Органы власти и управления в период перестройки.

Итак, что же такое перестройка, "reconstruction";, как говорили в это время на Западе? Обратимся, что называется, к первоисточнику: "Перестройка - это назревшая необходимость, выросшая из глубинных процессов развития нашего социалистического общества. Оно созрело для перемен, можно сказать, оно выстрадало их. А задержка перестройки уже в самое ближайшее время могла бы привести к обострению внутренней ситуации, которая, прямо говоря, заключала в себе угрозу серьезного социально-экономического и политического кризиса" [Горбачев. 1988. С. 11]. Примечательна сама по себе формула "назревшей необходимости", которую использовал Горбачев. Назревшая необходимость - это диалектическое перерождение познанной необходимости в отличие от непознанной - случайности. Таким образом, перестройка должна была, по мысли советников Горбачева, вряд ли он когда-нибудь читал Гегеля (диалектику этот вождь явно изучал не по Гегелю), стать не случайной мерой Советской власти, а глубоко органичной, вытекавшей из самой ее сути. В этом и был главный парадокс власти, которая самим фактом своего существования противоречила коренным законам человеческого сознания. Советская власть, будучи ошибкой разума, совершала самую главную свою ошибку - продолжала существовать! (Позволим себе парафраз онтологического доказательства бытия Советской власти, сформулированного отечественным философом Д.Е. Галковским): перестройка была такой же ошибкой, как и сама Советская власть!

Сейчас, спустя десятилетия, можно предположить, что перестройка задумывалась как своеобразный вариант модернизации России, но модернизации довольно странной, на манер новой революции. "Перестройка - это революция, - писал автор концепции. - Решительное ускорение социально-экономического и духовного развития советского общества предполагает радикальные перемены на пути к качественно новому состоянию. И это, безусловно, революционная задача" [Там же. С. 46]. Действительно, с советской экономикой и обществом необходимо было что-то делать, только согласно официальным данным советская экономика была способна производить 17% своей продукции на мировом уровне, остальные 83% произведенной продукции представляли собой пустую трату ресурсов. Даже в годы своего процветания советская экономика составляла только 55% от объема экономики, например, США. Слов нет, сейчас ситуация многократно хуже. Но вопрос не в этом, вопрос в том, насколько продуманным был революционный путь модернизации.

 

* * *

 

Итак, перестройка мыслилась как радикальное обновление советской системы и советского типа экономики. Начали, естественно, с экономики. Старт был дан в 1986 г. решениями XXVII съезда КПСС. В развитие этих решений в период с 1986 по 1988 г. в СССР пытаются проводить мероприятия по повышению эффективности плановой экономики. Даже пытаются ввести некоторые элементы многоукладочности - создаются кооперативы, т.е. появляются частные производители. На советских предприятиях вводятся хозрасчет, самоокупаемость, проводятся меры по демократизации управления производством и т.п. Но экономика сталкивается с трудностями, созданными отчасти самой властью, отчасти внешними враждебными силами. В результате антиалкогольной реформы бюджет, будучи водочным по сути, затрещал по швам. Спровоцированное США падение цен на нефть лишает СССР необходимых средств от продажи ресурсов. Выход, как это представляется сейчас, был тогда чисто традиционным для России - мобилизация общества, всегда выводившая Россию из кризисов. Но мобилизация - это лишения, терпение лишений - это удел сильных людей, мыслящих явно не категориями общечеловеческих ценностей. Для таких людей абсолютную ценность, позволим себе небольшую парафразу, представляет только жизнь. Советская элита была лишена этих жизненных качеств, вина тому сама советская система. Поэтому советская система была обречена, но вовсе не факт, что крушение советской системы должно было привести к крушению исторической России. Здесь нет абсолютной причинно-следственной связи.

Парадокс перестройки скорее заключается в том, что она впервые в советской действительности стала называть некоторые вещи своими именами. Сознание советского человека, привыкшего за десятилетия к двойным стандартам мышления, не смогло выдержать этот простой конфуцианский прием по исправлению общественных недостатков. Конечно же, не быт, не экономика, как обычно думают, спровоцировали ту колоссальную напряженность, вылившуюся в волнения националистического толка в союзных республиках, а кризис советского типа сознания и коммунальности. И без того слабый, сырой и малоэффективный, что доказала Вторая мировая война, когда понадобилось мобилизовать именно национализм на борьбу с нацистской Германией, этот тип коммунальности окончательно утратил свою связующую роль к началу 1980-х гг. Крушение СССР было спровоцировано крушением его государственной идеологии.

