Государственном управлении

Принятие восточного христианства в 988 г. Владимиром I в качестве государственной религии имело для Руси судьбоносное значение. Введение христианства не было просто очередным зве­ном в развитии религиозных реформ X в. Оно привело к транс­формации древнерусского культурного архетипа, изменению ментальности и вхождению вследствие усвоения духовного и куль­турного византийского (и его ингредиента — античного) опыта, в православную византийско-славянскую цивилизацию. Эволюционный тип общественного развития сменился инновационным, его безусловным источником становится Киев.

Начинается постепенное утверждение канонических христи­анских представлений о природе власти, государства и его целях. Как отмечал В.О. Ключевский, «на киевского князя пришлое духовенство переносило византийское понятие о государе, постав­ленном от Бога не для внешней только защиты страны, но и для установления и поддержания внутреннего общественного поряд­ка», а также обеспечения распространения и защиты христиан­ских ценностей. Происходит разделение светской и духовной власти. Великие князья остаются составной частью династического рода, построенного по типу «конического клана». Семейные от­ношения совпадали с вассальными: князь-отец — сюзерен, а кня­жичи-сыновья — вассалы. Положение осложнялось увеличени­ем числа князей и их генеалогических линий. В основе этих взаи­моотношений, вероятно, лежала система лестничного восхожде­ния князей, при котором генеалогическое старейшинство опреде­лялось наследованием великого стола «от брата к брату». В ре­альном историческом процессе политическое и военное «старей­шинство» отодвигало генеалогическое на второй план. После смерти Ярослава Мудрого (1054 г.) стали созываться снемы (съез­ды князей), на которых решались вопросы войны и мира, изме­нения законодательства, династические споры и т.п. На съезде 1097 г. в Любече князья с целью предотвращения междоусобиц решили «каждо да держить отчину свою». Любечский съезд не пресек междоусобиц, правда, при Владимире Мономахе и Мсти­славе Великом единство Руси восстановилось, но затем по мере формирования местных династий родовое понимание всей Руси как «отчины» Рюриковичей постепенно вытесняется узким пони­манием «отчины» как владения региональной династии. Великий киевский князь был главой рода Рюриковичей. Передача киев­ского стола осуществлялась как в результате наследования по обычному праву (старейшему в роде), так и по завещанию. Завещание, противоречащее обычаю, давало основание силой оспо­рить легитимность такого решения. Наследование княжеского стола могло подкрепляться избранием князя, но как самостоя­тельный способ передачи власти избрание использовалось при конфликте князя с вече или в случае прекращения княжеского рода. Узурпация (добывание княжеского стола силой) всегда мотивировалась наследственными правами или избранием на княжеский стол. Князь являлся необходимым и ключевым эле­ментом государственности. Бескняжье нарушало нормальную жизнь страны и ее регионов, влекло за собой разрушительные внутренние неурядицы и ослабление возможности зашиты от внешних врагов. В эволюции статуса князя четко прослеживает­ся монархическая направленность, тем не менее, на наш взгляд, эта форма так и не реализовалась полностью в Киевской Руси. В руках князя, наряду с военными и административными функци­ями, сосредоточиваются верховная законодательная и судебная власть. С именами великих князей связаны развитие древнерус­ского кодекса «Русская Правда», а также уставы, которые опреде­ляли изменения в финансовом, семейном, уголовном, админис­тративном праве. Судебная власть великого князя распространя­лась на всю Русь. Она осуществлялась на «княжьем дворе» — в резиденции князя и местах, где сидели представители княжеской администрации. Великие князья были в общественном сознании «главой земли» и имели высокую репутацию, что отразилось в былинном эпосе и канонизации многих из них Русской Право­славной Церковью. В этот период идет процесс разложения кор­поративных связей великокняжеской дружины. Старшая дружи­на (княжи мужи, бояре) все более активно включается в деятель­ность Совета князя и выполнение административных функций. В качестве кормления бояре получали земли, которые постепен­но превращались в вотчины — наследственное землевладение. Однако, приобретая отдельные иммунитетные права, бояре не пользовались правом суверенитета. Совет при князе, в который входили также высшие церковные иерархи, заседал почти еже­дневно и часто определял поведение князя и принимаемые им решения. Из бояр могли назначаться волостели для управления отдельными территориями, посадники, воеводы, тысяцкие, Боя­ре не были замкнутой кастой и представляли собой достаточно текучий слой. «Молодшая дружина» (отроки, гриди, милостники) выполняли роль слуг при князе и отдельные административ­ные поручения — сбор дани (данщики), торговой пошлины (мыт­ники), штрафов (вирники) и др.

