СЕРГЕЙ АНДРЕЕВСКИЙ
А.С.ПУШКИН Что ж мой Евгений? Полусонный В постелю с бала едет он: А Петербург неугомонный Уж барабаном пробужден. Встает купец, идет разносчик, На биржу тянется извозчик, С кувшином охтенка спешит, Под ней снег утренний хрустит. Проснулся утра шум приятный. Открыты ставни; трубный дым Столбом восходит голубым, И хлебник, немец аккуратный, В бумажном колпаке, не раз Уж отворял свой васисдас (Из поэмы «Евгений Онегин») ======================= На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел. Пред ним широко Река неслася; бедный челн По ней стремился одиноко. По мшистым, топким берегам Чернели избы здесь и там, Приют убогого чухонца; И лес, неведомый лучам В тумане спрятанного солнца, Кругом шумел. И думал он: Отсель грозить мы будем шведу. Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно, Ногою твердой стать при море. Сюда по новым им волнам Все флаги в гости будут к нам, И запируем на просторе. (Из поэмы «Медный всадник») =========================
Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный. Твоих задумчивых ночей Прозрачный сумрак, блеск безлунный, Когда я в комнате моей Пишу, читаю без лампады, И ясны спящие громады. Пустынных улиц, и светла Адмиралтейская игла, И, не пуская тьму ночную На золотые небеса, Одна заря сменить другую Спешит, дав ночи полчаса. (Из поэмы «Медный всадник») ========================== Люблю воинственную живость Потешных Марсовых полей, Пехотных ратей и коней Однообразную красивость В их стройно зыблемом строю Лоскутья сих знамен победных, Сиянье шапок этих медных, Насквозь простреленных в бою. Люблю, военная столица, Твоей твердыни дым и гром, Когда полнощная царица Дарует сына в царский дом. Или победу над врагом Россия снова торжествует, Или, взломав свой синий лед, Нева к морям его несет И, чуя вешни дни, ликует.
Красуйся, град Петров, и стой Неколебимо, как Россия, Да умирится же с тобой И побежденная стихия; Вражду и плен старинный свой Пусть волны финские забудут И тщетной злобою не будут Тревожить вечный сон Петра! (Из поэмы «Медный всадник») НИКОЛАЙ КОНШИН ЖАЛОБЫ НА ПЕТЕРБУРГ В дымном городе душно, Тесно слуху и взору, В нем убили мы скучно Жизни лучшую пору. В небе - пыль либо тучи, Либо жар, либо громы; Тесно сжатые в кучи. Кверху кинулись домы; Есть там смех, да не радость Всё блестит, но бездушно... Слушай, бледная младость, В дымном городе душно! 1828 АНДРЕЙ ПОДОЛИНСКИЙ ПАМЯТНИК ПЕТРУ ВЕЛИКОМУ Столицы Невской посетитель, Кто б ни был ты - Петру поклон! Сей Медный всадник - это он, Ее державный прародитель! Как мощны конь и человек! То Петр творящей мыслью правит, Летит, отважный, в новый век И змея древних козней давит... И здесь, руки простерший кисть, Еще в металле жизнью дышит, Из медных уст - Россия слышит – Гремит: "Да будет свет!" - И бысть! 1839 ФЕДОР ТЮТЧЕВ Глядел я, стоя над Невой, Как Исаака-великана Во мгле морозного тумана Светился купол золотой. Всходили робко облака На небо зимнее, ночное, Белела в мертвенном покое Оледенелая река. Я вспомнил, грустно-молчалив, Как в тех странах, где солнце греет, Теперь на солнце пламенеет Роскошный Генуи залив... О Север, Север-чародей, Иль я тобою околдован? Иль в самом деле я прикован К гранитной полосе твоей? О, если б мимолетный дух, Во мгле вечерней тихо вея, Меня унес скорей, скорее Туда, туда, на теплый Юг...
НИКОЛАЙ ДОБРОЛЮБОВ Тронулся лед - так тихо, стройно... Плывет в гранитных берегах Он так покорно и спокойно, - Смягченный в солнечных лучах И о чугунные преграды Разбитый в мелкие куски: Так ровно, мерно, средь парада, На плаце движутся полки... И нет ни бури, ни волненья. Лишь воздух стал похолодней, Прервались средства сообщенья Да воды сделались мутней... 1857 СЕРГЕЙ АНДРЕЕВСКИЙ ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ'' У самых вод раскатистой Невы, Лицом к лицу с нарядною столицей, Темнеет, грозный в памяти молвы, Гранитный вал с внушительною спицей. Там виден храм, где искони внутри Опочивают русские цари, А возле стен зарыты коменданты, И тихий плач в гробницы льют куранты, И кажется, на линию дворцов, Через Неву, из недр иного света, Глядят в столицу тени мертвецов, Как Банко тень на пиршество Макбета Завидна ль им исторгнутая власть? Полна ль их совесть запоздалой боли, И всем царям они желают пасть, А всем гнетомым встать из-под неволи? Или свои алмазные венцы Они сложили кротко пред Еговой И за грехи народа, как отцы, Прияли там иной венец, терновый? Иль спор ведут перед Царем царей Повешенный с тираном на турнире, Чей вздутый лик величия полней, Раба в петле - иль царственный, в мундире? Иль, убоясь своих кровавых рук, Крамольники клянут свои деянья? Или врагов на братские лобзанья Толкнула смерть, в забвеньи зол и мук?.. Но я люблю гранитную ограду И светлый шпиль при северной луне, Когда куранты грустную руладу Издалека разносят по волне. Они поют в сияющем тумане О свергнутых земных богатырях, О роскоши, исчезнувшей в нирване, О подвиге, задавленном впотьмах, - О той поре, где всякий будет равен, И, внемля им, подумаешь: "Коль славен..."
|