Глава 2. Теории Юнга.

К.Г.Юнг считал, что сон – это маленькая открытая дверь в самые сокровенные и самые загадочные тайники души. Юнг считал, что Фрейд слишком уж сфокусировался на инстинктах и игнорировал весь спектр человеческого опыта, например, религиозные фантазии, воспоминания, надежды и др. Он предположил, что сны – это более чем просто отпечаток неосуществленных и подавленных желаний и страхов:

“Все в сознании раздельно; но в снах мы восстанавливаем образ глубинного, универсального, подлинного и вечного человека, заброшенного во тьму предвечной ночи. Там он все еще целостен, и целостность пребывает в нем, неотличимом от природы Эго. Из этих всеобъединяющих и всесвязующих глубин вырастает сон, и потому он столь инфантилен, столь абсурден и столь аморален”. [2]

Согласно Юнгу, первую половину жизни субъект занят адаптацией к обществу, а в течении второй ее половины субъект проживает универсальные, духовные роли. Индивидуация включает в себя вывод бессознательного на уровень сознания. Это длительный и непрерывный процесс, идущий иногда осознанно, а иногда нет. Проводя исследования, Юнг установил, что мышление имеет “исторические пласты”, содержащие “архаический умственный продукт”, который обнаруживается в сновидениях. Он доказывал, что если символы, используемые веками, схожи между собой, то они “типичны” и не могут принадлежать индивиду.

“ Знак всегда меньше, нежели понятие, которое он представляет, в то время как символ всегда больше, чем его непосредственный очевидный смысл. Символы к тому же имеют естественное и спонтанное происхождение. Невозможно рационализировать мысль, достигая её логически или намеренно, и лишь затем придавать ей “символическую” форму. Неважно, какую фантастическую оснастку можно нацепить на идею, она все равно останется знаком, связанным с сознательной мыслью, стоящей за ним, но не символом, намекающим на нечто неизвестное. В снах символы возникают спонтанно, поскольку сны случаются, а не изобретаются; следовательно, они являются главным источником нашего знания о символизме.”[3]

Но следует отметить, что символы проявляются не только в снах. Они возникают в самых разнообразных психических проявлениях. Существуют символические мысли и чувства, символические поступки и ситуации.

Существует много символов, являющихся по своей природе и происхождению не индивидуальными, а коллективными. В основном это религиозные образы. Фактически же они суть “коллективные представления”, идущие из первобытных снов и творческих фантазий.

Существует удивительное число людей, которые никогда не применяют свой мозг к делу, если этого можно избежать, и одинаковое кол-во людей, которые непременно им воспользуются, но поразительно глупым образом. Есть и другие, которые, живет в странном режиме своего сознания, будто состояние, в котором они сегодня оказались, было окончательным, постоянным, без возможности перемен. В их мире отсутствовал случай или возможность чего-нибудь, и в “сегодня” не было ни атома “завтра”. Будущее оказывалось простым повторением прошлого.

Чувство, не является эмоцией. Чувство, (подобно мышлению), рациональная (т.е. управляющая) функция, в то время как интуиция есть иррациональная (т.е. воспринимающая) функция.

Ощущение говорит нам, что нечто существует; мышление говорит, что это такое; чувство отвечает, благоприятно это или нет, а интуиция оповещает нас, откуда это возникло и куда уйдет.

Сны не охраняют спящих от того, что Фрейд назвал “несовместимым желанием”. То, что он считал “маскировкой”, есть по существу форма, которую в бессознательном приобретают все импульсы. Поэтому сон не может продуцировать определённую мысль, если он начинает это делать, он перестаёт быть сном, поскольку при этом пересекается порог сознания. Вот почему сны упускают те самые моменты, которые наиболее важны для сознающего разума и скорее манифестируют “край сознания” аналогично слабому блеску звёзд во время полного затмения солнца.

Символы сна являются по большей части проявлениями той сферы психического, которая находится вне контроля сознательного разума.

Таким образом, с помощью снов инстинктивные силы влияют на активность сознания. Благостно или дурно это влияние, зависит от наличия содержания бессознательного. Если оно содержит слишком много того, что в норме должно быть осознанно, то бессознательное искажается, делается предвзятым, возникают мотивы, основанные не на инстинктах, но обязанные своему проявлению и психологическому значению тому факту, что оказались в бессознательном в результате вытеснения или недосмотра. Они накладываются на нормальную бессознательную психику и искажают ее естественную тенденцию выражать основные символы и мотивы.

