ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Улыбнувшись сквозь слезы, Бри прижала сына к себе и тихо ответила:

 

– Ма‑ма, кап‑кап? – испуганно вопрошал Томми, взгромоздившись на колени Бри и прижимаясь холодным носом к ее влажной от слез щеке. – Ма‑ма кап‑кап?

Улыбнувшись сквозь слезы, Бри прижала сына к себе и тихо ответила:

– Ничего, солнышко, все хорошо.

– Кап‑кап! – Томми ручонкой размазал слезы по ее лицу. – Кап‑кап! – завопил он.

Преодолевая давящую боль в душе, Бри улыбнулась.

– Все в порядке, мой сладкий… – прошептала она, вытирая слезы и вдыхая его запах. – Все в порядке…

– Касяй! – потребовал Томми и поудобнее примостился у нее на коленях.

Это было их время – ее и Томми: время, когда она не отвечала на телефонные звонки, не работала, когда никто им не мешал и она посвящала ему все свое время. С того самого вечера, как она впервые принесла его домой и принялась укачивать, чтобы он заснул, это стало их ежедневным ритуалом. Томми успокаивался и потихоньку засыпал.

– Петь, – пробормотал он и засунул в рот большой палец, – петь.

Бри запела. Это была трогательная баллада, которую отец часто напевал ей, когда она была маленькой. Когда Бри ее пела, ей казалось, что отец рядом, и ее охватывало чувство покоя и тишины, а в воздухе начинало пахнуть чем‑то до боли знакомым – наверное, детством.

Она покачала головой – нет, это невозможно. Еще двадцать четыре часа назад она и представить не могла, что все так круто переменится в ее жизни. «Что же теперь будет?» – подумала Бри и взглянула на спящего Томми.

Она попросила Патрика дать ей время подумать, и он согласился, пообещав, что уйдет, но очень скоро вернется. В его голосе Бри послышалась скрытая угроза.

Как только он ушел, она сделала то, чего не делала никогда, – раньше времени закрыла магазин и поднялась наверх к Томми, чтобы убедиться, что он был в безопасности. Но наверху ее ждал еще один неприятный сюрприз.

На столе лежали два письма, пришедшие утром. Одно – от адвоката Барбары Китс. Он советовал ей с пониманием отнестись к тому, что Патрик Салливан имеет полное право на участие в судьбе Томми. Другое было подписано самой Барбарой и очень походило на то, что получил Патрик. В нем говорилось, что детектив Салливан является биологическим отцом ее сына и что он тоже получит такое же письмо.

Бри подумала, что Барбара просто пыталась таким образом искупить свою вину перед ней, Патриком и Томми. В том, что письмо было подлинным, не было никаких сомнений. В панике Бри позвонила адвокату, который занимался усыновлением, но оказалось, что тот в отпуске.

Но она и без адвоката знала, что Патрик – отец Томми. Ее сердце яростно сопротивлялось, а разум говорил, что надо смириться. У Томми были глаза, волосы и улыбка отца. И еще эта очаровательная ямочка на щеке…

Он был отражением своего отца.

Отца.

Бри поежилась. Продолжая покачивать Томми, она сидела в кресле и смотрела в камин, где играл огонь. Патрик Салливан сказал, что вернется и больше ни на секунду не покинет своего сына. Бри не сомневалась, что так оно и будет, – примерно час назад он позвонил и сказал, что скоро приедет. Первым порывом Сабрины было посадить Томми в машину и укатить под покровом ночи куда глаза глядят. Но ехать было некуда. Да и Патрик найдет ее где угодно и тогда уж точно заберет у нее Томми.

К тому же Салливан не сделал ей ничего плохого, чтобы так поступать с ним. В конце концов, он прав – ее сыну нужен отец.

Бри откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

– Заснул? – тихо спросила Фиона, входя в комнату.

– Да.

– Еще бы! И меня ухитрился загонять, и сам притомился, – улыбнулась она и потянулась за пальто, висящим на стуле.

Бри нахмурилась.

– И куда это ты собралась? – поинтересовалась она. – Похоже, будет гроза, все небо в тучах… Будет дождь.

Фиона нахлобучила на голову шляпу.

– Небольшой дождик еще никому не повредил, – сказала она, – а я хочу подышать свежим воздухом.

Бри вскинула брови.

– Скажи честно, бабуля, твое неожиданное желание совершить прогулку никак не связано с тем, что очень скоро сюда заявится Патрик Салливан?

