, как у его друга, не видно, но это вовсе не значит, что при нем нет пушки, чтобы защитить себя и своих товарищей. Именно этот факт меня до странности беспокоил.

Андре смахивал на здоровенного медведя. Уверена, его бы не помешало обнять, но при нем имелась пушка. Все эти мускулы и металл заставили меня немножечко собой гордиться. Я почувствовала себя важной. Знаменитой. Выдающейся. Ну, или почувствовала бы, не заявляй моя задница буквально, что она сочная.

Как назло, гости мои выглядели поприличнее – как опрятные джентльмены по сравнению со мной. Вполне одетые, в темно-сером. Так и хотелось подсказать им, что надо бы в костюмчики цвета добавить, да хоть румян на щечки, но не все спокойно воспринимают советы по стилю от девицы в футболке и боксерах.

Превратив кофе с помощью сливок и сахара в клон топленой карамели, я направилась к нагруженному подушками дивану, уселась напротив «босса» и наградила его своим лучшим убийственным взглядом.

– Итак, – сказала я, медленно потянув обалденный кофе, – у вас один выстрел. Не

промахнитесь.

Мужик понимающие склонил голову, затем перевел взгляд на буквы у меня на футболке. Я понадеялась, что надпись не заставит его сложить обо мне неверное мнение. «Безмозглая» не совсем то впечатление, которое мне хотелось бы внушить. Если бы там было написано

«Воплощенная крутизна»…

– Мисс Дэвидсон, – произнес он спокойно и уверенно, – меня зовут Фрэнк Смит. Большая жирная ложь, но сейчас это не важно.

– Славненько, спасибо, что заскочили. Приходите еще, когда у вас будет больше свободного времени. – Я встала и указала на дверь.

Тот, который опасный тип, напрягся. Возникло противное подозрение, что он здесь не только для того, чтобы защищать «босса». Проклятье. Ненавижу пытки. Они такие мучительные.

– Присядьте, пожалуйста, мисс Дэвидсон, – попросил мистер Смит, жестом заставив помощника оставаться на месте.

Раздраженно вздохнув, я послушалась, но только потому, что он сказал «пожалуйста».

– В общем, я знаю ваше имя, вы – мое. Может, на этом и сойдемся? – Под его взглядом я сделала еще один глоток.

– Вы поразительно умеете сохранять спокойствие. – Его лицо стало серьезным. – Должен признать, я впечатлен. Большинству женщин…

– …хватит ума закрыться в спальне и вызвать полицию. Пожалуйста, не путайте подавленный инстинкт самосохранения со здравомыслием, мистер Смит.

Опасный тип стиснул челюсти. Я ему не нравлюсь. Или умные слова из моих уст как-то его смутили. Наверное, второе.

– Это мистер Чао, – сказал Смит, заметив мой интерес. – А там – Ульрих.

Я глянула через плечо. Ульрих кивнул. Учитывая обстоятельства, душевные они все- таки ребята.

– И вы здесь потому…?

– Что нахожу вас очаровательной.

– Спасибо, наверное, но, ей-богу, хватило бы и эсэмэски.

Усмехаясь, он следил за каждым выражением моего лица, каждым жестом. Сложилось четкое ощущение, что он меня изучает, собирает исходный материал, чтобы потом судить, вожу я его за нос или нет.

– Я собрал о вас некоторые сведения, – поделился Смит. – Интересную жизнь вы ведете.

– Мне нравится так думать.

Я решила спрятаться за чашкой, чтобы скрыть хотя бы часть своих реакций на его вопросы. Глаза, конечно, зеркало души, но именно рот выдает даже лучших на свете лжецов. Так он лишь наполовину будет уверен, лгу я или нет. Впредь ему наука.

– Колледж, Корпус мира, а теперь агентство частного сыска. Я загибала пальцы:

– Ага, вроде бы ничего не забыли.

– И куда бы вы ни пошли, с вами всегда, – он закатил глаза, подыскивая нужное слово, потом снова посмотрел на меня, – происходят разные события.

