Спасение переворотом

 

Перевернуться в каяке с помощью кого-то в другом каяке.

 

0 0 0

 

Плачущая леди.

 

В их пустых головах были мысли только о Дейзи. Казалось, что все долговязые, достигшие половой зрелости тринадцатилетние мальчики из Спунс, просыпающиеся с липким беспорядком в пижамах, мечтали о Дейзи Крестон. Именно о ней говорила сейчас его бейсбольная команда, топая по гравийной дорожке к кладбищу. Тони хотелось блевать.

Двадцатое июня, его день рождения, и тетя пригласила всю бейсбольную команду провести у них ночь после игры. Они уговорили пиццу и шоколадный красный бисквит, украшенный под бейсбол, развернули подарки. Они поставили фильм, который никто на самом деле не смотрел, предпочитая колотить друг друга большими бескаркасными креслами на первом этаже.

Близилась полночь, и его родители давно ушли спать. Это было еще до того, как семья Крестон переехала в дом в десяти минутах езды от города, и там был целый ночной мир припаркованных машин, гномов на газонах и рулоны пластиковых шлангов в их распоряжении.

Все его друзья нудели о том, как горяча была его сестра, шатаясь по покрытой росой траве кладбища Спунс.

- Закройте пасть, - рявкнул он на игроков в бейсбол, их фонари покачивались над потрепанными от времени и погоды надгробными камнями. - Она моя сестра!

- Верно, чувак. Ты можешь стащить ее трусики для нас! - воскликнул один из наиболее раздражающих парней, светловолосый коротышка, который еще пару лет назад макал Тони головой в унитаз. Но теперь Тони был на голову выше большинства из них — позитивный знак последних месяцев. Он мог бы пугающим взглядом пригвоздить их к земле, если бы захотел, и даже отыграться на всей команде — за исключением Эвана. И только Эван мог надрать ему задницу. Одним коротким ударом он послал коротышку на землю. Свежескошенная трава цеплялась за руки и за ноги.

Тони закатил глаза и побрел дальше в темноту, оставляя позади группу дерущихся мальчишек. Если быть честным, он тоже хотел девушку — подругу Дейзи из школы. Она была яркой блондинкой с едва наметившимися бедрами и грудью, и ее губы были постоянно накрашены вишневой помадой. Он никогда раньше никого не желал так сильно. Он мотался за ней по дому, когда она приходила в гости, стыдливо пряча глаза, когда она ловила его за подсматриванием, в то время как они с Дейзи делали домашку или красили ногти. Изабель даже не замечала его увлечения, пока он не продинамил ее несколько раз. Наконец она, разозлившись, прикатила на велике к дому Крестонов, с перекинутой через тощие плечики розовой гитарой, и потребовала ответа, почему он забил на их музыкальные уроки. Подруга Дейзи ухмыльнулась, глядя на Изабель через густые ресницы, спрашивая у Тони, кто этот ребенок.

- Это Изабель, - ответил Тони, - девочка, которая живет дальше по улице.

После спора, в котором Изабель назвала Тони тормознутым тупицей, и Тони рассмеялся (от чего Изабель разозлилась еще больше), ему удалось убедить Изабель, что у него могут быть увлечения, и он все равно останется ее другом. Она посмотрела на него прищурившись, затуманенным взглядом, руками-веревочками обнимая свою детскую фигурку.

- Просто не целуйся с ней. Это отвратительно.

Тони сморщился.

- Я не стану этого обещать.

- По крайней мере пообещай, что будешь долго долго ждать.

- Все равно. Я буду ждать.

Она, довольная, улыбнулась ему, и Спунс снова стал светлым городком.

Он никогда не целовал подругу Дейзи с вишневой помадой на губах. Но три года спустя на Хэллоуин он поцеловал Изабель.

Мальчишки по-прежнему дразнили друг друга в нескольких ярдах позади, за треснутым мраморным обелиском. Он мог слышать, как Эван орал на коротышку, заставляя его забрать назад слова, которые он сказал про трусики Дейзи. Хорошо. Он хотел увидеть каменную женщину раньше остальных.

Предположительно они охотились на Плачущую Леди — статую женщины в натуральную величину, завернутую в мантию, рядом с одним из наиболее известных склепов. Как в любом маленьком городке, в Спунс тоже имелись свои привидения. Легенда гласила, конечно, что она оплакивала потерянную любовь, украденную у нее тогда, когда жизнь только началась.

Даже в темноте с другого конца кладбища он мог видеть две потертые полоски, где тысячи слез капали с ее глаз и скользили по гранитным щекам. У нее было выражение лица нежной матери — именно так матери должны смотреть на своих детей. Он был одержим этим выражением. Когда Изабель не было рядом с ним, Тони изучал ее холодное, прекрасное лицо бесчисленное количество раз при дневном свете, молча исследуя ее мертвые глаза пальцами, как слепой мальчик. Он логически определил, что дождь и роса скапливались в выдолбленных долотом полостях глаз и переливались. Это просто наука. Ничего больше.