Выход из сложившегося к 1988 г. положения руководство страны увидело в необходимости реформирования не экономики, а политической системы. Это было роковое решение, поскольку советская система была единственным инструментом, обеспечивающим управляемость огромной страны, в которой разразился жесточайший экономический и национальный кризис. Порочность этого решения выразилась в том, что модернизация власти неизбежно ставила вопрос о роли Коммунистической партии - ядра этой политической системы - на повестку дня. Впрочем, сама КПСС находилась в кризисе. Как известно, система Советской власти была всего лишь дымовой завесой для реальной правящей силы в Советском Союзе. Коммунистическая партия Советского Союза к 1980-м гг. давно уже не напоминала тот "духовный орден меченосцев", о котором в 1920-х гг. писал И.В. Сталин. Не была она и союзом единомышленников, партией профессиональных революционеров. Это была рыхлая, аморфная структура, что-то вроде общесоюзного профсоюза государственных чиновников. В духовном, интеллектуальном плане это была партия нравственных перерожденцев. На словах они говорили одно, думали другое, а творили третье. Властная элита Советского Союза переживала глубокое и органическое вырождение.

Итак, роковое решение о преобразовании советской политической системы принимается на XIX Всесоюзной конференции КПСС, проходившей летом 1988 г. Решение включало намерение глубокой демократизации системы управления страной. Демократизация подразумевала допущение политического плюрализма, легальную борьбу идей, в конечном счете отказ КПСС от монополии на власть. Последнее, впрочем, принималось с оговоркой; поскольку КПСС явилась застрельщиком перестройки, следовательно, инициатором всего лучшего в советском обществе, то это по идее должно было только укреплять ее властные позиции. До сих пор удивляет подобная наивная логика русских коммунистов. Залив страну океаном крови, поддерживая свою власть внесудебными расстрелами, сидя все время на штыках, они надеялись легитимировать собственное положение демократией. Однако демократия органически была противопоказана Советской власти и КПСС. "Советские лагеря, - писал один западный интеллектуал, - в такой же степени марксистские, в какой Аушвиц был нацистским... Гулаг не ошибка, не случайная язва на боку пролетарского государства, а одно из прямых последствий марксова "Капитала"" [Варшавский. 1982. С. 93]. Одним словом, получалось как по Булгакову: чтобы покончить с разрухой, коммунистам нужно было все время бить себя по затылку.

XIX партконференция приняла ряд важных резолюций, которые предопределили судьбу страны. В первую очередь это такие резолюции, как "О демократизации советского общества и реформе политической системы". Именно в ней говорилось о разграничении функций КПСС и Советов, подчеркивалась необходимость обеспечения полновластия Советов и др. Еще одной важной резолюцией стала резолюция "О межнациональных отношениях". В ней речь шла о расширении прав союзных республик и автономных образований путем разграничения компетенции Союза ССР и республик, децентрализации, передачи на места ряда управленческих функций, усиления самостоятельности и ответственности в сфере экономики, социального и культурного развития, охраны природы. В условиях кризиса государственного устройства СССР речь фактически шла о необходимости реформирования уже самого СССР. Был поставлен вопрос о реформе судебной и правовой системы - резолюция "О правовой реформе". Фактически решения Конференции представляли собой широкую программу действий по реорганизации всего государственного механизма Советской власти.

Во исполнение резолюций XIX партконференции последняя сессия Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва, чьи депутаты избирались еще при Андропове в 1983 г. приняла ряд поправок к Конституции СССР (Вед. ВС СССР. 1988. N 49. Ст. 727). Система органов Советской власти приобрела следующий вид. Высшим органом государственной власти СССР объявлялся Съезд народных депутатов СССР (ст. 108). Съезд состоял из 2250 депутатов. Из них 750 депутатов избирались от территориальных округов с равной численностью избирателей. Другие 750 депутатов - от национально-территориальных округов: по 32 от каждой союзной республики, 11 от автономной республики, пять от автономной области и по одному от автономного округа. Оставшиеся 750 депутатов избирались от общесоюзных общественных организаций (ст. 109). Последнее было явным новшеством. Фактически это было прямое представительство общественных организаций. Конституция гласила: "Выборы народных депутатов от общественных организаций проводятся на их съездах, конференциях либо пленумах их общесоюзных или республиканских органов" (ст. 95) <1>.

--------------------------------

<1> Законы об общественных объединениях и профессиональных союзах были приняты в конце 1990 г. (Вед. СНД и ВС СССР. 1990. N 43. Ст. 839; N 51. Ст. 1107).

 

Съезд народных депутатов из своего состава тайным голосованием избирал теперь уже постоянно действующий Верховный Совет Союза ССР (ч. 2 ст. 111 Конст.) Верховный Совет по-прежнему состоял из двух равноправных палат: Совета Союза и Совета Национальностей, но теперь ежегодно одна пятая часть их депутатов подлежала переизбранию. Иными словами, проводилась ротация членов Верховного Совета.

Конституция в ст. 125 провозглашала теперь создание Комитета конституционного надзора (Вед. ВС СССР. N 49. Ст. 727). Согласно Закону 1989 г. "О конституционном надзоре в СССР". Комитет назначался Съездом народных депутатов в составе 25 человек из числа специалистов в области политики и права (ст. 5 Зак.). Срок полномочий членов Комитета устанавливался в 10 лет (ст. 6). Необходимо подчеркнуть, что положение этого нового органа скорее напоминало статус специальной комиссии народного представительства, нежели полноценного органа конституционной юстиции. Комитет в судебную систему СССР не входил.