Я нарочно застыла, пытаясь подсунуть ему ложную реакцию, помутить, так сказать, воду.

– Так обычно и бывает с событиями. Они происходят.

По его лицу расползлась довольная улыбка.

– Меньшего я от вас и не ожидал, мисс Дэвидсон. Как и вы, полагаю, ожидаете от меня жестокой правды.

– Правда – это хорошо. – Я покосилась на мистера Чао. – А вот без жестокости можно обойтись.

С мягким смехом Смит скрестил ноги и уселся поглубже в кресло.

– Тогда вот вам правда. Похоже, мы с вами ищем одного и того же человека. Я вопросительно приподняла брови.

– Мими Джейкобс.

– Впервые слышу.

– Мисс Дэвидсон, – Смит с укором глядел на меня полуприкрытыми глазами, – я думал, мы договорились быть честными.

– О честности говорили вы, а я веду себя профессионально. О своих клиентах говорить не принято. У частных детективов, видите ли, есть вся эта муть с этикой и кодексом.

– Верно. И вы молодец. Но могу я добавить, что мы в одной команде? Я наклонилась вперед, чтобы придать веса своим следующим словам:

– Единственная команда, за которую я играю, – это команда моих клиентов. Он понимающе кивнул:

– Значит, если бы вы знали, где она…

– То вам бы не сказала, – закончила я за него.

– Это честно. – Он склонил голову набок, указывая на мутного, опасного и явно смертоносного, хоть и средних размеров, типа. – А если спросит мистер Чао?

Проклятье. Так и знала, что дойдет до пыток. Я постаралась не стиснуть зубы, не открыть глаза шире даже на ту долю миллиметра, которая считается непреднамеренной реакцией, но с треском провалила задание. Он меня тут же подловил. Понял, что мне не все равно. Но если до этого все-таки дойдет, у меня есть парочка тузов в рукаве. Если не сработают, без боя не сдамся.

Воззрившись на Смита, я сухо проговорила:

– Мистер Чао может поцеловать меня в задницу.

Каменное выражение лица мистера Чао никак не изменилось. Мне пришло в голову, что он с радостью будет меня пытать. Назовите меня сентиментальной, но я, черт возьми, люблю радовать людей.

– Я вас расстроил, – заметил Смит.

– Вовсе нет. По крайней мере, пока нет. – Я подумала о Рейесе. О том, как он всегда появляется, когда мне грозит опасность. Появится ли он и на этот раз? Все-таки он на меня злится. – Но одну вещь я точно могу вам обещать: когда я расстроюсь, вы обязательно об этом узнаете. – Пару мгновений я смотрела ему прямо в глаза. – Ну что? Я лгу?

Смит пялился на меня несколько долгих секунд, затем поднял руки в знак капитуляции.

– Я же вам говорил, мисс Дэвидсон, что собрал кое-какие сведения. Я надеялся, мы сможем стать друзьями.

– И поэтому вломились ко мне в квартиру? Не лучшее начало, Фрэнк.

Он ущипнул себя за переносицу и рассмеялся. Черт. Он начинает мне нравиться. Вероятно, я успею садануть ему по яйцам и завалить на пол до того, как до меня доберется Чао. Потом, конечно, из меня сделают отбивную, но, как я сказала, без боя не сдамся.

Отсмеявшись, Смит одарил меня пристальным взглядом.

– Тогда могу ли я надеяться, что вы бросите расследование? Ради собственной же безопасности, разумеется.

– Надеяться вы, конечно, можете, – я просияла самой широкой, на какую способна, улыбкой, – хотя пользы от этого вряд ли будет много.

– Организация, на которую я работаю, не примет в расчет вашу блестящую индивидуальность, если вы встанете у них на пути.

– Тогда, может быть, придется показать им мою темную сторону. Глядя на меня, он казался печальным.

