Существовали два метода договорного регулирования

¹ Дювернуа Н. Л. Источники права и суд в Древней Руси. <~>пыты по истории русского гражданского права. М.. 1869. С. 332.

-————___________331 ________________

конфликтов — непосредственное соглашение сторон, ос­нованное на взаимных уступках (оно называлось обычно мировой, или докончальной), и обращение к услугам третьих лиц — ряд. В последнем случае новгородцы не вверяли дела безапелляционно одному лицу, усмотрение которого могло решить спор за счет чьих-либо интере­сов, но выдвигали рядцев (число их было неопределен­ным) с каждой стороны. Рядцы должны были прийти к соглашению между собой и, видимо, склонить к своему решению доверителей. Таким образом, рядцы играли роль не третейских судей, а примирителей, посредников-, помогающих сторонам при заключении мировой, или докончальной, сделки, которая, следовательно, по суще­ству мало чем отличалась от ряда и вместе с ним пред­ставляла особый способ регулирования конфликтов, представлявший наибольшие возможности инициативе и сотрудничеству сторон даже в сравнении с третейским судом.

Ряды, мировые, докончальные договоры фиксирова­лись в грамотах, оформлявшихся обычным порядком, т. е. с указанием рядцев, послухов,.писца, в присутствии сторон и с приложением печати.

Отличительная черта новгородского судоустройст­ва — государственное признание договорного решения споров, придание ему юридической силы, равной вполне официальному судебному решению. В договорах с кнч-зьями новгородцы записывали: «А ряду вольного ти, княже, не посужати», и в самих рядных грамотах пре­дусматривалась ответственность за нарушение догово­ра — крупный штраф в пользу властей (владыки, княже­ского наместника посадника, иных судей)^!. Неруши­мость ряда обеспечивалась государственным авторите­том.

Накануне падения республики Москва начала на­ступление и на суд рядовичей. Московский вариант до­говора Новгорода с Иваном Васильевичем 1471 года за­прещал им судить без наместника великого князя и по­садника².

Договорному регулированию подлежали по желанию сторон, вероятно, все дела, которые мы назвали бы гражданскими, а из уголовных — те, борьбу с которыми государство не сделало своей монополией, не признавая

¹ ГВН и П. С. 181, 187, 188, 199, 277 и др.

² Там же. С. 51.

___________________ 332 _________________

за ними особой опасности¹. Договорным путем, по всей видимости, не могли быть улажены разбой, грабеж, головщина, даже татьба. Статья Двинской уставной грамоты о самосуде, запрещавшая сделку между татем и пострадавшим — свидетельство наступления государст­ва на лишавший его доходов старый порядок решения споров. Однако в случаях, когда акт преступления су­дился государством, возмещение убытков могло послу­жить предметом ряда².

Тот же круг дел подлежал и рассмотрению третей­ского суда, который ограничивал сферу соглашения сто­рон назначением судьи, всецело подчиняя исход конф­ликта его самостоятельному решению.

2) суды государственные³

а) вечевой суд. Вече 1было единственным судилищем для ряда государственных дел, как-то: перевет, кра­мола, должностные преступления, судебная волокита. Ошибочно относить к судебной компетенции веча от­ступления от правильной веры, как делает А. Куницын на основании одного только случая сожжения четырех волхвов в 1227 году по вечевому приговору, и в то же время полностью исключать вечевое рассмотрение граж­данских исков⁴. Преступления против веры, по общему правилу, составляли монополию церковного суда и вы­носились на вече только в случаях, когда они счита­лись особо серьезными, массовыми, нарушающими го­сударственное спокойствие. По таким же соображени-

¹ Различие между гражданскими и уголовными делами, граж­данским и уголовным судопроизводством не было вполне уяснено новгородским правом. Оно очевидно лишь в выделении составов государственных преступлений и в особенностях процесса по делам этого рода (см. далее).

