Военная база "Футенма"
16 апреля 2033 года
Роберт "Винт" Кеннет погиб ужасно нелепо. Альберт видел записи: после второго импульса Винт запаниковал, потерял управление машиной, проигнорировал сигнал тревоги от бортовых систем и рухнул в Японское море.
Трехмерную модель этого полета ему показал сам генерал Лукас. Командир военно-воздушных сил США выслушал сделанный Альбертом подробный анализ маневра и всей ситуации в целом, довольно похмыкал, пролистал тонкую пока папку с его досье и предложил юноше занять освободившееся место в особой тринадцатой разведывательной эскадрилье с кодовым именем "Грифоны".
Альберт сдержанно кивнул, с трудом скрывая охвативший его восторг. Вчерашний выпускник летного училища в одно мгновение стал частью лучшей эскадрильи мира под личным командованием генерала ВВС США. Альберт полагал, вполне заслуженно. При его очевидном таланте, неоднократно оцененном всеми преподавателями Академии, юноша и не рассчитывал на меньшее. Но даже не ожидал, что попадет к "Грифонам" настолько быстро.
"Геркулес" (1) качнул крыльями, заходя на посадку, и Альберт, не удержавшись, приник к иллюминатору, вглядываясь в контуры Курильских островов и пытаясь разглядеть свой новый дом.
База "Футенма" вольготно расположилась на острове с непривычным названием Шумшу. Сверху хорошо просматривались три взлетно-посадочные полосы, порт, большие ангары и склады, поле для тренировок, разбросанные по территории жилые корпуса. Не чета прежней базе на Окинаве. Альберт ее уже не застал, но со всей тщательностью изучил карты. Крошечный пятачок земли, со всех сторон окруженный жилыми кварталами. Решение перенести базу на Курилы было тактически и стратегически верным, не говоря уже о том, что позволило разрешить старый конфликт с Японией и упрочить союз между двумя странами.
Им всем сейчас было не до мелочных дрязг.
База приблизилась еще немного, и Альберт сумел разглядеть заходящий на посадку истребитель. Прищурился, вглядываясь в контуры и пытаясь определить модель. Судя по размерам и характерной форме крыла – F-39. Альберт разочарованно вздохнул. Хотя, конечно, понимал, что встреча со знаменитой "Ласточкой" в первые же мгновения была бы слишком большим подарком судьбы. Старушка и без того к нему более чем благосклонна, не стоит ее дразнить.
"Грифоны" были не просто лучшей разведывательной эскадрильей мира. В их рядах служил Курт Эммерс, позывной Маэстро, летчик-ас, лучший из лучших и просто гений. Это из-за него Альберт нарушил семейную традицию и вместо летного колледжа "Косфорд" поступил в американское военное училище в Колорадо-Спрингс, чем вызвал холодное неодобрение всего старшего поколения семьи Стэнфордов. Когда же во время очередных каникул выяснилось, что младший член семьи не только изменил королевской высшей школе, но и предпочел британскому "Тайфуну" американский F-39, восьмидесятилетний Альберт Глэдвин Стэнфорд во всеуслышание провозгласил, что не желает больше видеть внука под крышей своего дома.
Альберт вздохнул, вспоминая суровый и неуступчивый нрав любимого деда, но тут же выкинул упаднические мысли из головы. Для того, чтобы стать лучшим, нужно летать с лучшими. К тому же, как ни печально было признавать, "Тайфун" американским истребителям давно и в подметки не годился. А когда Альберт превзойдет Маэстро и станет лучшим летчиком-асом в мире, семья вновь будет гордиться им.
Легкая встряска и возросшее на пару минут ускорение сообщили Альберту, что "Геркулес" благополучно совершил посадку и начал руление. Не дожидаясь полной остановки, юноша подхватил сумку и бросился к выходу. Пройдя несколько утомительных, но необходимых процедур (проверка документов, досмотр багажа, медицинский экспресс-тест), Альберт наконец-то очутился у двери в кабинет майора Ирвинга.
Только тут юноша вспомнил, с кем еще, помимо Курта Эммерса, ему предстоит иметь дело. Альберт собрался с духом, вспомнил правила хорошего тона, нацепил на лицо вежливую улыбку и постучал.
Ответа не последовало.
Озадаченный, юноша сверился с бумагами. Нет, все в порядке, майор Ирвинг должен его ждать и это именно та комната.
Он постучал снова.
