Военная база "Футенма"
2-30 сентября 2031 года
Лейтенант Стоун оказалась хороша. На вкус Ирвинга, не идеальна – слишком академичным, слишком роботизированным выглядело ее управление машиной, но это как раз было поправимо. Во всем остальном она его устроила. Он безошибочно чувствовал в ней стратега, тактика и отличного управленца. Отказаться от нее означало проявить не только упоротый шовинизм, но и откровенную тупость. Если на первое Ирвинг еще был вполне способен, то на второе уже нет.
Стоун и Эммерс в значительной степени облегчили его жизнь, взяв часть административных обязанностей на себя. Сделать еще предстояло много. Благо обстоятельства позволяли.
У них не было боевых вылетов, и даже учения требовали спецзапросов. Между мировыми державами воцарилось очередное перемирие, ходили слухи о том, что скоро и вовсе заключат мир. Само собой, пока все готовились усесться за стол переговоров на нейтральной территории демократичной старушки Европы, никто никуда не летал и даже пернуть не смел без указа свыше.
Временами до базы докатывались отголоски новостей с территорий Китая и России. Этим глобальное перемирие было, очевидно, по барабану. Раз начав боевые действия, обе страны катились дальше по инерции.
Ирвинг подозревал, что с Куртом у него будут проблемы. Все-таки старший по званию, привык командовать, распоряжаться. Опыт Ирвинга был несравним с его опытом. Но... подозрения оказались беспочвенными. Конфликтов не было, если не считать мелких стычек, завершавшихся к обоюдному удовольствию жаркими дебатами. Обычно их венчало совместное решение, устраивавшее обоих. Им работалось хорошо и как-то просто, словно они не первый год и даже не первое десятилетие вместе тянули лямку. Ирвингу и нравилось это, и злило, и настораживало. Курт удивительно легко вписывался в жизнь базы, в жизнь эскадрильи, в его собственную жизнь.
Как-то совершенно незаметно Ирвинг пришел к выводу, что ему хотелось бы, чтобы Курт вошел не только в жизнь. Капитан был хорош до неприличия, и в постели наверняка отжигал. Хотя, строго говоря, не вполне соответствовал вкусам Ирвинга, предпочитавшего парней повыше и помощнее. Просто грех было оставлять Эммерса в неведении относительно его настоящей ориентации. Главное, не переть в лобовую – и все будет отлично.
Накануне прибытия ласточки Эммерса, Ирвинг потащил его в ангары. На птичку майора они уже любовались, но никак не могли застать там главного механика, а именно с Мэттом Ирвингу очень хотелось познакомить Курта.
В этот раз удача им улыбнулась.
Мэтт, осторожно отодвинув полупрозрачную м-панель, покинул освещенный пятачок рядом с F-39 и направился им навстречу, сдвинув инфоочки на лоб, отчего приобрел слегка удивленный вид.
– Мэтт Стенджерс, лучший инженер-механик ВВС, – улыбнулся майор. – Курт Эммерс.
– Наслышан о вашей "Ласточке", – громыхнул Мэтт.
Руки обоих пилотов поочередно практически утонули в его лапище.
– Надеюсь, слышать пришлось только хорошее, – усмехнулся Курт. – Разрешите посмотреть? – он указал на панель.
Мэтт кивнул.
Следующие полтора часа пролетели незаметно, пока у них над головой не захлопало и не заговорило что-то хрипло и немного напыщенно.
– Что за чудо в перррьях?
Ирвинг поднял голову и расплылся в улыбке.
– Сам ты чудо в перьях. Это Курт, познакомься.
На стол перед Куртом шумно шмякнулась большая черная птица и уставилась на пилота изучающе то одним глазом, то другим. Вдоволь насмотревшись, ворон выпрямился и, казалось, подбоченился.
– Пррривет, крррасавчик.
Ирвинг с Мэттом переглянулись, но постарались сохранить серьезные выражения на лицах.
– Спасибо, – хмыкнул наконец Курт, – ты тоже ничего.
– Сэррр Эдгаррр кррруче всех, – поучительно сказал ворон.
