Надпись на футболке. – Без обид, но все эти годы ты вела себя со мной, как последняя стерва.

 

– Без обид, но все эти годы ты вела себя со мной, как последняя стерва.

Я подмигнула Джемме. Мы сидели за столиком в папином баре. Сэмми готовил нам хуевос ранчерос, а папа разливал заказанные напитки. Дениз увязалась за нами. Даже дядя Боб нашел себе оправдание, чтобы сбежать из участка и перекусить.

– Конгрессмен может и подождать, – усмехнулся он, а потом огорошил меня вопросом:

– Не объяснишь, откуда у тебя на спине порез?

Похлопав его по животу, я доверительно поделилась:

– Будешь продолжать есть, как сейчас, начну называть тебя дядя Пузырь. А он ответил:

– Не очень-то мило. А я:

– Знаю, потому и сказала. А он:

– А-а.

А потом мы все приехали сюда. Джемма поерзала.

– Я над этим работаю, ясно? Ты хоть представляешь, что значит быть сестрой удивительной Чарли Дэвидсон? Той самой Чарли Дэвидсон?

Я как раз глотнула чая со льдом, который вручил мне папа, и чуть не поперхнулась.

Пережив затяжной приступ кашля, я уставилась на нее с открытым ртом.

– Издеваешься? Это ты всегда была идеалом. И у тебя были проблемы с тем, чтобы быть моей сестрой?

– Чушь собачья. – Джемма закатила глаза. Оказывается, мы с ней больше похожи, чем я помнила. Жуть какая.

– Ты ведь со мной не здоровалась, – гнула я свое. – Даже не смотрела на меня, когда я входила в помещение.

– Мне казалось, ты этого не хочешь. – Джемма смущенно опустила глаза. У меня отвисла челюсть.

– Откуда такие нелепые мысли?

– Ты сама мне сказала больше никогда с тобой не заговаривать. Даже не здороваться. И никогда, ни при каких обстоятельствах, на тебя не смотреть.

Чего? В упор такого не помню. Хотя… нет, разок было.

– Чувиха, мне ж тогда было девять лет. Она покачала головой. Ладно, два раза.

– Двенадцать?

Джемма снова покачала головой.

– Да ладно, не важно. Это было давным-давно.

– Ты не определяла временные рамки. Вижу, что ты не помнишь, но я помню, словно все было только вчера. К тому же ты всегда была очень скрытной. Мне так много хотелось

узнать, но ты ничегошеньки не рассказывала. – Она пожала плечами. – Я всегда чувствовала, что мне в твоей жизни места нет.

Пришла моя очередь заерзать.

– Джемма, есть некоторые вещи, о которых просто-напросто лучше не знать.

– Опять двадцать пять, – сказала она, поднимая руки. Сидящий напротив нас папа рассмеялся:

– Со мной то же самое.

– Серьезно, ребята, я не шучу, – настаивала я.

– Чарли права, – вклинилась Дениз, – пусть оставит все это при себе.

Ну вот, снова мы катимся в Пошланафигвиль. А в нем совсем не так весело, как в Маргаритавиле. Ничего на свете Дениз не любит меньше, чем говорить о Чарли.

– Дениз, – папа накрыл ладонью обе ее руки, – тебе не кажется, что мы слишком долго придерживались этой позиции?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты всегда старалась отодвинуть ее в сторону, отказывалась признавать ее особенную одаренность, даже когда доказательства бросались в глаза.

Дениз ахнула:

– Ничего подобного я никогда не делала.

– Мам, – начала Джемма. Она искренне любила эту женщину, что всегда меня поражало. – Чарли очень необычная. Ты это знаешь. Должна знать.

– В том-то все и дело, – проговорил папа. По его виду было ясно: ему стыдно. – Я знал что, если Карузо придет за тобой, солнышко, ты выберешься целой и невредимой. Как всегда.

Я бы не сказала, что выбралась из той заварухи целой и невредимой. Все-таки меня мазали суперклеем. Хоть и на несколько минут, потому что рана зажила практически мгновенно, в чем мне не хватило духу признаться врачу. И это еще один аспект моей жизни, в который не посвящена моя семья. Родные понятия не имеют, что я так быстро исцеляюсь.

– Пап, почему ты просто не рассказал обо всем мне?

Его поглотила такая глубокая грусть, что мне пришлось взять его за руку, – я испугалась, что он просто исчезнет.

