Нехимические пути к высшим состояниям

.Предшествующее обсуждение не означает, что психоактивные растения или секреции животных. всегда и всюду являлись единственным или даже основным средством достижения дополнительных состояний сознания. Напротив, в обширных областях Северной Америки многие племенные народы достигали тех же самых результатов нехимическими средствами: голодание, жажда, членовредительство, пытка, подвергание себя воздействию стихий, бессонница, непрерывный танец и другие средства обеспечения полного истощения, кровотечение, погружение в ледяные водоемы, не до конца осуществленное утопление, раздирание шипами и зубами животных и другие болезненные испытания, так же как разнообразие безвредных «спусковых механизмов», таких как различные виды ритмичной активности, самогипноза, медитации, пения и боя в барабан. Некоторые шаманы, возможно, использовали зеркала из пирита, обсидиана или других отражающих свет минералов, чтобы ввести самих себя в состояние транса, как до сих пор делают некоторые индейские шаманы в Мексике. (...)

Ордалии поиска видений у манданов

Наиболее драматическими из других известных методов изменения сознания были, конечно, испытания поисков духа некоторых племен Равнин, таких как оглала-сиу и манданы (см. «Сиу народы»*). (...)

Джордж Кэтлин, законник из Пенсильвании, рожденный в 1796 г., глава документальных живописцев американских индейцев и их культуры, оставил нам яркие описания, а также картины и рисунки ордалий* поиска видения, практикуемые манданами (см. [2]). Кэтлин был одним из немногих белых людей его времени, допущенных быть свидетелем полной церемонии, которая проводилась вместе с церемонией Танца Солнца индейцев Равнин. (...)

Кратко, испытание у манданов происходило следующим образом.

Уже очень ослабленный от голода, жажды и четырех подряд бессонных дней и ночей, кандидат делал ножами отверстия в плоти плеча и груди. Через эти отверстия его подвешивали на вертела и ремни на центральный шест большого вигвама знахаря. Щит ищущего видения, лук, колчан и другие принадлежности были подвешены на еще большее количество вертелов, проходящих через другие части его тела, и во многих случаях к каждой руке и ноге был привязан тяжелый череп бизона. Служители с длинными шестами заставляли его тело двигаться еще быстрее, пока кандидат, истекая кровью, не терял сознание. и тело повисало безжизненно. Тогда его опускали на землю и позволяли прийти в себя. Но испытание было еще не окончено: в жертву приносился еще мизинец его левой руки, который отрубали и предлагали Большому Духу, что сопровождалось яростной гонкой вокруг алтаря, с черепами бизона и другими тяжелыми предметами, тянущимися позади кандидата, пока он еще мог выносить это и не падал замертво. При наступлении физического изнеможения цель испытания, проводившегося в конце летней охоты на бизона, была достигнута.

Белые в лучшем случае обычно интерпретировали этот ритуал как испытание храбрости и силы духа, в худшем — рассматривали это как пример индейской жестокости. Фактически, ритуал находится в рамках характерной для североамериканских индейцев традиции экстатических путешествий души, однако чрезвычайный пример может являться ненаркотической ордалией стимулирования видений, а испытание храбрости молодого воина и его силы духа, возможно, было частью этого.

Ордалии увечья языка у майя

(...) Членовредительство изображено в ритуальном искусстве различных доиспанских культур вплоть до времен конкисты в XVI в., и обряды кровопускания, которые, возможно, причиняли серьезную боль, описаны в ранней колониальной литературе по обычаям народов центральной Мексики, таких как майя*. Эти методы включали перфорацию или разрывание гениталий, языка, мочек ушей, рук и ног шипами кактуса и другими острыми инструментами, а также ритуальные танцы, в которых участники были связаны вместе веревками, проходящими через их щеки и даже половые члены.

.Натуралистическая глиняная статуэтка из захоронений классических майя на острове Хайна в заливе Кампече изображает человека, возможно, будущего священника, с четырьмя перфорированными складками плоти на его голой спине, по паре на каждой стороне; тело и руки расположены так, чтобы, как предполагается, тело могло быть подвешено через отверстия, сделанные в коже...