Фиона уже все знала о случившемся – у Бри не было секретов от этой женщины. Мудрая Фиона прекрасно понимала, что у Бри и Денниса все было далеко не так гладко, как он говорил. Она знала, как тяжело пришлось Бри, и, несмотря на свое родство с Деннисом, старалась во всем поддержать «внучку». Это она уговорила Денниса согласиться на усыновление, она помогла Бри открыть магазин и всегда была рядом, готовая дать любой совет и оказать любую помощь.

– Мне просто надо пройтись, – загадочно качая головой, ответила Фиона.

Ей не хотелось говорить Сабрине, что она собирается навести справки об этих Салливанах. Она слышала, что это весьма могущественный клан. Возможно, ей даже удастся переговорить с главой семьи.

Она была последней из рода Макги и считала своим долгом защищать членов своей семьи, даже если в их жилах не текла ее кровь. Когда‑то она тайком плакала, глядя, как ее единственный внук обращается с Бри и с малышом Томми. Нет, пока она жива, она никому не позволит причинить боль своим близким. У Бри достаточно волнений, и вовсе не обязательно сообщать ей, куда она, Фиона, направляется и с какими намерениями.

– Будь осторожна, – попросила Бри, – и возьми зонтик.

– Я всегда осторожна, – успокоила ее Фиона. – А тебе надо бы выпить травяного чайку и взять себя в руки.

Бри покорно кивнула.

– Все равно, возвращайся поскорей.

– Куда ж я денусь, деточка?

Фиона достала из платяного шкафа большой черный зонт и уже шла к выходу, когда раздался нетерпеливый стук в парадную дверь. Фиона обернулась и вопросительно поглядела на Бри.

– Впусти его, пожалуйста, – тихо попросила Бри и вздохнула. Ей нужно было собраться с мыслями, прежде чем она посмотрит в лицо Патрику.

Похоже, ей придется остаться с ним наедине. А вдруг она не справится со своими чувствами? Бри едва поборола желание попросить Фиону не уходить.

– Привет, Фиона! – раздался громкий голос. Вместе с Патриком в дом ворвался поток энергии.

Через несколько секунд он был уже в комнате Бри. Она бросила на него быстрый взгляд, надеясь увидеть на его лице следы глубоких раздумий. Но, увы, он, кажется, только посвежел и даже немного приободрился. Кроме того, он успел переодеться. На нем теперь были новые джинсы и бежевая водолазка вместо рубашки, и лишь кожаный пиджак остался прежним.

«Красивый парень», – невольно подумалось Бри. И, наверное, добрый, нежный, заботливый – в общем, идеал, мечта каждой женщины.

– Добрый вечер, детектив! – радушно поприветствовала его Фиона, входя следом за ним в комнату.

Она подождала, пока он снимет пиджак вместе с кобурой и пистолетом, и повесила все это в шкаф.

– Что ж, мне пора.

Патрик нахмурился.

– Там дождь, Фиона. – Он кивнул в сторону окна. – Хотите, я подвезу вас? Я буду счастлив…

– Нет уж, здоровяк, обойдусь без личного шофера. Мои ноги пока еще не разучились ходить. – В доказательство Фиона шустро подпрыгнула на месте, чрезвычайно довольная собой. Потом, как ребенка, потрепала Патрика по щеке. – Мне пора! Бри, деточка, поцелуй нашего постреленка за меня, когда будешь укладывать! – Она стремительно вылетела из комнаты, не забыв тихонько прикрыть за собой дверь. Спустя несколько секунд входная дверь хлопнула, и все стихло.

Патрик застыл на месте, не сводя восхищенных глаз с Бри, держащей на руках ребенка. Она была похожа на Мадонну. Длинные густые волосы каскадом спадали ей на плечи и на них плясали веселые отблески пламени из камина.

«Какая же она красивая!» – пронеслось у него в голове. Казалось, еще секунда, и он протянет руку и прикоснется к ней, но… Внезапная мысль поразила его. Он вдруг подумал, что Сабрина Макги оставалась для него, в сущности, загадкой. Он и понятия не имел, о чем она на самом деле думала, и только с волнением и тревогой прислушивался к чувству, которое вопреки его воле зарождалось в его душе.

– Патрик… – наконец вымолвила Бри и подняла на него глаза.

– Бри, – спокойно отозвался он.

– Проходите и садитесь.