– Да входи уже! – донеслось из-за двери.
Альберт открыл дверь, шагнул в кабинет и замер. Увиденное мало соответствовало его ожиданиям. Он, конечно, не смог бы точно сформулировать, чего именно ожидал, но один пункт в этом списке был: не этого.
Сидевший во главе стола мужчина отвлекся от консоли, посмотрел на Альберта, потом обвел взглядом трех других офицеров, также разглядывавших вновь прибывшего, нехотя вынул изо рта сигарету и мрачно вопросил: "Это еще что за птица?".
Почему-то сначала Альберт зацепился взглядом именно за сигарету. Курение среди летного состава было не то чтобы запрещено, но регулярные медосмотры и очень строгие требования к состоянию здоровья пилотов не оставляли курильщикам ни единого шанса остаться в ВВС. И только потом обратил внимание на все остальное.
Расстегнутый китель, небрежно наброшенный на плечи, не мог скрыть покрывавшую руки татуировку. И не только руки. Рисунок взбегал вверх по предплечьям, скрывался под тканью кителя, выныривал у горла и спускался вниз под форменную футболку. Конечно, про татуировку Альберт читал, но даже представить себе не мог, что она покрывает почти все тело.
И ни одно досье не могло ему помочь скрыть шок при виде толстой длинной косы, небрежно переброшенной через плечо. На всех фотографиях ее обладатель был запечатлен анфас с забранными за спину волосами, и Альберт представлял себе что-то вроде короткого конского хвоста – обычная прическа в среде гомосексуалистов. Которые, к огромному сожалению Альберта, все еще ходили по и без того исстрадавшейся Земле и даже допускались до службы в армии. Но коса толщиной в руку и длиною до талии – это было уже чересчур.
Майор Ирвинг (золотые дубовые листья на воротнике кителя не оставляли возможности в этом усомниться (2)) утопил бычок в набитой окурками пепельнице и раздраженно осведомился:
– Так и будешь на меня пялиться, или назовешься по форме?
Один из окружавших Ирвинга офицеров, не дождавшись от растерявшегося юноши ответа, спокойно пояснил:
– Выпускник Академии в Колорадо, второй лейтенант Альберт Стэнфорд. По личной рекомендации генерала Лукаса.
У говорившего был глубокий сильный голос. Офицер шагнул к нему, протянул руку за документами, которые молодой лейтенант все еще машинально сжимал непослушными пальцами, и Альберт наконец-то узнал в нем капитана Эммерса. Маэстро был одет как положено и выглядел безупречно.
В лицо бросилась краска: так опозориться перед своим кумиром в первые же минуты! Альберт собрался и четко проговорил:
– Переведен под Ваше командование, сэр!
Папка легла на стол перед Ирвингом, и майор небрежно пролистал досье. Альберт в который уже раз с неудовольствием отметил про себя параноидальную страсть старших офицеров к бумажным документам. Консоль под рукой, одна команда – и вся информация развернется на окружающих стол прозрачных экранах. Какой смысл трястись перед угрозой ЭМИ, когда базе объективно ничего не угрожает?
– Число боевых вылетов? – спросил майор, и Альберт подобрался.
К этому вопросу он готовился заранее, поэтому посмотрел Ирвингу прямо в глаза и четко проговорил:
– Ни одного, сэр.
Повисла гробовая тишина. Высший офицерский состав "Грифонов" застыл и в немом шоке уставился на него. Спокойствие сохранил только Эммерс – видимо, в отличие от всех остальных, капитан действительно ознакомился с его личным делом. Сразу видно настоящего профессионала.
– Так, – наконец, выговорил Ирвинг и почему-то спросил у стоящей по правую руку женщины. – Какого хера здесь происходит?!
– Не могу знать, майор, – невозмутимо отозвалась та. – Я не присутствовала при вашем разговоре с генералом Лукасом.
Ирвинг продолжал сверлить ее возмущенным взглядом, но на статную красавицу это, очевидно, не производило ни малейшего впечатления. В памяти Альберта тут же всплыло досье: капитан Кэтрин Стоун, позывной Леди, единственная женщина в эскадрилье. К выходкам своего командира она, судя по всему, давно привыкла.
А вот Альберту только предстояло привыкнуть, и не сказать, чтобы эта перспектива его очень радовала.