– Да, неплохо писал старик.
– Это его зовут так, – пояснил Мэтт. – Только ума не приложу, почему сэр.
– Ты дурррень! – птица тюкнула его клювом в карман и взлетела к потолку.
Дурнем Мэтт, конечно, не был. В тот же вечер он в пух и прах разбил Курта в партии в шахматы, чем вызвал у того уважение и одобрение. А вот Ирвинга проигрыш Эммерса, хоть и не удивил, но слегка раздосадовал. И тот факт, что Курт относился к своему поражению философски и даже с изрядной долей иронии, не успокаивал – скорее, больше заводил. Отчего-то хотелось немедленно вызвать механика на матч-реванш, но Ирвинг лучше всех на базе знал, что обыграть Мэтта практически невозможно. Во всяком случае, Ирвингу еще ни разу не удавалось.
А еще охереть как раздражало, что Курт игнорировал все намеки и оставлял без ответа все попытки соблазнения. Раздражало, потому что невозможно было понять, как он к этому относится, поскольку не выказывал ни положительной, ни отрицательной реакции. Ирвинг впервые встретил человека, способного вообще никак на него не реагировать. И отчего-то это лишь сильнее подхлестывало.
После импровизированного матча вышел на связь Лукас и в свойственной ему мягкой полунасмешливой манере поинтересовался, отчего из рекомендованного неким Джонатаном Кейси Ирвингом числа "двадцать два" в летном составе присутствуют всего двое, не считая самого Кейси. Попытавшись препираться, майор встретил неожиданный отпор от начальства и вынужден был прослушать длительную отповедь про политику, финансирование и нормы этики и морали. После чего генерал отключился, ясно показывая, что дело серьезно.
Ирвинг вздохнул и принялся за работу. Через два часа и пачку сигарет он с ненавистью окинул взглядом царящий в кабинете хаос и потянулся к коммуникатору. И только нажав кнопку вызова, сообразил, что уже за полночь и Эммерс наверняка спит. Но тот откликнулся почти сразу:
– Что случилось?
От звука чуть хриплого со сна голоса по спине пробежали мурашки.
– Отбой, все в порядке. Просто… – Ирвинг замолчал, слушая спокойное ровное дыхание в трубке. Почему-то подумалось, что Эммерс наверняка спит голым, и воображение тут же услужливо подбросило картинку. – Скажи, Курт, ты когда-нибудь команду себе набирал?
Капитан понимающе усмехнулся:
– Через десять минут буду.
Ирвинг хотел сказать, что можно заняться этим и завтра с утра, но Эммерс уже отключился.
Ровно через десять минут дверь бесшумно скользнула в сторону, впуская Курта – одетого, бодрого и подтянутого, словно он и не ложился.
С бутылкой, парой бокалов и ведерком со льдом.
– В первый раз такие вещи на трезвую голову не делаются, – сообщил он в ответ на недоумевающий взгляд и тут же поморщился. – Ну ты и надымил. Под потолком пару Костей подвесить можно.
Он сгрузил свою ношу на край заваленного бумагами стола и включил приточную вентиляцию. Потом, не удовлетворившись полученным результатом, подошел к окну и распахнул его. Ирвинг повел плечами – с улицы потянуло промозглым холодом.
Эммерс разлил виски по бокалам, придвинул стул и сел по левую руку.
– Для начала давай выкинем тех, кого рекомендовало начальство. Обычно там мусор, – его рука замерла над панелью. – Не возражаешь?
Ирвинг кивнул.
Пальцы мягко пробежали по сенсорной клавиатуре, открывая первое досье, и майор снова поймал себя на мыслях совсем не о работе. У Курта были очень красивые руки – крупные, жилистые, с выраженными венами и длинными сильными пальцами. Чистый секс. Ирвинг представил эти руки на своем теле и нервно потянулся за сигаретами.
Через час куча запросов и личных дел, приводивших его в ужас, уменьшилась раза в четыре. Большая часть лежавших на столе бумаг также улетела в ведро. Курт наконец отпил из бокала, откинулся на спинку и довольно хмыкнул:
– Вот теперь можно работать.