Все так же глядя на нее, Патрик медленно пересек комнату и остановился прямо напротив камина. Бри заставила себя взглянуть ему в глаза и тут же поняла, что сделала ошибку. Их взгляды встретились, и будто электрический заряд пробежал между ними. В глазах Патрика была какая‑то притягивающая сила, которая завораживала ее. Он был красив, как молодой бог.

Когда‑то, на уроках по искусству, которые Бри особенно любила, ей никак не удавалось изобразить греческого бога Ареса, покровителя воинов. Из всех античных богов он вызывал у нее наибольшую симпатию. Бри пыталась вообразить себе его, и ей представлялся жгучий брюнет с пылающим взглядом, будто высеченный из камня, несокрушимый и отчаянно смелый. Неоднократно она набрасывала в своем альбоме силуэт грозного сына Зевса, но, как только начинала рисовать лицо, останавливалась, поскольку просто не знала, что рисовать. Не знала, пока не увидела Патрика Салливана…

Силой воли она заставила себя отвести глаза.

– Он спит, – прошептал Патрик.

Возможно, ей показалось, но в его глазах определенно было желание взять Томми на руки. Слезы едва не брызнули у нее из глаз: она сама всегда смотрела на Томми именно так – с безграничной любовью и нежностью. Все слова, которые Бри приготовилась сказать Патрику, тут же улетучились, и сострадание наполнило ее сердце. Ведь он не знал, что у него есть сын. Как и она, он был всего лишь жертвой обстоятельств, его обманули и предали. Бри знала, что значит хотеть ребенка, так какое она имела право лишать Патрика этой радости?

Для нее семья была главным в жизни, как, несомненно, и для него. Иначе он не явился бы к ней и не настаивал на свиданиях с сыном. Как отец Томми, он имеет право на участие в его жизни, и отрицать это было бы верхом эгоизма не только по отношению к Патрику, но и, прежде всего, по отношению к Томми – мальчику нужен был отец, родной отец.

Да и был ли у нее выбор? Патрик предупредил, что, если они не договорятся по‑хорошему, он обратится в суд, а Бри понимала, что суд наверняка удовлетворит его просьбу об опеке.

К тому же она могла вообще проиграть дело и потерять Томми. От этой мысли Бри вздрогнула – хватит испытывать судьбу, она позволит Патрику воспитывать Томми вместе с ней, а сама будет молиться, чтобы ему не захотелось большего и он не попытался отобрать у нее мальчика.

Бри перевела дух – решение было принято. Она пойдет навстречу детективу Салливану и даст ему возможность проводить время с сыном, но не более того. Она впустит его в жизнь Томми, но не в свою. В ее жизни мужчин больше не будет, даже таких, как Патрик.

Патрик склонился над Бри и кончиками пальцев коснулся кулачка Томми, сжимавшего воротник ее блузки.

– Он похрапывает! – тихо воскликнул он.

Бри усмехнулась.

– Как трактор.

– Нет, как Па, – отозвался Патрик.

– Па? – нахмурилась Бри. – Ваш отец? Патрик застыл на мгновение, а потом покачал головой.

– Нет, мой дед.

– Доктор говорит, что он храпит, потому что ему нужно удалить гланды и аденоиды, – объяснила Бри. – Зимой бедняжка страдает от постоянного насморка, но доктор ждет, пока он подрастет.

– Операция? – испугался Патрик.

Томми казался таким беззащитным. Разве можно было делать операцию этому крохе?

– Я надеюсь, еще пару лет можно подождать, – сказала Бри.

– Он… прекрасен! – Патрик убрал со лба Томми непослушную прядь иссиня‑черных волос. – Просто прекрасен!

Тронутая его неподдельным волнением, Бри осмелилась взглянуть на него и… вздрогнула, поймав на себе его пристальный взгляд.

– Да, – согласилась она, – красивый, как его отец.

Ее слова удивили Патрика, и он ласково улыбнулся, увидев ее отчаянно зардевшееся лицо.

– Кажется, последний раз красивым меня называла мама.

– Все мамы считают своих детей красивыми, – смущенно оправдывалась Бри, – даже если это не так. – Она отвела глаза в сторону. – Я как раз хотела уложить Томми, но подумала, может, вы захотите подержать его немного.

По выражению его лица она поняла, что доставила ему радость и что он оценил ее великодушный жест. Бри осторожно поднялась с кресла, и Патрик поддержал ее, чтобы она случайно не оступилась. Прикосновение этих сильных и нежных рук вызвало волну сладкого трепета во всем теле.