² См. рядную Леонтия Зацепина с княжеостровцами по спору об убытках за «муку и -грабеж» Леонтия Семеном Ночиным (ГВН и П. С. 188).

³ В этом разделе нам придется частично повторить, собрав воедино, то, чего мы касались при изложении общей компетенции носителей власти в Новгороде.

⁴ См.: Куницын А. Историческое.изображение древнего судо­производства в России. СПб., 1843. С. 13. Это заблуждение А. Ку-ницына подметил П. Чеглоков в статье «Об органах судебной вла­сти в России от основания государства до вступления на престол Алексея Михайловича». См.: Юридический сборник Д. Мейера. Казань, 1855. С. 21.

-——________________ 333 ____________——————

ям вече могло заняться и другими, мы полагаем—лю­быми, делами, и уголовными и гражданскими, если они вызывали.интерес или волнение всего города. Так, в 1342 году на вече было вынесено дело о подстрекатель­стве к убийству¹. Можно было бы согласиться с куни-цынским определением судебной компетенции веча (разбирательство дел о преступлениях публичных), ес­ли бы считать критерием публичности не формальный состав, а общественный резонанс и учитывать отсутст­вие четкой грани между преступлением и гражданским правонарушением, а также вообще любым актом, при­чинившим ущерб Новгороду.

б) суд князя и посадника. Как видно из положения договоров Новгорода с князьями «А без посадника ти, княже, суда не судити», князь и посадник составляли одно судебное присутствие. То же правило утверждает и Новгородская судная грамота: «А посаднику судити суд свой с наместником великого князя, по старине...» (ст. 2). Судная власть князя и посадника осуществля­лась ими лично в Новгороде и при объезде волости (так называемые проезжие суды) или чаще через тиу­нов (князь — через наместников и тиунов, посадник — через низших должностных лиц). Княжеский и посад-ницкий тиуны также должны были вершить дела сов­местно.

Таково было правило договоров Новгорода с князьями. Но на практике единство княжеско-посад-ницкой судебной власти не всегда соблюдалось. При­чиной тому и стремление Вольного города обходиться без княжеского вмешательства во внутренние дела, и интерес княжеской власти, главным образом, к доход­ной стороне суда, и трудности координации. «Княжес­кие наместники, — пишет А. Куницын, — мало прини­мали участия в самом судопроизводстве. Везде при разбирательстве дел и исков видим одних посадни­ков»². Нередко участие наместника в разборе дел было номинальным. Например, грамота по спору Левонтия Зацепина с княжеостровцами об убытках за муку и гра­беж написана от имени посадников и княжеского на­местника, но из текста грамоты ясно, что разбиратель­ство велось одними посадниками³. В. О. Ключевский

¹ НПЛ. С. 356.

² Куницын А. Историческое изображение... С. 22. Пример см: ГВН и П. С. 148.

³ ГВН и П. С. 188.

полагал, что на практике совместная юрисдикция кня­зя и посадника заключалась в том, что уполномочен­ные тиуны одного и другого, каждый отдельно, разби­рали положенные дела в своих одринах (камерах), но не решали дел окончательно, а переносили их в выс­шую инстанцию — на доклад для составления оконча­тельного решения или на ревизию для пересмотра де­ла и утверждения положенного тиуном решения¹.

Гипотеза Ключевского грешит стремлением во что бы то ни стало найти в практике соответствие закону вопреки ясным свидетельствам исторических источни­ков о вошедшем в обычай нарушении статьи закона о княжеско-посадницком суде. К примеру, московский вариант договора Новгорода с Иваном Васильевичем 1471 года, запрещая сотским и рядовичам судить без посадника и наместника², говорит о распространеннос­ти передачи посадниками своих судных прав низшим должностным лицам в обход княжеских прерогатив. Московские князья, стремясь использовать лишь фор­мально предоставленные им судные полномочия в це­лях общего наступления на вольности Новгорода, до­бивались включения в договоры и Новгородскую суд­ную грамоту положения «а без наместников великого князя посаднику суда не кончати». Однако и данное положение свидетельствует о противоположном на­правлении практики.