Однажды они с Изабель проверили его теорию. Он протянул Изабель бутылку с водой, затем обнял ее ноги своими длинными, неуклюжими руками и поднял ее, чтобы она была на уровне глаз Плачущей Леди. Она лила воду на голову каменной женщины, и конечно же, слезы собирались и переливались на щеки, как он и ожидал. И затем лицо Изабель осунулось.

- Я просто... не хочу знать, - мрачно сказала она. Мне нравилось, что она плачет — это делало ее настоящей. А теперь она просто... холодная. Сделанная из камня.

Тони нахмурился, силясь понять, почему она это чувствовала.

- Но ты разве не счастлива, что она не страдает все время? Я имею в виду, быть вечной и плакать — это ужасно. Мне ненавистно так думать о ней.

- Нет. Если она плачет, по крайней мере, это означает, что она чувствует что-то. Теперь я могу ударить ее или обнять, и это грустно, потому что она не почувствует ничего.

Тони проглотил комок в горле, кусая губу, боль стала острее, накатывая внезапно, казалось, его грудь сейчас треснет. Он не мог понять, почему тот факт, что Плачущая Леди ненастоящая, повлиял на нее таким образом. Плачущая леди была просто статуей, раз уж на то пошло. Но у Изабель всегда было такое мягкое, чувствительное сердце.

Он был придурком, полной задницей, раз разрушил ее сказку, эгоистичным ублюдком, потому что заставил ее так себя чувствовать. Разве бы он умер, позволив ей верить чуть дольше, что Плачушая Леди льет слезы по потере идеальной любви, идеальной жизни? Но он дал ей холодную, безжалостную реальность, и теперь не мог забрать ее назад.

Поднимая ее на руки, он крепко обнял ее, желая, чтобы она была счастлива.

- Изабель, дорогая, я верю, что она настоящая. Я думаю, она может чувствовать и видеть, и слышать все, что мы говорим и делаем. И держу пари, ей нравится, когда мы посещаем ее.

Она соскольнула по нему, прижимаясь к его груди, заживляя паутину трещин.

Ему нужно было солгать с самого начала.

 

0 0 0

 

Эдвард, посмей еще хоть раз вывалить на меня этот самоненавистнический, метафорический мусор. Мы собираемся обсудить это, как мы сделали с Гранью Вайолет? Потому что если бы я хотела почувствовать бессмысленную боль, я бы просто могла прищемить себе пальцы томом Войны и Мира. Во-первых, тринадцатилетние подростки не называют себя «эгоистичными ублюдками» (это клише, кстати). Во-вторых, почему ты присылаешь мне это в полпятого утра? Последнее, что тебе нужно, это снова засиживаться допоздна, и это во время тура по книге и промо фильма. Ты меня с ума сводишь. - Шар.

 

Шар, прошу прощения за тур и промо. Я знаю, для тебя это означает еще больше работы. Но сначала я должен кое-что исправить, то что наломал, все остальное потом. Пожалуйста, будь терпеливой. - ЭК

 

ЭК — Прекрасно. Как обычно, все отодвигаешь на второй план. Как обычно, это означает больше работы. И да, ты задница (но чертовски великолепная, и это моя слабость). У тебя был шанс поговорить с ней о помощи в этом проекте?

 

Пока нет. Объективность не ее образ мышления — ты права. Это моя вина, что она в ловушке. Мне надо это исправить. Ей надо знать... больше никакой полуправды, никакой лжи. И ты и я, мы оба признаем, что это займет какое-то время.

 

ЭК... ты уверен? Прошло семь лет, люди двигаются дальше. Кроме того, она и Лея, кажется вполне счастливы вместе. Может быть тебе просто оставить ее в покое?

 

Да, я уверен.

 

0 0 0

 

Это случилось на заднем сиденье желтого Субару Элис, по дороге в Форкс после полуночи, когда я рассказала о моей поездке в Нью-Йорк. Розали начала обстрел и загнала меня в угол, глядя своим горящим взглядом с переднего сиденья.

- Так, Белла, я не делала этого раньше, потому что вы с Эдвардом, кажется ладили, хотя не знаю, почему глупые приколы так хорошо работают с вами двумя, но тебе лучше начать говорить о твоей супер-секретной экскурсии в Нью-Йорк, прямо сейчас. Выкладывай.

- Нет.

- Почему.

- Потому что... я не могу.

- Потому что он путался с бабами и нюхал кокс в Нью-Йорке?

- Розали! - рявкнула Элис.

Мои глаза широко распахнулись.

- Откуда... откуда ты об этом знаешь?

Элис вытаращилась на меня в зеркало заднего вида.

- Это правда? Нет, ты должно быть шутишь! Эдвард! Я не верю.

- Я же сказала, - ворчала Элис.

- Подожди, когда ты ездила в Нью-Йорк? - спросила меня Элис, на лице отразилось недоумение.

Моя тяжелая черепушка упала на подголовник. Мне нужно было все рассказать. Теперь никуда не денешься.