– Будь осторожна.

Патрик привлек ее к себе, и она вновь ощутила его запах. Она снова попыталась отстраниться и опять, как в первый раз, не могла заставить себя это сделать.

Если бы Патрик наклонился еще чуть вперед, он смог бы коснуться губами ее лба, ему так этого хотелось… Но нет, он не может позволить женщине снова себя одурачить, даже такой искренней, и милой, как Сабрина Макги.

Бри заметила, как во сне Томми потянулся к Патрику, и улыбнулась. На секунду ребенок открыл глаза, взглянул на отца, счастливо улыбнулся и снова погрузился в сон, уткнувшись носиком в отцовскую водолазку.

Патрик, как завороженный, не спускал глаз с сына.

– Он так хорошо пахнет! – прошептал он.

– Детская присыпка, – ответила Бри. – Я посыпаю его каждый вечер после ванны, чтобы на коже не было раздражения после памперсов. Он еще не умеет ходить на горшок, и доктор говорит, что торопиться некуда. Пока он не получил водительские права, это не проблема.

– Водительские права?

Бри тихонько рассмеялась и положила руку ему на плечо.

– Это была шутка. Я просто имела в виду, что нам некуда спешить. Когда он будет готов, он сам мне скажет.

– Я понял.

– Хочешь посмотреть его комнату? – предложила Бри.

– Еще бы!

Патрик взял Томми на руки и двинулся вслед за Бри. У него уже была возможность оценить дизайн квартиры, а комната Томми была похожа на сказочную страну. Яркие краски радовали глаз и развивали воображение ребенка. Это была комната мечты.

Обои на стенах представляли героев из «Улицы Сезам», любимой передачи Томми; повсюду были расставлены мягкие игрушки, посреди комнаты стояла кроватка.

– Мне пришлось передвинуть кроватку на середину комнаты, потому что по утрам, когда Томми просыпается, – объясняла Бри, – он начинает швыряться чем попало в стену, чтобы привлечь мое внимание. Я уже дважды переклеивала обои.

Она взяла у него Томми, уложила его в кроватку и накрыла одеяльцем. Ребенок всхрапнул и сбросил покрывало. Бри снова накрыла его и вложила ему в ручку плюшевого Оскара, его любимую игрушку.

– Если Томми просыпается, а Оскара нет рядом, он плачет.

Патрик широко улыбнулся, и Бри лишний раз убедилась, что была права, позволив ему общаться с сыном. Ради Томми.

Она слегка дернула Патрика за рукав, и он послушно последовал за ней из комнаты. На пороге он внезапно остановился и еще раз взглянул на спящего Томми, наслаждаясь незнакомыми ему доселе чувствами.

Вообще‑то он готовился совсем к другому. Он ждал, что Бри будет яростно сопротивляться, выгонит его, вынудит обратиться в суд… А она пусть и неохотно, но позволила ему видеться с ребенком; более того – принимать непосредственное участие в его жизни. Это много значило. Но ему этого было мало. Очень мало. Как ей объяснить, что он хочет гораздо большего?

А Бри пыталась сдержать дрожь. Патрик был рядом, а Томми спал и не мог отвлечь ее от нахлынувшего желания. Бри стиснула руки, повернулась к Патрику и выдавила из себя улыбку.

– Кофе? – предложила она. – Я только недавно сварила свежую порцию. Пойдем в гостиную.

Патрик молча кивнул. Когда он здесь только появился, ему было не до окружающих красот. Теперь он мог по достоинству оценить то, что его окружало. И он вновь подивился поразительному вкусу Бри, ее умению продумать все до мельчайших деталей и создать атмосферу домашнего тепла и уюта.

Это был старый дом, построенный еще в прошлом веке. Похоже, его совсем недавно отреставрировали. Одну из стен почти целиком занимал камин с массивными бронзовыми решетками, а у остальных трех стояли огромные книжные шкафы, высотой под самый потолок. Книга были расставлены по авторам и по тематике. Кажется, в этом доме любили читать. На полу, покрытом отполированным дубовым паркетом, лежали пушистые персидские ковры с замысловатыми узорами. В убранстве комнаты доминировали оттенки голубого и белого. Даже лампа на журнальном столике, ножка которой была изготовлена из прозрачного стекла и заполнена темно‑синей жидкостью, как нельзя лучше дополняла общий ансамбль. Возле камина стоял большой сине‑белый диван, заваленный подушками.

