Глава 5. Я открыл газету и разложил ее на столе

 

Джуд

 

 

Я открыл газету и разложил ее на столе. Работа сегодня не шла; я планировал взять пару дней отгула, чтоб отойти от похмелья после мальчишника Маркуса. До свадьбы оставался месяц, и я надеялся, что, возможно, смогу представить там Зверушку, впервые вывести ее в свет.

С вечера вечеринки она ходила вокруг меня на цыпочках. Я знал, что порой становился ворчуном, но, думаю, для нее, это мое качество было больше похоже на опасную задумчивость.

Причиной такому состоянию отчасти была моя неспособность довести дело до конца с девушкой на складе. Я все еще был не в состоянии вернуться туда. Меня подвел мой собственный член, мои потребности были не удовлетворены, и трахнуть Зверушку в данной ситуации - не выход, так как я не был уверен, что это ее не разрушит.

Я подавил порыв своей потребности и попытался сосредоточиться на работе и всем этом скучном дерьме. Все, что угодно, лишь бы отключить собственную голову и мучающие меня побуждения.

Просмотрев бизнес-раздел газеты, и не найдя там ничего интересного, я сложил ее и прочитал заголовок на титульной странице.

Он гласил: "Еще одна женщина похищена КК".

Я наклонился и просмотрел заметку - типичная чушь об официантке, в настоящий момент гноившейся далеко отсюда, на моем складе в пригороде. Было очевидно, что это всего лишь предположение, гипотеза, так как не было никаких улик, связывающих официантку с другими моими жертвами. Журналистика во всей своей красе.

Даже в самой статье признавался факт отсутствия достоверной связи между ними, но ребятам же нужно продавать свои газеты, а ничто так не способствует продажам, как упоминание крови и кровопролития с примесью сексуального удовлетворения.

Возможно, мне следует запросить у них комиссию за то, что я повышал их продажи.

Я уже почти закрыл газету, когда мое внимание привлекло маленькое фото в нижнем левом углу.

Темные полуприкрытые глаза смотрели на меня и посылали дрожь по всему телу; я взглянул на значок ФБР на его пиджаке, и узнавание пронзило меня.

На фото был мужчина из закусочной Зверушки.

Он был ведущим профайлером по делу КК.

Его звали Донаван Блейк, он работал в Квантико, ФБР, и утверждал, что идет просто по моему следу.

Я усмехнулся, вспоминая нашу напряженную встречу в уборной Waffle House. Он знал, что со мной что-то не так; с момента нашей встречи и до того, как агент покинул ресторан, он бросал на меня пронизывающие взгляды.

И вот его самодовольное лицо украшает титульную страницу, словно хочет сказать мне, что знает о всех тайнах и собирается подобраться ко мне еще ближе.

На мгновение я почувствовал себя в ловушке, словно этот Донован стоит за моей дверью и через мгновение ворвется, чтобы одеть на меня наручники и протащить через весь офис, мимо всех сотрудников, и с каждым моим шагом акции нашей компании будут падать в цене на несколько пунктов.

Тряхнув головой, я посмеялся над своей впечатлительностью. Когда я был ребенком, то часто страдал подобного рода дерьмом, придумывая свои собственные кошмары.

В действительности же, ничего из придуманного мной не могло быть страшнее, чем мои собственные деяния.

Даже совершенные мной поступки юности были ужасны.

Так что глупо бояться каких-либо ночных страшилок, если ты сам один из них - монстр.

Телефон на моем столе зазвонил, но я его проигнорировал. Я говорил Томасу, чтобы на меня не переключали никаких звонков, и потому этот звонок меня тем более раздражал, так как был явным неподчинением.

Звонок раздался еще раз. Вздохнув, я взял трубку и раздраженно сказал:

- Что я говорил о звонках?

- Это ваш отец, - ответил Томас, его голос практически дрожал от волнения. Мой отец никогда не звонил мне на работу... никогда и точка. Должно быть, случилось что-то плохое.

Я нажал на кнопку, переключаясь на другую линию и ответил:

- Пап, что случилось?

Я уже представлял маму в больнице или их дом, объятый пламенем. Какая-то часть меня была заинтригована самой идеей несчастья, та часть, которая жаждала представлений; социальная же часть меня была обеспокоена.

- Мне нужно одолжение, - ответил он и замолчал, ожидая моей реакции. Он никогда ни о чем меня не просил, так что я определенно был заинтригован.

