ЕЩЕ: ЧЕГО ХОЧЕТ ЖЕНЩИНА?

 

 

Лакан замолчал окончательно? Лакан все сказал? – На семинарских занятиях 1969/70 годов, посвященных «Логико-философскому трактату» Витгенштейна, он анализирует слова философа «о чем невозможно сказать, о том следует молчать». Сказать все невозможно. Всегда имеется остаток. Этот остаток, это не-все [pas tout] делает невозможным окончательную формализацию чего бы то ни было. Лакан постоянно строил теорию не-всего, хотя его собственная жизнь сопровождалась фантазмом «шагреневой кожи»: он стремился овладеть временем, прочитать все книги, посетить все значительные культурные события, собрать все любимые произведения искусства, всех женщин… На семинарских занятиях начала 1970-х годов Лакан говорит о том, о чем сказать невозможно – о женщине, о любви. Как только начинаешь говорить о любви – указывает аналитик, – тотчас превращаешься в имбецила. И все же, как в психоанализе уйти от этих вопросов? Подобно Фрейду, ближе к концу своей творческой деятельности Лакан вплотную подходит к вопросам половых различий, женского, полоролевых стратегий. Хотя о роли матери, например, он писал еще в своей статье о семейных комплексах 1938 года.

В 1950-е годы Лакан рассматривает женщин в соответствии с теорией Леви-Строса об элементарных структурах родства: женщина – объект обмена, циркулирующий, подобно деньгам, в цепи означающих между мужчинами. Уже в этот момент Лакан понимает: позиция обмена создает особые сложности в положении женщины. На этих сложностях он подробно останавливается в анализе истории болезни Доры. Дора хочет выйти из системы обмена, перестать играть роль разменной монеты. Только как это сделать?

В своем исследовании проблематики женского Лакан отталкивается, конечно же, от Фрейда. Напомним, для Фрейда психосексуальное развитие идет до эдиповой поры до времени полоролевых идентификаций и у «мальчиков», и у «девочек» одинаково. Одинаково, поскольку сценарий один: нет ни мальчиков, ни девочек. Да и либидо как активная сила описывается в терминах маскулинности. Женское, таким образом, – то, что отклоняется от мужской парадигмы. Женское, для Фрейда, – таинственный «черный континент». Вопрос, который Фрейд так и оставляет без ответа: «чего же хочет женщина?»

На одном из семинарских занятий 1956 года Лакан говорит: вопрос «что такое женщина?» это истерический вопрос, независимо оттого, задается ли им «биологический» мужчина, или «биологическая» женщина. Под женщиной подразумевается женская позиция в символической цепи. Символизации же женского пола как такового не существует, поскольку нет женского эквивалента господствующему означающему, фаллосу. Фаллос один. И в этом – асимметрия полов.

В1972-73 годов Лакан проводит семинарские занятия, известные под называнием «Еще раз: о женской сексуальности, пределах любви и знания». Именно в эти годы звучат его знаменитые утверждения: женщина непостижима для мужчины; сексуальных отношений не бывает; женщины не существует. Перефразируя эти последние слова из семинаров 1970/71 гг. на занятиях «Еще», Лакан ставит акцент на определенном артикле la перед существительным женщина: речь идет не о том, что нет такого существа как женщина, а о том, что она не может быть универсальной, обобщающей категорией. Определение этой категории невозможно. Оно никогда не будет полным. Женщина остается неопределенной в силу нехватки. Она – не-все. Она – Другое мужского.

Такое не-определение сближает женское с истинным. Ведь истина, как и женщина, не исчерпывается логикой, никогда не может быть исчерпана вообще, не может стать всем. На истину, на женское направлено мужское желание. Женщина, – говорит Лакан, – отдает свою любовь тому, кто ее желает. Несуществование женщины не исключает возможности превращения ее в объект желания. Как раз наоборот. Ускользающая от существования, становится она объектом желания. Объектом, с которым можно, в конечном счете, встретиться только в психозе.

Лакан разводит любовь и желание. Будучи воображаемым феноменом, любовь противостоит вписанному в символический порядок желанию. Любовь – метафора, желание – метонимия. Любовь убивает желание, поскольку поддерживается фантазмом единого существования с возлюбленной. Лакан обращает свой взор на фигуру воспетой романтиками Прекрасной Дамы. Нет ничего страшнее для мужчины, чем удовлетворение направленного на нее желания. Парадокс отношений с ней – парадокс постоянного откладывания любовных отношений на потом. Любовные отношения с роковой женщиной – смертный приговор. Отношения эти длятся только благодаря их отсрочке. Фигура Прекрасной ДамЫ воплощает одновременно и наслаждение, и его потерю.

На этих же семинарских занятиях Лакан вводит понятие женского наслаждения, о котором сами женщины не ведают. Наслаждение противоположно удовольствию. Фрейдовский принцип удовольствия действует как предел наслаждению, ведь принцип этот требует от субъекта минимума наслаждения. И субъект постоянно стремится нарушить установленные этим принципом запреты, выйти по ту его сторону. Результат же нарушения закона – не удовольствие, а боль. Это болезненное удовольствие Лакан и называет наслаждением. Наслаждением, которое прочерчивает тропу смерти. Настойчивое стремление выйти по ту сторону принципа удовольствия прямо указывает на влечение смерти. Неотступное влечение смерти выводит за пределы закона, фаллоса, и становится прибавочным наслаждением женщины.