Из гостиной они перешли в столовую. Здесь посередине стоял круглый дубовый стол, окруженный резными, весьма удобными стульями. На стене висела удачная копия Моне в изящной деревянной рамке. Дальше был еще один камин.

Патрику показалось, что он попал домой, так все было мило и до боли знакомо. Он тоже вырос в доме, обстановку которого планировала его мать, обладающая безукоризненным вкусом. У них был такой же камин, возле которого он и его братья собирались каждый вечер, когда были детьми, и слушали забавные истории, рассказывать которые Па был мастер. Неподалеку сидели мать, вечно вязавшая кому‑нибудь теплый свитер на зиму, и Кэти, которую его родители удочерили, когда она была совсем крохой, писавшая что‑то в толстую тетрадку и изредка поднимавшая голову, чтобы послушать очередную байку Па.

– У тебя замечательный дом.

Польщенная, Бри улыбнулась.

– Благодарю. Пойдем на кухню?

Патрик с удовольствием повиновался.

Кухня оказалась не менее очаровательной, чем остальные комнаты, но в отличие от гостиной или столовой, в которых чувствовался намек на старомодность, здесь все было полностью модернизировано. Пол был покрыт керамической плиткой, а вся техника встроена в мебель.

Бри открыла шкаф для посуды, достала оттуда фарфоровые чашки и наполнила их горячим кофе. Взгляд Патрика невольно остановился на холодильнике, к дверце которого магнитиками были прикреплены красочные каракули – очевидно, творения Томми. Сердце у него сжалось: как же много он пропустил! Дни, часы, секунды жизни Томми, проведенные без отца, – их уже не вернешь…

Патрик почувствовал, как его переполняет любовь к сыну.

– Это рисунки Томми, – тихо сказала Бри, кивнув в сторону холодильника, и протянула Патрику чашку с обжигающим кофе. – Я записала его в художественную студию. Два раза в неделю он занимается рисованием вместе с другими двухлетками. Поскольку он единственный ребенок в семье и к тому же окружен одними женщинами – мной и Фионой, я решила, что будет полезно, если он как можно раньше начнет общаться с другими детьми. Я думаю, он должен учиться дружить.

Патрик резко перевел взгляд на Бри, и она вздрогнула от неожиданности.

– Ему там нравится, – пробормотала она, чувствуя себя полной дурой.

Этот человек действовал на нее парализующе. Она натянуто засмеялась.

– В группе Томми занимается одна хорошенькая блондинка, взрослая мисс – ей уже почти три, – так вот, мне кажется, он питает к ней определенные чувства.

– Ага. – Патрик кивнул. – Значит, взрослая? Ну‑ну. – Он покачал головой. – Похоже, он уже знает толк в женщинах. Теперь я ни капли не сомневаюсь, что Томми – настоящий Салливан. – Он тут же пожалел о своих словах, заметив, как покраснела Бри. – Прости, я не хотел… Это была шутка.

– Ничего, не стоит извиняться. Я просто пока не привыкла к твоему присутствию.

Бри опустила глаза, внутри у нее все кипело. Патрик взял ее за плечи и ласково притянул к себе, пытаясь поймать взгляд ее бездонных голубых глаз.

– Бри… – тихо сказал он. – Я могу представить, я знаю, как это сложно для тебя, но… Ты вернула меня к жизни… Я должен был увидеть его, я должен был убедиться, что он мой сын. Мне до смерти важно услышать от тебя все‑все, что происходило за эти два года. Я хочу знать каждую мелочь. Как он делал первые шаги, как он начал говорить, что он любит, что ему не нравится… Мне нужно это знать.

Бри больше не могла этого выносить.

– Я понимаю, понимаю, правда, – запинаясь, ответила она. – Я пытаюсь, но не могу так сразу…

– Все нормально, Бри.

Он слегка коснулся губами ее лба, и дрожь пробежала по ее телу – этот мужчина сводил ее с ума.

– Я лишь прошу дать мне возможность узнать своего сына, стать частью его жизни. Ему нужен отец, а мне нужен сын. Он – моя плоть и кровь. Я всегда буду рядом с ним, я всегда буду любить его. Каждому ребенку нужен отец.

– Да, – прошептала Бри. У нее все плыло перед глазами.

– Я знаю, что значит вырасти без отца, Бри. Я не хочу, чтобы Томми испытал то же самое.

Это было новостью. Она посмотрела на него с любопытством.

– Ты потерял отца?