– Почему ты здесь? – вдруг в лоб спросил Ирвинг.
Почему здесь. Почему не набрал новую эскадрилью. Почему пошел под руку младшего и по возрасту, и по опыту – звание в данном случае было всего лишь фикцией. В голове роился десяток таких "почему". И ни одного ответа.
Курт молчал.
Он начал говорить, когда Ирвинг уже решил, что ответа так и не добьется.
– Операция "Яньло-ван" готовилась меньше трех недель. Лично генералом Андерсоном.
Ирвинг кивнул. Последнее знал из газет любой мальчишка. А вот первое стало сюрпризом. Операции такого масштаба готовились месяцами, а иногда годами.
– Задачей Одиннадцатого крыла было прикрытие бомбардировщиков при атаке оружейного склада и двух небольших китайских аэродромов в районе Станового нагорья. Под легендой уничтожения баз террористов.
– Трех, – машинально поправил Ирвинг.
– Двух, – тихо повторил Эммерс. – По данным разведки в квадрате B34 никакой базы не было.
– В34?!
Ирвинг выпрямился. Посмотрел в отсутствующий взгляд Курта и закурил. Чертова зажигалка в пальцах дрожала.
– Честь открытия базы "Лэйгун" официально принадлежит двадцать пятой разведывательной эскадрилье. "Хамелеоны". Отличные ребята, к ним у меня никаких претензий... А место проведения операции "Яньло-ван" во всех отчетах просто перенесли на сто миль южнее.
Ирвинг глубоко затянулся. Не помогло.
– И никаких сверх-новых модификаций ЭМИ, – голос Курта звучал слишком спокойно и ровно. – Только приказ немедленно атаковать, истерика в штабе, переполох в командном центре, ближний маневренный бой с сотней самолетов противника и ракеты земля-воздух. – Курт потянулся к бутылке и отпил прямо из горла. – Импульсными зарядами добивали уже при отступлении.
Ирвинг молчал. Слова здесь были неуместны.
– Я вытащил двоих. Гром отказался снимать колпак и впечатался в скалу. Для Лиса это стало последней каплей. Он слушал мои команды – тогда он был готов слушать любые команды. Сел. И на следующий же день был списан мозгоправом.
Сигарета обожгла губы. Ирвинг швырнул бычок в пепельницу и закурил новую. Руки тряслись от ненависти и злобы в адрес козлов из верхушки.
– На земле выяснилось, что Андерсон даже не направлял разведчиков в тот квадрат. Посчитал имеющиеся данные достаточными.
– И после этого он остался при погонах? – Курт кивнул, и Ирвинг ошалело мотнул головой. – Бред собачий.
– Он сын Уайта, – при звуках фамилии президента майор дернулся. – Внебрачный и единственный. Первая леди рожает уже пятую дочку. Мальчик с детства любил играть в самолетики... – Эммерс поднял на Ирвинга горячий давящий взгляд и усмехнулся. – Я получил вторую Медаль почета. А через месяц Андерсон вызвал меня к себе и в приватной беседе порекомендовал как можно быстрее набрать новую команду. И перейти под его личное руководство.
– Дай угадаю, – Ирвинг попробовал пошутить. – Ты разбил ему нос.
Но Курт шутить и не думал.
– Челюсть. И два ребра. Ребра срослись, а вот с челюстью врачи намудрили.
– Так вот почему он картавит! – Ирвинг запнулся и пристально вгляделся в заострившееся лицо. – Трибунал?
– Замяли. По личному ходатайству Лукаса, – Курт мрачно улыбнулся. – Через пару дней генерал вызвал меня к себе и предложил на выбор: Академия в Колорадо или ты.
Дрессировать молодых щенков или летать. Ирвинг медленно кивнул. Вот теперь все встало на свои места.
Курт Эммерс явно не мог обходиться без неба и своей ласточки. Такой же псих, как он сам. Старый лис умел делать предложения, от которых не отказываются.