Несколько хорошо известных каменных монументов майя, которые изображают членовредительство самых крайних видов, мне кажется, говорят о сходстве целей таких испытаний, по крайней мере, в некоторых случаях, с испытаниями поисков видений у народов Великих Равнин. Один известный барельеф, датированный приблизительно 780 г. н. э., Притолока 24 в церемониальном центре Йашчилан на реке Усумасинта в Чьяпасе, изображает богато одетую стоящую на коленях женщину в процессе протягивания через ее высунутый язык толстого шнура, возможно, из волокон агавы, усыпанного парами больших острых шипов или игл. Перед нею — стоящий мужчина, который держит, по-видимому, длинную дымящуюся трубку, какую по сих пор используют шаманы варао* в Венесуэле для приведения себя в экстатические трансовые состояния. Разрывание языка изображено и на других памятниках майя, хотя это — единственный пример, в котором травма усиливается иглами.

В литературе такие испытания обычно обсуждаются в терминах лишь приносимой в жертву крови, являющейся наиболее драгоценным подарком сверхъестественным существам. (.) Однако ордалия языка вряд ли имела кровопускание единственной или даже основной целью. Фактически, церемониальный сосуд для жертвенного шнура, изображенного на связанных с разрезанием сценах этого ритуала, по-видимому, дает нам ключ. Эти сосуды неизменно изображаются как имеющие плоское дно. плетеные корзины или керамические чаши, заполненные тем, что, вероятно, является узкими полосками сделанной из коры бумаги... В сценах ордалий языка на Притолоках 17 и 24 в Йашчилане пропитанная кровью веревка сматывается в кольца в сосуде среди бумажных полос. Но на каждом из двух парных памятников Притолоки 15 и 25 на том же самом участке сверхъестественное существо в форме большой крутящейся змеи или дракона поднимается от того же самого жертвенного сосуда перед коленопреклоненной женщиной, голова которой поднята, очевидно, почтительно слушая пророчествующую человеческую фигуру, появляющуюся из открытых челюстей монстра. Эти изображения предполагают, что цель и результат ордалии языка состояли в том, чтобы вызвать, пребывая в экстатическом состоянии, вызванном серьезной физической травмой, обожествляемого предка, который, возможно, давал советы или утверждал законность преемника власти священника или правителя.

В поддержку вышесказанного следует отметить, по крайней мере, один важный этноисторический источник, «Трактат о суеверии и языческих практиках, преобладающих сегодня среди коренных индейцев Новой Испании», впервые опубликованный в 1629 г. Фернандо Руизом де Аларконом (рожденным в Мексике испанским священником.), в котором со всей определенностью отмечается экстатический транс как один из результатов обряда кровопускания.

Описывая жертвенное кровопускание при паломничестве к вершинам святилищ, Руиз де Аларкон [11, p. 140] писал следующее:

«Когда он достигает места идола... он падает ниц в этом месте, где приносит себя в жертву, проливая свою кровь, принеся с собой иглу, сделанную из маленького и острого кусочка тростника, и этим колет уши в месте, где женщины носят украшения, пока не теряет много крови.... Они также пронзали себя ниже губы на подбородке, пока отверстие не становилось открытым, подобно окну, и говорят, что некоторых даже делают отверстия в верхней части их языков. Все это было сделано в жертву, и говорят, что некоторые из них ослабели или стали парализованными, и в этом состоянии экстаза они слышали или думали, что слышали, как их идолы говорили, сообщая им, что они будут очень счастливы и получат то, что желают, — обычно это дети, богатство, долгая жизнь, семья или здоровье».

Не причиняющая вреда боль

.Действительно ли всем или некоторым из людей, изображенных или описанных в процессе членовредительства, обязательно причинялся физический ущерб? Была ли боль обязательным условием вызывания экстатического состояния? Фактом является то, что, несмотря на травму организма, достаточную, чтобы вызвать действительное изменение в состоянии сознания, восприятие боли может быть блокировано человеком, подготовленным должным образом. Это явление не только хорошо известно из практики йогов* и других мистиков, но также было подтверждено экспериментально.

Возможно, явление не причиняющей вреда организму боли связано с недавно обнаруженными высоко специфичными опиатными рецепторами в мозге млекопитающих. Эти рецепторы соответствуют веществам, спонтанно производимым в теле (см. «Опиаты эндогенные»*), которые являются в поразительной степени подобными морфию по структуре и по эффекту облегчения боли.

Относительно феноменов не причиняющей вреда организму боли при ритуальном членовредительстве у майя мы располагаем описаниями, сделанными некоторыми очевидцами в XVI в.; также, в искусстве майя, изображающем различные виды физических травм, нет никаких намеков на фактическое страдание. Напротив, некоторые из людей, изображенных причиняющими себе серьезнейшие травмы (например, протыкание языка покрытыми шипами веревками), кажутся спокойными и безмятежными, если не сказать «впавшими в восторженный транс». (...).Переживание физической боли, также как и кровотечения, могло успешно подавляться с помощью техник управления автономной нервной системой. Знание этого вида едва ли могло оказаться за пределами способностей интеллектуальной элиты древних майя, чьи блестящие достижения в математике, астрономии, иероглифическом письме, архитектуре и многом другом сделали их цивилизацию одним из наиболее известных экспериментов в человеческой истории.