- Это не должно покинуть пределы машины, ясно? - сказала я, оглядывая моих друзей.

Они обе кивнули.

- Помните, что это случилось семь лет назад. И это случилось очень быстро, поэтому кое-что смешалось. - Я вздохнула. Вряд ли получится.

- После того как Эдвард собрал сумки и уехал, я себя плохо чувствовала. Эсми звонила каждый вечер, проверяя, хожу ли я на учебу, пытаясь выпытать у меня информацию о том, что произошло. Она и Карлайл ничего о нем не слышали — ты знала это, Розали?

Розали кивнула.

- Они спрашивали, держу ли я с ним связь. Продолжай.

- Я была очень напугана, как и Эсми. И моя голова... я не была уверена, что вообще думаю тогда, в голове была каша. Когда он ушел, я была просто убеждена, что произошло недоразумение, что его просто накрыл стресс. Его работа, брак, финансы, вещи, через которые проходит каждая пара после медового месяца. Но когда он не позвонил, и никто о нем ничего не слышал...

- Затем Эдвард наконец позвонил Эсми. Он сказал ей не беспокоиться о нем и дал ей свой адрес, потому что он хотел, чтобы ему привезли некоторые его вещи. Как только у меня появился этот адрес, я стала действовать. Я поняла, где он, собрала несколько вещей в рюкзак, взяла наши сбережения и купила билет до Нью-Йорка.

- Где он жил? - спросила Розали.

- У него остались кое-какие знакомые из вашингтонского университета, которые посещали Нью-Йоркский университет, и они жили вместе в особняке в Ист-Виллидж. Эдвард жил с ними. Я встречалась с ними всего раз или два. На самом деле они не были нашими друзьями — такие избалованные богатенькие засранцы.

- Да, я помню некоторых из них, - пробормотала Розали.

- Во всяком случае я приземлилась в JFK (аэропорт Джона Кеннеди в НЙ — пп) поздно ночью. Но в метро было... интересно. Я никогда раньше не была в Нью-Йорке, не говоря уже о метро. Там было темно, грязно и воняло. Кучки странных, оборванных людей смотрели на меня так, как будто я не принадлежала этому месту. Мне нужно было взять такси, но я не могла себе этого позволить после того, как потратила столько денег на билет на самолет. Было чертовски страшно, но я твердила себе, что как только я попаду к Эдварду, все будет хорошо. Мне просто нужно продолжать двигаться дальше. Я вышла не на той остановке и пришлось возвращаться обратно, пересаживаться на другую линию — я вышла у университета Нью-Йорка, затем шла, пока не увидела особняк в Ист-Виллидж. - Я слышала, как мой голос становится выше, и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

- Я видела, как люди входили и выходили из дома, поэтому просто пошла за ними. Внутри было людно... повсюду люди, студенты наверное, не знаю. Потертая мебель, кучи мусора. Запах марихуаны тяжело висел в воздухе, повсюду разбитое стекло и несвежая выпивка. Я остановилась в фойе, потому что знала, что попала в неправильное место. Я чувствовала себя глупым, потерявшимся ребенком. Но потом я увидела одного парня из университета Вашингтона. Он был поражен, узнав меня, но все равно проводил меня в комнату Эдварда. - Ты к Каллену? Черт, это нежданный приезд, - рассмеялся он.

Я прижала ладони к глазам, не желая, чтобы все это ожило снова. Сон вернется сегодня, определенно. Живот жутко скрутило от воспоминаний.

- Белла? Ты не можешь оставить нас в неизвестности! - крикнула Элис. - Что случилось?

- Еще больше мужчин и женщин было в комнатах наверху, с раздвинутыми ногами, распахнутыми рубашками, лапая друг друга... Я не знаю сколько их было, я не приглядывалась. Там было несколько свечей на полу, оставшаяся часть комнаты была в темноте. На окне не было занавесок, поэтому луна бросала странные тени на все конечности... в доскональных подробностях, ха. Я начала паниковать, испугавшись, что парень из университета Вашингтона соврал мне. Я спросила, где Эдвард, и он указал на старую металлическую кровать в углу, единственную мебель, за исключением стола. Я уставилась в угол, не видя его. Там был просто полуголый мужик, согнувшийся над кем-то, весь потный, и рыжеволосая женщина, тоже почти голая. Он водил носом по ее телу, и вначале я подумала, что он ее нюхает. Но потом я увидела белый порошок на ее коже и его пальцы у ноздрей, и поняла, что это кокаиновая дорожка.

- О, нет, - пробормотала Элис. Розали хранила каменное молчание.

- Но то, как он касался ее... требовательно и жадно, его пальцы дергали ее кожу, кружевной лифчик... это был не он. - Мой голос сорвался. - Я не вижу его, - сказала я парню. Он закатил глаза и указал прямо в угол. Мне потребовалась минута, чтобы понять, что парень в углу не был каким-то случайным, нюхающим кокаин извращенцем.

- Что ты сделала? - спросила Элис.