– Вы уникальное создание, мисс Дэвидсон. У меня остался только один вопрос. – Пришла его очередь податься вперед. Лицо преобразилось от широкой озорной ухмылки. – Вы безмозглая или сочная?

Мне нужен новый гардероб.

Громкий стук заставил всех нас повернуться к Ульриху. Однако он тоже обернулся и посмотрел себе за плечо. Дверь снова распахнулась, вписавшись в его твердокаменную спину. Понятно теперь, откуда такой звук. Потом еще раз, и еще раз, и опять, и снова, пока Куки наконец не прекратила с криком «Какого черта?». Потом мы услышали кряхтение, когда она пыталась проломиться сквозь блокировавшее путь препятствие.

Ульрих вопросительно посмотрел на Смита. Смит – на меня.

– Это моя соседка.

– Ах да. Куки Ковальски, тридцать четыре года, разведена. Есть ребенок, один, дочь. – Да уж, он действительно сделал домашнее задание. – Впусти ее, Ульрих.

Ульрих отступил в сторону, и Куки с разбегу ворвалась в квартиру, по инерции не сумев вовремя остановиться. Чуть не вписавшись головой в стойку, она резко затормозила и огляделась.

– Привет, Кук, – бодренько поздоровалась я. Куки только переводила взгляд с одного гостя на другого, поэтому я добавила: – Это мои новые друзья. Мы прямо сходу нашли общий язык.

– У них пистолеты.

– Ну, есть такое дело. – Я встала и забрала чашку из ее рук, чтобы налить кофе. Наша общая любовь к райским кофеиновым стартам по утрам породила связь между нами с первого взгляда. Благодаря кофе мы теперь не разлей вода. – Должна признаться, – продолжала я, бросив взгляд на Смита, – не могу с уверенностью сказать, что наши отношения окажутся продолжительными.

Куки все еще глазела на каждого по очереди.

– Потому что у них пушки?

– Мы уже уходим, – сказал Смит, поднимаясь и надевая пиджак.

– Уже уходите? Так скоро?

Он улыбнулся, видимо, решив не реагировать на сарказм, пропитывавший каждое мое слово, и кивнул, проходя мимо.

– Вы забыли упомянуть, на кого работаете, Фрэнк.

– Нет, не забыл. – Он отсалютовал мне, прежде чем выйти за дверь.

– А он симпатичный, – заметила Куки, – в стиле Джеймса Бонда.

– Все понятно. На Рождество подарю тебе надувного мужика.

– А такие есть? – заинтересовалась она.

Понятия не имею, но, представив себе такую куклу, захихикала.

– Ты почему так рано? – спросила я, вспомнив, что надо удивиться.

– Не спалось, а у тебя свет горел.

– Тогда начнем сегодня пораньше.

Мы чокнулись кружками и выпили, одному Богу известно за что.

 

 

 

До рассвета мы еще раз приняли душ. Ясное дело, по отдельности. У меня, правда опять была компания в лице мертвого парня из багажника, и это уже начинало серьезно доставать, потому что брить ноги с гусиной кожей не так уж просто. По дороге в офис мы с Куки увидели солнце, едва-едва краешком вылезшее из-за горизонта. Чуть бледнея вокруг дымчатых облаков, оранжевые и розоватые лучи прочертили небо, чтобы возвестить о начале нового дня. И это было прекрасно. Пока я не споткнулась и не пролила себе на руку кофе.

– Мадам Мариголд? – переспросила Куки заинтригованно и капельку недоверчиво.

– Знаю-знаю, но она что-то знает. Я это знаю. И когда я узнаю, что она знает, мы все будем знать чуточку больше. Знание – сила, детка.

– Ты опять ведешь себя странно.

– Извини, ничего не могу с собой поделать. Мозг в панике. Два предрассветных просыпания подряд. Он не знает, что думать, как поступать. Позже с ним поболтаю. Может, свожу к врачу.

– Надеюсь, списки учеников придут сегодня утром, чтобы я могла начать искать одноклассников Мими. Попробую узнать, разделил ли кто из них ту же участь.