Важное значение имели киевское вече для высшего и цент­рального управления и вечевые собрания в центрах местных княжеств для регионального управления. Веча XI—XII вв. отлича­лись от прежних племенных собраний, участие в них принимали все свободные горожане Киева или местных центров (иногда при­городов), и они являлись структурным элементом высшего го­сударственного управления. Вече и князь заключали друг с дру­гом ряд (договор), представлявший из себя взаимную присягу (из 50 князей, занимавших киевский престол, 14 были пригла­шены вечем). В случае нарушения «одиначества» князя и вече ему могли отказать в занятии стола. В результате появляются князья-изгои, которые вместе со своими дружинами вынуждены искать свою «долю», как правило, на окраинах государства. Фор­ма правления на Руси может быть определена как «дружинное государство» (Е.А. Мельникова), в котором в виде преформизма содержались монархическая (князь), олигархическая (старшая дру­жина, бояре) и демократическая (вече) тенденции. Ни одна из них в Киевской Руси не получила полного воплощения.

В связи с развитием княжеского домена складывается дворцово-вотчинная система управления. Ее возглавлял огнищанин (тиун огнищный или дворный), который заведовал двором (от­роками) князя, домашним хозяйством и финансами. Огнищани­ну подчинялся штат тиунов (слуг), ведавших различными отрас­лями вотчинного управления — конюшие, ключники и др. Вот­чинная администрация могла состоять как из свободных, так и лично зависимых от князя по договору — рядовичей и часто ра­бов (холопов, челяди). Со временем князья по согласованию с вече поручают этим агентам вотчинного управления выполнение государственных исполнительных и судебных функций. В резуль­тате происходит вытеснение и ассимиляция десятичной системы управления дворцово-вотчинной.

Светская и духовная власть на Руси существовали автоном­но. Государственная власть способствовала распространению хри­стианства, но и согласовывала свою деятельность с установками церкви. В XI—XII вв. православие определяло духовные основы развития древнерусского государственного управления, права и правосознания. Сама церковь становится к XII в. важнейшим субъектом управления, но в отличие от католицизма не вмеши­вается непосредственно в дела светской власти, что соответство­вало восточно-христианской государственно-правовой культуре.

Киевская митрополия, вероятно, была создана уже в 988 г. во главе с Михаилом (хотя проблема основания киевской митро­полии и имя первого митрополита остаются дискуссионными). Она находилась в юрисдикции Константинопольской патриархии. По размерам территории и численности прихожан она была круп­нейшей, но в константинопольских диптихах (росписях) занимала лишь 61-е место. Кроме того, русская митрополия была зави­сима не только от патриарха и Синода, но и от византийского императора, который в церковном и государственно-правовом сознании мыслился как самодержец всех православных. Прави­тели других православных народов в дипломатической перепис­ке императоров получали в зависимости от связей с династией и политической значимости титулы архонтов, князей или стольни­ков. В этой иерархии киевские князья имели лишь придворный титул стольника. Хотя в политическом и юридическом смысле эта зависимость была этикетной фикцией, в сакральном смысле она не оспаривалась. Имя императора поминалось в русских бо­гослужениях даже тогда, когда их реальное положение в мире неуклонно катилось к закату. Константинопольский патриарх совместно с Синодом и по согласованию с императором посвя­щали киевских митрополитов, регулировали церковное устрой­ство, разрешали религиозные споры на Руси.