Я пожала плечами, стараясь, чтобы голос звучал членораздельно, чтобы я смогла продолжить историю.

- Я произнесла его имя несколько раз. Другие люди в комнате таращились на меня. Я почувствовала, как ноги подкашиваются, поэтому я оперлась о дверной косяк, чтобы не упасть. Наконец, он поднял голову. Его глаза нашли меня. Они были такими дикими, нервными. Но что меня напугало больше всего — это видеть, как теплота ушла из его зеленых глаз. Я знаю, это из-за того, что он был обдолбанным, но все же... - Я вздрогнула. - Он сказал мне, убираться ко всем чертям из комнаты, сказал, что я не должна была его преследовать.

- Езжай домой в Сиэтл, и никогда не появляйся снова, Изабелла. Я чертовски серьезно. Ты думаешь, это шутка? - Его голос был рычащим, суровым, как и его глаза. Я не знала, что делать. Мои колени в конце концов подогнулись. - Я прижала пальцы к вискам, как будто хотела засунуть назад мои воспоминания.

- С этого момента все стало смутным. Пара людей в комнате помогли мне подняться с пола. Женщина потащила меня через холл в свою спальню. Она усадила меня на свою кровать, вытащила мой сотовый и увидела пропущенные звонки от Эсми...

Звонок Карлайлу проигрывался у меня в голове. Я могла услышать облегчение в его голосе, когда он ответил.

- Белла! О, слава Богу. Эсми звонила тебе весь день, ты не брала трубку. Она на пути в Сиэтл проверить тебя. Я бы поехал с ней, но у меня смена...

- Карлайл, что-то не так с Эдвардом.

Он остановился.

- Что ты имешь в виду?

- Я в Нью-Йорке. Я думаю, он под воздействием наркотиков. Он с женщиной... - Я не могла даже произнести это своим голосом. Этот голос был на грани истерики. - Вам нужно вылетать, сейчас. Что-то не так, - повторила я.

Я слышала на заднем фоне, как Карлайл передвигается по дому.

- Расскажи мне подробно, что ты видела, в мельчайших деталях. Ты доктору звонила?

- Я звоню вам... - щупальца усталости захватили мой разум.

- Белла? - скомандовал Карлайл. - Сосредоточься, дорогая, опиши, что видела.

Я рассказала ему, что там была женщина. Я рассказала, что у Эдварда были дикие, злые глаза. Я рассказала ему, где я. Затем я повесила трубку и свернулась в клубок на странной кровати в странной, черной, как смоль, комнате.

Прошло время...

Спустя долгое время, худая, твердая рука разбудила меня. Эдвард. Я вглядывалась в тускло освещенную комнату и увидела не Эдварда, а Карлайла. Он помог мне сесть, затем обнял по отечески сильными руками. Думаю, что обняла его в ответ.

- О, Белла, - успокаивал он, гладил по голове, когда две молчаливые слезинки скатились у меня из глаз.

Тяжесть начала покидать мой разум, оставляя только панику. Я прижалась к его шее.

- Как он? Что случилось? Я хочу его увидеть!

Он отстранился, его обеспокоенные голубые глаза встретились с моими.

- Теперь он в порядке, Белла. Мой сын был под воздействием кокаина, возможно еще каких-то веществ. Я поговорил с ним и останусь здесь на какое-то время.

Я кивнула.

- Вы хотите, чтобы я поискала гостиницу? - Я впервые огляделась вокруг, в поисках компьютера. Сиреневые стены, занавески в цветочек на окне, плетеная мебель, полки с книгами и безделушками. Такая милая комната, такая нелепая по сравнению с остальными. И никакого компьютера.

Карлайл вздохнул.

- Нет, все в порядке. Белла... я уверен, кокаин он употреблял уже в течение какого-то времени.

Я покачала головой.

- Это невозможно. Я бы знала.

- Мы обсудим это позже. Сейчас, я думаю, будет лучше, если ты вернешься домой. У тебя уроки в понедельник.

- Нет! Я хочу увидеть его!

Карлайл встал с кровати и повернулся к окну, проведя рукой по волосом цвета солнца, таким неправильным в темноте этого города.

- Он попросил меня посадить тебя на самолет до Сиэтла. Я думаю, так будет лучше, - повторил он, его голос умолял меня понять.

Я была слишком слаба, чтобы спорить.

Мне не удалось увидеть Эдварда. Мы никогда не обсуждали кокаин. Я едва помню, как попрощалась с Карлайлом в JFK и оказалась в объятиях Эсми в Си-Так.

Три дня. Три доглих, несчастных дня. И ничего. В конце концов я разобрала свой рюкзак, понимая, что не поеду обратно в Нью-Йорк. Выпало письмо, тщательно спрятанное в моей толстовке. Я разорвала конверт. Я не знала, чего ожидать, но знала, чего жаждала. Я хотела сладкой лжи: Прости. Возвращайся. Это неправда. Это не я. Я хочу тебя. Я люблю тебя.