– То есть умер?

– Ну да.

В офис мы поднялись по внешней лестнице. Я напрямик помчалась к кофеварке, чтобы приготовиться к рабочему дню, а Куки проверила факс и взволнованно объявила:

– Пришли.

– Списки? Уже? – Действительно, очень быстро. Включив компьютер, она уселась за свой стол.

– Поохочусь немного. Кто знает, что удастся накопать.

Передняя дверь приемной приоткрылась, в нее нерешительно сунулась голова.

– Вы открыты? – поинтересовался мужчина. Если судить по профилю, которым он нам был виден, ему около шестидесяти.

– Конечно, – ответила я, махнув ему, чтобы входил. – Что мы можем для вас сделать?

Он выпрямился, вошел в приемную. За ним зашла женщина приблизительно того же возраста. На мужчине была темно-синяя спортивная куртка, благодаря которой он напоминал спортивного комментатора, седые волосы тщательно причесаны. На женщине безупречно сидел брючный костюм, только недавно вышедший из моды, цвета хаки, который очень подходил к ее светлым волосам. Вслед за ними вплыло облако печали, плотное и почти осязаемое. У них явно какое-то горе.

– Кого-нибудь из вас зовут Чарли Дэвидсон? – спросил мужчина.

– Я Чарли.

Он схватил меня за руку, словно я последняя надежда человечества. Если так, то у человечества большие проблемы. Женщина сделала то же самое. Хрупкая рука казалась дрожащим комком нервов.

– Мисс Дэвидсон, – проговорил джентльмен, обдавая меня запахом дорогого одеколона,

– мы родители Мими.

– Вот как? – удивилась я. – Тогда идемте.

Жестом позвав Куки с нами, я повела всех в свой кабинет. Как всегда, готовая к работе, она захватила блокнот для записей.

– А вы, должно быть, Куки? – предположил отец Мими, пожимая Куки руку.

– Да, мистер Маршал, – ответила та, взяв, в свою очередь, за руку его жену. – Миссис Маршал, мне очень жаль, что все так вышло.

– Пожалуйста, зовите меня Ванда. Это Гарольд. Мими нам много о вас рассказывала.

Улыбка Куки чуть померкла между благодарностью и ужасом, когда она жестом предложила им сесть. Потом устрою ей допрос с пристрастием. Я выдвинула для нее стул, а сама уселась за свой стол.

– Полагаю, вам неизвестно, где Мими? – рванула я с места в карьер.

Печальный, но понимающий взгляд Гарольда встретился с моим. Я чувствовала исходящую от него безнадежность, но слабая искорка надежды все же теплилась. Той надежды, которой не было у Уоррена, мужа Мими. Вредный червяк подтачивал меня изнутри, что мистеру Маршалу известно больше, чем может показаться на первый взгляд.

– Я заплачу любые деньги, мисс Дэвидсон. Слышал о вас много хорошего.

А вот это новость. Люди редко хорошо обо мне отзываются. Разве что выражение

«официально признанная чудила» не перешло в разряд похвалы.

– Мистер Маршал…

– Гарольд, – поправил он.

– Гарольд, я довольно хорошо разбираюсь в людях – это часть того, что я умею. И мне кажется, вы не просто надеетесь, что с Мими все в порядке. Вы словно чего-то ждете, будто знаете что-то, чего не знает никто другой.

Родители Мими переглянулись. В их глазах я четко видела сомнения. Они не знали, могут ли мне доверять.

– Давайте посмотрим, смогу ли я помочь, – предложила я. Нерешительно кивнув, мистер Маршал дал мне знак продолжать.

– Хорошо. Итак, несколько недель назад Мими стала странно себя вести, но не поделилась с вами, что ее беспокоит.

– Все верно, – сказала Ванда, стискивая лежавшую на коленях сумочку. – Я пыталась достучаться до нее, когда она приезжала к нам. Первого числа каждого месяца она привозит к нам с ночевкой детей. Но она… она… – Ее голос оборвался, и она замолчала, чтобы приложить к повлажневшим глазам салфетку. Муж одной рукой накрыл обе ее ладони.