Эммерс сидел неестественно прямо. Ирвингу захотелось протянуть руку и размять напряженные плечи и шею, почувствовать, как расслабляются под пальцами сведенные мышцы. Возможно даже, Курт откинул бы голову назад и лег затылком в ладонь…
Майор мысленно проклял разыгравшееся воображение и разлил оставшийся виски по бокалам:
– Не расстраивайся, – он шутливо салютовал Эммерсу. – Меня вообще сослали на Камчатку, потому что я пидорас.
Незамысловатая шутка произвела именно тот эффект, на который он рассчитывал: Курт откинулся на спинку стула и расхохотался.
Напряжение в комнате ощутимо спало.
– Уговорил, – с трудом выдавил Курт сквозь смех, – расстраиваться не буду. Буду радоваться.
Неожиданно он скользнул по телу майора откровенно изучающим взглядом. Совершенно недвусмысленным. Продолжение шутки или... По-прежнему глядя в глаза, Ирвинг улыбнулся и картинным движением закинул ноги на стол.
Курт усмехнулся и бросил ему папку:
– Кандидат номер один.
Ирвинг машинально открыл ее, пытаясь заставить себя сосредоточиться на деле, и уставился на фотографию:
– Ты рехнулся?
– Почему? – Эммерс был сама невозмутимость. – Новоиспеченный лейтенант, диплом с отличием, больше пятидесяти боевых вылетов, превосходные характеристики...
– Курт, он китаец.
– Американец в пятом поколении. Ты не дочитал до графы "информация о семье".
– Охотно верю, но рожа у него самая что ни на есть китайская.
– Так ты еще и расист? – ехидно осведомился Курт.
Ирвинг шутливо замахнулся на него папкой.
– Майор-гей, диспетчер-фрик, женщина-ас и легенда ВВС в опале. Мне не хватает только китайца.
– И русского.
– Да ни за что!
– Не зарекайся…
Эммерс насмешливо сощурился и открыл следующее досье.
Они просидели над бумагами до глубокой ночи. Возможные кандидатуры продолжили обсуждать и на следующий день, за поздним завтраком. У Ирвинга строчки всевозможных запросов и личных дел уже отплясывали перед глазами тарантеллу. Он даже попытался разжалобить этим Курта, но тот отрицательно качнул головой и неумолимо потащил его обратно в кабинет. Оставалось только смириться.
Спасение неожиданно явилось к майору в лице лейтенанта Стоун:
– Вашу машину доставили, капитан, – невозмутимо сообщила Курту эта невероятная женщина, перехватив их на выходе из столовой. – Распишитесь.
Эммерс чиркнул в бумагах стоящего рядом с ней паренька и расплылся в счастливой улыбке:
– Фрэнк Браун?
– Ваш механик в ангаре, – усмехнулась Кэтрин. – Не отходит от аппарата ни на шаг.
Курт кивнул и перевел на Ирвинга горящий взгляд:
– Ты не будешь против, если...
– Разумеется, я за! – перебил его майор и решительно потянул Эммерса на выход, пока тот не передумал.
Мог не волноваться. Судя по блеску в глазах, Курт стремился к своей ласточке как на свидание с лучшей из любовниц. В ангар они почти что вбежали, и Эммерс нетерпеливо оглядел огромное и пока полупустое помещение в поисках своей ненаглядной. Та обнаружилась совсем рядом, возле истребителя Ирвинга.
И не только она.
На краю освещенного пятачка молодой коренастый парень отмахивался от сэра Эдгара.
– Мерррзавец! – ворон негодующе хлопал крыльями, норовя заехать по голове. – Пррреступник!
– Убери от меня свою чертову птицу!
– Он просто за меня переживает, – недовольно откликнулся Мэтт, приманивая к себе возмущенного любимца. – Дай мне посмотреть, и мы оба успокоимся.
– Так смотри, м-панель перед носом, кто тебе не дает?!
– Я хотел бы познакомиться лично...
Ирвинг понимающе хмыкнул. Об истребителе Маэстро ходили легенды. Старый F-35, полностью модернизированный и абсолютно не уступающий новеньким F-39, а если верить многочисленным слухам, даже их превосходящий. Прежний механик Эммерса, Майерс Вернер, слыл гением. Каким-то непостижимым образом он умудрился втиснуть в небольшой самолет всю ту механику, которая с появлением ЭМИ стала жизненно необходимой. И благодаря которой новейшие F-39 были больше “Ласточки” раза в полтора.
