Установленным Верховным судом США в решении по делу Миранды (1966)

 

Норма из V поправки к Конституции США закрепила привилегию против самообвинения: «никто не должен принуждаться в уголовном деле быть свидетелем против самого себя», что является синонимом «презумпции невиновности». Как минимум эта норма запрещает недобровольные признания вины. В целом признание вины считается судами добровольным, если оно - результат сугубо свободного и ничем не ограниченного выбора человека, заявляющего такое признание.

В своём решении по делу Миранды в 1966 г. Верховный суд США пришёл к выводу, что критерий добровольности признания вины не является надёжной гарантией против полицейских злоупотреблений при допросах подозреваемых и полицейского принуждения к недобровольным признаниям вины. Суд постановил, что показания подозреваемого, полученные во время допроса, проводимого в условиях содержания допрашиваемого под стражей, не могут быть использованы против него во время суда, если только полиция сначала не создаст такие процессуальные условия допроса, которые гарантировали бы, что привилегия против самообвинения не будет нарушена. В соответствии с правилами, установленными Верховным судом по делу Миранды, от полицейских требуется, чтобы они - при аресте подозреваемого и прежде чем подвергнуть его допросу - сообщили бы арестованному лицу об определённых правах, которыми тот наделён. Полицейские должны сообщить подозреваемому следующее:

1. Что допрашиваемое лицо вправе отказаться от дачи показаний, не отвечать на вопросы (право хранить молчание).

2. Что оно вправе давать показания в присутствии адвоката, выбранного лично, если он в состоянии оплатить его услуги, или по долгу службы, то есть если неимущее лицо не может позволить нанять адвоката, любой адвокат будет приглашен перед допросом, чтобы защищать интересы обвиняемого.

3. Что всё сказанное подозреваемым может быть использовано как доказательство против него в последующем судебном процессе.

Обвиняемый по делу Эрнесто Миранда был неимущим гражданином 23 лет от роду, так и не закончившим среднюю школу. Его арестовали по обвинению в ограблении одной женщины, а также в похищении и изнасиловании другой и доставили в полицейский участок. Там обе потерпевшие указали на него, когда увидели его в ряду других лиц, выстроенных для опознания. Затем он был препровождён в некое закрытое помещение, где и был допрошен полицейскими. Поначалу Миранда упорно утверждал, что он невиновен. Однако через 2 часа допрашивавшие его полицейские вышли из комнаты допроса с письменным признанием Миранды, скреплённым его подписью. Он не требовал себе адвоката в ходе допроса, но с другой стороны полицейские его не уведомили о том, что он имел на это право. Суд признал этот документ процессуально пригодным и Миранда был признан виновным в совершении ограбления, изнасилования и похищения.

Верховный суд США признал, что в деле Миранды были нарушены права обвиняемого, гарантированные V и VI поправками к Конституции США, и отменил обвинительный приговор, осудивший его к длительному сроку лишения свободы. Особую озабоченность суда вызвало применение всевозможных психологических приёмов, вынуждающих арестованных к признанию. Различные инструкции. разработанные полицейскими ведомствами, рекомендовали такие приёмы, как длительная изоляция лица, выражение ложной симпатии или, наоборот, убеждённости в его виновности, чередование хорошего отношения и враждебности, использование разнообразных способов обмана. «Мы пришли к выводу, что без надлежащих процессуальных гарантий допрос лица, заключённого под стражу и подозреваемого или же обвиняемого в совершении преступления, неизбежно подразумевает известный прессинг, ослабляющий способность задержанного к сопротивлению и вынуждающий его делать совершенно неожиданные заявления». Проведение допроса в изолированном помещении воздействует на психику задержанного таким образом, что он начинает говорить то, чего никогда не сказал бы при иных обстоятельствах. Особенно сильный прессинг для задержанного оказывается в условиях содержания под стражей без права вступать в контакт с родственниками или защитником.