Но получила горькую правду...его окончательную надпись «не входить» на домике на дереве, написанную элегантным, четким почерком:

 

Белла, оставайся дома. Я не хочу тебя больше видеть. Между нами все кончено.

 

В машине воцарилась душная тишина, когда мой голос стих.

Роуз включила радио, потом посмотрела на меня, сидящую на заднем сиденье, осторожным взглядом.

- Это все?

- Остальное ты слышала. Я подала на развод. Твои родители переехали в Нью-Йорк, чтобы попытаться решить его проблему с наркотиками. Раз в неделю я звонила Эсми проверить, узнать как дела. Она говорила каждый раз одну и туже неоднозначную фразу «прекрасно, прекрасно, у нас все хорошо». Ты знаешь, как твоя мама умеет скрашивать сомнительные детали.

- Это все, что ты знаешь? - спросила Розали.

Я кивнула. Почти все... я вспомнила о досье, тщательно спрятанном под нижним бельем в ящике, с записями об аресте Эдварда. Но не мне было рассказывать эту историю. Если бы Эдвард хотел, чтобы Розали и Элис знали, он бы сам об этом рассказал. Моя часть закончилась, когда я впервые встретила Лею Клирвотер.

- Я бы давно дала ему пинка по яйцам, если бы знала, - пробормотала Элис, ерзая руками по рулевому колесу.

- В том-то и дело, Элис — семь лет прошло. Я думаю, шанс дать по яйцам упущен. Я уже почти не злюсь... что было, то прошло.

- Белла, - тихо сказала она, - ты права. Нам не стоит устраивать шутку. Мне так жаль, что я втянула тебя в это. - Слеза упала с ее щеки. Я даже не заметила, что она плачет.

- Черта с два она соскочит, - ответила Роуз.

Оба наших лица в удивлении повернулись к ней.

- Да, то, что произошло, дерьмово, - продолжила она. - Для всех. Но это было семь лет назад, настало время для вас обоих пройти это.

- Розали, я не думаю...

- Заткнись, Элис, - прервала она. Элис с негодованием завозилась на водительском кресле.

- С какой стати ты хочешь, чтобы я все еще прикололась над ним? - спросила я, ошеломленная.

- Потому что эта война приколов — это первый раз, когда я вижу, как ты берешь реальную инициативу, чтобы как-то с этим справиться. Ты не единственная, кто застрял, - продолжила она. - Ты говорила мне, Элис, всем, что ты зла и тебе больно, но говорила ли ты Эдварду? Нет. Конечно, ты придираешься к нему из-за книги и алиментов. Но когда дело доходит до серьезных вещей, ты прикусываешь язык и убегаешь, или переводишь разговор, или отшучиваешься. Есть что-то в моем брате, что заставляет тебя совать голову в песок, как будто ты боишься рискнуть с ним.

- Ну и дела, я удивляюсь почему? - парировала я с сарказмом в голосе.

- Нет, вы оба вели себя таким образом, задолго до того, как начали встречаться. Почему тебе просто не сказать, о чем ты думаешь?

- Потому что я, не ты, Роуз.

Она сильно взмахнула своей наманикюренной рукой, заставляя Элис вздоргнуть.

- Может, ты Белла все знаешь и все решила, но большинство из нас только сейчас начинают понимать. Все что я знаю, это что вы развелись из-за наркотиков; все что я знаю, что ты даже не попыталась. Мой брат был вне себя, когда узнал, что ты фамилию сменила. И я на самом деле не понимаю, почему ни один из вас не побеспокоился посвятить нас во все это. Я была в шоке, когда он сказал мне, что ты ездила в Нью-Йорк. Почему ты не поговорила со мной? С Элис? Семь лет!

- Она права, Белла, - мягко добавила Элис.

Я накинулась на Розали.

- А что я должна была сказать - «О, Роуз, твой брат изменяет мне, сволочь»?

- Да, по крайней мере, могла поговорить со мной!

- Слушай, если твоя собственная семья не посвятила тебя, я тоже не собираюсь.

- Ты тоже семья!

- Больше нет.

Элис прикусила губу, ожидая взрыва.

Розали сделала глубокий вдох, успокаиваясь, но я видела, как ногти впились в ее ладони.

- Поверь мне, они слышали об этом. Но Белла, я твоя ближайшая подруга, почему ты скрывала это?

Мой голос сорвался.

- Потому что это слишком больно, ясно? Как бы ты чувствовала себя, если бы Эммет сделал такое? Готова поспорить, что ты бы тоже никому не рассказала. Ты бы просто хотела забыть то, что произошло. Ты понятия не имеешь... для меня это поставило под сомнение все, Роуз, от нашего детства, нашей жизни в Сиэтле, до моей сексуальной привлекательности — все. Это слишком болезненно, слишком смущает, слишком пугает, и я не хочу делиться этим с кем-либо.

Я пробежалась по волосам, дергая отдельные пряди в хвосте. Я знала, знала, что неправильно утаивать все от Розали. Но во имя моей жизни, я никогда в этом не призналась бы.

