Трибализм и инливилуаиия

Утверждая, что безопасность и любящие отношения в детстве являются осно­вой становления, а также то, что в некоторых случаях в ранние годы жизни заклады­ваются причины тяжелых последствий, мы все еще обладаем только частью истины.

Ребенок нуждается и хочет находиться в атмосфере любви и безопасности, но при этом не хочет, чтобы его импульсы, свобода или предпочитаемые способы дей­ствия подвергались ограничению. С самого начала жизни он сопротивляется удушаю­щему влиянию своего социального окружения. Следствием одной лишь аффилиации было бы рабское принятие ребенком семейных или племенных (родовых) стандартов поведения и взглядов на окружающий мир. Если бы на него влияло только это, он все­гда приобретал бы общепринятое и стереотипное поведение. Нынешние теории соци­ализации ограничены тем, что они по сути имеют дело только с зеркальной природой так называемого суперэго и склонны определять социализацию исключительно в по­нятиях конформности, а совсем не в понятиях творческого становления.

Истина, однако, в том, что нравственные чувства и жизненные стили боль­шинства людей простираются далеко за пределы домашних и семейных нравов, под воздействием которых они первоначально формировались. Заглянув в себя, мы заме­тим, что наша племенная мораль кажется нам в чем-то периферийной по отношению к нашей личной целостности. Мы, правда, подчиняемся обычаям скромности, при­личий и самоконтроля и обладаем многими привычками, которые зеркально отража­ют наши домашние, классовые и культурные способы жизни. Но мы знаем, что в значительной степени сами отбирали, переформировывали эти способы и выходили за их пределы.

Таким образом, оказывается, что действуют две противоположные силы. Одна направляет нас на закрытое племенное существование. Она берет свое начало в зави­симости ребенка от тех, кто о нем заботится. Удовлетворение и безопасность его идут извне, то же происходит со всеми первыми уроками, которые он выучивает: время дня, когда он может получить пищу, действия, за которые его наказывают или по­ощряют. Его принуждают и толкают к конформности, но, как мы отметили, не с полным успехом. Он уже с рождения демонстрирует способность сопротивляться ма­теринским и племенным требованиям. До определенной степени его группа форми­рует его путь, но в то же время и противодействует ему (как будто он осознает, что от нее исходит угроза его целостности).

Если бы требование автономии не было важной силой, мы не могли бы объяс­нить заметное негативистское поведение в детстве. Плач, отказ и гнев младенца, как и негативистское поведение двухлетки, являются примитивными признаками суще­ства, решившего отстоять себя. На протяжении всей жизни это существо будет пы­таться примирить эти два способа становления — племенной и личный, зеркально отражающий и излучающий внутренний свет индивидуальности22.