– Но она кое-что вам рассказала. Может быть, тогда это показалось странным, однако, когда она исчезла, вы сложили два и два.

Ванда ахнула:

– Так и есть, рассказала. А я не поняла… – и снова не смогла договорить.

– Можете рассказать мне, что именно она говорила?

Миссис Маршал опустила глаза, не торопясь выкладывать все, что ей известно. Я

чувствовала: ей хочется мне довериться, но после того, что сказала ей Мими, она все и всех ставит под сомнение.

– Ванда, – проговорила Куки, наклонившись вперед с заботливым выражением лица, – если на этой планете и есть человек, которому я бы доверила свою жизнь, то это сидящая перед вами женщина. Она сделает все, что в человеческих силах – и даже немного больше, – чтобы вернуть вашу дочь в целости и сохранности.

Это самая приятная вещь, какую когда-либо говорила обо мне Куки. Позже мы с ней потолкуем о комментарии по поводу «немного больше», но ведь ничего плохого она не имела в виду. Я должна повысить ей зарплату.

– Продолжай, милая, – подбодрил жену Гарольд. Вздохнув, Ванда сглотнула, перед тем как заговорить:

– Она сказала, что когда-то давно совершила ошибку, сделала что-то ужасное. Я с ней спорила, убеждала, что все это уже не важно. Она же настаивала, что за все ошибки приходится платить. Око за око. – Она посмотрела на меня с таким отчаянием, что сердце екнуло. – Не хочу, чтобы она попала в беду. Что бы она, как ей кажется, ни сделала, это была просто ошибка.

– Вот почему мы считаем, что она исчезла сама, – добавил Гарольд. – Что она все спланировала и сейчас в безопасности.

– Однако она никогда бы не бросила Уоррена и детей без очень веской на то причины, мисс Дэвидсон. Если она это сделала, то только потому, что считала, что у нее нет выбора.

Гарольд кивнул в унисон с женой. Я была рада, что они не подозревают Уоррена.

Похоже, они ему слепо доверяют. Но мне казалось, они должны знать, что происходит.

– Очень жаль это говорить, но Уоррена сейчас допрашивают. На лице Ванды отразилась печаль, однако ответил Гарольд:

– Мы в курсе. Но клянусь вам, он к этому никак не причастен. Что бы ни совершила Мими, она наверняка не хотела его втягивать.

– Мы с Куки считаем, что все это как-то связано с тем, что произошло в старших классах.

– В старших классах? – удивился Гарольд.

– У Мими были тогда враги?

– У Мими? – Ванда мягко рассмеялась. – Она со всеми прекрасно ладила. Такая уж она девочка. Сердечная и понимающая.

– Даже слишком, – подтвердил Гарольд и бросил взгляд на жену, прежде чем продолжить. – Нам никогда не нравилась ее лучшая подруга. Как ее звали?

– Джанель, – подсказала Ванда. Выражение ее лица стало немного замкнутым.

– Джанель Йорк? – спросила я. – Они были лучшими подругами?

– Да, несколько лет. Но эта девочка была дикая. Настоящая сорвиголова.

Обменявшись с Куки быстрыми взглядами, я решила не тянуть кота за известное место:

– На прошлой неделе Джанель Йорк погибла в автомобильной аварии. Потрясенные лица подтвердили, что родители Мими впервые об этом слышат.

– Господи, – выдохнула Ванда.

– Вы знали Томми Запата? – В маленьких городках все друг друга знают. Уверена, с нашим продавцом машин они были знакомы.

– Разумеется, – кивнул мистер Маршал. – Его отец много сделал для города. Занимался озеленением, ландшафтным дизайном. В основном, на кладбище.

Понимаю, мои слова их не обрадуют, но они должны знать, а я должна выяснить, что происходит.

