Глава 24 «T’eau Dally» в шоке
– Нет, серьезно, – говорил Джексон Брижитт. Рука у него дрожала от вращающегося в ней вентилятора. – Со мной все нормально. Нам давно пора было расстаться. Мы уже практически разошлись. Дикки хлопнул его по спине. – Ха! Ты говоришь как настоящий спортсмен! Джексон попытался широко улыбнуться. Выглядело это так, будто он сдерживает рвоту. «Интересно, что здесь самое удивительное?» – спрашивала себя Ляля. Тот факт, что знаменитый Дикки Дэлли оказался неуклюжим и хамоватым мешком сала? Или то, что они с Брижитт до сих пор не уехали? Спустившись на первый этаж, Брижитт обняла Джексона за плечи своей хрупкой ручкой. – У нас, в Париже, поцелеваться – это все равно что поговорить. Это не… не… как этто говорить? Небольшее дело. – Очень рад слышать, – буркнул Джексон. И спросил у Ляли: – А теперь куда? Она торопливо настрочила Клоду эсэмэску, спрашивая, все ли в порядке в спортзале. Клод уходил на тренировку, но заверил ее, что все в порядке, и Ляля решила повести гостей в спортзал. Тем более во всех остальных местах они уже побывали. – Пожалуй, пора заглянуть в спортзал! – сказала Ляля, пытаясь сделать вид, что конкурс все еще продолжается. Не то чтобы ей не было жалко Джексона, но у него еще будет время погоревать, когда гости уедут. Особенно если она сможет найти… Фрэнки! «Наконец-то!» Фрэнки бежала в их сторону по пустынному коридору. Она пыталась догнать Клео. Волосы у нее сбились в неопрятный колтун, а одета она была в… – А в чем эта зеленая… э-э… девушка? В халате, что ли? – осведомился Дикки, как-то подрастеряв свое обычное удальство. – Ах, ее волесы ошень нуждается в кондисьонере! – заметила Брижитт, поправив ровные пряди своей прически. Ляля была так ошеломлена, что ничего не ответила. Домашняя девочка превратилась в бездомную бродяжку! – Я тебе уже сказала! – крикнула Клео, швыряя в Фрэнки сапожками. – Не нужны они мне! Они заразные! «T’eau Dally» ударились о шкафчик. Что за упырство? Что тут творится? Ляле казалось, будто она смотрит показ мод без звука. – Что значит «зарасние»? – спросила Брижитт у Дикки. – Тайм-аут! – воскликнул Дикки, сложив из рук букву «Т». – Все видели, как она их швырнула? Пол поплыл под ногами у Ляли. Если повезет, он разверзнется, поглотит ее, и она не увидит, какое лицо будет у отца, когда он будет смеяться над ее колоссальным фиаско… Клео пронеслась мимо. – Стой! – приказал Дикки. «Клео, веди себя хорошо! Ну, пожалуйста!» – Что-что, простите? – переспросила ее высочество. Если бы у Ляли был при себе белый флаг, она принялась бы им размахивать. – А неплохой у тебя бросок для юной леди! Клео с отвращением смерила взглядом его испачканную белую куртку и перевела глаза на его пузо – такое, как будто он на девятом месяце. – А у вас неплохой… – Итак! – вмешалась Ляля. – Позвольте вам представить… Брижитт тем временем ухватила Фрэнки за подбородок и вертела ее из стороны в сторону, точно куклу. – Qui a fabriqué vos accessoirs? Брижитт ухватила контакты и потянула за них. – Кто это деляль? – Уй-я! – Фрэнки звонко шлепнула француженку по руке. – Больно же! – Кто есть Больноже? Американский дизайнер? – спросила Брижитт. Фрэнки отбежала, подобрала сапожки и запихнула их в сумку Клео, пока Дикки рассказывал той про свою бабушку Мэрион, которая брала любые подачи, не переставая готовить чатни. Клео вытащила сапожки из сумки. – А я говорю!.. – Погоди! Фрэнки подалась вперед и что-то зашептала ей на ухо. По мере того как она говорила, Клео все шире расплывалась в улыбке. Плечи у нее мало-помалу расправились, грудь выпятилась вперед. «Да что же, наконец, происходит-то?» Ляля сердито взглянула на Джексона – может, хоть он понимает, в чем дело? Джексон только плечами пожал – ему, похоже, все было до лампочки. – Фрэнки, – сказала Ляля, – можно тебя к фонтанчику на минутку? Мне надо с тобой поговорить. – Пожалуйста! – Фрэнки улыбнулась.
