И.А. ПЕТИН
Петин И.А., доцент кафедры уголовного права ФГОУ ВПО ОГАУ, кандидат юридических наук.
В настоящее время в праве наблюдается тенденция фетишизации права, наделения его такими свойствами, которыми оно не обладает и обладать не может. В частности, в уголовно-правовой сфере непоследовательно отражаются психологические и социальные аспекты преступного поведения, что ставит под сомнение нравственность и справедливость уголовно-правовой нормы. В статье предлагается освобождать уголовный закон от излишнего нормативизма и ориентировать его на материальный признак преступления. В соответствии с ч. 1 ст. 297 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее - УПК РФ) приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым. В ч. 2 той же статьи в качестве условий для признания приговора таковым указывается необходимость выполнения требований уголовного процессуального законодательства и правильное применение уголовного закона. Под справедливостью наказания и иных мер уголовно-правового характера в ст. 6 Уголовного кодекса РФ (в дальнейшем - УК РФ) воспринимается их соответствие характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. При этом согласно ч. 1 ст. 60 УК РФ уголовное наказание назначается с учетом достижения целей наказания, под которыми в соответствии с ч. 2 ст. 43 УК РФ понимаются восстановление справедливости, исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений. Так, районный суд, вынося обвинительный приговор С., привлеченному к уголовной ответственности за совершение преступления, предусмотренного п. "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ, пришел к выводу о необходимости назначения С. реального наказания в виде лишения свободы, поскольку с учетом личности С. иной, более мягкий, вид наказания не обеспечит достижение целей наказания. Кассационная инстанция, согласившись с районным судом о необходимости назначения С. реального наказания в виде лишения свободы, тем не менее посчитала, что с учетом смягчающих обстоятельств дела (возмещение потерпевшим морального вреда, положительная характеристика с места жительства) размер наказания может быть снижен до минимального предела, предусмотренного санкцией статьи п. "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ, т.е. до двух лет лишения свободы <1>. -------------------------------- <1> См.: Архив Чернушинского районного суда Пермской области. Материалы уголовного дела N 1-427/2005 по обвинению С. в совершении преступления, предусмотренного п. "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ.
Приведенная мотивация судебных инстанций свидетельствует об анализе обстоятельств совершения преступления и учете личности виновного при определении уголовного наказания. Однако правоприменительная практика свидетельствует о том, что тем не менее исправление осужденного не достигается. Новые преступления не только не предупреждаются со стороны ранее судимых, но нередко являются более тяжкими по своему характеру или степени. Так, П. был осужден впервые в возрасте 17 лет 23 марта 2000 г. за совершение преступления, предусмотренного п. п. "а", "б", "г" ч. 2 ст. 158 УК РФ, к 1 году 6 месяцам наказания в виде лишения свободы. 12 апреля 2002 г. был освобожден по амнистии. Через 6 месяцев его вновь привлекают за совершение преступления, предусмотренного п. "в" ч. 2 ст. 175 УК РФ, наказание за которое (1 год 6 месяцев лишения свободы) он полностью отбывает. Менее чем через 4 месяца после освобождения П. привлекают к уголовной ответственности за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 161 УК РФ, и приговаривают к наказанию в виде 2 лет 3 месяцев лишения свободы условно с испытательным сроком 2 года. Еще через 8 месяцев после вынесения последнего приговора П. осуждают по той же статье (ч. 1 ст. 161 УК РФ) к 1 году 6 месяцам лишения свободы с применением ст. 73 УК РФ. Но П. вновь совершает аналогичное преступление, за что ему на основании ст. 70 УК РФ назначают наказание в виде 2 лет лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима <2>. -------------------------------- <2> См.: Архив Березниковского городского суда Пермской области. Материалы уголовного дела N 1-1571/2005 по обвинению П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 161 УК РФ.
Достижение первостепенной цели восстановления социальной справедливости тоже оставляет желать много лучшего, поскольку криминологическая напряженность в обществе продолжает расти, достигая критической черты криминального коллапса. Подобная ситуация заставляет задуматься о нравственности, справедливости и обоснованности отдельных положений уголовного закона. Следует заметить, что понятие нравственности со временем претерпело определенную трансформацию в сторону выхолащивания его сущности. Так, в словаре В.И. Даля "нрав" рассматривался как одно из двух основных свойств духа человека. Под "нравностью" понималось свойство или состояние того, что понравилось. "Нравить" означало полюбить, найти себе по нраву, по вкусу, облюбовать, а "нравственный" считался синонимом духовному, душевному и противопоставлялся телесному, плотскому. Познавательное значение имеет слово "нравописанье" как описание нравов, обычаев, быта, рода жизни народа. Наконец, под "нравоученьем" понималось учение о нравственности, к которому относили "всякое честное поученье, наставление к добру" <3>. В словаре С.И. Ожегова нравственность была сведена к правилам, определяющим поведение индивида, а духовные и душевные свойства были по своей сути сведены к качествам, необходимым человеку в обществе для выполнения этих правил <4>. Получается риторическим вопрос о нравственных основаниях уголовного права, которое не затрагивает душевные и духовные свойства человека, а также ни слова не говорит о любви к лицу, преступившему уголовный закон. -------------------------------- <3> Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1 - 4. Т. 2: И - О. М.: Рус. яз., 1998. С. 558. <4> См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57000 слов. Екатеринбург: Урал-Советы (Весть), 1994. С. 360.