В то же время огромная территория митрополии, ее удален­ность от Константинополя и политическая независимость Руси давали русской церкви значительные автономные права. В соот­ветствии с каноническими представлениями высшая церковная власть принадлежала митрополиту с собором епископов. В рабо­те церковного собора часто принимал участие великий князь и другие представители династии. Они согласовывали вопросы об открытии новых епархий, назначении епископов. Важнейшими епископскими кафедрами (епархиями) были Киевская, Новгород­ская, Черниговская, Ростовская, Владимиро-Волынская и другие (не менее 16 епархий накануне монголо-татарского нашествия). Епархии состояли из приходов, возглавляемых священником, помощниками которого были диакон и церковнослужители. Выс­шее духовенство, как правило, было греческим по происхожде­нию. Исключение составляли поставленные русскими князьями митрополиты Иларион и Климент Смолятич, но константино­польские патриархи бдительно отстаивали свое право посвящения русских первоиерархов. Материальный фундамент церкви составляла «десятина» — церковный налог, доходы с церковного суда (церковное право регулировало семейные отношения и не­которые другие гражданские правоотношения), земельные пожа­лования князей, монастырская колонизация. Важную роль в мис­сионерской деятельности и хозяйственном освоении земель иг­рали монастыри, возглавляемые игуменами.

Духовная элита оказывала большое влияние на воспитание князей, требуя от них сдержанности, соблюдения евангеличес­ких заповедей, пыталась оказать влияние на мирное разрешение княжеских междоусобиц, внутренних противоречий и волнений.

 

Государственное управление в

удельный период (XII — XIII вв.)

Вскоре после смерти великого киевского князя Мстислава Владимировича (1125—1132 гг.) в Древней Руси усиливаются центробежные процессы. В определенной мере они определялись разложением великокняжеской дружины. Из военной правящей государственной элиты она превращается в вотчинников — реги­ональную корпоративную боярско-дружинную верхушку. Во главе региональных элит утверждаются местные княжеские династии из различных ветвей Рюриковичей. Удельные княжества с быст­ро растущими городами в условиях натурального хозяйства были экономически самодостаточными и мало связанными друг с дру­гом. Кроме того, после разгрома Хазарского каганата и печене­гов, снижения активности варягов и стабилизации отношений с Византийской империей относительно ослабла внешняя угроза. После походов Владимира Мономаха утратила былую остроту и половецкая проблема. Централизаторские возможности Киева были также ослаблены варварским разгромом в 1204 г. бандами крестоносцев Константинополя и последующей монополизацией венецианцами византийской торговли.

Политическая система Руси приобретает полицентричный характер при сохранении символического значения Киева, обла­дание которым было формальным признаком «старейшинства» среди русских князей. В дореволюционной литературе этот пери­од древнерусской истории именовался удельным, в советской ис­ториографии характеризовался как закономерный и прогрессив­ный этап феодальной раздробленности. В то же время многие зарубежные историки рассматривают его как политический кри­зис средневековой Руси, а Л.Н. Гумилев усматривал в XII—XIII вв. не только социально-экономические и политические изменения, но и вступление древнерусского этноса и его цивилизации в ста­дию распада. Индикаторами этого процесса, в частности, стали оживление язычества и активизация деятельности католических миссионеров.

Сочетание социально-экономических, географо-этнологических и духовных факторов определяет усиление дифференциации в административно-судебном устройстве, культуре, экономичес­ком развитии отдельных земель, что позволяет говорить о за­рождении субцивилизационных различий между ними. В то же время в массовом и элитарном сознании сохранялись представ­ления о Руси как едином территориальном и духовном целом, память о ее былом могуществе. Несмотря на участившиеся княжеские усобицы и распри региональных властных элит, центро­стремительные процессы и конфедеративные связи находили от­ражение в деятельности съездов князей, сходстве правовых систем, сохранении православия и единой для всей Руси церковной организации — митрополии (а в отдельных землях епископских кафедр), духовная власть которой не оспаривалась ни удельны­ми князьями, ни местными духовными иерархами. В данных условиях поставление общерусского митрополита из Константи­нополя независимо от русских князей было важным интеграци­онным фактором. В развитии государственного управления, от­личавшегося на Руси в XII—XIII вв. значительным разнообрази­ем, можно выделить четыре основные модели.