Судебные доходы делились поровну между новго­родскими и княжескими властями. В подтверждение этого положения, обычно высказываемого в гипотети­ческой форме, А. Куницын приводит следующее место из договоров с Казимиром и Иваном Васильевичем от 1471 года: «а пересуд имати по новгородской грамоте по крестной противу посадника (по толкованию Куни-цына, половину. — О. М.), а опричъ пересуда посула не взяти»³.

К!княжеско-посадничьей юрисдикции относились все дела⁴, гражданские и уголовные, за исключением тех, которые подлежали судам, разбираемым далее.

¹ См.: Ключевский В. О. Сочинения. Т. II. С. 71.

² ГВН и П. С. 51.

³ См.: Куницын А. Историческое изображение... С. 133.

⁴ Проводимое М. Ф. Владимирским-Будановым разграничение подсудностей между князем (преимущественно уголовные дела) и посадником (преимущественно тяжебные дела о поземельной собст­венности, поводом к чему послужила ст. 28 Новгородской судной

-—______________ 335 ________________

В. Л. Янин на основе сфрагистического материала делает предположение, что установление княжеско-по-садничьего суда, «одной из важнейших конституцион­ных основ новгородской боярской республики», было одним из мероприятий 1136 года. Первоначально, по его -мнению, этот суд, как наследник княжеского и как самое давнее учреждение республиканской судебной системы, ведал все дела. С организацией других судов его юрисдикция сужалась¹.

в) суд тысяцкого. В исторической литературе были высказаны два взгляда на судебные полномочия тысяц­кого. По Куницыну, Чеглокову, Дювернуа, Костомаро­ву, Кочановичу, тысяцкий ведал те же дела, что и по­садник, но лишь применительно к купцам и черным лю­дям. По Владимирскому-Буданову, к суду тысяцкого относились «преимущественно иски, вытекающие из до­говоров между лицами торговыми». Близок к нему Ни­китский, полнее определяющий компетенцию тысяцко­го в судебной области: «как уголовные, так и граждан­ские дела иноземцев с Новгородом, равно как и все торговые сделки»².

Последнюю точку зрения следует признать пра­вильной. Попытка объявить тысяцкого судьей над куп­цами и молодшими людьми несостоятельна, так как в конечном счете вытекает у всех ее приверженцев из доверия к искаженному тексту грамоты князя Всево­лода, объявившему, при буквальном его прочтении, ты­сяцкого представителем черных людей³.

Сторонники непризнания за тысяцким особой по ро­ду дел юрисдикции совершенно игнорируют как грамоту князя Всеволода церкви св. Ивана на Опоках в той ее части, где она предоставляет тысяцкому в числе дру­гих старост (независимо от того, было ли их шестеро или всего трое) суд торговый, так и договор с немца­ми 1269 года, устанавливающий: «А будет у зимних и

грамоты) неосновательно, так как пренебрегает единством княже-ско-посадничьего суда. См.: Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 613.

¹ См.: Янин В. Л. Очерки... С. 34—39.

² См., например: Куницын-А. Историческое изображение... С. 40; Юридический сборник Д. Мейера. С. 30—31; Владимирский-Буда­нов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 613; Никитский А. И, История экономического быта... С. 22.

³ См. об этом в разделе «Тысяцкий» главы «Государственный строй».

у летних гостей дело до суда, то кончать им это дело перед тысяцким, старостами и новгородцами»¹. К тому же, отождествление судебных полномочий тысяцкого и посадника по роду дел и разграничение их только по роду лиц противоречит провозглашенному Новгородом равенству суда для всех свободных. Из договора с Ка­зимиром узнаем, что князь судил как бояр, так и жить-их, и молодших, и селян. Но раз князь судил молод-ших и житьих по уголовным и гражданским делам, значит, и посадник, составлявший с ним одну судеб­ную коллегию, делал то же, а тысяцкий не был специ­альным судьей для купцов и молодших. Неудача в оп­ределении судной власти тысяцкого лишний раз подры­вает и концепцию тысяцкого — народного трибуна.