Узнав о смерти Вернера, Мэтт попросил увольнительную и напился первый и единственный раз в жизни. Конечно же, теперь ему не терпелось прикоснуться к последнему творению своего кумира. Но Фрэнк был неумолим:
– Это все равно что на чужую бабу залезть!
– Тогда уж не на, а под, – Мэтт хмыкнул. – Обожаю позу наездницы. Отличный ракурс и делать ничего не нужно.
– Да хоть раком! Не твоя машина – не лезь!
– Тррррус! – немедленно возбудился Эдгар.
– Так, хватит, – недовольно уронил Курт. – Вы мне механика угробите. А он единственный, кого Вернер успел чему-то научить.
В голосе Эммерса отчетливо прозвучали металлические нотки, и Мэтт неохотно отступил. Эдгар оскорблённо скосил на капитана глаз и взмыл под потолок. В наступившей тишине Курт наконец подошел к своей миниатюрной красавице, поднял руку и нежно провел пальцами по краю крыла:
– Здравствуй, милая...
Ирвинг проследил за движением ладони, которая мягко огладила бок истребителя, и почувствовал острое желание закурить. Он щелкнул зажигалкой, и Фрэнк едва не взвился под потолок:
– Рядом с летательными аппаратами курить запрещено!
Воркующий над самолетом Курт вздрогнул и недовольно обернулся:
– Успокойся. Ему – можно, – он перевел на взгляд на Ирвинга, и карие глаза потемнели: – Ну что, майор... потанцуем?
Ирвинг хмыкнул, стартанул в сторону раздевалки и… оказался вдруг вздернутым в воздух.
– Эй! Что за черт?!
– В медблок, – Мэтт опустил начальство на землю и строго посмотрел на Курта. – И ты тоже.
Пилоты хмуро переглянулись и, не сговариваясь, направились на осмотр. Быстрее было его пройти, чем переубедить упрямого механика. Краем глаза Ирвинг успел заметить, что Мэтт что-то втолковывает недоверчивому Фрэнку, а потом тот кивнул и потянулся к коммуникатору. Думать о том, что там замыслили эти двое, времени и желания не было – перспектива долгожданного полета заслонила все.
Спустя целую вечность две птички покинули ангар и начали руление. В наушниках тут же раздался возмущенный вызов.
– Башня, кого там несет на полосу?
– "Ласточка", Маэстро.
– "Рип", Винг.
– Башня, Винг, Маэстро – отмена.
– Винг. С хуя ли?
– Башня, Винг, вылеты запрещены приказом…
– Дай сюда!
Эфир наполнился помехами. Потом прозвучал ясный и четкий голос:
– Башня. Винг и Маэстро, разрешаю руление.
– Винг. Кто говорит?
– Донован О’Флаэрти, сэр.
Ирвинг усмехнулся.
– Маэстро на первой, – прозвучал спокойный голос. – Башня, проверка системы.
– Башня, Маэстро, разрешаю проверку.
– Винг. Запуск двигателей.
В эфир снова прорвался возмущенный голос первого диспетчера:
– Башня, Винг, Маэстро, отмена. Повторяю, отмена.
– Да пошел ты, – весело хмыкнул Ирвинг.
Взревели двигатели, и "Рип" рванул с места, набирая скорость.
– Майор, я буду вынужден доложить генералу Лукасу...
– Маэстро, взлет.
– Башня, Винг, Маэстро, взлет разрешаю, – невозмутимо отдал команду О'Флаэрти, и через мгновение два истребителя синхронно оторвались от ВПП.
Вопль "Да я тебя под трибунал отдам, сопляк!" все проигнорировали.