Считается, что последний охраняет от посягательства особо значимые интересы личности, общества и государства, устанавливая уголовную ответственность за нарушение запретных правил поведения в обществе. Подразумевается, что преступник нарушает нравы и обычаи общества и потому должен быть наказан в уголовном порядке. Вместе с тем не в полной мере учитывается, что модели преступного поведения в обществе являются достаточно распространенным явлением, сопровождая человека в процессе его жизни, начиная от рождения. Достаточно сказать о средствах массовой информации, многочисленных фильмах, передачах, традициях, поддерживающих культ насилия и золотого тельца. На различных уровнях гражданину нередко показывают примеры насильственного разрешения конфликтов, жизненных ситуаций и т.д. Более того, надо учитывать, что зарождение человека без информации невозможно. Она заключена и передается через гены родителей. Как отмечают исследователи, у всех живых организмов сходные системы осуществляют сначала транскрипцию (переписывание), а затем трансляцию (перевод) генетической информации, хранящейся в генах <5>. Исследуя психические характеристики личности, генетик В. Колпаков из Сибирского отделения Академии наук отметил, что "генетическое участие в формировании преступного поведения есть, оно просматривается" <6>. Таким образом, если учитывать генетическую преемственность, то влияние преступных моделей сопровождает и детородный, или внутриутробный, период. -------------------------------- <5> См.: Равич-Щербо И.В., Марютина Т.М., Григоренко Е.Л. Психогенетика / Под ред. И.В. Равич-Щербо. М.: Аспект Пресс, 2000. С. 55. <6> Лаврин А.П. Хроники Харона. М.: Московский рабочий, 1993. С. 228.
С нравственной точки зрения характеризует уголовное право ответ на простой вопрос: "Рождается ли человек преступником?". Примечательно, что любой ответ идет не в пользу уголовного права. Если человек становится преступником в обществе, то нравственно ли наказывать его за совершение привычного для данного общества поведения? Если же ответить утвердительно на поставленный вопрос, то исчезают не только нравственные, но и правовые основания для уголовного наказания, поскольку ни одно направление уголовного права, ориентированное на принцип субъективного вменения, не признает возможным наказывать природное начало человека. Данные рассуждения направлены отнюдь не к тому, чтобы преступника освободить от заслуженной уголовной ответственности в ситуации причинения им преступного вреда. Речь идет о необходимости учитывать те причины и условия, которые способствуют совершению преступления, что позволит признавать уголовный закон и предусмотренные в нем принудительные меры нравственными. Действительная нравственность, характеризующая "честность" учения о преступлении и наказании, через менталитет и коллективное сознание неизбежно будет сама по себе влиять на поведение сторон уголовно-правовых отношений в позитивном смысле, а именно в предупредительном. Содержание справедливости в словаре С.И. Ожегова раскрывается как совершение действия в соответствии с истиной, на "законных и честных основаниях" <7>. В теории довольно распространенной точкой зрения является фактическое, не на словах, отождествление права и закона. Соответственно, в таких условиях объясняется тенденция фетишизации права, наделение его такими свойствами, которыми оно не обладает и обладать не может, на что обоснованно указывал А.В. Грибакин. Имеется в виду, когда само право выступает в качестве критерия дозволенного и запрещенного, когда право олицетворяется со справедливостью или законностью и т.д. <8>. В качестве причины такого состояния права указывается, что в отечественной литературе еще в XIX в. содержание философии права было подменено философией юридического закона <9>. В результате это сказалось на обоснованности уголовного закона. -------------------------------- <7> Ожегов С.И. Указ. соч. С. 658. <8> См.: Грибакин А.В. Философия права и обязанности: методология исследования // Право и закон: философско-социологические исследования: Коллективная монография. Екатеринбург: Издательский дом "Уральская государственная юридическая академия", 2008. С. 10. <9> См.: Там же. С. 9.