К правильному, в общем, определению Никитского можно прибавить лишь одно уточнение: не все споры иностранцев с новгородцами ведались исключительно иванскими старостами во главе с тысяцким, хотя во всех они имели голос.

Договор с немцами 1269 года содержит три статьи о подсудности немецких гостей в Новгороде. Общее правило о том, что гостям суд давался у тысяцкого, старост и новгородцев на дворе святого Ивана, только что приводилось. Такой же порядок установлен догово­ром для споров гостей с новгородскими лоцманами. Но в случае «ссоры», ее положено было кончать опять-таки на дворе святого Ивана, но уже перед посадни­ком, тысяцким и купцами². Введение в состав суда по­садника— лица, не связанного непосредственно с тор­говым управлением, продиктовано, очевидно, стремле­нием полнее обеспечить интересы новгородцев в серьез­ных столкновениях с немцами, названных ссорами. Скорее всего, мы имеем здесь дело с уголовными пра­вонарушениями.

Суд тысяцкого, или торговый суд, упоминается впер­вые в немецком (1268) и русском (1269) проектах до­говорной грамоты Новгорода с Любеком и Готским берегом о торговле и суде³. Следует ли считать, что данное учреждение возникло во второй половине XIII века? Вопрос этот связан с датировкой «Рукопи­сания князя Всеволода». В. Л. Янин в «Новгородских

¹ ГВН и П. С. 60.

² ГВН и П. С. 59, 60.

³ ГВН и П. С. 59—60.

.337

22Заказ 2695

посадниках» приходит к выводу, что названный доку­мент имеет отношение не к Всеволоду-Гавриилу, а к Всеволоду-Петру Мстиславичу, и что, следовательно, торговый суд был учрежден в конце первой четверти XIII века¹. В «Очерках комплексного источниковеде­ния», опираясь на сфрагистические материалы, Янин относит возникновение его к концу XIII века. Основа­нием для этого послужило обнаружение группы тиун-ских печатей, самые ранние из которых датируются по­следней четвертью XIII века.

Янин отождествляет новгородских тиунов с купе­ческими старостами и видит в появлении их булл сви­детельство активности торгового суда². Такая трактов­ка «тиуна» сомнительна. Термин этот со времен Рус­ской правды получил широкое распространение и озна­чал административное лицо невысокого ранга, рабо­тающее под чьим-либо началом, тиуны встречались не только в торговом суде.

В русском и немецком проектах договора 1269 года имеются существенные расхождения относительно со­става торгового суда. По немецкому проекту, он со­стоял из тысяцкого, старост немецкого и готского дво­ров и новгородцев. В «новгородцах» немецкие иссле­дователи видят купеческих старост³, что вполне спра­ведливо и соответствует другим источникам.

В чем, однако, старые немецкие и современные за­падногерманские историки совершенно не правы, так это в попытках толковать русский проект договора, ис­ходя из немецкого текста. «Русский контрпроект, в отличие от немецкой редакции, называет в качестве членов торгового суда посадника, тысяцкого и купцов, в которых Гетц видит начальников немецкого и готско­го дворов, — пишет И. Лойшнер. — Торговый суд со­стоял, таким образом, из немецких и русских купече­ских старост»⁴.

Русский проект устанавливал не одно, а два судеб­ных присутствия на дворе святого Ивана: тысяцкий и новгородцы — для решения споров между русскими лоцманами и немецкими гостями; посадник, тысяцкий и купцы — в случае ссоры между немцами и новгород-

¹ См.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 93.

² См.: Янин В. Л. Очерки... С. 37—38.

³ См.: Goetz L. /С. Deutsch-russische Handelsvertrage... S. 122. * Leuschner J. Novgorod. S. 108.

