СУПЕРЭГО В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕБиологические изменения подросткового возраста приводят в движение то. что Эриксон (1956) называет "нормативным кризисом" подросткового возраста, и основой этого становятся результаты развития в латентной фазе. Функционирование Суперэго играет в это время решающую роль, определяя, реализует ли человек свой потенциал, поскольку в отношении Суперэго к идеалам, объектам и влечениям, должно быть, происходят новые перемены. Вдобавок, если подросток идет к тому, чтобы стать полностью самостоятельным, он должен принимать существенно большую ответственность за себя и свои поступки. Это подразумевает, что его Суперэго должно стать полностью интернализованным, что ведет к постепенному отказу от руководящей роли родителей. В итоге, функционирование Эго должно возобладать над функционированием Суперэго. По замечанию Фрейда: "...одно из наиболее значительных, но одновременно и наиболее болезненных достижений подросткового периода... – это обретение независимости от родительского авторитета, процесс, который сам по себе создает противостояние... между новым поколением и старым" (1905b, стр. 227). Якобсон (1961) делает наблюдение, что определенное и окончательное преодоление практической и психологической зависимости от родителей часто сопровождается сильным чувством вины, которому нет аналогов в детстве. Это, как указывает Левальд, связано с тем, что разрушение родительского авторитета и увеличение собственной значимости сродни, в психической реальности, убийству родителей; разрушается не только их власть, но и они сами, как либидные объекты (1979, стр. 390). Хотя процесс принятия на себя ответственности и начинается раньше, его завершение – это задача подросткового периода, того времени, когда ранние идеалы и интроекты переоцениваются и модифицируются, а Суперэго перестраивается, так чтобы оно могло функционировать как прочная и устойчивая система сообразно реалиям взрослой жизни. В это время оптимальное развитие подростка сопровождается параллельным процессом у родителей, которые должны постепенно отказываться от своего давления на молодую личность и руководящей роли. Регрессивная персонификация Суперэго – то есть экстернализация внутреннего авторитета – это первый шаг подростка на пути реорганизации Суперэго. С этого времени он ощущает себя скорее в непрекращающемся противостоянии с родителями, чем осознает то, что у него имеется внутренний конфликт. Даже ожидая от родителей поддержания стандартов и обеспечения стабильности, он может, превозмогая себя, сопротивляться навязыванию этих стандартов. С другой стороны, когда родители подростка расходятся в своих требованиях к нему или когда кто-то из родителей не проявляет постоянства, результатом могут быть разнообразные проявления непоследовательности со стороны Суперэго. Временами родитель может быть требовательным в одном и попустительствовать в другом, или требовать от ребенка определенного поведения, но сам подавать пример прямо противоположного. Так поступает, например, мать, которая запрещает дочери встречаться с мальчиками, а в то же время сама ведет беспорядочный образ жизни (клинический случай см. у Блюма, 1985). Хоть мы и обсуждаем возможные пагубные результаты непоследовательного поведения родителей, когда говорим о раннем детстве, неустойчивость Суперэго в подростковом возрасте и потребность во внешнем авторитете создает условия для потенциально равновеликого ущерба, если родители непоследовательны. Ослабляя свой контроль, родители (или интернализованные их фигуры), как либидные и авторитетные объекты, могут вызывать у подростка чувства одиночества, несчастья и покинутости. Такое состояние души Анна Фрейд характеризует как "утрату внутреннего объекта" (1958). Борясь с этими чувствами, ребенок перемещает свои эмоциональные привязанности, также как и функции Суперэго, на коллектив и замещает идентификации с родителями идентификациями с сильным, идеализированным групповым лидером. По наблюдению Фрейда, "сильные эмоциональные привязанности, наблюдаемые нами в группах, вполне достаточны, чтобы объяснить одну из их типичных черт – нехватку независимости и инициативы их членов, одинаковость реакций, их скатывание, так сказать, до уровня групповых людей". Но если мы рассмотрим группу, как единое целое, мы увидим больше. Некоторые ее особенности, такие, как оскудение интеллектуального потенциала, несдержанность эмоций, стихийность, тенденция переходить все границы в выражении эмоций и целиком отреагировать их в форме действий – "эти и подобные черты... определенно создают впечатление регрессии психической деятельности на более раннюю стадию". (1921, стр. 117) Данное Фрейдом описание группового поведения особенно полезно для понимания подростковых коллективов. Создается впечатление, что подросток перестает страдать от чувства вины, вызванного неспособностью стойко придерживаться внутренних стандартов, как только его эмоциональные связи и руководство его поведением оказываются внутри коллектива. Последний способствует переработке регрессивных бессознательных импульсов и зависящих от объекта конфликтов в тоже самое время, когда подвергаются пересмотру ранние интроекты и идеалы. В самом деле, коллектив предлагает альтернативные возможности для идентификации, новые стандарты и эмоциональную поддержку на фоне психического рассогласования, вызванного регрессией и реорганизацией Суперэго. Успех в полном освобождении от эдиповых пут, установлении новых объектных отношений и реорганизации психической структуры достигается только при условии, что описанные изменения не подрывают либидных вкладов прошлого, не устраняют прошлые идентификации (Jacobson, 1964, стр. 173). Если групповые стандарты слишком отличаются от уже интернализованного морального кодекса, то подросток может оказаться в невероятном