Разумеется, акты физической жестокости, такие как избиения или лишение пищи, воды или сна, либо угрозы применить насилие могут считаться принуждением со стороны полиции. Недобровольным считается признание вины подозреваемым ввиду обещаний снисхождения, некоторых форм обмана со стороны полицейских - обычно это неправильное изложение норм права обвиняемому, заявления подозреваемому, что его признание вины не может быть использовано против него в суде. Суды, например, терпят такие формы обмана, как сообщение полицейским подозреваемому, что его отпечатки пальцев найдены на месте совершения преступления, или что сообщник подозреваемого уже во всём сознался и дал против этого подозреваемого показания.

В ФРГ процессуалисты даже выдвинули концепцию особого стиля полицейского допроса. Поскольку полиции приходится действовать в необычных условиях неотложности первичных действий, то невозможно простое перенесение применения норм судейского допроса, который проводится в спокойной обстановке, на полицейский допрос. Полиция действует как воинское подразделение перед лицом врага, когда необходимо проявлять жёсткий нрав по сравнению с действиями тыловых штабов. и это неизбежно.

Примером оценки добровольности показаний подозреваемого является дело Спано, рассмотренное Верховным судом США в 1959 г. Суть его заключалась в том, что юноша по имени Спано был заподозрен в умышленном убийстве. Судом был выдан ордер на его арест. Когда Спано ещё находился на свободе, он позвонил своему приятелю полицейскому Бруно и сообщил ему, что собирается нанять адвоката и передать себя в руки правосудия. На следующий день в сопровождении адвоката Спано прибыл к атторнею (прокурору). Совместно с ним сотрудники полиции попытались заставить Спано заговорить, однако он, следуя совету адвоката, молчал. Преимущественный ночной допрос длился более 2 суток, во время которого Спано неоднократно просил установить связь со своим адвокатом, но получал отказ. Убедившись, что Спано не будет отвечать на их вопросы, полицейские разыскали Бруно и предложили ему поговорить со Спано, сообщив ему, что в связи с их дружбой и телефонным разговором Бруно скорее всего уволят из полиции. Только после третьей часовой беседы с Бруно на третьи сутки содержания под стражей Спано сознался в совершении преступления. Подробным образом проанализировав всю ситуацию, Верховный суд США установил, что признания арестованного не являются добровольными, и не могут быть допущены в качестве доказательства в судебном разбирательстве, поскольку «воля арестованного была подавлена воздействием официальных лиц, утомлением и возбуждением ложного чувства жалости».

Для того, чтобы ликвидировать или хотя бы свести к минимуму возможное давление, а также в целях предоставления задержанному полной возможности для осуществления привилегии против самообвинения, «обвиняемому должны быть надлежащим образом разъяснены его права, а реализация этих прав должна быть в полной мере обеспечена». Суть этих правил: «когда лицо заключено под стражу или каким-либо другим образом лишено властями свободы и подвергнуто допросу, возникает угроза праву гражданина против самообвинения. Для того, чтобы это право было защищено, должны быть применены процессуальные гарантии…». Эти гарантии выражаются в том, что лицо «должно быть предупреждено до начала допроса, что: 1) оно имеет право хранить молчание; 2) всё, сказанное им, может быть использовано против него в суде; 3) оно имеет право советоваться с адвокатом, и он вправе присутствовать вместе с ним на допросах и 4) если оно не может позволить себе нанять адвоката, тот ему будет назначен, когда это лицо так пожелает, до начала допроса… До тех пор пока обвинитель в суде не докажет, что такие разъяснения были сделаны и что лицо отказалось воспользоваться своими правами, доказательства, добытые в результате допроса, не могут быть использованы против него».

Как это вытекает из уведомлений по правилам дела Миранды, подозреваемый может отказаться от своего права хранить молчание, равно как и от права на присутствие своего адвоката при допросе, но таковой отказ должен быть осмысленным и добровольным в отсутствие угроз, уловок или введения в заблуждение со стороны полицейских. Осмысленный и добровольный отказ может быть заявлен, только если подозреваемый был уведомлён о своих правах по правилам дела Миранды. Подозреваемому необязательно заявлять об отказе от своих прав, перечисленных в уведомлении по правилам дела Миранды, чётко и недвусмысленно. Когда сотрудник полиции зачитывает подозреваемому уведомление о его правах по правилам дела Миранды, предполагается, что подозреваемый, несомненно, понимает это уведомление, и когда после этого он даёт какие-то инкриминирующие показания, то подразумевается, что он автоматически отказался от своих прав.