– Я совершил более сотни вылетов на тренажере-имитаторе, – со сдержанной гордостью проговорил он. – Более тридцати из них в условиях информационной недостаточности в связи с отключением датчиков под влиянием импульсных взрывов. Не считая ста пятидесяти часов учебных вылетов.
– Тренажеры, – презрительно уронил третий офицер, до этого хранивший молчание. – Все с тобой ясно. – И повернулся к Ирвингу: – Спасатели подняли со дна чёрный ящик Винта. Я займусь.
– Валяй, Ник, – рассеянно кивнул ему Ирвинг и снова перевел взгляд на Альберта.
Офицер, потеснив юношу плечом, вышел за дверь, и в кабинете вновь воцарилась тишина. Альберт по-прежнему смотрел прямо в глаза майору и с трудом сдерживал подступающий гнев – тот разглядывал его, словно какое-то экзотическое насекомое. Подобного отношения Альберт не заслуживал. Тем более от такого недомужчины, как Ирвинг.
– На контроль, – наконец проговорил майор и резко поднялся. – Пошли, покажу медблок.
– Вы хотите, чтобы я сейчас полетел? – выдержка ему положительно сегодня изменяла.
– Мы, лейтенант Стэнфорд. Мы. Ну что, идешь? Или боишься?
Альберт подумал было о том, что это весьма посредственная попытка взять на слабо, но обнаружил себя идущим по коридору за майором и вновь (вот же напасть) таращащимся на его чертову косу.
На летных качествах ориентация Ирвинга, надо признать, никак не сказалась.
Он поднялся в воздух следом за лейтенантом и моментально исчез из виду. Через пять минут сработал условный сигнал: на самолет наведена была ракета дальнего боя. Потом тумблер замолк; спустя еще пару минут "Рип" майора Ирвинга промчался мимо и крутанул три бочки, дразня.
– Башня (3), Винг… эээ… лейтенант Стэнфорд, переместиться в квадрат С, эшелон (4) сто восемнадцать.
– Винг. Квадрат С. Эшелон сто восемнадцать.
Винг. "Крыло". Еще пару дней назад Альберт даже не подозревал, что совсем скоро услышит в наушниках позывной майора. И тем более не догадывался, что он прозвучит так холодно.
Как ни старался, Альберт никак не мог его обойти, несмотря на все расчеты. В последний момент Ирвинг словно угадывал его тактику, а может быть просто летал как вздумается. Так или иначе, Стэнфорд раза три попал в прицел, а сам лишь раз сумел ненадолго подцепить на крючок "Рипа". Это было обидно. И несправедливо.
– Башня, Винг, лейтенант Стэнфорд, занять эшелон двести восемьдесят два. На подходе Кость (5).
Альберт послушно зашел в боевой восходящий разворот вслед за "Рипом", гадая, как бы так половчее утереть нос майору.
– Винг. Дороти, подо мной облачность, кучевые, север-север-восток признаки циклона.
– Башня, Винг. Вас понял, сэр. Даю вам пятнадцать минут.
Пятнадцать минут, чтобы показать, чего стоишь… Альберт отчаянно думал. Внезапно наушники ожили.
– Маэстро, Кенсингтон, – в наушниках голос капитана казался почему-то еще более глубоким. – Парень, ты слишком много думаешь. Расслабься и просто танцуй.
Эммерс! Наблюдает, значит…
– Винг. Маэстро, что еще за Кенсингтон?
Альберт вспыхнул от раздражения.
– Кенсингтон, Винг. Это мой позывной, сэр.
– Херня какая. Ничего поумнее не придумал? Давай уже… Или тебе нравится любоваться на мой зад?
Ехидное замечание вызвало прилив злобы, и Альберт резко рванул рычаг, скрываясь от Ирвинга в облаке. Самолет тряхнуло, в первую минуту лейтенант растерялся, но потом упрямо стиснул зубы и пошел по экрану локатора. Вынырнул в пятидесяти футах от "Рипа" и моментально навелся.
– Винг. Недурно. А что скажешь на это?
"Рип" тоже нырнул в облако и почти моментально выпрыгнул из-под брюха безымянного истребителя и вертикально подрезал его, толкнув реактивной струей. Нос машины пошел вниз, и Альберт от неожиданности крепко матернулся, пытаясь стабилизироваться и наверстать потерянную скорость.
– Винг. Да ты ругаться умеешь? Мамочка не будет против?
Под веками полыхнуло красным. Дальнейшее Альберт помнил смутно. Какие-то обрывки. Трижды или четырежды наводился на "Рип" и не раз сам попал под наведение. Но все же не всухую!