– Не хотел, чтобы ты что-то знала о Карузо. И о том, что я сделал. Мы рассчитывали схватить его раньше, чем он сможет воплотить свои угрозы в жизнь.

– Папа, нам ты можешь говорить о чем угодно, – поддержала меня Джемма.

– Вы не понимаете. Он был прав. – Папино лицо вытянулось, когда стыд захлестнул его новой волной. – Его дочь погибла из-за меня. Была погоня. Сумасшедшая скорость. Я ехал прямо за ним. Карузо проскочил закрытый шлагбаум. Автомобиль повело, и он съехал на насыпь с другой стороны. Машина перевернулась, и дочь Карузо выбросило наружу.

– Папа… черт побери. – Он меня вывел. – Это все его вина, а не твоя. Сам подумай: скоростная погоня с ребенком в машине?

Глубоко вздохнув, он кивнул:

– Знаю, но на душе не легче. – Потом снова посмотрел на меня. – Просто не мог тебе сказать. Но сказал. Твоя очередь.

– Боже мой, так все подстроено! Дядя Боб фыркнул:

– Он прав, ты должна хоть чем-нибудь поделиться.

Святые макароны! Если они узнают, что я ангел смерти… Нет, никогда и ни за что.

– Может, начнешь с того, как ты это сделала? – предложил папа.

– Сделала что? – спросила я, наблюдая, как к нам с нашей едой подходит Донни, папин бармен-индеец. Я дала себе несколько секунд полюбоваться его широченной грудью и вдруг заметила, что Джемма тоже пялится на него. Дав ей пять под столом, я поздоровалась: – Привет, Донни.

Он посмотрел на меня, нахмурился и осторожно ответил:

– Привет.

А раньше никогда не обращал на меня внимания.

– Это, – продолжил папа, когда Донни отошел. – То, как ты двигалась. – Наклонившись ближе ко мне, он едва слышно добавил: – Чарли, в том, как ты двигалась, не было ничего человеческого.

Глаза Джеммы превратились в блюдца.

– Как? Как она двигалась?

Даже Дениз внезапно обуял интерес, пока она, не глядя в тарелку, смешивала яйца с красным чили.

Папа принялся всем объяснять, что там произошло и как я двигалась, а я покосилась на Сахарную Сливу, которая появилась сбоку от меня. Чтобы уступить ей место, я так близко придвинулась к Джемме, что бедром сдвинула ее чуть дальше.

– Привет, милашка, – сказала я, глядя, как СС взбирается на диванчик рядом со мной. Папа замолчал, все уставились на меня. Я закатила глаза. – Да ладно вам! Вы все в курсе, что я разговариваю с мертвецами.

– В курсе, – отозвалась Джемма, – просто хотим послушать.

– А-а, ну тогда ладно.

Дениз притворилась, что поглощена рассматриванием еды. Я-то думала, она фыркнет или даже закатит истерику, но она, похоже, поняла, что на этот раз в меньшинстве. Впервые в жизни.

– Что случилось? – спросила я Сливу. – Брат опять пошел по шлюшкам?

– Чарли, – предостерегающе произнесла Джемма.

– Да нет, серьезно, он встречается со шлюшками, – объяснила я. – Наверное, кому-то надо наконец вмешаться.

– Не знаю, – ответила СС, пожав плечами, по которым рассыпались светлые волосы. – Я была с Незабудкой. В том старом здании. Там весело. Рокет ужасно смешной.

При упоминании Рокета у меня чаще забилось сердце.

– Значит, с ним все хорошо?

– Ага. Говорит, лучше не бывает.

С облегчением вздохнув, я гадала, не нашла ли Незабудка тело Рейеса. Очень не хотелось говорить вслух, но…

– Она нашла его? Нашла Рейеса?

Дядя Боб застыл. За столом он был единственным, кто хоть что-то знал о Рейесе и о том, что он, так сказать, сбежал из тюрьмы.

И снова Слива пожала плечами:

– Нет, но она говорит, что найти его можешь только ты. Вот только ищешь не той частью тела.

Я глянула себе между ног, не успев подумать.

– И что это значит?

– Понятия не имею.

– Ладно, а она говорила тебе, – я наклонилась к СС и перешла на шепот, – какой частью тела я должна искать?

Все сидящие за столом потянулись к нам.

– Она сказала, что нужно просто слушать.

– А-а. – Я выпрямилась, совершенно сбитая с толку. – А она сказала, что именно я должна слушать?