Любой нормативный акт должен быть социально обусловленным. Однако провозглашение, или презумпция самодостаточности, закона препятствовало развитию социологии права. Поэтому последняя не освободилась, по выражению А.В. Грибакина, от неявного патронажа со стороны юридической науки, утверждающей, что право индивида предоставляется государством, что оно в лице своих представительных органов является источником и монопольным собственником всех возможных в обществе индивидных прав и обязанностей, распределяемых по своему усмотрению. При этом нравственные, психологические и социальные аспекты взаимодействия правового и юридического сознания остаются неисследованными <10>. Поэтому неудивительным является положение, когда в законодательстве законность рассматривается отдельно от обоснованности либо от справедливости. Об этом свидетельствует грамматическое толкование ч. 2 ст. 297 УПК РФ, в которой перечисляются признаки приговора, а именно он должен быть "законным, обоснованным, справедливым". -------------------------------- <10> См.: Там же. С. 8.
Обоснованным в словаре С.И. Ожегова называется положение, подтвержденное фактами, серьезными и убедительными доводами <11>. Вместе с тем идея самодостаточности права, нормативистский подход к обоснованию уголовного права не способствует достижению его справедливости, социальной обусловленности и законности в целом с научной точки зрения. Вместе с тем еще Монтескье высказывал мысль о необходимости раскрыть социальное содержание правовых установлений, поскольку, как верно замечает Н.Г. Иванов, нормы сами по себе в отрыве от социального содержания представляют собой лишь плод литературного творчества. Хорошую аналогию приводит Н.Г. Иванов, сравнивая рассматриваемую ситуацию с ботаником, который в процессе изучения растения абстрагируется от его питательной среды <12>. -------------------------------- <11> См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. С. 371. <12> См.: Иванов Н.Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве. Онтологический аспект. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1991. С. 20 - 23.
Именно нормативистский подход вносит формализм в уголовное право, определяя, в частности, в качестве основополагающего признака преступления общественную опасность совершенного деяния. Такой подход позволяет конструировать составы, в которых материальный признак преступления превращается в неконкретный, идеологический, политический и т.п. При этом никакие принципы, положения, права привлекаемых к ответственности лиц и обязанности правоприменителя не являются гарантией от судебной ошибки. Как отмечают Дж. Флетчер, А.В. Наумов, история правосудия повсеместно знает трагические примеры, когда сотни и тысячи процессуальных барьеров не приводили к достижению истины в процессе уголовно-правового регулирования, и наказанию, в том числе смертной казни, подвергались невиновные <13>. Юридическая техника, основанная на результатах умственных соображений, а не на реально причиненном преступном вреде, способна привести к созданию нравственного, справедливого и обоснованного законодательства. Поэтому обоснованной является высказанная Н.Г. Ивановым мысль, что степень общественной опасности должна учитываться не сама по себе, а в рамках характерологических свойств преступного деяния, к которому он относил поврежденную ценность общественного отношения, или ущерб <14>. -------------------------------- <13> См.: Флетчер Дж., Наумов А.В. Основные концепции современного уголовного права. М.: Юрист, 1998. С. 33. <14> См.: Иванов Н.Г. Модельный кодекс: Общая часть. Опус N 1. Монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2003. С. 50.
Для достижения нравственности и справедливости уголовного закона представляются важными рассуждения Ч. Беккариа о преступлениях и наказаниях, в которых он убежденно отметил, что для предупреждения преступлений надо сделать законы ясными и простыми <15>. Мысль сводится к тому, что уголовное право в условиях совместного проживания, общежития охраняет значимые интересы человека, общества, государства. Поэтому если в реальности обнаруживается причиненный охраняемым отношениям преступный вред, то виновный привлекается к уголовной ответственности, если нет вреда, то нет и ответственности. Для этого необходимо в качестве основополагающего признака преступления признать причинение вреда или ущерба. Тем самым будет положено начало для восстановления нравственности уголовного закона. Как заметил Ч. Беккариа, "соединенные в общество люди не могут иначе быть счастливы как посредством хороших законов" <16>. Такой подход обеспечивает социологическую обусловленность закона и соответствует возрождающемуся антропологическому направлению развития уголовного права. -------------------------------- <15> См.: Беккариа Ч. Рассуждения о преступлениях и наказаниях. Переведено с итальянского языка на французский Андреем Мореллетом, а с онаго на российский Дмитрием Языковым. Печатано по Высочайшему Его Императорского Величества повелению в Санкт-Петербурге при Губернском правлении. 1803. С. 256. <16> Там же. С. XI.
|