Южная Русь

Южные русские земли оказались в составе Киевского, Чер­ниговского и Северского княжеств. Они составляли первоначаль­ное ядро Руси еще в VI—VIII вв., а в последующие века эти тер­ритории становятся контактной зоной этнокультурного и цивилизационного диалога древнерусской и кочевой (преимущественно тюркских народов) цивилизаций. Здесь были сосредоточены древ­ние боярские вотчины, открытые степным просторам на юге и востоке. Для их защиты киевские князья использовали расселе­ние здесь побежденных кочевников — торков, печенегов, берендеев, бродников, которые получили в XII в. название «черные клобуки». Они несли пограничную службу и были важным фак­тором военно-политического и этнического развития южнорус­ских земель.

Черниговские и Северские земли также имели на границе с Половецкой степью оборонительные линии, которые защищались издавна поселенными здесь тюркоязычными (возможно, булга­ры) и алано-адыгскими (приведенными с Северного Кавказа в XI в. Мстиславом) племенами. Отдаленно они напоминают по­зднейшие казачьи общины. У местных князей были давние тра­диции дружественных отношений с кочевниками, в том числе с частью половцев. Однако союзные отношения периодически на­рушались военными столкновениями.

В круговорот борьбы за Киев были втянуты все важнейшие княжеские ветви, пытавшиеся встать во главе русских князей. Обладание киевским престолом было не только престижным, но и давало важные стратегические и материальные преимущества. Поэтому удельные князья независимо от династической принад­лежности, овладев Киевом, превращались из прежних автоно­мистов в решительных поборников объединения Руси, хотя закрепить эти центростремительные тенденции на продолжитель­ное время не позволяли объективные и субъективные условия.

Традиции княжеского старейшинства накладывали отпечаток на особенности развития местной политической системы. Явля­ясь древним политическим и территориальным ядром древнерус­ской государственности, Киевские земли так и не сложились в отдельное независимое княжество, не выделились в наследствен­ную вотчину какой-либо княжеской династии. Вплоть до мон­гольского нашествия Киев считался чем-то вроде собственности великокняжеского стола или династическим наследством всего княжеского рода. Отсюда претензии великих киевских князей на представительство общерусских интересов, а удельных князей — на определенную долю ответственности за Киев, а значит, и за все земли Руси. В результате соперничества различных княжес­ких ветвей в Киеве в XII в. складывается система дуумвирата (реже триумвирата) на основе ряда киевского вече и боярства с князья­ми. На киевском престоле одновременно утверждались два кня­зя, которые представляли две наиболее сильные и соперничаю­щие друг с другом династии. Оба князя владели мощными княжествами за пределами Южной Руси. Например, за спиной Рос­тислава и его сына Рюрика стояло Смоленское княжество, за Изяславом и его сыном Мстиславом — Волынь, за Святославом Всеволодовичем — владения черниговских Ольговичей, за Все­володом — Владимиро-Суздальское княжество; и т.п. Князья со­вместно выступали в походы, по согласованию решали внешне­политические и внутренние проблемы. Все это создавало относи­тельное равновесие сил, ослабляло усобицы и было одним из факторов связи Южной Руси со всеми остальными русскими зем­лями. Однако равновесие было неустойчивым, в начале XIII в. начинаются новые столкновения между князьями за Киев, в ходе которых город подвергался неоднократным разгромам и опусто­шению вплоть до монгольского нашествия.