– Маэстро, Винг, Кенсингтон, возвращайтесь.
– Башня, Винг, лейтенант Стэнфорд, снижение на двести семнадцать.
Альберту стало интересно, кто же так упорно не желает принять его позывной, помимо майора Ирвинга. У диспетчера был очень красивый голос, ясный, спокойный, совершенно не вяжущийся с женским именем Дороти. Каждое слово было слышно так, словно человек сидел рядом в комнате.
– Маэстро, Винг, я думаю, парень заслужил свой шанс.
Ему не почудилось? Курт Эммерс в самом деле это сказал? Сам Эммерс?
– Сэр, спасибо, сэр! – от избытка чувств Стэнфорд крутанул в воздухе Иммельмана (6).
Но майор Ирвинг ничего не ответил.
Правда, в раздевалке он подошел к нему первым.
– Не так уж плохо, Стэнфорд. Еще часов двести, и будешь вполне пристойно летать. Если, конечно, страсть к моим татуировкам не погубит тебя раньше. – Прежде чем усталый, потрясенный случившимся за короткое утро Альберт успел возмутиться, Ирвинг натянул на себя свежую футболку и привычным жестом накинул на плечи китель. – Не бери в голову, парень. Я тебя дразню. Идем, познакомишься с остальными.
Идти оказалось недалеко – кто бы ни планировал базу, он мудро разместил столовую рядом с раздевалками. Альберт прикинул в уме план. Получалось, что общепит занял центральную часть. Если будут бомбить, ни за что не догадаются, что здесь еда, а не хранилище данных.
– Вольно всем, – махнул рукой впереди идущий майор. – Хочу вам представить нового члена команды. Лейтенант Стэнфорд заменит нашего Винта, так несвоевременно вкрутившего штопор. Садись где хочешь, присоединяйся.
Сам майор ушел за стол старших офицеров и устроился там в полном одиночестве. Видимо, никто не желал с ним есть, попутно дыша дымом. Но как бы там ни было, Альберт явно был принят. А когда он развернулся к общему столу, коллеги быстро расчистили место. Тут же кто-то хлопнул его по плечу.
– Против Ирвинга с первого раза мало кто может выстоять, не расстраивайся. Ты хорошо держался, – крепкий веснушчатый парень устроился рядом. – Я Боинг. В миру Рон.
Сидящий напротив азиат просто молча салютовал стаканом сока. На его воротнике красовались нашивки первого лейтенанта.
– Это Чжи Кван Лю, – пояснил Боинг. – Позывной Молчун.
Компания сдержанно заржала.
Азиат невозмутимо продолжил есть.
– Привеееет! – прямо перед носом Альберта внезапно возник смущающе глубокий вырез форменной майки, в котором вполне ясно видны были проколотые соски. Мужские.
От неожиданности юноша вздрогнул и отпрянул. О чем тут же пожалел, поскольку в поле зрения попали руки в фенечках почти до локтей, крашеные в зеленый цвет волосы и проколотая нижняя губа.
– Ты отлично летал! – провозгласил… провозгласила… провозгласило это существо. – Сколько, говоришь, баллов у тебя на тренажерах?
– А… Эммм… – очень умно ответил Альберт.
– Я Дороти.
Как будто это что-то объясняло.
"Винг. Дороти, подо мной облачность, кучевые, север-север-восток..." – услужливо всплыло в памяти. Вот только голос был совершенно другим. Конечно, Альберт прекрасно знал, что все диспетчеры проходят специальную подготовку, как дикторы на телевидении, но разница была слишком велика.
– Хотите сказать, что вы…
– Наш диспетчер и хранитель ваших задниц и мордоворотов в коробочке (7), – в поле зрения возникла здоровенная лапища, ухватившая Дороти за кольца на сосках и стянувшая со стола. – Сколько раз тебе говорить не садиться на стол? Здесь люди едят.
Дороти взвизгнул и подлетел кверху.
Обалдев окончательно, Альберт поднял голову. А потом еще поднял. Перед ним возвышался колоссальный негр, державший тощего паренька на плече без каких-либо видимых усилий.
– Мэтт Стенджерс. Добро пожаловать, парень. Если гадаешь, в какой зверинец тебя занесло – а ты наверняка гадаешь, – не переживай. Привыкнешь. И тебе понравится. Все, крошка Дороти, полетели. Ты нужен Норд-Осту.