цами. Гетц и Лойшнер вслед за ним исходят лишь из второго варианта. Между тем, ясно, что толковать их нужно в совокупности и что разница в составе суда, не в словесном выражении, а по существу, состоит лишь в привлечении посадников к рассмотрению «ссор». Но из этого следует, что «купцы» во втором случае являются синонимом «новгородцев» в первом. Торго­вый суд был не смесным, международным, а сугубо новгородским учреждением.

Текст договора конца 60-х годов XIII века, утверж­денный обеими сторонами, до нас не дошел. Однако исследователи, в том числе иностранные, полагают, что одобрен был именно русский контрпроект 1269 года, а не немецкий документ 1268 года¹.

В. Реннкамп видит во введении посадника в торго­вый суд неустоявшийся характер этого нового во вто­рой половине XIII века учреждения. Ближе к истине был исследователь начала века А. К- Гетц, полагав­ший, что юрисдикция посадника и тысяцкого в торго­вом суде различалась по роду и степени важности

дел²;

г) суды сотских и старост. Сотские и старосты не­редко участвовали в суде посадника по делам своих сотен и погостов и самостоятельно решали мелкие конфликты. Практика эта, лишавшая княжескую каз­ну доли судебных доходов, была запрещена договором Новгорода с Иваном Васильевичем 1471 года, по ко­торому сотские могли судить только вместе с посад­никами и наместниками князя³;

д) суд докладчиков. Новгородское судопроизводст­во знало особую необязательную стадию — доклад. В некоторых случаях государственные судьи не счита­ли возможным или не были вправе, рассмотрев дело, вынести по нему решение⁴. Тогда они передавали дело докладчикам, а последние давали указания, по кото­рым судья должен был закончить дело.

Правила работы докладчиков, относящиеся к судо­устройству, излагает ст. 26 Новгородской судной гра-

¹ См.: Szeftel M. Russian institutions... P. IV, 396.

² См.: Rennkamp W. Studien zum deutsch-russischen Handel... S. 159; Goetz L. K. Deutsch-russische Handelsvertrage... S. 122.

³ См.: Куницын А. Историческое изображение... С. 74—75.

⁴ Подробнее о функциях докладчиков и о случаях переноса дела на доклад см. в разделе «Процесс».

22*

моты: «А докладу быти во владычне комнате, а у док­ладу быть из конца по боярину да по житьему, да кои люди в суде сидели, да и приставом, а иному нико­му же у доклада не быть. А докладчикам садиться на неделю по трижды, в понедельник, в среду и в пяток. А кои докладчик не сядет на тот день, ино взять на боярине два рубля, а на житьем рубль. А докладши-ком от доклада посула не взять, а у доклада не дру­жить никоею хитростью по крестному целованию. А ко­му сести на докладе, ино ему крест целовать на сей на крестной грамоте однова».

Коллегия докладчиков привлекала внимание иссле­дователей новгородской истории. О ее структуре и объ­еме работ был высказан ряд мнений, с которыми мы не можем согласиться.

По почину А. Куницына докладчиков стали назы­вать «судом одриным». Между тем, это наименование, приведшее к ряду ошибочных выводов относительно ор­ганизации и характера деятельности суда, базируется только на сомнительном толковании приведенной статьи, на произвольном соединении ее с предшествую­щей статьей (25), которая гласит: «А в тиуне одрине быть по приставу со стороны людям добрым, да су-дити им лра'вду, крест 'поцеловав на сей на.крестной грамоте». Рассматривая обе статьи как единое целое (хотя, на наш взгляд, их объединяет только упомина­ние о приставах), Куницын заключает, что «суд одрин» состоял из 12 человек с правом голоса—10 заседате­лей и 2 приставов от сторон, и княжеского тиуна — организатора, регистратора воли заседателей и при­ставов¹.