Маэстро повис на хвосте почти сразу. Предупреждающе взвизгнула система перехвата, сообщая о попадании "Рипа" в прицел ракеты малой дальности. Ирвинг сбросил обманку и винтом рванул вверх, ощущая присутствие "Ласточки" почти физически. Поддав, он развернулся и зашел "Ласточке" в спину, но тут же вновь почему-то оказался на мушке – Маэстро успел сделать петлю.
– Сссука, – восторженно прошипел майор, резко уходя вправо от прежнего курса.
– Башня, Винг, Маэстро, маневры в коробочке запрещены.
– Башня, закройте хлебало, – отозвался Ирвинг.
"Рип" лег на левое крыло. Ирвинг собирался сделать квадратную петлю и в процессе увидеть Курта, но как ни вертел головой, ничего не обнаружил.
– Маэстро, ты в космос съебал?
– В теньке отдыхаю, – насмешливо отозвался Курт.
"Ласточка" вынырнула из-под брюха F-39 – Эммерс, красуясь, крутанул вокруг "Рипа" бочку и снова спрятался в тени более крупного истребителя. Маэстро отлично знал расположение бортовых камер и с ювелирной точностью скрылся в слепой зоне.
Ирвинг скрипнул зубами и забродил из стороны в сторону, пытаясь оторваться от назойливой прилипалы, как акула в море. Когда ничего не вышло, он стал набирать высоту. "Ласточка" не отставала. На мгновение показалось, что Курт что-то намурлыкивает себе под нос прямо в эфире. Или не показалось. Что точно не показалось – так это определенное неудобство от начавшего жать в промежности комбинезона.
Майор сощурился и резко задрал свою птичку носом относительно курса. "Рип" послушно встал в кобру, и "Ласточка" по инерции пронеслась вперед. F-39 упал на спину, описал мертвую петлю и зашел меньшему собрату в хвост.
– Винг. Башня, у меня тут красные перистые. Какого хера?
– Башня, Винг, сине-красные. Вам мы тоже добавили цвета.
"Ласточка" метнулась вправо и вверх, но Ирвинг в точности повторил маневр, не выпуская Курта из прицела.
– Маэстро. Башня, что за салон?
Ирвинг не без удовольствия уловил в голосе Курта хриплые нотки.
О'Флаэрти весело сообщил:
– Башня, Маэстро, вся база на улице. Скоро начнут выпадать из окон. Генерал затребовал прямую трансляцию.
"Ласточка" сорвалась с крючка. Злился Курт или был доволен? Ирвинг вот злился.
– Маэстро… Ну что, устроим им ебаное шоу?
Эммерс ответил не сразу.
– А давай.
"Ласточка" вынырнула слева, поравнялась с F-39, и Курт молча показал большим пальцем вверх. Ирвинг кивнул, и два истребителя взмыли в небо, сливаясь в точку, попутно расписывая небо узорами.
– Маэстро, башня, пятьсот двадцать восемь.
– Винг. Маэстро... Иди ко мне, детка.
"Рип" замер на одно мгновение и синхронно с "Ласточкой" закручивающимся вертикальным штопором спикировал вниз на малой тяге. Далеко впереди завращалась заплатка земли. Ирвинг поднял голову. Пилот F-35 отзеркалил его движение, но чертовы шлемы не позволяли увидеть выражение лица, взгляд.
– Башня, Винг, Маэстро, четыреста шестьдесят три.
Ирвинг поманил Курта пальцем – ближе.
Кабина "Ласточки" приблизилась обманчиво послушно.
Интересно, стоит ли у Курта сейчас так, как стоит у Ирвинга?
– Триста девяносто семь.
Наверняка стоит, судя по тому, что Ирвинг успел о нем узнать.
Ближе.
Да, это железо и стекло. Да, чертовы шлемы. Между ними почти полторы тысячи километров в час и разреженный воздух, в котором дыхание замерзает прямо в легких. Но ближе просто никого нет и быть не может, потому что сейчас они вместе раскалывают небо пополам как одна огромная молния. И потому что этот их танец – один на двоих в пустом воздушном пространстве. Только их. Только для них.
– Триста шестьдесят четыре.
Голос в наушниках охрип.
Ирвинг промолчал – у него у самого сейчас вместо голоса сплошное рычание. Наверное. Было бы. Похуй.