Юго-Западная Русь

Юго-западные русские земли к XII в. находились в составе Галицкого и Волынского княжеств. Мягкий климат, плодород­ные черноземы сочетались с относительной безопасностью от кочевников и военного натиска Владимиро-Суздальского и дру­гих сильных русских княжеств, а торговые пути связывали ее с Венгрией, Польшей, Византией и Болгарией. В период существо­вания единого Древнерусского государства юго-западные русские земли находились под управлением сосланных или бежавших сюда второстепенных князей-изгоев, уже с XI в. пытавшихся проводить самостоятельную от Киева политику. Здесь выросли бо­гатые и хорошо защищенные города Галич, Владимир-Волын­ский, Перемышль, Холм с социально активными горожанами; сформировалось могущественное и независимое боярство. Кня­жеские домены значительно уступали боярскому землевладению, что вместе с постоянными усобицами сказывалось на развитии политической системы этих земель. Усиление власти великого князя (под властью Мономаховичей в 1199г. княжества были объединены) наталкивалось на сопротивление боярской контр­элиты, которая при всех внутренних противоречиях демонстри­ровала солидарность в отстаивании своих иммунитетных прав от власти князя, вплоть до привлечения иноземной военной помо­щи (за что местные летописцы наделяли бояр исключительно негативными качествами). Борьба монархических и олигархичес­ких тенденций шла с переменным успехом, но за исключением кратких периодов власть в Галицко-Волынской Руси находилась в руках боярской олигархии, которая приглашала и смещала кня­зей. (В 1211 г. бояре провозгласили князем боярина Володислава, не имевшего отношения к княжескому роду. Но это встрети­ло недовольство как всех Рюриковичей, так и горожан, воспри­нимавших титул князя как сакральный, принадлежащий лишь традиционным династиям.)

Хотя галицко-волынские князья обладали высшими административными, судебными, военными и законодательными полномочиями, бояре, опираясь на экономическую и военную мощь, могли не признавать княжеские решения. Верховная судебная власть князей в случае разногласий с боярами переходила к сове­ту бояр, который созывался по инициативе самого боярства. В него входили епископ, бояре, занимавшие высшие администра­тивные должности и фактически контролировавшие весь аппарат управления. В чрезвычайных условиях собирали вече.

После монголо-татарского нашествия Юго-Западная Русь рас­падается и тяготеет в своем субцивилизационном развитии к мо­дели, складывающейся на основе польско-литовского синтеза.

Северо-Западная Русь

Северо-западные русские земли были наряду с киевскими и черниговскими древнейшим очагом древнерусской цивилизации и государственности. В XII—XIII вв. Новгородская земля была крупнейшим экономическим, политическим и культурным цен­тром Руси. Новгородская субцивилизация при всех своих особен­ностях и своеобразии развивалась в едином потоке и имела об­щие основы с остальными русскими землями. Соперничество Новгорода и Киева с самого начала образования восточнославян­ской государственности имело различные формы проявления. На рубеже XI—XII вв. борьба новгородцев за самостоятельность при­носит ощутимые плоды. В Новгородской земле складывается определенное равновесие между крупными боярскими вотчина­ми, мощным монастырским землевладением и богатым купече­ством. При всех противоречиях между ними и внутри этих соци­альных групп интегрирующим фактором выступали стремление Новгорода к самостоятельности и связанные с этим антикиев­ские настроения.

К исходу XI в. новгородцы добились права решением вече­вого собрания изгонять или отказывать в княжении ставленнику великого киевского князя. В результате князь-наместник в Нов­городе стал частично трансформироваться в представителя рес­публиканской власти. Одновременно складывалось посадничество нового типа — также отделенного от статуса наместничества. Осо­бенности политогенеза Новгорода в условиях постоянной борьбы с Киевом способствовали замедлению социальной и политичес­кой дифференциации местного общества, сдерживали рост в нем противоречий в XII—XIII вв.