Наконец, в марте 1990 г. учреждается пост Президента СССР (Вед. СНД и ВС СССР. 1990. N 12. Ст. 189), к которому переходят полномочия Председателя Верховного Совета, Президиум последнего упразднялся еще по новеллам 1988 г. Президент избирался Съездом народных депутатов сроком на пять лет. Параллельно этому преобразованию Совет Министров СССР стал Кабинетом Министров, для статуса которого было характерно двойное подчинение: и Президенту и Верховному Совету СССР (Вед. СНД и ВС СССР. 1991. N 1. Ст. 3).

Союзные и автономные республики шли в своем конституционном развитии, можно сказать, рука об руку с союзным центром.

 

* * *

 

19 августа 1991 г. агония Советского Союза вступила в завершающую фазу. В означенный день был образован Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) в СССР. Статус этого органа был неясен с самого начала, поскольку высшие органы власти на тот момент - Съезд народных депутатов, Верховный Совет и Президент СССР - не имели к его созданию никакого отношения. Можно сказать, он образовался стихийно - "группой товарищей", в него входили ряд высших должностных лиц СССР и представители некоторых общественных организаций. Видимость правового основания существования ГКЧП придавал п. 3 "Заявления Советского руководства" от 18 августа 1991 г. На самом деле это был, пожалуй, один из самых существенных промахов ГКЧП, поскольку формально этот орган был совершенно незаконен.

Другим важным промахом ГКЧП стал указ вице-президента СССР <1> Г.И. Янаева от 18 августа 1991 г., которым он возложил на себя обязанности Президента СССР. Неправомерность этого указа также очевидна, поскольку никаких официальных данных медицинского характера о состоянии здоровья Горбачева опубликовано не было. Только такие данные могли служить основанием (legitimatio causa) для перехода власти от Горбачева к Янаеву. Да они и не имелись. Однако налицо скорее был другой факт, факт самоустранения Горбачева от принятия болезненных, непопулярных, но крайне важных решений. Но по своей природе действия по самоустранению квалифицировать и, следовательно, дать им правовую оценку крайне сложно. На это необходимо время, времени у участников тех событий не было.

--------------------------------

<1> Пост вице-президента СССР был учрежден 26 декабря 1990 г. (Вед. СНД и ВС СССР. 1991. N 1. Ст. 3).

 

Сейчас, спустя 20 лет, нередко можно встретить утверждение о том, что это была попытка государственного переворота. Юридически такая квалификация не верна, поскольку чрезвычайные меры принимаются в обстановке, исключающей соблюдение формальностей в момент осуществления экстренных мер. Легитимация этим действиям дается post factum. Кроме того, заслуживают самого пристального внимания два факта. Первый - ГКЧП в своей работе и создании опирался на решение референдума от 17 марта того же 1991 г. Это основание типа vox populus lex suprima est. Второе - Верховный Совет СССР - единственный орган, полномочный объявлять чрезвычайное положение (п. 13 ст. 113 Конст.), не действовал - депутаты находились на летних каникулах. Тем не менее на его усмотрение были представлены все акты ГКЧП, в связи с чем было решено созвать внеочередную сессию Верховного Совета 26 августа. Единственная ошибка в этом решении - чересчур длительный срок созыва. Совет нужно было созывать немедленно! Наконец, как известно, члены ГКЧП были преданы суду уже в демократической России, амнистированы вместе с участниками октябрьских событий 1993 г., а те из них, как, например, генерал Варенников, которые отказались от амнистии, по суду были оправданы.

По-существу провал отчаянной попытки "группы товарищей" спасти СССР с невероятной силой ускорил процесс развала, поскольку дал сепаратистам надежное основание для проведения насильственной дезинтеграции страны. Показательно, что Советский Союз не развалился сразу, процесс занял определенный промежуток времени.

2 сентября 1991 г. Съезд народных депутатов СССР собирается последний раз в своей истории. Съезд принимает постановления о реформировании системы органов государственной власти (Вед. СНД и ВС СССР. 1991. N 37. Ст. 1082). В данный период, получивший наименование "переходный", единственным высшим представительным органом власти признавался Верховный Совет СССР. Функции Правительства закреплялись за Комитетом по оперативному управлению народным хозяйством. Другим органом, координирующим внутреннюю и внешнюю политику республик в составе СССР, стал Государственный Совет СССР (Там же). Госсовет возглавлялся Президентом СССР, и в него входили руководители пока еще союзных республик, правда, не все. Прибалтийские республики к тому моменту de iure вышли из состава СССР, Грузия находилась на пути к этому. Именно в рамках Госсовета Горбачев предпринял последнюю попытку по спасению разваливающейся страны. Удар пришел со стороны Украины. 1 декабря 1991 г. здесь прошел референдум, результаты которого поставили жирный крест на попытках спасения единства исторической Большой России. Юридически такую позицию Украины - искусственно составленной территории из таких исторически разных областей, как Малороссия, Таврия, Новороссия, значительная часть территории Всевеликого войска Донского, Галиция и Прикарпатская Русь, - принять невозможно, поскольку она противоречила решению Всесоюзного референдума того же года. Квалифицировать ее можно исключительно как сепаратистскую.