О Мэтте Стенджерсе Альберт тоже слышал. Легендарный механик Джонатана Кейси Ирвинга ради работы с ним оставил карьеру инженера. Ни в одном досье, ни в одном рапорте Альберт так и не сумел найти, по какой причине.
Тот вдруг обернулся.
– Говорят, ты в шахматы неплохо играешь. Заходи сегодня вечером в гости. Сыграем.
Дверь за Мэттом и его странной ношей закрылась.
В шахматы играли в клубе.
Когда Альберту наконец удалось отыскать туда дорогу и он распахнул двери, в первый момент ему захотелось развернуться и убежать. В клубе яблоку было негде упасть. После нелегкого утра, выдавшегося сегодня, после шокирующего знакомства с Дороти меньше всего на свете юноше хотелось присутствовать в помещении, битком набитом народом. Но тут рядом с ним появился майор Ирвинг.
– А вот и наш гений, – весело сказал он.
Вроде бы и негромко сказал, но все моментально смолкли и повернулись к ним. Бежать было поздно. Альберт еще гадал, специально ли это сделал Ирвинг, а тот уже подал людям знак расступиться, и в конце живого колышущегося коридора он увидел столик, кресло, почти скрытое под огромным телом Мэтта, и еще одно – пустое – напротив. Внезапно волнение улеглось. Это просто партия в шахматы. Ничего больше.
Альберт улыбнулся и шагнул вперед.
Его встретили одобрительными выкриками. Откуда-то тянулись руки – пожать его руку, похлопать по плечу. Кто-то даже сказал вслед: "Давай, надери ему задницу!", но юноша не успел заметить, кто.
Он устроился напротив негра, и в клубе сразу же стало тихо.
– Добрый вечер, – сказал Мэтт и протянул ему широкую мозолистую ладонь.
Странным образом его присутствие окончательно успокоило Альберта. Мэтт казался каким-то уютным, привычным, почти родным. Навевал память о доме.
– Я думал, это будет что-то вроде домашней партии за бокалом шерри.
– Шерри могу обеспечить. А насчет домашней партии… Расслабься, Берт, ты ведь дома. Здесь все свои. Такие же служаки, как и ты.
Альберт сморгнул.
И почему ему это раньше не пришло в голову. Он огляделся. Никто не смотрел на него свысока, никто не был настроен враждебно. Все просто пришли посмотреть хорошую игру. Даже Ирвинг и Эммерс были здесь, стояли бок о бок за спиной у Мэтта, почти касаясь друг друга плечами.
У него немного отлегло от сердца.
Рядом что-то стукнуло, а потом огласило помещение громким "кррру".
– А вот и сэр Эдгар, – рассмеялся Мэтт. – Все, теперь точно пора начинать.
Альберт молча уставился на огромного черного ворона. Ворон, не смущаясь, так же пристально разглядывал его. Но после всех впечатлений сегодняшнего дня ворон был последним, что могло его удивить.
Сэр Эдгар обвел всех собравшихся вполне осмысленным взглядом и ударил клювом по доске. Игра началась.
Они обменялись привычными первыми ходами, прощупывали соперника. Каждый ход отщелкивала на часах птица, которая явно понимала, что происходит, и напряженно следила за игрой.
В какой-то момент Альберт не удержался – поднял голову, чтобы вновь посмотреть на своего кумира. Эммерс был на месте, но теперь их с Ирвингом разделяло полшага. Пожав плечами, Альберт вновь углубился в игру. Мэтт был силен, по-настоящему силен. Собственно, юноше еще не приходилось встречаться с интеллектом, который настолько походил бы на его собственный и даже в чем-то превосходил его. Но у Мэтта было одно слабое место – он предпочитал действовать конкретными сериями ходов, преследуя определенные цели кратчайшими путями. Это безо всякого сомнения было хорошо в режиме реального времени, но в контексте долгосрочных стратегий могло давать сбой.
"Сейчас мы тебе этот сбой и подстроим", – подумал Альберт, жертвуя слона.
Ирвинг и Эммерс подобрались ближе. Ирвинг даже беззастенчиво устроился на подлокотнике кресла механика, на что тот не обратил ни малейшего внимания. Им явно хотелось видеть каждое мгновение этого матча.
Мэтт понял, что загнан в угол, слишком поздно. Попытался создать патовую ситуацию на доске, но ему не хватило для этого фигур.