Он снова шевельнул пальцем – ближе. Давай. Глаза в глаза. Хватит тебе стали в яйцах?
Курту хватило.
Истребители пошли рядом на минимально допустимом расстоянии.
Сзади заворачивалась цветная ДНК.
Донован молчал. Увлекся?
– Винг. Доложите эшелон.
– Башня, – Донован откашлялся. – Минуту, сэр.
– Винг. Башня, ты знаешь, где мы будем через минуту?!
– Виноват, сэр! Тридцать, сэр! Набрать высоту!
Ирвинг оскалился, не сомневаясь, что за соседним забралом Крут сделал то же.
В ушах зазвенел тумблер тревоги. Чертова электроника предупреждала о прохождении нижнего потолка.
Они разошлись в трехстах футах от земли, обдав друг друга разноцветным дымом. Разлетелись в разные стороны, снова набирая высоту.
– Винг, малыш... – хрипло прошептал голос Курта в наушниках. – Поцелуешь меня?
Ирвинг сглотнул, пытаясь сообразить, что имеется ввиду. Первой мыслью было: "Можно, я тебе сразу дам?". "Рип" дрогнул, качнулся, приводя пилота в чувство.
Поцелуй…
Отличная идея. Феерично завершит маленькое шоу к полному восторгу публики.
– Маэстро, поддерживаю.
F-39 развернулся на сто восемьдесят и понесся вперед.
– Парни… Вы чего? – недоуменно вопросил Донован в наушниках.
– Доложитесь по форме, Башня – невозмутимо ответил Ирвинг.
– Башня. Винг, Маэстро, эшелон семьдесят девять. Вы идете в лобовую, расстояние девять тысяч, нет, восемь пятьсот.
– Контролируйте, Башня.
Видимость была отличной – в кои веки Камчатка порадовала солнечной ясной погодой. Завидев впереди "Ласточку", Ирвинг сжал рычаг в радостном предвкушении.
– Две пятьсот до столкновения, – еле слышно пробормотал Донован.
– ПАН, ПАН, ПАН (1), Башня, Винг, Маэстро, вы выполняете запрещенный маневр, – вмешался первый диспетчер.
– Так точно, – прошептал Ирвинг, уваливая самолет на спину и выпуская шасси.
Он никогда и ни с кем не целовался раньше и надеялся, что Курт сумеет ничего не оторвать его драгоценному "Рипу". F-35 скользнул выше, пропал из зоны видимости, и Ирвинг почувствовал слабый толчок, когда истребители на мгновение соприкоснулись рулевыми шасси.
– Охуеть, они это сделали… – прозвучало в эфире.
Чей был голос, Ирвинг не разобрал. У него тряслись руки. В голове все перемешалось от страха за самолет, от эйфории, от сознания собственной и чужой крутости и от тупого совершенно подросткового желания. Все, чего ему сейчас хотелось, – это добраться до земли и найти кого угодно, чтобы снять напряжение.
Качнувшись, "Рип" послушно зашел на разворот.
– Винг. Башня. Разрешите посадку.
– Башня, Винг, разрешаю, вторая полоса. Начинайте снижение на двенадцать.
Курт догнал его в раздевалке, на ходу расстегивая летный жилет. Отшвырнул ненужный предмет одежды в сторону, впечатал Ирвинга спиной в шкаф и впился губами в губы.
Ирвинг не раз думал, каким будет этот поцелуй, представлял, как касается языком упрямого рта, но все равно оказался не готов. Жесткие губы подавляли, подчиняли, почти не оставляя возможности ответить. Или не ответить.
– Ты же натурал... – наполовину простонал, наполовину прохрипел он, запуская пальцы в жесткие волосы и безуспешно пытаясь перехватить инициативу.
Курт сейчас казался выше и шире, чем был на самом деле, он словно захватывал, заполнял собой пространство вокруг. И от этого кружилась голова.
– С чего ты решил? – хрипло пробормотал Курт и снова накрыл его рот своим.