Патрик кивнул и почувствовал спазм в горле. Он не говорил об отце с того самого дня, когда тот был убит.

– Мой отец, как и его отец, был полицейским… – Патрик глубоко вздохнул, ему было тяжело говорить. – В семье Салливанов такая традиция – все идут служить. Мне было восемь, когда отца убили на дежурстве. – Он покачал головой. – Сколько лет прошло, но каждый раз, как вспоминаю об этом, комок в горле появляется.

– О, Патрик… – Бри взяла его за руку и крепко сжала. – Мне так жаль…

Так он потерял отца! Вот откуда это ожесточение, с которым он требовал от нее свиданий с Томми, – он просто не хотел, чтобы сын повторил его судьбу.

– Мне повезло немного больше, – проговорила Бри. – Мой отец умер незадолго до моего замужества. Он был необыкновенным. Я благодарна Господу за каждое мгновение, которое провела рядом с ним. – Ее глаза наполнились слезами. – Томми – счастливчик. Он нашел отца, который его любит, который хочет быть частью его жизни.

Бри говорила от всего сердца. Ради блага Томми она должна смириться, но теперь смириться ей будет легко.

– Бри… – пробормотал Патрик, до глубины души тронутый ее словами, – Бри… – Он поднес ее руку к губам и поцеловал ей пальцы. Глаза у нее расширились от удивления.

Через несколько невыносимо долгих секунд она пришла в себя, высвободила руку и отошла от Патрика.

– Мне кажется… Мне кажется, Томми будет рад, если ты возьмешь вот это. – Она подошла к холодильнику и открепила от него один из рисунков Томми.

Дрожащими пальцами Патрик взял картинку, как будто это было бесценное сокровище.

– Спасибо, – просто сказал он, – я даже не знаю, как выразить тебе мою признательность…

Бри вздохнула, собираясь с мыслями.

– Я думаю, пришло время обсудить, как нам быть дальше.

Патрик кивнул.

– Почему бы нам не перебраться в гостиную, поближе к камину? Ты, наверное, захочешь посмотреть фотографии Томми…

Она улыбнулась, глядя на его лицо – он выглядел как ребенок на Рождество.

– Все, как ты скажешь.

Бри поставила кофейник и чашки на поднос и понесла в гостиную. В камине горел огонь, было тепло. Патрик удобно расположился на диванчике.

– А когда Фиона вернется? – спросил он и взглянул в сторону окна. Уже стемнело, и ветер все не утихал, а, наоборот, становился сильнее.

– Должна скоро… – Бри с беспокойством посмотрела на дверь. – Она ушла уже давно… Я волнуюсь. Это на нее не похоже. – Она подошла к окну и прижалась лбом к стеклу. – Хорошо хоть дождь перестал.

– Хочешь, я поищу ее, Бри? Или, может, я позвоню к нам в участок и попрошу патрульных поискать ее?

Бри не смогла удержаться от смеха.

– Спасибо, Патрик, но, боюсь, если я пошлю патруль на поиски Фионы, она никогда мне этого не простит. Она, конечно, уже не молода, но упрямства в ней хоть отбавляй. Она страшно оскорбится, если поймет, что я сомневаюсь в ее способности постоять за себя. Однако куда же она все‑таки направилась?

 

Паб Салливанов располагался на углу Логан‑стрит уже в течение полувека. Неподалеку был полицейский участок, поэтому паб был всегда полон шумных копов, которые любили после дежурства заглянуть на огонек к гостеприимному Па. Но в этот прохладный понедельник в пабе было пусто.

Па стоял за стойкой бара и протирал стаканы, когда входная дверь внезапно открылась. Он застыл с полотенцем в руке – на пороге стояла женщина в плаще‑дождевике и с огромным зонтом. Па с любопытством оглядел ее: интересно, что могло привести в такое заведение эту очаровательную пожилую даму. У нее были белоснежные волосы и ясные голубые глаза. «Хороша!» – причмокнул Па.

Отряхнувшись, женщина решительно направилась к стойке бара. Па сделал вид, что все еще вытирает стаканы.

– Вы из клана Салливанов? – спросила женщина, и Па засиял от удовольствия, услышав знакомый акцент.

– Точно, – ответил он, – я такой. Шон Патрик Салливан, – представился он и протянул ей руку. – Глава клана.

Фиона ответила на рукопожатие.

– Фиона Макги. Нам нужно кое‑что прояснить, Шон Патрик Салливан. Дела клана.