Спустя еще пятнадцать минут и пять сигарет Ирвинга он поднял руки и признал мат.
Альберт выдохнул и взял со столика так и не початый бокал шерри.
Ворон вскочил на плечо Мэтта и принялся нежно перебирать клювом тугие колечки волос у него на голове – утешал.
– Опизденеть, – мрачно сказал Ирвинг.
После этого слова повисла пауза. Она длилась недолго: Курт Эммерс первым зааплодировал, и вскоре его поддержал весь клуб. Словно эти аплодисменты сняли какой-то барьер, до того стоявший вокруг Альберта, все вдруг ринулись поздравлять его, каждый желал пожать ему руку, похлопать по плечу. С одной стороны, это было приятно, но с другой… пугало и было в самом деле некстати.
Его вдруг кто-то крепко ухватил за руку и потащил через толпу. На пути все время возникали лица, руки, плечи, и Альберту все никак не удавалось увидеть, кто же его тащит и куда.
И только когда они выбрались, за ними захлопнулась дверь и воцарилась благословенная тишина, Альберт увидел перед собой Дороти. Тот стоял, тесно запахнувшись в пальто с крылышками на пуговицах, и усмехался. В такой одежде он даже вполне пристойно выглядел.
– Я подумал, тебе до смерти хочется спать и очень надо в душ.
И не то чтобы он был не прав.
– … Спасибо.
– Ты мой должник, – парень развернулся и собрался идти.
– Постой… А из-за чего столько шума?
– Ты разве не догадался? – улыбка Дороти стала шире. – Ты первый человек на этой базе, кто обыграл самого Мэтта Стенджерса в шахматы.
Альберт, наверное, еще добрую минуту стоял и бестолково смотрел в спину диспетчеру.
________________________________
(1) "Геркулес", точнее, Lockheed Super Jet D-115 Hercules – транспортный самолет в существующей реальности. Это самолет средней и большой дальности, основной военно-транспортный самолет США и стран НАТО.
(2) Стилизованный золотой дубовый лист используется в качестве элемента военной формы для обозначения звания майора ВВС США. Выглядит вот так (больше похож на каштановый, тем не менее, именуется дубовым): http://www.epicmilitaria.com/shopimages/products/thumbnails/EM-USA-Badge-15.jpg
(3) Башня – центр управления воздушным движением.
(4) Эшелон – условная высота, на которой находится самолет (объяснение упрощенное).
(5) Bone (в пер. с англ. – «кость») – неформальное обозначение бомбардировщика B-1.
(6) Иммельман (переворот Иммельмана, или петля Иммельмана) – фигура сложного пилотажа, полупетля с полубочкой. Представляет собой половину восходящей петли, которая завершается в верхней точке переворотом на 180 градусов для выхода в обычный горизонтальный полёт. Названа в честь немецкого летчика-аса Макса Иммельмана. В результате выполнения этого приёма в бою атакующий самолёт выходит выше и позади вражеского самолёта, если они до этого были на встречных курсах, что обеспечивает выгодную позицию для успешной атаки.
(7) Коробочка – аэродромный круг полетов, воздушное пространство над аэродромом (в полетном задании полет по кругу – полет по "коробочке", бывает малая и большая).
Дополнительное пояснение:
Переговоры пилотов ведутся на общей радиочастоте по сторого определенным правилам. Пилот (или диспетчер) сначала должен произнести свой позывной, потом – позывной того, к кому обращается, затем в максимально сжатой форме передать сообщение. Никаких пространных предложений, наоборот, рекомендуется опускать отдельные слова, если от этого не теряется смысл. Например, фраза "Башня, Винг, квадрат С, эшелон сто восемнадцать" переводится следующим образом: "Диспетчер центра управления полетами обращается к летчику с позывным "Винг" и дает ему указание переместиться в квадрат С и занять высоту одинадцать тысяч восемьсот футов". Фраза: "Винг. Дороти, подо мной облачность, кучевые, север-север-восток признаки циклона", - означает: "Летчик с позывным "Винг" сообщает диспетчеру с позывным "Дороти" информацию о погодных условиях. В небе облачность, вид облаков – кучевые, с северо-востока приближается циклон".
Майор Ирвинг регулярно нарушает эти правила, а именно – не называет позывной того, к кому обращается. Особенно когда обращается к диспетчеру.
И вообще ребята довольно часто несут в эфир то, что туда нести не надо. Потому что они ебанавты.