Наблюдая серии снов в течение долгих периодов времени, Юнг предположил, что индивидуальность совершает медленные колебательные движения вокруг “самости”, превращаясь в цельную, завершенную личность. Юнг назвал процесс психологического роста и самосовершенствования, продолжающийся всю жизнь, “индивидуацией”. Эта главная побудительная сила жизни, результат взросления, накопления мудрости, биологической и психологической эволюции и эволюции окружающей среды.

Юнг считал, что сны не намеренные и не произвольные изобретения, но естественные феномены, которые суть то, что они собою представляют и ничего, кроме этого. Они подчас столь жестоки и сумасбродны, что люди не в состоянии их понять.

Исследуя сны, Юнг придерживался телеологической ориентации: “Таким образом, можно заключить, что явления двойного сознания представляют собой всего лишь формирование новых свойств характера, или попытки будущей личности прорваться в настоящее… Сомнамбулизм иногда имеет выраженное значение, ибо дает индивиду, который неизбежно бы проиграл, средство к победе”.

 

Глава 3. Положения З.Фрейда о сновидениях.

 

Фрейд старается создать и пустить в действие точные, эффективные и универсальные методы, благодаря которым интерпретация снов станет ясным предметом рационального, практиче­ского изучения.

Основные фрейдовские положения о сновидении.

"Сон — это ребус", он представляет собой последовательность образов или картин, на первый взгляд не связанных между собой. Главный принцип исследования сновидений Фрейда — видеть за очевидной бессмысленностью "скрытый смысл". “Сновидения - это психическое явление в полном значении этого термина”,... создающая его интеллектуальная деятельность является деятельностью возвышенной и слож­ной".[4]

Фрейд возрождает некую давнюю и стойкую тради­цию толкования древних текстов, которая призвана, порой в сочетании с тонкой интуицией, интерпретиро­вать сны и подчинять их смыслу, главному смыслу, диктуемому действующими культурными, религиозными, мифологическими традициями. Сон как явление внутреннее, ночное, субъективное и "иррацио­нальное", то есть решительно не поддающееся рацио­нальному толкованию, становится типичным примером отторжения западной рациональной культурой. Операция Фрейда заключается в том, что ему удалось вновь вернуть эти сновидения в нашу культуру с помощью рационалистических методов, которые служили и до сих пор служат для обесценивания и принижения роли снов.

Сновидение, подчеркивает Фрейд, это "ребус", нало­жение друг на друга форм без начала и конца, и большой ошибкой является "желание интерпретировать его как рисунок", то есть структуру очевидную и говорящую саму за себя. Фрейд использует другую аналогию: собранные при пробуждении картины сна представляют собой как бы "иероглифы", для которых нужно найти перевод на адекватный язык. "Два различных языка" сновидения Фрейд называет "содержанием явным" и "содержанием скрытым”. Интерпретация предполагает трансформирова­ние явного содержания, то есть сна, каким он видится спавшему после пробуждения, представить в виде рассказа до всякой попытки интерпретации, в содержание скрытое, а точнее обнаружить "скрытые мысли", своим течением породившие сновидение, механизмов и материалов, которые предстоит наметить и выявить. "Мы противопоставляем, содержанию явному содержание скрытое". Первое обычно "кратко, бедно, лаконично по сравнению с широтой и богатством мыслей, содержащих­ся во сне”.[5]

"Сновидение охраняет сон". Прежде чем двигаться дальше в анализе желания, нужно вспомнить, что у спящего человека существует, по крайней мере, одно твердое и главное желание — желание спать. Первая функция сновидения, согласно Фрейду, — помешать внешним и внутренним факторам прервать сон и вызвать пробуждение: в каком-то смысле все сновидения служат комфорту, позволяя нам продолжать спать. ”Сновидение охраняет сон, а не нарушает его"[6]. Многочисленные примеры показывают, как сновидения захватывают все нарушающие факторы, нейтрализуют их и включают в систему образов сна.