смятении, и тогда произойдет просто повторение инфантильных конфликтов в новом контексте. Оставшиеся в прошлом узы таковы, что для оптимального прогресса подросток должен окончательно определиться в отношении дальнейшего воссоединения с родителями, чтобы сознательно и бессознательно принять некоторые из их зрелых стандартов и нравственных принципов и идентифицироваться с ними, отвергнув другие. Производимые подростком идентификации с отдельными нравственными стандартами родителей и приведение их в соответствие как с теми нравственными нормами, которые исходят из раннего детства, так и с теми, которые берут начало во взаимоотношениях со сверстниками, способствуют дальнейшему усложнению его психической структуры. Организация Суперэго становится более сбалансированной и устойчивой, что позволяет ребенку уверовать в свою значимость и принять ответственность за себя в то самое время, когда он становится все менее зависимым от родителей. Нужно, однако, быть осторожными, чтобы правильно оценить, сколь долго может идти этот процесс. Один девятнадцатилетний юноша попадает в аварию. Он не виноват, но считает, что с ним должен пойти в суд его отец. Поскольку он не видит себя наделенным авторитетом, ему трудно понять то, что ему кто-нибудь может поверить. Вдобавок к модификации интроецированных родительских стандартов, процесс реорганизации Суперэго подразумевает и модификацию ранних идеалов. Идеализированные родители раннего детства очень отличаются от родителей подросткового возраста, и цели, представленные инфантильным идеалом, могут иметь мало общего с действительностью и с потенциальными возможностями человека. Обсуждаемые перемены требуют от подростка оживления инфантильных бисексуальных желаний, представленных в его Эго-идеале. Перемещение этих желании в группу сверстников и вызывающий восхищение групповой лидер служат целям уменьшения вызываемой желаниями тревоги, хотя боязнь возникновения гомосексуальной привязанности иногда препятствует этому. Примерами других смещений являются увлечения учителями, спортсменами, певцами, рок- и поп-группами, кинозвездами – всем тем, что группа или социум в целом считает чем-то особенным – по мере того, как подросток перекраивает свой Эго-идеал, который обычно все больше и больше удаляется от первоначальных родительских фигур. Блос говорит о достижении "вторичного постоянства объекта" как о процессе, в котором обосновавшиеся в Суперэго старые идеализированные образы всемогущих родителей "очеловечиваются" (1967, стр. 181). Впоследствии подросток переоценивает свое идеализированное представление о родителях прошлого в свете более реалистических образов родителей настоящего; делая так, он дальше модифицирует идеальный объект и представления о самом себе, добиваясь соответствия внешней реальности. Оптимальным результатом является интернализация идеальных целей, которые ценятся и при том относятся к числу реальных возможностей человека. Это открывает возможность для приведения в соответствие с Эго-идеалом взрослого представления о самом себе: впоследствии обретается способность последовательнее поддерживать чувство собственного достоинства. Такой результат подразумевает также и то, что Суперэго включает более реалистические идеалы и моральные стандарты и в своих функциях руководства, вынесения суждений, критики и наказания становится лояльнее. Поскольку источник авторитетного голоса теперь вновь надежно размещен в пределах психического аппарата, структура Суперэго выгодно отличается индивидуальностью, гибкостью и устойчивостью и превращается в зрелую, самостоятельную, согласованно и последовательно функционирующую психическую систему. Нарисованная картина до некоторой степени идеализирована, ибо Суперэго всегда сохраняет свойство оживлять ранние примитивные интроекты, моральные директивы и идеалы с их жестокими, карающими определениями в адрес Эго. Принимая во внимание наличие такого примитивного ядра, нельзя отрицать потенциальную возможность враждебных самообвинений и наказаний. Суперэго остается также всю жизнь подверженным экстернализации, например, тогда, когда мы ощущаем, что ожившие инфантильные невротические конфликты по характеру межличностны. Это встречается при психоаналитическом лечении, например, когда аналитик зачастую воспринимается выносящим суждения и преследующим. Такой опыт свидетельствует о том, что вместо позднейших модификаций и пересмотров в центре Суперэго сохраняются додэдиповы и эдиповы конфликты, объединенные в инфантильном неврозе. РЕЗЮМЕ История развития Суперэго простирается от его зачатков периода тесного взаимодействия матери и ребенка, узловых додэдиповых и эдиповых конфликтов, объединенных в инфантильном неврозе, через интернализации латентной фазы и реорганизацию в подростковом возрасте до некоторой переменной величины возраста зрелого. Главные периоды его пересмотра имеют место после разрешения эдипова конфликта и в подростковом возрасте, но идеалы, ценности и моральные принципы могут подвергаться дальнейшему пересмотру в течение всей жизни, будучи определяемы воздействием новых людей, идей и ценностей. Сознание человека, продолжая оперировать категориями "правильно" и "неправильно", может в зависимости от обстоятельств демонстрировать гибкость в претворении своих "законов". Аналогично, хотя наши наиболее примитивные идеалы, с которыми мы желаем сравняться, и продолжают существовать, мы способны переоценивать их в свете реалистической оценки своих возможностей. Вдобавок к модифицируемости, Суперэго остается всю жизнь подверженным экстернализации. Преодолевая Эдипов комплекс как в его инфантильной, так и в подростковой версии, и по ходу внося необходимые изменения в структуру и функционирование Суперэго, мы обретаем ответственность за самих себя. Здесь нами дано описание следующих основных этапов развития Суперэго:
|