Так возникло особое присутствие, которое нужно было наделить и особой компетенцией. «Посадники и наместники князя, — выходит из затруднительного, ес­ли учесть обилие разных подсудностей в Новгороде, положения Куницын, — занимались, главным образом, сохранением общей тишины и походами во время вой­ны. Оттого судебная власть находилась на попечении и ответственности их тиунов... Следовательно, обыкно­венным судилищем в Новгороде был суд одрин. Ему подлежали те же дела, что и посаднику. Можно было бы предположить, что суд одрин составлял нижнюю, а

¹ См.: Куницын А. Историческое изображение... С. 34. ________________ 340 ________________

посадник верхнюю и окончательную инстанцию, но суд одрин зависел от воли веча и всякие дела решал окон­чательно»¹.

Построение Куницына, воздвигнутое на шатком ос­новании слияния двух самостоятельных статей Судной грамоты, неудачно также потому, что оно приводит к недопустимому взаимному дублированию между кня-жеско-посадничьим судом и одриным. Отождествляя суд докладчиков с судом одриным, Куницын в значи­тельной мере лишил оригинальности интереснейший институт новгородской судебной системы.

Точку зрения Куницына воспринял Чеглоков, с той лишь разницей, что он более категорично уподобил до­кладчиков присяжным заседателям и лишил права ре­шающего голоса приставов, предположив, что они, ско­рее, были защитниками подсудимых от избранных су­дей и председателя. Одного м-нения с Куницыным и Чеглоковым по вопросу о составе суда докладчиков и М. Ф. Владимирский-Буданов².

По иному пути пошли в определении состава и дея­тельности докладчиков Н. И. Костомаров и В. О. Клю­чевский. Они считали докладчиков не особым по роду дел судом, а высшей инстанцией: Ключевский — для суда княжеско-посадницкого, осуществляемого их тиу­нами, Костомаров — для всех вообще судов. При этом Костомаров свел деятельность всех судей, т. е. намест­ника с посадником, тысяцкого, их тиунов и т. д., лишь к исполнению приговора докладчиков, указавши, что слово «судить» значило исполнять решение суда³, а Ключевский ограничил функции княжеских тиунов и судебного штата посадника исследованием дел, пола­гая, что на решение дела поступали к докладчикам⁴. По нашему мнению, ст.ст. 25 и 26, суммируя кото­рые Куницын получил суд одрин, говорят о двух су­дебных присутствиях. Статья 25 — о суде тиуна. В ней, очевидно, установлено правило, чтобы тиун в случае обращения к нему за судом действовал в контакте с

¹ Куницын А. Историческое изображение... С. 34.

² См.: Юридический сборник Д. Мейера. С. 27; Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 613—614.

³ См.: Костомаров Н. И. Севернорусские народоправства... Т. II. С. 87—88. Толкование это не подтверждается «Материалами» Срезневского. См.: Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 3. СПб., 1903. С. 597—599, 603—607.

⁴ См.: Ключевский В. О. Сочинения. Т. П. С. 71.

двумя приставами новгородскими или под их присмот­ром. Приставы должны были обеспечить соответствие делопроизводства новгородским правилам и его чест­ность. Надо думать, что, несмотря на избрание сторо­нами, приставы ст. 25 не лишены были и традиционно­го административного значения, поскольку представи­тели сторон, которых грамота велит сажать в суды по двое, нигде приставами не называются. Возможно, что в ведомстве веча или посадника находился штат при­ставов, из которых каждой стороне предлагалось при­гласить одного.в одрину (палату) тиуна для участия в ведении их дела.

Статья 26 говорит о суде докладчиков, в котором сидели по одному боярину и житьему от концов (они-то и назывались докладчиками), «люди, которые в су­де сидели» (судьи, которыми могли быть, как правиль­но отметил Н. И. Костомаров, посадник, наместник, тысяцкий и их тиуны), и приставы, которые и здесь, как и в суде тиуна, следили за порядком или свиде­тельствовали правильность производства у перечислен­ных выше судей. Таким образом, княжеский тиун от­нюдь не был обязательным участником суда доклад­чиков, он являлся лишь одним из судей, которые могли обратиться для решения дела к докладчикам как к высшей инстанции. При разбирательстве дела доклад­чиками тиун, как и всякий другой судья, мог только высказать свое мнение.