Представляя защиту сна конечной целью сновидения, Фрейд подчиняет его процессу сна; сон представляется жизненной и благород­ной функцией, а сновидение — всего лишь его неизбежным следствием; подобная иерархия, удовлетворя­ющая общественному мнению, действительно похожа на "общее место". Однако можно заметить, что эта сторона для Фрейда играет лишь второстепенную роль и призвана в основном отразить многообразие взаимоотно­шений сновидений с внутренним и внешним миром.

Если считать сновидение специфической и автономной жизненной функцией, на чем настаивают многочислен­ные современные научные исследования, его невозможно ставить в зависимость от процесса сна. Во сне и сновидении можно видеть скорее две взаимосвязанные функции, работающие при поддержке одна другой; процесс сна служит для защиты сновидения, как и сновидение — для сна. Сновидение выполняет значительно более определенную и сложную психологи­ческую работу, чем простая восстановительная функция, выпадающая на долю сна.

Часть сновидения самым тесным образом связана с сексуальностью и с детством. "Чем больше мы занимаемся интерпретацией сновидений, — пишет Фрейд, — тем больше убеждаемся в том, что большинство сновидений взрослых несут следы сексуаль­ных факторов и выражают эротические желания".[7] Сновидение порой с поразительной отчетливостью высту­пает в виде исполнения сексуального желания. Посколь­ку сексуальность чаще всего в обыденной жизни сталкивается с самыми серьезными запретами, сексуаль­ные желания, подавленные и заторможенные, оказывают наибольшее воздействие на образы сновидений и испытывают при этом самые удивительные деформации и нелепые превращения. В "Толкования сновидений" Фрейд уточняет, что желание, представленное в сновидении, обязательно восходит к детству. Следова­тельно, детская сексуальность дает наиболее подходящий материал для сновидений; это подтверждает Фрейд, уже в "Толковании сновидений", обращая внимание на важность эдиповых мотиваций и отмечая, насколько "для объяснения сексуальных снов" важно "углубляться в пока еще неясные вопросы извращений и бисексуальности"; для многих сновидений, — добавляет он, — внимательный анализ показывает, что они могут быть поняты только с точки зрения бисексуальности". [8]

Если не существует сновидения, хотя бы некоторые аспекты которого не имели бы эротического содержания в широком смысле, как оно понимается в общем контексте развития либидо, это не значит, что всякий сон должен подвергаться исключительно сексуаль­ной интерпретации. Фрейд резко восстает против сведения к чистой сексуальности его исследования.

Рассматривая проблемы, которые ставит выявление сексуальных характеристик в образах сновиде­ний, задаешься вопросом, стоит ли воспринимать выражение "исполнение желания" в его простом и прямом смысле; можно сказать, что в сновидении желание исполняется, обретая форму, в полном смысле этого слова. Функция сновидения заключается не в удовлетворении конкретного желания — мести, справед­ливости, соединения с предметом любви или ненависти и т.д., а в осуществлении работы, трудной и продолжи­тельной, по удовлетворению желания в общем виде как ведущей структуры и специфического пути проявления энергии либидо. Главная цель сновидения — стремление постоянно и неутомимо моделировать желание, совершать работу по созданию и переделке либидо. Желание в своем поиске поддержки задерживается на ранних опытах, оригинальных объектах, которые наибо­лее благоприятны для него, питают его и подсказывают­ся реалиями жизни периода бодрствования. Сновидение в общем случае является исполне­нием одного желания, сновидением об удовольствии и удовлетворении, в то время как его главной ролью остается воссоздание, регенерация определенного желания.

“Средоточие”.

Фрейд выдвигает мысль о средото­чии сновидения, которую он излагает в следующих словах:

"Сны... часто сохраняют неясный участок; здесь обнаруживается узел образов, который не удается распутать, но который ничего не дает содержанию сновидения. Это — "пуп" сновидения, точка, через которую оно связан с Неизвестным. Мысли сновидения, выявленные при интерпретации, как правило, не имеют завершения, они разветвляются, вплетаясь в общую запутанную сеть наших мыслей. Желание в сновидении выступает в виде более плотного участка из этой ткани, подобно грибу, выходящему из мицелия".[9] Функция “средоточия” заключается в остановке процесс интерпретации, оставив его откры­тым; Неизвестное намечает опорную линию для анализа, но одновременно постоянно уклоняется от процесса узнавания, который иначе не имел бы границ.