В 1136 г. по решению вече из города был изгнан князь Все­волод Мстиславович, и Новгородская земля обрела политичес­кую самостоятельность. Эти события в литературе иногда на­зывают «новгородской революцией». Здесь не сложилась мест­ная княжеская династия. Перестав быть ставленником Киева, приглашаемый князь становится местной властью, зависимой от вече. Утратив права наместника, он более не противостоит новгородскому обществу и формирующимся республиканским органам, и в этом новом качестве статус князя даже укрепляется, возрастает его реальная роль в системе управления. По мере об­ретения самостоятельности в Новгороде обостряется борьба меж­ду различными группировками на вече и среди бояр, что требо­вало от князя искусства ладить с ними и открывало перед князем новые политические возможности. Боярские группы были не в состоянии удержать власть без поддержки правящего князя. Кня­зья и высшие должностные лица республики ограничивали и кон­тролировали друг друга. Отношения князя с Новгородом строи­лись на основе договора с вечем. Если князь нарушал договор, то вече «указывало ему путь», т.е. изгоняло, иногда и сам князь отказывался от своих полномочий. До начала XIV в. князья ме­нялись (с 1095 г.) 58 раз и принадлежали к различным княжес­ким родам.

Высшим властным органом Господина Великого Новгорода было народное собрание — вече. В нем могли участвовать все свободные горожане. Именно их волеизъявление в конечном счете вело к избранию или смещению высших должностных лиц, сан­кционировало расправу над ними, изменяло законодательство, принимало решение по вопросам войны и мира и т.п. Борьба различных группировок бояр и купцов за престижные и доходные государственные должности влияла на решение вече, однако эти группировки не могли полностью управлять процессом его принятия, контролировать собрание, так как не были четко офор­млены, не сложились в сколько-нибудь отлаженную систему с ясными династическими и политическими ориентациями.

Высшим должностным лицом в республике был посадник, выборы которого проводились ежегодно. Посадник мог предсе­дательствовать на собрании и руководить его работой, играл роль посредника между Новгородом и князем, вместе с которым вер­шил суд. Эта аристократическая должность замещалась предста­вителями примерно 40 наиболее могущественных и знатных бо­ярских родов.

В XII в. появляется должность тысяцкого, который представ­лял интересы незнатных слоев свободного населения: купцов, ре­месленников и землевладельцев, не принадлежавших к боярству. В мирное время он ведал торговыми делами, в том числе судом, осуществлял полицейский надзор и командовал ополчением в пе­риод военных действий, помогая князю. Вместе с посадником тысяцкий был гарантом контроля за княжеской властью.

Важная роль в республике отводилась избираемому на вече епископу (с 1165 г. — архиепископу). Владыка Новгорода был не только главой влиятельной церковной иерархии, но и храните­лем государственной казны, вместе с князем ведал внешней по­литикой, а с купеческой корпорацией «Иваньское сто» осуществ­лял контроль за эталонами мер и весов, имел свой полк. Архи­епископ был наиболее стабильной фигурой в системе управления Новгородом, так как посадник и тысяцкий часто представляли интересы противостоящих друг другу новгородских группировок. Он вносил также умиротворение в обычные для Новгорода вече­вые страсти.

Властную элиту Новгорода представлял Совет господ (Оспода), куда входили около 300 человек. Во главе Совета стоял архи­епископ, в его составе были князь, степенные (находившиеся в данное время в должности) и старые (ранее занимавшие должно­сти) посадники, тысяцкие, наиболее знатные бояре, церковные иерархи, иногда кончанские старосты. Совет господ предварительно рассматривал вопросы, выносимые на вече. Представи­тельство в Совете было пожизненным.