Ошибка Н. И. Костомарова заключается только в том, что он приписал докладчикам решение всех дел, тогда как к ним поступали лишь некоторые, и мы име­ем свидетельства о вынесении окончательного решения князем, посадником, наместником, тысяцким, без об­ращения к докладчикам. Ошибка В. О. Ключевского заключается в неправильном определении состава до­кладчиков (включение посадника и наместника князя), в отождествлении суда докладчиков с судом посадника и наместника, осуществляемым ими лично, в сужении сферы деятельности докладчиков как высшей инстан­ции, в отрицании самостоятельности суда тиунов;

е) судебное управление волостями. «Судебное уп­равление в областях новгородских, — удачно определя­ет Чеглоков, — было различно: в иные области назна­чались посадники, были области, в которых суд и рас­праву чинили посадники и тиуны, как княжеские, так и новгородские, нередко целые области отдавались в

________________ 342 ________________

кормление князьям и боярам, которые в этих областях были главными судьями и имели подчиненных судей, наконец, некоторые области покупали себе (на опре­деленный срок. — О. М.) право независимого самостоя­тельного суда»¹. Факты продажи судебных прав сохра­нили источники. В договоре Новгорода с великим кня­зем тверским Ярославом Ярославичем (1266) говорится: «А суд, княже, отдал Дмитрии с новгородци бежи-чяном и обонижаном на 3 лета, судье не слати»². Очень интересна в этом отношении откупная грамота Якима Гуреева и Матвея Петрова у наместника Григория Васильевича на суд в Обонежье (1434) с точным ука­занием географических границ, в которых эта сделка действительна³. Судебные доходы прельщали многих и часто приводили к злоупотреблениям. Берестяная гра­мота № 307 содержит жалобу на самозванных или действительных «позовников», т. е. судебных приста­вов, которые, пользуясь печатью и какими-то грамота­ми, обирали крестьян⁴;

ж) общий для всех государственных судов прин­цип представительства сторон. В новгородских госу­дарственных судах строго соблюдалось правило защи­ты интересов сторон с помощью их представителей, ко­торые присутствовали на суде, выступали перед судья­ми с разъяснениями по делу, активно участвовали в следствии и, вероятно, высказывали свое мнение по су­ществу. Этот институт впервые на Руси был зафикси­рован Новгородской судной Грамотой⁵.

Сведения источников о количестве представителей с каждой стороны в разных судах противоречивы. Нов­городская судная грамота установила общее правило: «А сажати в суду по 2 человека»⁶. Раз посаженный

¹ Юридический сборник Д. Мейера. С. 36; см. также: Куни-цын А. Историческое изображение... С. 71—74.

² ГВН и П. С. 11.

³ Там же. С. 149.

⁴ См.: Янин В. Л. Я послал тебе бересту. С. ИЗ.

⁵ См. об этом: Развитие русского права... С. 226.

⁶ А. Куницын придерживался мнения, что каждая сторона на­значала четырех посредников, причем в судах владыки и наместни­ка с посадником — непременно по два боярина и по два житьих, а в суде между новгородцами и немцами — без этого условия. В под­тверждение своей мысли он приводит выдержки из Никоновской и Ростовской летописей и из договора Новгорода с Ганзой (см.: Куницын А. Историческое изображение... С. 22, 25, 26. 29, 31, 46. 48). П. Чеглоков считает правило судной грамоты более достовер­ным, так как оно содержится в юридическом документе, а также

____________ 343 ______________,—

представитель не подлежал замене: «А кто кого суду посадит, ино тот с тем и ведается» (ст. 3).

3)