– Вчера утром Томми Запата был найден мертвым. Его убили. Потрясение сменилось изумлением. Они действительно ничего не знали.

– Он был на год старше Мими, – проговорил Гарольд. – Они вместе ходили в школу.

– Что же это такое? – Голос Ванды был полон отчаяния. – На прошлой неделе умер Энтони Ричардсон, сын Тони Ричардсона. Покончил жизнь самоубийством.

Куки записала имя, а я спросила:

– Он ходил в ту же школу?

– Они с Мими учились в одном классе, – ответил Гарольд.

Кто-то, образно выражаясь, делал в доме уборку, прятал концы, и Мими, без сомнения, попала на его радар. Наверняка Маршалам что-то известно. То, что произошло тогда в школе, объяснит все, что происходит сейчас.

– Мистер и миссис Маршал, в старших классах Мими переехала из Руиса в Альбукерке к бабушке и дедушке. Почему?

Ванда моргнула, задумчиво нахмурив брови.

– Она поссорилась с Джанель. Мы думали, ей просто хотелось уехать.

– Она сама рассказала вам о ссоре?

– Нет, – сказала Ванда, пытаясь вспомнить подробности. – Не совсем. Просто сегодня они лучшие подруги, а назавтра – заклятые враги. Со стороны казалось, они просто не сошлись в каких-то взглядах.

– Мы даже не расстроились, – вмешался Гарольд. – Нам их дружба была не по душе.

– И что конкретно послужило причиной ссоры между ними?

Переглянувшись, Маршалы беспомощно пожали плечами, потому что не смогли ничего вспомнить.

– Что бы ни случилось, – поделилась Ванда, – это погрузило Мими в глубокую депрессию.

– Мы застали ее у нее в комнате, всю в слезах. Не раз. – Голос Гарольда звучал подавленно от давних, слишком болезненных воспоминаний, которые он переживал заново.

– Она перестала выходить из дома, перестала есть, мыться. Дошло до того, что каждое утро она убеждала нас, будто больна, и умоляла не заставлять ходить в школу. Пропустила почти три недели занятий.

Те же воспоминания превратили лицо Ванды в маску печали.

– Мы водили ее к врачу. Он советовал обратиться к психологу, но мы не успели условиться о встрече – Мими попросила нас отпустить ее в Альбукерке к моей матери. Она хотела ходить в школу святого Пия.

– Мы так радовались, что она снова заинтересовалась учебой. Она всегда была отличницей, а в школе святого Пия великолепная программа. – Казалось, Гарольд стремится как-то оправдать то, что позволил Мими уехать. Я же была уверена, что решение далось им нелегко.

Ванда ободряюще похлопала его по колену.

– Честно говоря, мисс Дэвидсон, как бы ужасно это ни звучало, мы вздохнули с облегчением, когда она уехала. В Альбукерке она полностью изменилась. Оценки улучшились, она начала принимать участие во внеклассных мероприятиях. Снова стала самой собой.

Пока Маршалы говорили, Куки неустанно записывала. Слава богу. У меня почерк хуже некуда.

– Судя по тому, что вы рассказали, – заключила я, – проблемы Мими в Руисе сводились не только к ссоре с подругой. Похоже, ее запугивали. Может, угрожали. Или даже хуже, – нехотя добавила я. В голову пришло, что высока вероятность изнасилования. – Неужели она ничего не рассказывала? Хоть что-нибудь?

– Ничего, – пробормотала Ванда, встревоженная моими выводами. – Мы пытались поговорить с ней о том, что ее беспокоит, но она отмалчивалась. Каждую нашу попытку принимала в штыки. Так на нее не похоже…

То же самое говорил Уоррен, описывая поведение Мими перед исчезновением. Так на нее не похоже.

– Нам нужно было быть настойчивее. – В голосе Гарольда звенело чувство вины. – Мы думали, что все дело в Джанель. Вы же знаете, как это бывает в старших классах.

О да, я прекрасно знаю.