Служилой бюрократии в XVII в.

Одной из сторон трансформации сословной монархии в абсо­лютную были изменения в составе, положении приказных лю­дей по мере изживания земских учреждений и развития приказ­ного начала в системе государственного управления.

Развитие воеводско-приказного управления в 20—30-х гг. наталкивалось на недовольство сословий. В челобитных и на засе­даниях земских соборов в 30—40-х гг. представители столичного и местного дворянства, горожан одновременно с требованием за­конодательного оформления прав и привилегий выступали в за­щиту сословно-представительного принципа формирования ап­парата управления против приказного и особенно с критикой вер­хушки приказной группы. В челобитной стряпчего И.А. Бутур­лина выдвигалась даже идея превратить Земские соборы из вре­менного в постоянно действующее сословное, а не бюрократи­ческое учреждение. Отрицательная реакция сословий на усиле­ние роли приказных людей потребовала законодательного офор­мления этой службы. В 40-е гг. XVII в. выходит ряд законода­тельных актов общего характера (они касались количества и ис­точников комплектования подьячих), в результате чего происхо­дит смена господства норм обычного права общими законода­тельными нормами, определяющими приказную службу.

Соборное уложение 1649 г. закрепило и дало толчок даль­нейшему развитию приказного начала в государственном управ­лении. В 40-е гг. происходит смена поколений дьяков, измене­ние облика дьяческого чина в связи с приходом лиц, чья карьера развивалась при новой династии. Среди судей приказов происхо­дит сокращение знати, но не падение ее роли, так как в руках особо приближенных к царю бояр концентрируется руководство несколькими приказами.

На протяжении всего XVII в. продолжается не санкциониро­ванный сверху рост подьяческих штатов. Он диктовался услож­нением государственного управления и внутренними потребнос­тями приказных учреждений, происходил по инициативе при­казных судей и дьяков.

«Подьяческое умножение» было головной болью правитель­ства, так как вело к постоянному росту государственных расхо­дов. Попытки периодически урезать жалование приводили к ухудшению их материального положения и росту злоупотреб­лений, но не уменьшало численности приказных людей. Столь же малоэффективным оказывалось установление «указного чис­ла» для приказов и проведение систематических «разборов» по­дьячим.

Остановить рост их числа оказалось невозможно. Наиболь­ший рост всего разряда московских приказных людей падает на 70-е гг. — число дьяков доходит до 75, а подьячих — до 1447 человек (соотношение 1 к 19,5), а в 1698 г. — 86 дьяков и 2648 подьячих (соотношение 1 к 30). Основная масса (1824 чел.) по­дьячих была сконцентрирована в приказах общероссийского зна­чения. Как отмечалось в одной из челобитных, «а молодые де подьячие полны приказы, иным де и сидеть негде, стоя пишут».

В регионах также ослабевают традиции, характерные для уч­реждений сословно-представительного типа, и вытесняются при­казной системой. Рост численности подьячих не удовлетворял потребности в них. Об этом свидетельствуют не только много­численные жалобы воевод на увеличение объемов приказных дел и нехватку штатов, но и челобитные местного населения. Так, служилые люди г. Шацка отмечали нехватку подьячих в приказ­ной избе: «А у которых у нас, холопов твоих, случаются всякие дела, и нам от тово чинитца большая проесть и волокита, потому что одному подьячему у таких великих дел быть невозможно». В связи с постоянно растущей потребностью в кадрах для приказ­ной работы начинается организация профессиональной подготовки в приказах, в частности в поместном, где были самые многочис­ленные штаты.

Все приказные люди вне зависимости от их происхождения были включены в структуру служилого сословия русского обще­ства, пользовались соответствующими правами и привилегиями. Но занимали приказные люди в нем особое место, создавая свою систему чинов, параллельную общей, но не связанную с родови­тостью происхождения. Для приказной чиновной лестницы в от­личие от служилой характерно отсутствие внутренних барьеров между отдельными чинами, что формально открывало возмож­ность продвижения по службе вплоть до думного дьяка.