Ритуальная паровая баня

.Ритуальная паровая баня темацкаль (temazcal) в Месоамерике, как известно, выполняла религиозную, очищающую и исцеляющую функции, но, насколько мне известно, та разновидность высших переживаний, о которых сообщает Вейл [15, p. 44-45], не рассматривалась серьезно в связи с темацкаль-комплексом. Этот недостаток кажется тем более удивительным, что любой, кто бывал в традиционной сауне, должен знать, что очень большой частью этого опыта является своего рода высшее состояние..Это на самом деле было одной из целей постоянных, храмоподобных каменных сооружений, в которые месоамерикан- цы превратили более простые, предназначенные для паровой бани, домики Северной Америки и севера Евразии...

Как замечает Вейл, среди сиу* такой домик посвящался земле, на которой человек входит в контакт с Великим Духом. Темацкаль был широко распространен в доиспанской Месоамерике, и это до сих пор существует во многих туземных общинах. У миштеков в Оахаке это считалось настолько жизненно важным для сообщества, что в Codex Vindobonensis, главном доиспанском иллюстрированном манускрипте, например, изображенный в традиционном стиле темацкаль неоднократно используется, чтобы символизировать целый центр церемоний и сообщества [5]. В центральной Мексике темацкаль посвящался старой Богине Земли, Тоси, «Нашей бабушке», также называемой Сердцем Земли и Матерью Богов. Одним из ее названий было Темацкальтоси, Бабушка Паровой Бани. Она была также покровительницей исцеляющих шаманов и преобразователей, которые были хорошо подготовлены к выполнению превращающей, очищающей и терапевтической функции темацкаля. Судя по описанию темацкаля такими ранними летописцами, как Дуран [3, p. 269-271], ритуал паровой бани, возможно, переживался как символическая смерть и возрождение из темной и огненной матки Великой Матери...

(...) Купальщики проникали в темацкаль на руках и коленях через низкий и узкий вход. После появления таким способом они поливались

и мылись холодной водой, шок от которой крайне усиливает опыт переживания дополнительного или высшего состояния [15, p. 45]. Дуран сообщал, что десять или двенадцать кувшинов очень холодной воды выливались на перегретые тела ритуальных купальщиков; как ему сказали, писал он, купальщики становились подготовленными к серьезному шоку, потому что были воспитаны в традиционной системе: «Если бы испанцу пришлось пройти это, у него был бы удар или паралич». Холодная ванна, по-видимому, также поддерживает предполагаемую символику смерти, превращения (или инкубации) и возрождения: новорожденных младенцев традиционно мыли в холодной воде после появления из матки.

Что касается очень высокой температуры в паровых банях, то Вейл говорил об отношениях между психическим состоянием и переживанием физического вреда или отсутствием такового. «Сжигание происходит только тогда, когда Вы теряете контакт с психической энергией группы и видите себя как изолированного индивидуума, пытающегося защититься от высокой температуры» [15]. Рассмотренное в этом свете описание Дурана приобретает новый смысл. Здания паровых бань, как он сообщал, были достаточно большими, чтобы вместить десять человек, сидящих на корточках; стоять было невозможно, сидеть — фактически, тоже. (...)

.Кроме приведения себя в надлежащее психическое состояние, древние месоамериканцы также приготавливали препараты из трав, чтобы сделать ритуального купальщика неуязвимым к температурам, близким к температуре кипения, создаваемым в темацкале. Саагун [10, p. 151, 176-177] описал один такой раствор, составленный из небольшого количества листьев разновидности мескит (mesquite) (Prosopis spp.), называемого Quetzalmizquitl, «драгоценный мескит», и основы, резкого корня относящегося к семейству пасленовых (Solanaceous) томата, называемого Coztomatl (Physalis costomatl Moc.) Поскольку это — член семейства пасленовых, которое включает род Дурмана (Datura), томатный корень был, возможно, более эффективным компонентом в смеси. Дурман сам по себе обычно использовался не только как галлюциноген, но и как болеутоляющее.

