Московская эпоха.

В Московский период положение с преступлением сильно меняется. Теперь преступление - это не индивидуализированное насилие или нанесение вреда, а нарушение порядка, установленного властью. Обычай отступает перед силой закона, на что совершенно четко указывает законодатель (ст. 97 Второго судебника). Хотя, безусловно, действие обычая еще очень сильно, что видно из содержания уставных и губных грамот этого периода. Собственно говоря, такая процедура, как "облихование татей", представляющая собой опрос местных жителей, как раз говорит о том, что обычай скорее еще жив, чем мертв. Тем не менее государство в лице соответствующих органов последовательно и упорно проводит политику по борьбе с преступностью, не допуская в эту область посторонних, преследуя с этой целью самосуд, допускавшийся "Русской Правдой".

"А самосуд то, - гласит Белозерская уставная грамота, - кто поимает татя с поличным, да отпустит его прочь, а наместником и их тиунам не явя, а его в том уличат, ино то самосуд, опричь того самосуда нет".

Вдобавок к прежним видам преступлений законодатель теперь вводит понятие государственного преступления, которое получает свое высшее закрепление в Соборном уложении. Различают несколько квалификаций последнего. К первой относится так называемая крамола (ст. 9 Первого судебника и ст. 61 Второго судебника). К ее составу, очевидно, относился весьма широкий спектр действий. Далее, известна "земская измена", состоявшая в сдаче крепости противнику, переходе на сторону противника (ст. 2 гл. II Соб. ул.). Сам закон именует такого преступника "городским сдавцем" (ст. 61 Второго судебника). Соборное уложение чаще всего именует такого рода преступления просто как измену, различая только субъекты и объекты преступления. Так, в особую группу выделяются преступления против жизни и здоровья царя, его чести, а равно его родственников. Уложение уже различает покушение и умысел преступления, которые теперь наказуемы.

Также в Московский период появляется такая категория преступлений, как преступления против порядка управления.

"А который дияк список нарядит или запишет не по суду, не так, как на суде было, без боярского или без дворецкого, или без казначеева ведома, а отыщестся то вправду, что он того посул взял, и на том дияке взяти перед боярином вполы, да вкинуть его в тюрьму" (ст. 4 Второго судебника).

Помимо взяток и подделки судебных решений законодатель к такого рода преступлениям относит фальшивомонетничество (гл. V Соб. ул.), подделку печатей (гл. IV Соб. ул.). Сюда же относилась подделка государственных актов (грамот). К подобного рода преступлениям, судя по всему, следует добавить незаконное корчемничество и торговлю табаком. В отношении последнего следует заметить, что курение его также воспрещалось законом, тогда это называлось "пить табак" (ст. 11 гл. XXV Соб. ул.). Особо привлекает внимание ст. 16 названной главы Уложения: "А которые стрельцы и гулящие и всякие люди с табаком будут в приводе дважды или трижды, и тех людей пытать и не одинакова и бити кнутом на козле или по торгам, за многие приводы у таких людей пороти ноздри и носы резати, а после пыток и наказанья сылати в дальние городы, где государь укажет, чтоб на то смотря иным так неповадно было делать". Да, как видно, во времена царя Алексея Михайловича "Минздрав", что называется, предупреждал в первый и последний раз.

Преступления против личности в данный период получают новую квалификацию. Различают умышленное убийство и убийство по неосторожности. Особо квалифицируется убийство родственников, убийство мужа, совершенное женой, убийство слугой своего господина. Нанесение телесных повреждений равно наказуемы.

Особо большое распространение в Московский период получает такой вид преступления, как бесчестие. Состав его, очевидно, был сложный, поскольку в понятие бесчестия входили как словесные оскорбления, так, вероятно, и нанесение побоев. Впрочем, бесчестием могли посчитать несоблюдение правил приличия, отказ снять шапку в знак приветствия, например.

Имущественные преступления квалифицируются как разбой, грабеж и татьба. К последней относят также похищение людей (головную татьбу) и церковную татьбу. Законодатель знает понятие рецидива (уже в ПСГ).

Церковные преступления по-прежнему занимают особое место в уголовном праве Московского государства. Во всяком случае, Соборное уложение ставит их на первое место.

Впервые в русском уголовном праве в рассматриваемый период появляется понятие воинского преступления (гл. VII Соб. ул.). Уложение выделяет такие воинские преступления, как дезертирство, кражу военного имущества и др.

Как и раньше, законодатель не определил возраст, с которого может состояться вменение. По всей видимости, здесь продолжает действовать норма канонического права.