Розали стиснула челюсти, пытаясь обуздать себя.

- Белла?

- Да?

- Я рассказывала тебе, что говорила с Эдвардом три недели назад. - Ее голос стал мрачным. - Ты знала, что он даже не помнит, что произошло в Нью-Йорке? Между историей с рыжеволосой и парой наркоманов в комнате он сколотил разные виды дурацких сценариев. Ты единственная, Белла, кто знает. Ты должна поговорить с ним об этом. Пожалуйста.

Я прислонилась головой к окну, не в состоянии понять, что она говорит. Как такое возможно, что он не помнит? Он должен помнить, что наделал. Я же не могу единственная жить с такими ужасными воспоминаниями, так? От этого мне стало еще хуже.

Тишина наполнила автомобиль, пока я собиралась с силами. Но как только я начала чувствовать, что моя кровь остывает, Розали поджала розовые губы — нехороший признак того, что что-то надвигается. Я приготовилась.

- И на заметку, - нерешительно сказала она — я не верю, что Эдвард вообще спал с кем-то кроме тебя, когда вы были женаты.

О, замечательно. Я саркастически фыркнула.

- От этого мне настолько легче. Он такой святой. Я уверена, что он и мисс Рыжеволосая просто разминались для дружеской игры в Твистер.

- Я не защищаю его. Я только хочу сказать, что...

- Что? Что он был обдолбан, когда лапал другую женщину, вдыхая кокаин с ее живота? Что мы уже не жили вместе? Это не имеет значения. Мы до сих пор были женаты. Я все еще любила его.

- А сейчас ты не любишь его? - язвительно спросила Розали.

- Нет. Да. Я не говорю...

- Ответь прямо, Белла.

Я смотрела в окно, наблюдая, как дождь начинает бить в стекло. В Форксе всегда идет дождь. Я слушала гул радио, тихие удары холодных капель о машину, все, кроме своего сердца, пульсирующего в венах. Только одно слово, это все, что тебе нужно сказать. Но, Боже, почему так трудно?

- Да, я все еще люблю его. Жалко выглядит, не так ли?

Розали вздохнула, ее голова устало упала.

- Нет. Не жалко. Это жизнь.

 

0 0 0

 

- Эй, Свон, какой у Каллена пароль? - прошептала Лея через всю спальню Эдварда.

[url=http://ru.wikipedia.org/wiki/%CA%E0%EB%FC%E2%E8%ED%EE,_%C8%F2%E0%EB%EE ]Кальвино[/url]

- Теперь я не знаю. Лея, ты не можешь просто оставить в покое его ноутбук? Это его дела, - ответила я, стараясь говорить шепотом, чтобы не разбудить его. Не то, чтобы я боялась разбудить — мужчина был в отключке, запутавшись в простынях, несмотря на холодный, лесной воздух, идущий из открытого окна. Он не стонал, и не сдвинулся ни на дюйм, с тех пор как мы — нет, Элис, Розали и Лея — начали креативный обыск в его комнате. Бенадрил сделал свое дело, и единственным признаком того, что он жив, была его приподнимающаяся бледная грудь.

- Попробуй, "Эрни Бэнкс"- заговорила Розали с пола. Хорошая догадка... если пароль не автор, тогда он как-то связан с Чикаго Кэбс.Я смотрела, как она помогает Элис наполнять его пустой Самсонит почвой для комнатных цветов. До сих пор не могу поверить, что они испортили чемодан, стоящий восемьсот долларов. Но опять же, у Эдварда не будет проблем с его заменой.

Пальцы Леи пробежались по клавишам и остановились.

- Нет, это не он.

Это Кальвино. Даю сто баксов, это Кальвино. Я взяла фотографию с выпусконого, которая теперь стояла на столике рядом с диваном. Серебряная рамка была заляпана, я протерла ее своей рубашкой, коротко взглянув на наши юные, улыбающиеся лица, затем поставила ее назад.

Что-то беспокоило меня, с тех самых пор как мы ехали по шоссе 101. Я не могла поймать за хвост эту мысль. Затем меня осенило.

- Роуз, Эдвард правда вышел из себя из-за того, что я сменила фамилию?

Ее озадаченные голубые глаза встретились с моими.

- Это самая странная вещь. Он на самом деле расстроился. И потом он просто... обрадовался, я думаю.

Обрадовался? Да, я вижу. Но расстроен? Нет. Бессмыслица какая-то.

- Хм. Попробуй Вайолет. - Элис разровняла почву вокруг следующего посаженного ростка томата, как будто на самом деле думала, что обреченный росток будет расти и процветать в чемодане Эдварда.

- Нет, - сказала Лея.

Она фыркнула.

- Знаешь, Белла, могла бы и помочь немного. Есть шесть ростков томата для этого чемодана. Есть три маркера и сухое молоко, хотя я не уверена, как использовать последнее. Она сердито посмотрела на Розали, все еще злясь на то, что в машине ей приказали заткнуться.