Факт, что ароматы различных видов, включая дым от галлюциногенных растений, играют роль в современном опыте темацкаля, наводит на мысль, что это имело место также в доиспанские времена. В говорящем на науатль пуэбло San Francisco Cuapa, в штате Пуэбла, например, синикуичи — sinicuichi (см. «Хеймия иволистная»*, Heimia salicifolia) разбрызгивается на горящее топливо в очаге темацкаля так, чтобы те, кто парился, погружался в этот ароматный пар [6]. Синикуичи — это один из наиболее интересных из всех аборигенных галлюциногенов Месоамерики: его эффекты, как считают, полностью слуховые. Обычно синикуичи используют в форме сброженного, слегка опьяняющего настоя, сделанного из увядших листьев растения; согласно Шульцу [12, p. 32], эффекты включают головокружение, эйфорическую дремоту, измененное восприятие времени и пространства, забывчивость, утрату ощущения реальности, мир вокруг как бы меркнет, уменьшается, отходит на задний план, звуки искажены и кажутся приходящими издалека. Кнаб не считает, что малых количеств, используемых в темацкале, самих по себе достаточно, чтобы вызвать эти эффекты; скорее, ароматный пар синикуичи может помочь купальщику войти в состояние эйфорического спокойствия. (.)

Синикуичи само по себе, согласно Шульцу [12]. как говорят, помогает использующему вспомнить с большой ясностью события отдаленного прошлого, включая даже пренатальное состояние. Пять алкалоидов* хинолизидина было выделено из хеймии иволистной (H. Salicifolia), но растение и его применение до сих пор не так хорошо определены, как хотелось бы. Вероятно, что и другие растения, принадлежащие аборигенной психофармакопее, используются повсюду в Месоамерике как существенный элемент ритуальной паровой бани, а также что ароматы играют огромную роль в этом, так же, как в других ритуалах, предполагающих дополнительные или высшие состояния сознания.

Таким образом, психохимические препараты не являются обязательными для вхождения купальщика в необычное состояние сознания; очень высокая температура и контраст между горячим и холодным в сочетании со специальной психологической подготовкой купальщика, входящего в паровую баню, достаточны сами по себе. (.)

Добывание пейотля как испытание

.Некоторые виды испытаний, обычно ограничение пищи, воды или сна, являлись в большинстве случаев существенным предварительным условием даже для ритуального использования галлюциногенов (так же как и в негаллюциногенных ритуалах). Пример из моих собственных полевых исследований: когда паломники пейотля у уичолей* прибывают, наконец, в Вирикуту, священную страну в северо-центральной части Мексиканской пустыни, где они должны собирать галлюциногенный кактус, [к этому моменту] они уже проходят около трех сотен миль от своей родины (традиционно весь путь проходится пешком), не позволяя себе спать (или они спят, но очень мало) с тех пор, как отправляются в путь из западной части гор Сьерра-Мадре, и поэтому близки к истощению. Они держат себя в состоянии эмоционального возбуждения благодаря осознаванию серьезности и священности своего дела и его значимости для благосостояния их народа; их путешествие отмечено непрерывными танцами, пением и соблюдением неисчислимых ритуалов. Они фактически ничего не едят и не пьют или пьют воду, но очень мало. Соль строго запрещена на протяжении всего паломничества и в течение многих дней до и после него — немалая жертва, если учесть высокую дневную температуру пустыни даже в зимние месяцы, когда происходит большинство таких паломничеств. Наконец, они выкуривают множество ритуальных сигарет крепкого местного табака (Nicotiana rustica) (см. «Табак»*), завернутого в листовую обертку кукурузного початка, они могут также очистить себя, буквально и символически, поедая во внушительном количестве тот же самый табак. Таким образом, они уже находятся на очень отличающемся от обыденного уровне сознания, причем настолько, что им уже нет необходимости быть под действием алкалоида пейотля, чтобы воспринимать это растение [пейотль. — О. Г.] в его животной форме, когда глава паломников восклицает при виде самого первого кактуса: «Ах, наконец он здесь, Наш Старший Брат, Олень, кто дает нам жизнь!».В ходе последующих ритуалов уичоли буквально насыщают себя пейотлем, жуя его непрерывно днями и ночами до самого конца (или пьют его в виде жидкости), при этом немного отдыхают и едят немного обычной пищи, до тех пор пока социальное и природное окружение и связи человека с ним не примут полностью мистическую окраску. Метаболическая система меняется, и именно в этом мистическом союзе с другими мирами происходит интерпретация шаманами видений — своих собственных и других людей — в соответствии с традиционными культурными нормами, в которых они были воспитаны, и с магически-анимистическим (см. «Анимизм»*) взглядом на мир, который пронизывает всю идеологию уичо- лей.