Вся административная система Новгорода являлась выбор­ной. Город состоял из федерации самоуправляющихся районов — концов, которые являлись экономическими, военными и поли­тическими единицами. Концы в свою очередь делились на ули­цы. Вся территория Новгородской земли была разделена на об­ласти — пятины, каждая из которых подчинялась в администра­тивном отношении одному из концов города. Пятины дробились на волости, а последние — на погосты. Во всех административ­но-территориальных единицах действовало вечевое самоуправле­ние. Новгород был крупнейшим торговым центром не только Руси, но и Европы, входя в Ганзейский союз. Тем не менее отли­чия социально-экономических, политических и культурных про­цессов в Новгороде определялись не иноземными влияниями и якобы большей включенностью Новгорода в западно-христианскую цивилизацию, а углублением дифференциации древнерус­ской цивилизации, вызванной спецификой природно-ландшафтных условий, особенностями этнического развития, внутрисоциальных противоречий и местных традиций. Характерно, что в борьбе с Киевом и Владимиро-Суздальским княжеством, при скла­дывании внутренних экстремальных ситуаций знаменем оппози­ции становилось обращение к восточнославянским языческим тра­дициям, а не к известным в Новгороде европейским идеям.

Сходные системы государственного управления существовали и в других землях Северо-Западной Руси — Пскове, Вятке (при многочисленных различиях в технологиях избирательных тради­ций, сроках полномочий и т.п.), так или иначе связанных с Госпо­дином Великим Новгородом. Постепенно их политические систе­мы приобретают все более олигархический боярский характер.

Владимиро-Суздальская Русь

Северо-восточные земли, издавна населенные немногочислен­ными угро-финскими и балтийскими племенами, были одним из основных районов славянской колонизации с VIII в. Волго-Окское междуречье было в равной степени защищено как от ва­ряжских походов, так и от половецких набегов. Умеренный кли­мат и торговые пути привлекали как стихийную крестьянскую колонизацию, так и организованную, опирающуюся на дружи­ны, княжескую. Взаимоотношения быстро растущего славянско­го населения с разрозненными догосударственными общинами голяди, чуди, мери, муромы, веси и другими финно-угорскими племенами приводят к синтезу их общественных структур, хозяйственно-бытовой жизни, политогенеза, консервации языческого мировоззрения.

В XII—XIII вв. происходит мирная деэтнизация значитель­ной части местного населения, ассимиляция его древнерусской народностью, хотя отдельные поселения местных этносов сохра­нялись еще несколько веков. Наряду со старыми городами — Ро­стовом, Суздалем — появляются и быстро растут новые — Тверь, Владимир, Москва и другие, соперничество между ними и мест­ными элитами влияло на особенности государственного управле­ния. Ростово (Владимиро)-Суздапьская Русь начала возвышаться со времен княжившего здесь Владимира Мономаха и считалась вотчиной Мономаховичей. К середине XII в. сын Владимира Мономаха Юрий Долгорукий превратил Ростово-Суздальское княжество в одно из сильнейших и даже занял в конце жизни великий киевский стол. Официальным актом создания самостоя­тельного княжества было решение Собора из представителей бояр и неродовитой верхушки крупнейших городов об избрании вели­ким князем Андрея Юрьевича (вопреки прежнему договору с Юрием Долгоруким об избрании другого его сына).

Стремление вотчинных и служилых землевладельцев, духо­венства «старых» и «молодых» городов утвердить собственную династическую линию и освободиться от наместников великих князей свидетельствовало о развитом региональном сознании местной элиты. Князь Андрей, прозванный по месту своей рези­денции Боголюбским, стремился жесткими мерами придать сво­ей власти монархические черты — согнал со своих столов братьев, устранил от дел многих бояр и безжалостно подавлял их сопротивление. Сложные этногенетические процессы в княжестве свидетельствовали о кризисе единого древнерусского самосозна­ния и сказались как на ходе внутриполитической борьбы, так и во время взятия Киева в 1169 г., которым Андрей Боголюбский стремился овладеть уже не как символической столицей Руси, а как чужеземным городом, и предал его разграблению.