- Предположительно мы должны были посыпать им матрас до того, как он пойдет спать. Это должно быть под ним, чтобы его поры это впитали. В противном случае его кожа не будет вонять.

- Отвратительно, - пробормотала Лея, сморщив нос. - Хотела бы я знать про сухое молоко, когда пакостила Сэму. Его маленькая женушка выставила бы его из дома, она не выносит неприятные запахи.

- Большинство людей не выносят, - сухо сказала Розали. Она густо смазала внутреннюю сторону дверной ручки автомобильной смазкой, затем опустилась на колени, чтобы проверить работу своих рук. - Вонь выветрится до нашего кэмпинга?

Элис кивнула, извлекая еще один саженец из контейнера, встряхивая корни.

- Она продержится только пару дней. - Она посмотрела на меня через плечо. - О, ради всего святого, Белла, сделай что-нибудь. Ты должна мне, по-крупному. Семь лет! - Элис скорчила рожицу, которую я расценила, как злобную... Я не вполне уверена, потому что редко видела Элис действительно злой. Ах, да, она взвинчивает себя из-за моей грандиозной неудачи, о которой я не рассказала ей.

- Мне и тут хорошо. У вас троих все под контролем.

Розали дернула меня за локоть.

- Слушай, пожалуйста, ты можешь просто наеб..ть моего брата сегодня ночью? Это все о чем я прошу.

Элис непроизвольно хихикнула.

Розали покраснела превосходным красным цветом. - Фу.

- Видишь? - зашипела Лея, поворачиваясь в кресле и указывая на Роуз. - Не я одна матерюсь. Так почему ты не скажешь ей промыть рот?

- Наеб...ть Эдварда? - хихикала Элис.

- Да! Нет! Бля, неважно.

Я рассмеялась, напряжение рассеялось.

- Я тут подумала, Эдвард наеб...л меня.

- Хватит! - выдавила Роуз между смешками. Вы собираетесь наеб...ть моего брата и получить от этого удовольствие.

- Не знаю. Сегодня все игрушки у Элис.

- Эй, я купила это тебе, и ты их используешь, ради Бога. Или вместо этого будем использовать термин «клиф-хак»? Белла едва может произнести слово фак без того, чтобы оно не прозвучало, как фик.

- Клиф-хакерская шлюха... Прости, даже звучит не так, - ухмыльнулась Розали.

Я ткнула в них пальцем в обвинительном жесте.

- Каждой из вас лучше следить за собственным задом. Я знаю людей.

Лея фыркнула.

- Я твои люди, Свон. Если ты планируешь намазать нам руки кремом для бритья, и щекотать носы перьями, ты... - она искоса посмотрела на меня, - наживешь себе проблем.

Вздохнув, я вкочила с дивана Эдварда и полетела через комнату.

- Сукин сын, дай мне сухое молоко. - Элис протянула его мне, затем посмотрела, как я подошла к кровати Эдварда, оценивая ситуацию.

- Есть. Я делала так раньше, когда Эдвард лежал на моей стороне кровати, и я хотела, чтобы он передвинулся. - Я провела указательным пальцем, очень легко, под его ребрами. - Он здесь боится щекотки. - Конечно же, Эдвард пробормотал что-то невнятное, отбросил мой палец и повернулся на другую сторону кровати, словно дрессированный щенок.

- Не может быть. - Розали стояла позади меня. - Он никогда не боялся щекотки.

- Боялся. Просто очень хорошо это скрывал. Это заставляло тебя прекратить его щекотать, когда мы были детьми, так ведь? - я улыбнулась ей.

- Ха. И как ты это поняла?

Я открыла сухое молоко и начала щедро сыпать на кровать, наклоняя голову, чтобы скрыть румянец.

- Он не в состоянии был контролировать себя однажды. Это, и плюс на заднем сидении его Вольво было мало места.

Элис деликатно кашлянула, похлопывая почву у последнего саженца томата. Я проигнорировала ее.

- Спустя десять минут или около того, он снова перевернется на прежнее место. Тогда сработает волшебство сухого молока. Эсми убъет нас, кстати.

Лея посмотрела из-за экрана ноутбука на меня, потом на полуобнаженное тело Эдварда, потом опять на меня. Она не упустила возможности поиздеваться.

- Ух ты, Свон, видимо кто-то хорошо знает заскоки Каллена. Ты уверена, что не хочешь затронуть их ради прежних времен?

Импульс идеи прошел через мое тело, но я быстро пришла в себя.

- Лея, я думаю, нам надо серьезно поговорить о наших отношениях. Я имею в виду, разве ты не должна быть обескуражена гетеро-сексом?

Розали расхохоталась.

- Звучит как шутка-междусобойчик, которую я должна услышать. Ты уверена, что не хочешь прыгнуть с нами с парашютом, Леа? Или, по-крайней мере, устроить кемпинг?