- Продолжай, - сказал я.

- Мне нужно, чтобы ты купил компанию.

- Что за компания?

- Помнишь доктора Симингтона? Парня, спасшего мою жизнь? - спросил он.

- Да, - ответил я. Симингтон был хирургом, сделавшим шунтирование отцу в прошлом году. Он буквально спас ему жизнь.

- Он впутался в какую-то фондовую схему и, в конечном счете, приобрел две трети компании, которая сейчас близка к краху. Если это случится, то он обанкротится. И сегодня за игрой в гольф я пообещал ему, что сделаю все возможное, чтобы это не произойдет.

Добрый старый папа, всегда выручающий своих друзей.

- Что ж, если это действительно выгодная сделка для Холлистер Энтерпрайзис, то я обсужу ее с советом директоров.

- Ну, это не совсем выгодное дело, так что, думаю, они не будут счастливы заключить эту сделку.

- Что это за компания?

- Грэй Мегакорп, в Сиэтле. Слышал о ней?

- Да, неустойчивый технический гигант?

- Они известны своими разработками в технической сфере и также в области экологичного сельского хозяйства. Но, если честно, никто толком не знает, чем они там на самом деле занимаются. Просто пообещай мне уговорить на эту сделку совет.

- Я не могу ничего гарантировать, - сказал я и разозлился, что он растрачивает свое время на подобную ерунду. Он мог бы выписать своему другу чек, выпить за банкротство этой компании и покончить с этим вопросом. Единственная причина для спасения этой компании и пустой траты на нее денег - гордость моего богатого старика.

- Пообещай, что ты сделаешь это, сын, - повторил он. Тон его голоса был низким и властным. Но это никогда не имело на меня влияния.

Если бы это был не мой отец, я бы откровенно ему отказал.

Но так как это был мой папа, хоть я и не был уверен в своей любви к нему, у меня был некий уровень лояльности по отношению к собственной семье.

Семья - это буквально все, что у меня есть.

Без них все было бы бессмысленно, без них я бы давно был пойман и заперт.

Они потратили годы, терпя мои вспышки, скрывая нездоровые порывы, удерживая меня подальше от тюрьмы и за пределами видимости закона.

Из-за всего этого я вздохнул и сказал:

- Да, папа, я спасу эту маленькую дерьмовую компанию и ее сраных акционеров. Но только ради тебя.

- Спасибо, - ответил он, - ты придешь в воскресенье к нам на завтрак?

- Определенно, там и увидимся, - сказал я.

- Здорово! Люблю тебя, - ответил он и положил трубку.

- Люблю тебя? - сказал я в безмолвный телефон.

Если бы все было так просто, если бы я мог просто сказать "люблю" или "ненавижу" и действительно понимать, что подразумеваю под этими словами.

Но я никогда не понимал их истинного значения. Когда люди рассказывали о том, что повстречали кого-то или о том, что никогда уже не будут прежними, после смерти одного из родителей... я не понимал, что они имеют в виду.

Хотя несмотря на то, что я не знал, люблю ли своих родителей наконец-то появилось кое-что, в чем я был уверен. Я любил Зверушку. Моей любви к ней было достаточно, чтоб желать обладать ею и сохранить ей жизнь.

Я не мог бы представить свой мир без нее.

 

***

 

 

- Я дома, - сказал я, проходя мимо ее двери. Легонько ударив по ней и продолжив путь в собственную спальню. В данный момент я не был настроен на встречу с ней; весь день потратил на то, что пытался уговорить партнеров и совет расстаться со своими наличными, поручившись за Грей Маккорп.

Я съежился просто от одной мысли об этом тупом гребаном названии. Современные компании так не называют, ну каким нужно быть мудаком, чтобы назвать компанию в свою честь?

И опять же, для меня было свойственно отводить от себя внимание, а не привлекать его. Потому я совсем не понимал тех, кто стремился повысить интерес окружающих к собственной персоне. Я же наоборот, всю жизнь пытался вписаться, раствориться в толпе, став непримечательным.

Приняв душ, я направился по коридору к Зверушке.

Когда я открыл дверь, она сидела на кровати с чопорно сложенными на коленях руками и неестественно ровной спиной. Ее волосы были вымыты и причесаны, лежа на спине, а на лице не было ни грамма косметики; ее синяки уже отлично зажили.

От такого ее вида у меня возникло ощущение дежавю, словно я видел ее такой раньше: свежей и чистой, готовой.