– Не знаю. Она так смешно разговаривает!

– Ясно. Тогда скажи мне дословно, что и как она тебе сказала.

– Она сказала, надо слушать то, что только ты можешь услышать.

– А-а, – снова протянула я, сдвинув брови.

– Мы собираемся поиграть в классики.

– О’кей.

– Ах да, еще она сказала, что надо поспешить.

– Погоди! – Но Слива уже испарилась. – Чертовы мертвецы.

– В чем дело? – спросила Джемма, едва не подпрыгивая от нетерпения.

Должна признаться, было приятно меньше держать в себе и больше делиться с родными. Со знанием дела я уставилась на дядю Боба:

– Она сказала, чтобы найти Рейеса, я должна слушать то, что могу услышать только я.

Не представляю, что бы это значило.

– Чарли, – Джемма не сводила с меня глаз, – я знаю, кто ты.

В который раз у меня отвисла челюсть. Я воровато осмотрелась.

– Джемма, никто за этим столом не знает, кто я.

– И кто в этом виноват? – спросил папа.

– Я знаю, – усмехнулась Джемма, – что ты – влюбленная по уши барышня. – Она заговорщицки подмигнула мне, и я поняла, что она меня прикрывает. Она действительно знала, кто я. С каких, черт побери, пор?! – А еще знаю, что у тебя есть способности, о которых ты никогда нам не рассказывала.

Откинувшись на спинку диванчика, папа подозрительно воззрился на нас обеих. Ему нужны были ответы, которые я не готова была дать. По крайней мере, прямо сейчас.

– Вам хватит, если я скажу, что пользуюсь ими исключительно во благо? Папины губы сложились в тонкую линию.

– Что говорит тебе сердце? – неожиданно спросила Джемма.

Уткнувшись подбородком в кулак, я принялась яростно ковырять свои картофельные оладьи.

– Мое сердце слишком переполнено любовью к нему, чтобы думать ясно.

– Тогда притормози и прислушайся, – сказала она. – Я видела, как ты делала так, когда мы были маленькими. Закрывала глаза и просто слушала.

Было дело. Вспомнив, я расправила плечи. Джемма права. Иногда, замечая Злодея издалека – того самого Злодея, который потом оказался Рейесом, – я закрывала глаза и прислушивалась к его сердцу. Но тогда он был в пределах видимости, поэтому и я могла услышать, как оно бьется. Разве нет?

Джемма нахмурилась:

– Закрой глаза и слушай. – Потом наклонилась ко мне и шепнула на ухо: – Ради бога, ты

же ангел смерти!

Каким-то чудом мое удивление осталось за маской раздражения.

– Откуда ты знаешь? – шепнула я в ответ.

– Слышала, как ты сказала тому мальчишке, Ангелу, когда впервые его встретила. Святая корова, я напрочь забыла эту маленькую подробность.

– А теперь сосредоточься, – велела Джемма, глядя на меня так, словно в ней жила вера всего человечества.

Глубоко вздохнув, я медленно выдохнула и закрыла глаза. И уже через секунду услышала. Слабое, едва слышное сердцебиение где-то там, вдалеке. Я сконцентрировалась на нем, сделала его центром своего мира. Чем сильнее я сосредотачивалась, тем громче билось сердце. До боли знакомый, успокаивающий ритм. Неужели я действительно слышу, как бьется сердце Рейеса? Неужели он действительно все еще жив?

– Где ты, Рейес? – прошептала я.

Накатило тепло, превратившись во вспышку обжигающего жара. А потом я почувствовала губы возле уха и услышала глубокий хриплый голос, от одного звука которого я тонула в чувственных волнах.

– Там, где ты будешь искать в последнюю очередь, – сказал он, словно поддразнивая. Задохнувшись, я открыла глаза.

– Боже мой, я знаю, где он.

Я заглянула в каждое лицо. Все с надеждой ждали продолжения.

– Дядя Боб, пойдешь со мной? – спросила я, вскакивая с места. Он запихнул в рот еще один кусок и встал. Папа тоже. – Пап, тебе необязательно идти.

Он наградил меня скептическим взглядом.

– Попробуй меня остановить.

– Но я могу ошибаться.

– Ничего страшного.

– Ну и ладно. Только еда твоя точно остынет.