На семинарском занятии 21 января 1975 года Лакан объявляет женщину симптомом. Симптомом мужчины. Женщина появляется в мужской экономике психического лишь как фантазмический объект а, как объект-причина желания. В конце семинарских занятий, посвященных женскому, в 1973 году Лакан переходит к теме, которую можно считать кульминацией его творчества. Тема эта – борромеевы узлы.

 

УЗЛЫ

 

Разбирая мысль Витгенштейна «то, о чем нельзя сказать, иногда можно показать», анализируя эту оппозицию показывать/говорить, Лакан указывает на алгебраическую формулу, матему как на способ ее преодоления. Кроме того, матема это еще и формула знания, противоположная мифеме Леви-Стро-са. По идее Лакана, матема должна содействовать передаче психоаналитического знания. Обращение Лакана к математике не нацелено на формализацию психоанализа. Ему хорошо известна теорема Геде-ля: полная формализация теории невозможна. Ему хорошо известна опасность тотальной систематизации. Ему памятен отказ Фрейда от описания психического аппарата языком физики. Лакан интересуется математикой и кибернетикой с самого начала 1950-х годов. Такого рода интерес связан не только с активным развитием этих дисциплин, не только дружбой с математиками, но и с общей с Леви-Стросом и Бенвенистом работой над структурами. Структурализм, кибернетика, топология должны установить связь между гуманитарным знанием и математикой. Лакан говорит о точных науках и науках, основанных на предположении. К этим последним и относятся психоанализ и кибернетика как наука о комбинации мест как таковых.

Интерес к комбинации мест, к топологии в психоанализе связан с именем Лакана, однако топология действует в психоанализе по сути дела со времен появления психоанализа на свет. Понимая недоступность психики непосредственному изучению, Фрейд обращается к моделированию, к построению топик психического аппарата. Он говорит о психических локальностях, которые не следует путать с локаль-ностями физическими, значимыми в анатомии.

Топологическое пространство не ограничено двух– и трехмерными фигурами геометрии Евклида. Фрейд, говоря о своих топиках, подчеркивает: речь идет о близости, соседстве, взаимодействии, удаленности, а не о физическом пространстве. Лакан говорит о топологии как о чисто умозрительном средстве представления понятия «структура», имеющего первостепенную значимость для понимания работы символического порядка. Лакан критикует Фрейда за излишнюю наглядность его знаменитой топологической схемы из книги «Я и оно», которую большинство читателей принимает за чистую монету, за непосредственную иллюстрацию психического. Читатели соблазняются воображаемым. Свидетельством тому служит, в частности, вытеснение сегодня, в начале XXI века, понятия бессознательное и замещение его «подсознанием», термином, которым Фрейд призывал не пользоваться, поскольку оно контрабандой провозит в психоаналитическую топику физическую локальность.

Лакан утверждает: среди основных геометрических фигур, описанных Евклидом, – плоскости, линии, сферы – не хватает самой важной. Эта фигура – кольцо. Значение кольца состоит в том, что оно демонстрирует пространство первичной дифференциации внешнего и внутреннего. В 1950-е годы Лакан говорит о кольце, подчеркивая, что любая точка в его центре находится и в пределах кольца, и за его пределами.

Впоследствии на смену кольцу в топологии Лакана приходит лента Мёбиуса. Эта фигура показывает переходность в психоанализе фундаментальных оппозиций структурализма – внешнее/внутреннее, означающее/означаемое, любовь/ненависть, сознательное/бессознательное. Один элемент оппозиции незаметно перетекает в другой. Так, бессознательное не спрятано в глубине, где-то под сознанием. Оно вне такого рода топологии. Оно лишь оставляет следы, осмысляемые сознанием. Оно – в сознании. Оно всегда уже на поверхности и его никогда на поверхности нет.

С начала 1970-х годов интерес Лакан смещается с простых поверхностей, к каковым относится и лента Мёбиуса, к сложным пространственным фигурам – к узлам. Топология, для Лакана, – совершенно неметафорический способ изучения символического порядка и его взаимодействия с реальным и воображаемым. Топология не представляет структуру. Топология и есть структура.

Постепенно Лакан обнаруживает особый узел – борромеев. Этот узел включает три связанных друг с другом кольца. Все кольца равны между собой. Каждое кольцо связано с двумя другими. Эти три кольца были в XIV веке символом миланской семьи Борромео.

Лакан начинает разговор о борромеевом узле на семинарах 19J2/73 годов, и посвящает следующий учебный год его детальному анализу. Бор-ромеев узел связывает воедино три порядка – воображаемый, символический, реальный. Три кольца это, прежде всего, три отверстия, три нехватки, три дыры. Дыра в символическом – описанное Фрейдом первовытеснение. Дыра в воображаемом – фаллос как пробел в образе тела, причем независимо оттого, идет ли речь о мальчике, или о девочке. Дыра в реальном это пропасть между полами, представляющая формулу: сексуальных отношений не существует. В отверстиях зарождаются и разворачиваются влечения – оральное, анальное,голосовое и зрительное.

Борромеев узел представляет как независимость каждого кольца, так и их зависимость друг от друга: если одно кольцо убрать, два других тоже освобождаются. На семинарах 1975/76 годов Лакан описывает этот распад колец, обретение ими независимости как психоз. При этом он описывает случай, когда цепочка из трех колец рассыпается, но психоз не наступает, поскольку обнаруживается еще одно, четвертое кольцо, скрепляющее порядки. Это кольцо Лакан называет словом синтом.