К середине XVII в. происходит выделение гражданской служ­бы из службы вообще, которая была преимущественно военной. Это нашло отражение в изменениях, которые претерпели присяги приказных людей, даваемые при смене царя всем населением и отдельными лицами при вступлении в должность или повы­шении чина. С 1598 г. общие присяги (крестоприводные записи) для всей массы служилого населения дополнялись приписями дум­ным чинам, стольникам, дьякам, подьячим и т.д. Тексты общей присяги были в достаточной степени устойчивы, закрепляя пре­емственность власти на протяжении XVII в. Приписи же посто­янно усложнялись и конкретизировались для различных чинов и должностей с учетом изменений их служебных обязанностей. Дьяки и подьячие присягали «всякое дело делати и судити вправ­ду», не заниматься казнокрадством, «посулов и поминков ни у кого ни от чего не имать», не разглашать государственных тайн; и т.д. Содержание приписей, расположение отдельных пунктов менялось в зависимости от внутреннего и внешнего положения государства, при этом постепенно понятие службы государю от­тесняется понятием государственной службы. Так, в приписи 1626—1627 гг. думные дьяки обязывались не только «не умыш­лять» на царя и его семью, но и «лиха никакого Московскому государству никак не хотети».

Вместе с тем для приказных людей сохранялось двойственное понимание их службы. С одной стороны, по общей присяге они были обязаны нести службу царю, в основном военную, как все служилые люди. С другой стороны, специальными приписями их служба определялась как работа в государственных уч­реждениях, т.е. была гражданской службой. Таким образом, обя­занности приказных людей разделились к середине XVII в. на «государеву службу» (рассматривалась как почетная — в полках, посольствах) и «приказную работу» (текущая работа в приказах и приказных избах — непочетная, с оттенком подневольности). Тер­мин «приказная работа» никогда не применялся к думным дья­кам. С 60-х гг. в документах четко разделяется выполнение дья­ками и подьячими службы и приказной работы («работаю тебе, великому государю беспрестанно, и на твоих, государевых, служ­бах я, холоп твой, был 3 года»), при этом последняя становится основной и определяющей.

Вокруг приказной работы складывается гражданская служба как отрасль государственной службы. Проявлением этого про­цесса было становление государственных должностей. Сначала они совпадали со служилой иерархией чинов: дьяки (думные, приказные) и подьячие чины определяли иерархическое положе­ние внутри сословной группы и сферу деятельности: думные дья­ки — верховное управление, приказные дьяки — среднее звено руководства центральными и местными учреждениями, подья­чие — подчиненное положение в одном из учреждений. По мере роста численности приказных чинов в учреждениях начинают су­щественно различаться их положение и функции. Чтобы избе­гать трений между лицами с одинаковыми чинами в одном уч­реждении, дублирования в работе, потребовалось определение по­ложения («мест») дьяков одного учреждения относительно друг друга. «Места» дьяков в приказе определялись временем получе­ния чина («сидеть ему, кто из них преж в чину»), что устанавли­вало их служебную соподчиненность и разделение на «больших» и «других». Подобная градация увязывалась с размером жалова­нья, источником его обеспечения и свидетельствовала о процессе бюрократизации аппарата управления.

Активнее аналогичный процесс развивался в подьяческой сре­де. Он проявлялся в усложнении структуры этой приказной груп­пы. В центральных и отчасти местных органах сложилось квали­фикационное деление подьячих на три разряда (статьи): первую (старых), вторую (средних) и третью (молодых). Сначала такое деление было внутренним делом отдельных учреждений, а во второй половине XVII в. приобретает официальный характер и контролируется Разрядным приказом. Внутри статей также складывается более дробное деление.

Об усилении должностных элементов в положении подья­ческой группы свидетельствует также существование категорий подьячих с приписью (высшая подьяческая должность, на кото­рую назначались опытные старые подьячие) и подьячих со спра­вой (в приказах они комплектовались из подьячих средней ста­тьи, а на местах составляли верхушку этой сословной группы и назначались из старых подьячих приказных изб). Кроме того, шел процесс специализации подьячих на том или ином виде дея­тельности государственного учреждения.