Папа ухмыльнулся. Я оглянулась на Джемму, до сих пор не веря, что она знает, кто я такая. Но от одной мысли, что об этом узнает папа, болело в груди. Я его маленькая дочка. И хочу оставаться ею как можно дольше. Перед тем, как выскочить на улицу, я наклонилась к Джемме и шепнула:

– Пожалуйста, не рассказывай папе.

– Ни за что, – заверила она и ободряюще улыбнулась мне.

Ничего себе, а это приятно. Пусть и в стиле семейки Аддамсов, но все равно приятно.

 

 

 

Где бы я не стала искать Рейеса? В собственном доме, ясное дело.

Промчавшись по парковке с такой скоростью, какую только могла выжать из ботинок, и не став дожидаться папу и дядю Боба, я буквально скатилась по ступенькам в подвал. Это единственное логичное объяснение. Перед сессией в колледже все квартиры в доме были сданы. Стало быть, Рейес находился в подвале.

Когда я наконец остановилась, скрипнув подошвами о цементный пол, то поняла, что кое о чем забыла. Свет. Выключатель был наверху. Я повернулась, чтобы подняться, но застыла как вкопанная. Странная тревога скользила по моей коже, как будто кто-то пустил ток по оголенным нервам. Первое, что я осознала, – запах. В воздухе висела такая острая, такая едкая вонь, что жгло глаза и горло.

Прикрыв ладонью рот и нос, я поморгала, чтобы привыкнуть к темноте. Геометрические линии стали приобретать форму. Прямо на глазах, словно из ниоткуда, материализовались выпирающие под острыми углами суставы. Привыкнув к темноте, я осознала, что фигуры движутся, наползают друг на друга, как огромные пауки, падают с потолка, смешиваясь в громадной куче.

Я попятилась, пока не поняла: они повсюду. Покрутилась вокруг себя. Меня окружили со всех сторон.

– Сюда послали двести тысяч.

Крутанувшись на пятках, я увидела Рейеса. Со страшным мечом в руках он казался таким неукротимым, таким умопомрачительным, что я невольно вздрогнула.

– In numeris firmatis, – сказал он. Сила в количестве.

Они так сильно его хотели, что пускали слюни. В буквальном смысле. С острых как бритва зубов стекала темная жидкость, собираясь в лужи на полу. Тогда я и увидела его материальное тело, истерзанную оболочку, в которое оно превратилось. У меня подогнулись колени. Чтобы не упасть, я схватилась за перила, тряхнула головой, прогоняя головокружение, и снова сосредоточилась. Он был без сознания, весь покрыт собственной кровью и густой черной демонской слюной.

– Оно пока держится, – проговорил Рейес.

Держится! Да здесь двести или триста тысяч демонов! Сколько еще может вместить этот подвал? Демоны. Сажа и пепел с зубами.

Включился свет, и в тот же миг до меня дошло. Их изгнали из света. Они не могли существовать в нем, поэтому исчезли, как только свет включили.

– Выключите свет! – крикнула я, потому что больше не видела демонов.

– Что? – переспросил сверху дядя Боб.

– Выключите свет и оставайтесь на месте!

– Нет, оставь свет, – услышала я Рейеса, – если ты их видишь… Он повторил предупреждение, которое я уже слышала раньше. Но дядя Боб сделал, как я просила.

Рейес сердито зарычал. Он стоял в полном облачении, черный плащ клубился вокруг него, а меч поблескивал даже в темноте подвала. Демоны потянулись к нему, черной массой сомкнувшись над его физическим телом. Их становилось все больше. Они просачивались из всех трещин и щелей, стекали с потолка, стремились оказаться впереди легионов своих же собратьев.

Сердце бешено колотилось в груди, пока я пыталась их рассмотреть. И, как предупреждал Рейес, они увидели меня. Одна за другой головы, похожие на голые черепа, повернулись ко мне. В какой-то кошмарной, невообразимой оптической иллюзии мне привиделось, что они улыбаются. Широко раскрытые рты, в которых торчали страшные острые зубы, были похожи на перевернутые полумесяцы, когда они пригнули головы, готовясь к нападению.

– Включи свет, – напряженно повторил Рейес, махнув огромным мечом, когда один из

них подобрался слишком близко. – Это ослепит их и даст тебе время.

– Что происходит, Чарли? – крикнул Диби из-за двери.

Я взглянула наверх. Лестницу полностью заблокировали десятки и десятки демонов.

Настоящих, самых натуральных демонов.