В последние годы Верховный суд С,ША сформулировал ряд исключений из правил, установленных в решении по делу Миранды. Так, в решении по делу New York v. Quarles 1984 г. Верховный суд установил исключение из этого правила, диктуемое интересами «общественной безопасности». В этом деле в полицию пришло сообщение о том, что в круглосуточно работающий бакалейный магазин вошёл насильник, имевший при себе оружие. Когда полицейские обнаружили его в магазине, то обыскали и нашли лишь пустую кобуру от пистолета. Предварительно не зачитав ему уведомление о правах по правилам дела Миранды, сотрудник полиции спросил о местонахождении оружия. Обвиняемый указал, где находится пистолет. Ввиду того, что данный «допрос в условиях взятия подозреваемого под стражу» имел место в обстоятельствах, представляющих собой угрозу «общественной безопасности», Верховный суд США отменил постановления нижестоящих судов об исключении из материалов дела заявления обвиняемого относительно местонахождения оружия. Верховный суд мотивировал это тем, что интересы охраны общественной безопасности важнее права обвиняемого на получение уведомления по правилам дела Миранды.

Другое исключение из правил по делу Миранды, установленное Верховным судом США в решении по делу Перкинса 1990 г., применяется при проведении оперативных разработок подследственных в условиях их содержания под стражей. В этом решении Суд указал, что «нет необходимости делать уведомление о правах по правилам дела Миранды, когда подозреваемый не осознаёт, что беседует с сотрудником правоохранительного ведомства и делает добровольное заявление». В этом деле оперативный сотрудник полиции, снабжённый легендой, был подсажен в тюремную камеру к обвиняемому и втянул его в разговор, во время которого обвиняемый сообщил самоинкриминирующие факты. Логическое обоснование этому исключению следующее: цель правил, установленных в решении Верховного суда по делу Миранды состоит в том, чтобы оградить подозреваемого от принуждения, которое присуще «взаимосвязи взятия человека под стражу в полиции и проведения допроса полицейскими». Когда же подозреваемый не осознаёт, что беседует с сотрудником полиции, то и нет такой взаимосвязи, а потому нет и принуждения.

Сразу же после принятия Верховным судом решения по делу Миранды развернулись ожесточённые споры по вопросу: не сказалось ли установленное правило на эффективности правоохранительной деятельности и не следует ли его отменить. Само решение по делу Миранды, было принято Верховным судом США при соотношении голосов 5 к 4. Один из возразивших против данного решения, судья Б. Уайт заявил, что это решение «вернёт на улицы убийцу и насильника, или других преступников, которые вновь будут совершать преступления, как только им этого захочется». В октябре 1985 г. министр юстиции и Генеральный атторней (прокурор) США Эдвин Миз подчеркнул, что «решение по делу Миранды было ошибкой. Мы 175 лет прекрасно обходились без него. Оно лишь помогает виновным избегать наказания».

По мнению многих американских исследователей, благодаря решению Верховного суда по делу Миранды, закрепившему обязанность полиции информировать задержанных подозреваемых об их правах на молчание и на помощь адвоката, резко снизился уровень раскрываемости преступлений и значительно расширились ряды избежавших наказания преступников, что противоречит интересам жертв преступлений. На всей территории США заметно уменьшилась готовность подозреваемых отвечать на вопросы полиции. Так, в Филадельфии до дела Миранды 45% подозреваемых по уголовным делам давали показания полицейским, а после 1966 г. эта цифра упала до 20%; в Нью-Йорке частота показаний упала с 49 до 15%; в Питтсбурге статистика дачи показаний задержанными по подозрению в совершении грабежей, разбойных нападений и убийств снизилась с 60 до 30%. Если в США полицейским удавалось получить признание задержанных в 40% случаев, то, например, в Великобритании, где «правило Миранды» не действует и задержанных уведомляют об имеющихся у них правах нечасто, подозреваемые признавались в содеянном преступлении от 61 до 85% случаев.