- Кемпинг, нет. Я бы задушила вас вашими надувными матрасами Эдди Бауэра (изобретатель пуховика, идею которого подсказал ему дядя из Сибири, производил пуховые куртки, спальные мешки во время Второй мировой войны — пп) еще до наступления ночи. Прыжки с парашютом, черт, нет. Вы, засранцы, валяйте, прыгайте с самолета без меня. А я обматерю вас с земли. - Она повернулась обратно к ноутбуку и попробовала другой пароль.

Я видела, как Элис стряхнула грязь со своей одежды, затем отстранилась, чтобы оценить работу с небольшой улыбкой.

- Белла, дай мне ту записную книжку и ручку из сумки пожалуйста? - попросила Элис.

Я порылась в пластиковой сумке, вынула записную книжку и ручку и протянула ей. Она нацарапала что-то и поставила листок рядом со своим садиком в чемодане.

- Вот!

Я усмехнулась, прочитав надпись. Она написала что-то типа инструкции к по уходу. Типично милая, заноза-Элис. Если бы все было так просто.

Эмоционалиус Отстойникус Вампирус: растение Вампирус разрушает в почве питательные вещества довольно быстро. Но обладая небольшим количеством знаний и настойчивостью, ты в конечном итоге можешь получить прекрасные цветы. Вампирус требует 5 часов прямого солнечного света и регулярного полива. Уход за почвой — это ключ: корням нужен воздух, так же как им нужна вода и удобрения. Часто рыхли почву, копай глубоко, чтобы разбить комья грязи и сохранить корни здоровыми. Удачи тебе с Вампирусом!

- Как мило, Элис. Но вся эта хрень с симбиозом... ну, серьезно. Ты же не купилась на это, правда?

Она нахмурилась, взглянув на меня

- Ты хочешь, чтобы я сделала копию этого листка?

Прежде чем я ответила, Розали щелкнула пальцами и указала на ноутбук.

- Пароль Кальвино. Я использовала его, чтобы отправить электронную почту пару недель назад.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Я бросилась Лее за спину, готовая в любой момент выкинуть ее из вращающегося кресла, если потребуется.

Я была права. Это Кальвино. Окна ожили, впуская нас в личные файлы Эдварда, какие бы мы ни выбрали. На какое-то мгновение я подумала о том, чтобы найти электронную копию проекта Эдварда о рафтинге, на которую я наткнулась. Но ни за что в жизни я не позволю Лее копаться в ноутбуке. Я толкнула ее плечом, стараясь сдвинуть ее с места. Но она крепко держалась, пока грузился компьютер, держась руками и ногами за стол.

- Святое дерьмо! - воскликнула она, когда экран загрузился.

- Шшшш, - зашипели все трое. Мои глаза устремились на Эдварда. Он застонал и перевернулся, прямо на рассыпанное сухое молоко. Мы остановились, затаив дыхание, ожидая, что он откроет глаза, потянется, и поймает нас с поличным. Но он не шевелился. Я выдохнула и повернулась к ноутбуку.

И затем я замерла, увидев то, что увидела Лея. Я ахнула.

Два детских лица, светящихся от нескольких именинных свечей, немного размытые, потому что камера фокусировалась на горящих свечах. Кто-то пытался укротить волосы мальчика, но они все равно торчали из-под синей шляпы для вечеринки, которую водрузили ему на голову. Его плечи сгорбились под слишком большой футболкой, как будто он был смущен тем, что является центром внимания. Но его улыбка... яркая, кривоватая улыбка преобладала над всем на фотографии. Над всем, кроме девушки с густыми каштановыми волосами. Она целомудренно целовала его в щеку под желтой наклейкой-смайликом, которую сама же и наклеила туда, через несколько минут Эсми принесет торт.

- О Боже мой, - выдохнула Элис позади меня. Розали молча провела рукой по глазам.

Каждый день. Каждый день он смотрит на эту фотографию, пока пишет, отправляет письма по электронке, ищет что-нибудь. Слезы начали щипать глаза. Мои руки взлетели ко рту, чтобы заглушить рыдания.

Я чувствовала потрясение, ликование, злость. Я чувствовала...

Я просто чувствовала.

Но что-то было не так... Я посмотрела на дату в углу фотографии. 20 июня 1989 года. Двадцатое июня... Нет. О нет. Двадцатое июня. День рождения Эдварда. На прошлой неделе, прямо в разгар Микки-заговора.

Я забыла о нем.

Почему он ничего не сказал? Почему ни Розали, ни Эсми ничего не сказали? Неужели вся семья собиралась и ела именинный шоколадный пирог, делала фотографии, пока я... а что я делала? Плела интриги с Леей.

Теперь я себя чувствовала в полной заднице. Эдвард никогда не забывал о моем дне рождения, даже если это было простая записка «С днем рождения», вложенная в конверт с алиментами.

Я захлопнула ноутбук прежде, чем мы смогли увидеть еще что либо, затем снова посмотрела на Эдварда, его рука теперь была на груди. Во сне он очень сильно напоминал того мальчика с фотографии... ребенка, с которым я подружилась и в которого влюбилась давным давно. Тот же прямой н