Помимо практического аспекта, гипотеза о средоточии имеет теоретическое и идеологическое приложение. Если развить образ сети, легко видеть, что разветвления сновидения могут затеряться лишь в разветвлениях другого сновидения, и так до бесконечности; все сны распространяются одни в другие, всякий сон функциони­рует как начало следующего. Теория сновидения, не оставляя кропотливой работы по разложению единого образа на разные элементы, многочисленные разветвле­ния, должна также стараться выявлять переходы одного сна в другой и большее значение придавать концепции сновидений как единого, достаточно связного целого огромной системы. Фрейд указывает на это в предшествующих параграфу о "средоточии": "Сны одной ночи должны всегда интерпретироваться в единст­ве".[10] Весь комплекс образов сновидений жизни противостоит процессу интерпретации и обеспечивает одновременно неповторимость ткани сновидения каждого индивидуума.

Здесь проявляется и значительный идеологический, то есть этический, политический, метафизический эффект гипотезы о средоточии: каковы бы ни были знания о психической действительности, о субъекте вплоть до его самых интимных проявлений в сновидениях, всегда что-то остается скрытым, непознаваемым ядром.

 

 

Постоянные препятствия и невыполненные желания наполняют дневную жизнь. Сны частично восстанавливают равновесие как соматически, так и психологически. Фрейд считал, что биологическая функция сновидения состоит в том, чтобы не нарушался сон: желания, которые могут помешать сну (физиологические функции), представляются исполненными (человек хочет пить, и ему снится, что он пьёт), сон сохраняется, испытывается удовлетворение, а не фрустрация. Сновидение – это способ проведения неисполненных желаний через сознание без участия и без пробуждения физического тела. “ Структура мыслей, обычно очень сложная, которая возникла в течение дня и не пришла к разрешению – дневной остаток, - даже ночью остаётся связанный энергией, которую она присвоила… и таким образом угрожает разрушить сон. Этот дневной остаток трансформируется в сновидение посредством работы сна и таким образом безболезненно входит в сон”. Это простое выполнение желаний, по своей сути, не являющееся бессознательным, чаще встречается у детей. У взрослых процесс удовлетворения стремлений через посредство сновидения значительно сложнее. Очень многие взрослые желания, в отличии от детских, бывают подавлены не только внешними препятствиями, сколько внутренними конфликтами. Часто эти внутренние конфликты являются результатом нереализованных стремлений подросткового возраста из-за негативного отношения к ним родителей. Это так называемое “чуждое Я”, или, иначе говоря, “Оно”. В своих сновидениях взрослые выражают своего желания своего “чуждого Я” в искаженном виде.

Еще более важным, чем биологическая функция сновидения, является психологическое действие работы сновидения. Работа сновидения – это “все оперирование, которое трансформирует сырой материал сна - так, чтобы породить появляющийся сон”. Почти каждый сон может быть понят как исполнение вытесненных желаний преимущественно детского происхождения, когда эти желания были явными, а после проявляющиеся подспудно в сновидениях.

Фрейд соглашался с тем, что многие сны не кажутся приносящими удовлетворение; некоторые кажутся подавляющими или беспокоящими, пугающими или просто смутными. Некоторые кажутся отражающими, а какие-то – пророческими. Посредством детального анализа снов, связывая их с событиями в жизни человека, видящего сны, Фрейд показал, что работа сновидения – это процесс отбора, искажения, трансформации, инверсии, перемещения и других модификаций первоначального желания. В снах мы соединяем людей, места и события, как это невозможно наяву. Однако “цензор” во время сна не отключается окончательно. Иногда цензор не справляется, сновидения приобретают форму кошмаров, и человек просыпается.

Сон разыгрывает по крайней мере на двух текущие инциденты, которые не разрешены или которые являются проявлением более широких старых паттернов, никогда не получавших разрешения.

Фрейд подчеркивал, что сны не случайны и не беспорядочны, а являются способом исполнения невыполнимых желаний. Несмотря на то, что многие последователи Фрейда и других направлений психологии часто не принимают основ фрейдовской интерпретации, безусловно, все исследователи признают за ним роль первооткрывателя в обнаружении и интерпретации функции снов в современное время.