Ответа он явно не ждал. Дернул майку вверх, прошелся тяжелыми сухими ладонями по бокам, и Ирвинг прогнулся навстречу, вжимаясь пахом в пах и внезапно понимая, что способен кончить от одних поцелуев. Слишком давно хотел.
Слишком давно, слишком сильно, слишком остро, и поэтому когда сильные пальцы легко коснулись соска, а потом резко сжали, Ирвинг не сдержался и застонал уже в голос.
– Сссука, – прошипел он, глядя в горящие желанием глаза, сейчас похожие цветом на расплавленное золото, и чувствуя, что плавится сам под этим взглядом, как воск, как любая из его наверняка многочисленных баб, как подросток, которому сносит гормонами крышу.
Как законченный придурок и влюбленный идиот, которым он и являлся.
Ирвинг резко дернулся, разрывая поцелуй.
– Отъебись.
Курт только усмехнулся и положил руку на шею под подбородком, заставляя вздернуть вверх голову. Его губы невыносимо легко коснулись кадыка, скользнули к ямочке между ключиц, и Ирвинг на мгновение забыл, как дышать.
А потом вмазал кулаком в челюсть и резко оттолкнул от себя.
– Я сказал – нет.
У края рта выступила кровь, и Ирвинг с трудом подавил желание потянуться вперед и собрать соленые капли языком.
Курт вытер губы тыльной стороной ладони и усмехнулся:
– Ты же хочешь, Винг...
Низкий хриплый голос обволакивал. Чертов Эммерс умел им пользоваться и делал это осознанно.
Курт снова шагнул вперед и навис над Ирвингом, опираясь рукой о шкаф. Он явно считал происходящее просто частью любовной игры. Ирвинг на мгновение закрыл глаза, слушая удары сердца, а потом вскинул голову и насмешливо улыбнулся:
– Конечно, хочу, – он сглотнул, прогоняя из голоса проклятую хрипотцу. – Хороший полет как секс. После него у меня всегда отличный стояк. Но с чего вдруг ты принял его на свой счет?
Первый удар достиг цели: глаза Эммерса еле заметно похолодели. Но этого явно было мало.
– И что же мне мешает помочь тебе сбросить напряжение?
Курт улыбался. Уязвленно, насмешливо и немного зло. Больше всего Ирвингу сейчас хотелось дернуть его на себя, стереть эту улыбку поцелуем и послать все к чертям.
– Может, то, что я тебя не хочу?
– А ты не хочешь?
– Я люблю парней покрупнее. Ты не в моем вкусе.
Вот теперь Курта удалось уязвить по-настоящему.
– Предпочитаешь трахаться с безмозглой горой мышц?
Он презрительно усмехнулся, и Ирвинг в точности повторил его усмешку:
– Для того, чтобы хорошо ебаться, много мозгов не требуется.
– Ты сильно не прав.
– Скажи мне, гений, – Ирвинг наконец-то заставил свой голос звучать колко и холодно, – какая из букв тебе не понятна в слове "отвали"?
Эммерс отстранился. Губы сжались в тонкую линию.
– Прости, что побеспокоил. – Он подхватил с лавки жилет, закинул его на плечо и направился к выходу. Но у самой двери вдруг обернулся: – Но за полет спасибо. Это было великолепно.
Только спустя пару минут после того, как фигура Курта скрылась за поворотом коридора, Ирвинг позволил себе отвернуться и уткнуться лбом в шкаф. Холод металла успокаивал разгоряченную кожу, но это мало помогало. И дело было даже не в том, что от невозможности немедленной разрядки тупо болел член.
Слева под ребрами что-то металось и выло, требуя, чтобы Ирвинг немедленно догнал, поговорил, взял обратно все сказанные слова и произнес вместо них прямо противоположные и даже сверх того.
То есть сделал именно то, чего делать было нельзя.
________________________________
(1) ПАН (англ. pan-pan) – сигнал в голосовой радиотелефонной связи, обозначающий возникновение аварийной ситуации, при которой транспортное средство (судно, самолёт и т. д.) и его пассажиры подвержены конкретной угрозе. Срочный вызов должен начинаться с трёхкратной отправки сигнала ПАН.