В 1174 г. Андрей пал жертвой заговора бояр. Однако центра­лизацию государственного управления и укрепление княжеской власти продолжили поддержанные горожанами братья Андрея — Михаил, а затем Всеволод Большое Гнездо (1176—1212 гг.). Мя­тежное боярство было разгромлено; в борьбе с ним владимиро-суздальские князья опирались на быстро растущее дворянство. В XII в. дворяне выполняли разнообразные государственные и вот­чинные функции — управляющих хозяйством, судебных чинов­ников, военных слуг, полицейских и пр. За свою службу они по­лучали вознаграждение в виде денежного пожалования или условной земельной собственности (поместья). И все же домини­рующая тенденция к установлению сильной монархической вла­сти не успела полностью реализоваться в домонгольский период. Она наталкивалась на сопротивление местных городских элит — боярской верхушки Ростова, Суздаля, Владимира и других горо­дов. Из соперничества между элитами старых и новых городов, опиравшихся на различных представителей Мономаховичей, вы­росла полицентричная государственная система со сменой сто­лиц, а состоящая из нескольких уделов Владимиро-Суздальская Русь становится месторазвитием великороссов и ядром велико­русской государственности. Таким образом, накануне монголо-татарского нашествия происходит ослабление межрегиональных связей, обособление отдельных территорий, разрушается до кон­федеративного состояния политическое единство русских земель. Процессы социально-экономической, культурной и государствен­ной дифференциации (в последней проявляются олигархическая, демократическая и монархическая тенденции) приводят к перера­станию региональных различий в субцивилизационные, к кризи­су общеэтнического сознания и древенерусской цивилизации.

Становление государственного управления на Руси проходи­ло в результате военного типа политогенеза в VIII—IX вв., что было обусловлено сочетанием различных факторов: природно-ландшафтного, геополитического, социально-экономического, духовно-нравственного. Переход от потестарных отношений типа «военной демократии» через «вождества» к публичной власти, государственности на доклассовом уровне, но в сложно страти­фицированном обществе, был катализирован ксенократическим характером династии Рюриковичей.

Принятие христианства изменило характер властных отно­шений на Руси и систему государственного управления в «дру­жинном государстве». Князья утрачивают сакральные функции, но наряду с военными сосредоточивают в своих руках админист­ративные и судебные функции. Завершается переход от родоплеменного к территориальному принципу построения государ­ственного управления, которое сосредоточивается у построенной по принципу конического клана династии Рюриковичей. Проис­ходит вытеснение и ассимиляция десятичной системы управле­ния дворцово-вотчинной.

Формирование региональных династий, передача старшей дружине административных функций на основе кормлений, а затем перерастание последних в вотчинно-родовую собственность приводит к разложению великокняжеской дружины, регионализации Руси и дифференциации форм государственного правле­ния в удельный период: монархия (Владимиро-Суздальская Русь), олигархическая (Галицко-Волынская) и республиканская (Новго­род, Псков, Вятка).

Вопросы для самопроверки

1. В чем сущность потестарных отношений у восточных славян в VI— VIII вв.?

2. Как изменилось государственное управление в Киевской Руси после принятия христианства?

3. Какие функции выполнял великий киевский князь в X—XII вв.?

4. Чем отличалась форма правления в основных русских землях периода раздробленности?

Рекомендуемая литература

Бушуев С.В., Миронов Г.Е. История государства Российского. Историко-библиографические очерки. Кн. IX—XVI вв. М., 1991.

Вернадский Г.В. Киевская Русь. Тверь — М., 1996.

Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Рос­тов н/Д, 1995.

Горский A.M. Древнерусская дружина. М., 1989.

Гумилев Л.H. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989.

Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви. Т. 1. М., 1991.

Котляр Н.Ф. Древнерусская государственность. СПб., 1998.

Лебедев Г.С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985.

Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. Л., 1987.

Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М.,1971.

Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси IX—XI вв. М.,1995.

Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993.

Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. М., 1982.

Толочко П.П. Древняя Русь. Киев, 1980.

Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200—1304. М., 1989.

Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л.,1980.

Фроянов И.Я. Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столе­тия СПб., 1992.