В одно мгновение это чувство пропало, исчезло в глубинах моей души, там, где были похоронены воспоминания, в черной яме моего мозга.

Но послевкусие от этого чувства осталось. Я знал, что видел ее раньше, где-то и когда-то. Но где?

- Как прошел твой день? – спросила она с интимностью, свойственной супружеским парам.

Подойдя к кровати, я сел рядом с ней и вдохнул ее аромат - потрясающее сочетание дорогих средств для ванны и ее уникального собственного аромата.

- Хорошо, - ответил я и почувствовал, как она склонилась ко мне. Она прижала свое маленькое тельце к моему с такой фамильярностью, что на мгновение мои внутренние стены чуть ли не рухнули, я чуть не сорвался в порыве толкнуть ее на спину и оттрахать.

Но вместо этого я поднял свою руку, позволяя ей устроиться поудобнее, и надеялся, что она не почувствует бешеный бег моего сердца в приступе нарастающего желания.

- Я вроде как скучала, - сказала она, - может можно как-то протянуть сюда кабельное? Или организовать доступ к интернету? Я уже пересмотрела все DVD, которые ты мне дал и прочитала все книги уже по несколько раз.

Это было впечатляюще, я не думал, что она относится к сорту людей, читающих столь быстро. Она была со мной уже две недели, и как говорится, не казалась мне самой яркой лампочкой на гирлянде.

- Никакого кабельного, - сказал я ей, мне не хотелось, чтобы она увидела новости о недавних исчезновениях из Waffle House. - Я подключу тебе Netflix, как насчет этого? Ты сможешь смотреть фильмы, ТВ программы и так далее.

- Звучит хорошо, - ответила она, - а что на счет wifi или планшета, или чего-то подобного?

- Пока что нет, - сказал я, - Билли все еще где-то там, кто знает, что он предпримет, чтобы разыскать тебя. Он наверняка безумен, от того что ты ушла. Ходят слухи, что он готов заплатить приличную сумму за твое убийство.

Услышав это, она вздрогнула и опустила взгляд в пол.

- Ты разговаривал с ним? Он... что-то говорил?

- Я не говорил с ним напрямую, просто слышал кое-что от общих знакомых. Ты все еще... заботишься о нем, не так ли?

- О боже, нет. Вообще не знаю, почему потратила с ним столько времени. Мне так стыдно, что я застряла там с ним, и что ты видел...

Голос стих, и я ощутил, как напряглось ее тело. Она крайне стыдилась своего жизненного выбора, ее дерьмового окружения и никчемного воспитания.

Превосходно.

Это поможет мне разобрать ее на кусочки и составить новую женщину, ту, которой она и должна быть. Ту, которая будет достойна звания моей Зверушки.

До свадьбы Маркуса был целый месяц, в течение которого я мог работать с ней, подготавливать. На первый этап я отвел себе две недели, после чего собирался взять ее на встречу со своими родителями.

А через месяц я намеревался познакомить ее со всеми своими друзьями, ввести ее в свой социальный круг, утвердив этим мой статус нормального члена общества, тем самым достигнув намеченной цели.

Я обнял ее и двинулся, вставая. Она обратила ко мне свой взор и прошептала:

- Пожалуйста, не оставляй меня. Не уходи.

- У тебя недостаточно еды? Или закончились болеутоляющие препараты?

- Не поэтому, - ответила она.

- Тогда что?

Она притихла, так что я нежно приподнял ее подбородок и потянул к себе. Ее нереально синие глаза были влажными от непролитых слез.

- Я не хочу быть в одиночестве, - сказала она, - пожалуйста, останься со мной. Обнимай меня сегодня.

Разве я мог сказать ей "нет"? Как я мог отказать ей в прикосновении?

Подумав о девушке, привязанной на столе на складе, я вычислил свои шансы. К тому времени, когда я вернусь, она все еще должна быть жива. Так что в этот вечер я решил провести время со Зверушкой, ласкать ее и ощущать, как от ее присутствия меня наполняет, разливаясь по всему телу, наваждение.

Я снова опустился подле нее, и она прислонилась ко мне, моя красивая девочка, изысканная в своей голой уязвимости.

Такая нежная и хрупкая.

Ее так легко разрушить, мне стоило лишь сдаться, послать к чертям весь самоконтроль и поддаться нарастающему наваждению.

Но я не сделал этого. Я боролся и влюблялся.

Еще больше влюблялся в нее.