Падение роли поместного жалованья в обеспечении приказ­ной службы вело к возрастанию значения денежного жалованья, а нерегулярность выплат — к увеличению неверстаных подьячих, т.е. к расширению «доходов от дел», которые определяли иму­щественное положение приказных людей и вели к разложению прежней структуры служилого сословия, поляризации дворян­ской и недворянской частей.

Бюрократизация приказной группы активнее развивалась сни­зу вверх, от подьячих к дьякам. В результате складывается но­вый тип приказного человека, обязанного своей карьерой, благо­состоянием личным качествам, опыту, квалификации и благосклонности вышестоящей администрации или царя. В то же вре­мя процесс бюрократизации на местах отставал в качественном и количественном отношениях от происходившего в центре и от потребностей укреплявшегося на рубеже XVII — XVIII вв. абсо­лютизма.

При царе Федоре Алексеевиче был разработан проект Табели о рангах высших постов в органах управления и армии. Проект предусматривал разделение военной и гражданской службы. Он носил аристократический характер, выстраивая иерархию членов боярской Думы как правящей элиты: первый ранг принадлежал верховному судье, второй — воеводе при царском дворе, третий — наместнику Владимира, председательствующему в боярской Думе и т.д. (всего 5 чинов). Часть должностей носила византийские названия. Проект был согласован с патриархом, но после смерти Федора Алексеевича к нему больше не возвращались.

 

* * *

В начале XVII в. неблагоприятное сочетание внутренних и внешних факторов приводит к распаду российской государствен­ности. Восстановление сословной монархии в форме самодержа­вия происходит на основе принципов теории «симфонии влас­тей» — двуединства духовной и светской власти. Восстановление государственности в условиях мобилизационного типа развития приводит к постепенному разрушению принципов соборности и «симфонии властей» — отмиранию Земских соборов, изменени­ям в функциях и компетенции боярской Думы, церкви, ограни­чению местного самоуправления. Происходит бюрократизация государственного управления, и на основе приказной работы начи­нает складываться гражданская служба как отрасль государствен­ной, ранее преимущественно военной службы.

К концу XVII в. система государственного управления сослов­ной монархии вступает в сложный этап модернизации всей по­литической системы страны, ее институтов и управленческого аппарата с заимствованием элементов европейского опыта, раци­онализма, но в целом на своей собственной цивилизационной основе. Темпы этой модернизации с ее противоречиями не успе­вали за возраставшим усложнением задач государственного уп­равления, ростом территории, процессом сословной трансформа­ции общества и новыми геополитическими задачами. На повестке дня стояла проблема коренной реорганизации всей системы центрального и местного управления, которая бы определила окончательный выбор между развитием самодержавия как выразите­ля сословных интересов и утверждением абсолютизма.

Вопросы для самопроверки

/. Как отразилась Смута на системе государственного управления Рос­сии?

2. Как эволюционировала роль Земских соборов в XVII в.?

3. В чем особенности приказно-воеводской системы управления?

4. На каких принципах строилось управление иноэтническими регионами в Московском царстве?

5. Как было организовано церковное управление и какова его роль в государственном механизме?

6. Какова основная тенденция развития государственной службы в XVII в.?

7. В чем проявляется эволюция сословной монархии в абсолютную?

Рекомендуемая литература

Абсолютизм в России (XVII — XVIII вв.). М., 1964.

Вернадский Г.В. Московское царство. Ч. II. М., 1997.

Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Рос­тов н/Д, 1995.

Гумилев Л.Н. От Руси к России. М., 1992.

Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1987.

Иоанн, митр. Русь Соборная. Очерки христианской государственнос­ти. СПб., 1995.

Иоанн, митр. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. СПб., 1994.

Карташов А.В. Очерки по истории русской церкви. Т.2. М., 1991.

Кристенсен С.О. История России XVII в. М., 1989.

Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государ­стве XVI —XVII вв. М., 1995.

Российское законодательство X—XX вв. Т. 3. М., 1985.

Сахаров A.M. Образование и развитие Российского государства XIV— XVII вв. М., 1969.

Солоневич И. Народная монархия. М., 1991.

Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992.

Тихомиров М.Н. Российское государство XV—XVII вв. М., 1979.

Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в XV—XVII вв. М., 1978.

 

Глава 6