Чтобы осознать, где я и что происходит, мне понадобилось время. Я стояла в подвале, словно приклеенная к месту, в полном отупении. Передо мной возник Рейес. Его предупреждающий голос звучал так отчаянно, так решительно, что последние капли кислорода покинули мои легкие.

– Не вынуждай убивать тебя.

Демоны подбирались ближе. Рейес стоял передо мной, готовый в любой момент нанести удар. Возле меня появился Ангел с огромными от страха глазами. И я поняла, как сильно, окончательно и бесповоротно облажалась. Надо было послушать Рейеса. Надо было внять его предупреждениям.

Но с другой стороны, ничего подобного. Если бы я его послушала, если бы не стала искать, сколько еще это могло продолжаться? Сколько еще они бы его пытали? На сколько кусочков смогли бы разорвать, прежде чем он умрет?

– Датч, – угрожающе проговорил Рейес, поднимая меч, – прошу тебя.

Так или иначе, они все равно бы меня нашли. Мне все равно пришлось бы ввязаться в этот бой. К сожалению, именно в этом бою я не могла победить. Их слишком много. Рейес был прав. Если они меня получат, если найдут путь на небеса, начнется другая война, и виновата буду я. Я не имею права становиться катализатором этой войны. Портал должен быть закрыт.

Я в последний раз закрыла глаза. Рейес не колебался. Меч со свистом рассек воздух, словно разрезая в нем атомы. Мир замедлился. Сердце замерло у меня в груди, и я решила встретить свою судьбу с высоко поднятой головой. Открыв глаза, я увидела застывшего в воздухе демона. Его взгляд был прикован к моей шее. Воздух рябил вокруг меня, потому что сила, с которой Рейес взмахнул мечом, была невероятной. Спустя долю секунды я стояла на месте, целая и невредимая, а у моих ног валялся разрубленный на куски демон. Рейес снес ему голову еще в прыжке.

Время вернулось к привычной скорости, и демоны посыпались один за другим. Рейес лишь поворачивался и рубил их по очереди, демонстрируя безупречное владение мечом. Где- то глубоко-глубоко в душе я упивалась тем, что он не убил меня, что он борется с демонами за мою жизнь. Изувеченные, они падали на пол, но их ряды все пополнялись и пополнялись. Они продолжали наступать. И теперь они знали слабое место Рейеса.

Посреди этого хаоса стоял один демон, который только наблюдал за разворачивающейся битвой. Он казался разумнее, хитрее остальных. Он изучал Рейеса, изучал его мастерство, позволявшее наносить исключительно точные удары. Потом посмотрел на тело, лежавшее у его ног, и ударил. Пальцы с длинными зазубренными когтями разорвали грудь Рейеса, и бог, стоявший между мной и демонами, запнулся. Плащ, дававший ему защиту, исчез. Рейес схватился за грудь, и десятки демонов, пользуясь моментом, налетели на него.

Усилием воли он поднялся на ноги, выпрямился, сбросив с себя демонов, и еще усерднее принялся рубить их направо и налево. Плащ снова окутал его, развеваясь вокруг твердых очертаний мышц, обнимая широкую грудь.

Но через секунду демон нанес еще один удар, погрузив когти в плечо Рейеса. Плащ

снова исчез, и на этот раз Рейес упал, упершись руками в пол. Видеть, как такое могучее создание поставили на колени, было так больно, что у меня разрывалось сердце. Я бросилась к нему, но он повернулся и пригвоздил меня к месту яростным взглядом. Плечи его ссутулились, и я поняла: живущий в Рейесе зверь сорвался с цепи.

– Уходи, – процедил он и утонул в море демонов.

У меня в груди все сжалось, и на этот раз ноги сдались окончательно. Я рухнула на пол, в ужасе наблюдая, как растет куча демонов-пауков. Тяжелое чувство вины затопило во мне каждую молекулу. А потом остальные демоны одновременно повернулись в мою сторону. Они наступали медленно, не торопясь, в предвкушении капая на пол черной жижей, потому что единственное препятствие на их пути сейчас было слишком занято.

– Беги, Чарли! – заорал Ангел, рывком поднимая меня на ноги.

Я покачнулась, сделала один нетвердый шаг и в ту же секунду почувствовала чье-то дыхание у себя на затылке.

Жуткий, леденящий душу страх парализовал меня. Мир закружился перед глазами.

Сознание начало мутнеть, и я поняла то, отчего из глаз брызнули слезы. Сейчас я умру.