– Что происходит? – прошипела Ляля. – Я тебя весь день ищу! Где Бретт? Почему ты в таком виде? Почему ты отдаешь сапоги Клео? Нет, погоди: почему вы ими швыряетесь? Глаза у Фрэнки наполнились слезами. – На самом деле я не победила. Произошла ошибка. Настоящие победители – Клео и Дьюс. – Что-о-о?!! Дикки с Брижитт обернулись. Ляля понизила голос. – Ты о чем, вообще? – Великая плотина! Они мне жмут! – воскликнула Клео, ковыляя по коридору, как будто напрудила в штаны. Она уже успела натянуть дизайнерские сапожки. – У них как будто зубы внутри! Она чуть не упала, но Дикки бросился и подхватил ее. Клео отмахнулась от него, как от назойливой нильской мухи. – Да кто вы такой, вообще, Ка вас побери? Ляля опустилась на пол. Когда он разверзнется, падать будет ближе…
– Ха! – прогремел зычный голос Дикки. Он указал на табличку «Спортзал школы T’eau Dally». – На что поспорим, это писал один из здешних зомбей? Он хлопнул себя по коленке. – Надо приспособить этих ребят для рекламы защитных шлемов! Типа «Носите шлемы «Dally», а не то будете безмозглые, как мы!» Хорошо, что Гулия этого не слышит! И хорошо, что он еще не сбросил со счетов их школу. Это добрый знак (в отличие от той злосчастной таблички, над которой он смеется!). Но как только Ляля поняла, что еще не все потеряно (по крайней мере, пока), она снова запаниковала. Настенная роспись Джексона была занавешена грязной тряпкой. Из опрокинутых банок в их сторону змеиными языками тянулись ручейки краски. – Сейчас Джексон приведет Дьюса и покажет нам новый герб школы T’eau Dall, – сказала Ляля, стараясь сообщить хоть что-нибудь позитивное. Потому что Клео объявила, что пойдет заматывать натертые ноги погребальными пеленами, и это прозвучало как-то не очень утешительно. По счастью, Дикки решил, что она шутит, а Брижитт просто ничего не поняла благодаря языковому барьеру. Ну, хоть подиум выглядел готовым. Да здравствует Клод! – Еще несколько минут, и наша избранная пара выйдет на подиум, чтобы продемонстрировать… «О нет!» Ляля увидела треснутую доску. Ее никто и не подумал заменить! Трещина рассекала лист фанеры ровнехонько пополам. – Дини! – позвала Ляля, стараясь говорить как можно спокойнее. Из-под трибун выползла босая Клодин. На ней были испорченные шорты «T’eau Dally». И серая толстовка на молнии, с надписью «T’EAU» на левой стороне. Каштановые волосы Клодин, отросшие и растрепанные, делали ее похожей на увядший подсолнух. Брижитт вскинула черную бровь и поджала губы. – Mon Dieu! Она ринулась на Клодин, точно лев на антилопу. Клодин застыла. – Она сейчас все исправит! – пискнула Ляля, но было поздно. Руки Брижитт тянулись к шее Клодин. – Это натюральный мех? Клодин кивнула и попятилась. – Почему французским девкам так нравятся волосы на теле? – задумчиво спросил Дикки, пролистывая свои эсэмэски. Брижитт подошла поближе и подергала Клодин за шерсть. – Ils sont tellement doux! Она подергала еще раз. – Ви растите его на своя кожа, n’est-ce pas? Как дикая зверь! – Клодин у нас оборотень! – гордо сообщила Ляля. – Я вам о ней рассказывала в своем письме. Дини, это Брижитт То, из… – Но она же должна была приехать завтра, разве нет? – Ну да, они приехали на день раньше и все испортили! – шепнула Ляля так тихо, что ее могли расслышать только сверхчуткие уши Клодин. – Просто прими как факт. Другого шанса у нас не будет. Клодин закатила свои золотисто-карие глаза, как бы говоря: «Ты мне будешь обязана!» Ляля кивнула: «Конечно». Брижитт достала из сумочки щипчики для ногтей и отстригла у Клодин кусочек меха. Клодин заскулила. – Ми сделяем из такого меха целюю линейку зимней обуви. Ми бюдем називать их «Оборотний путь», от слова «оборотень», non? – Non! – проворчала Клодин. Хорошо еще, что ее братья этого не слышат! – Хм… госпожа То, вообще-то у нас тут натуральный мех не очень популярен, – заметила Ляля. Брижитт расхохоталась, запрокинув голову. – Mais non! – И натуральная кожа тоже. Но вот ваша фирменная одежда из искусственной кожи смотрится просто замечательно! Она хотела подсластить пилюлю, сделав комплимент кожаной маечке и брюкам Брижитт. Конечно же, они искусственные! – Искюственной? – ахнула Брижитт. – Конечно, non! Я говорить non искюственной! Ляля с Клодин переглянулись. – А как же ваша обувь? Вот этот новый совместный дизайн? Ведь там ремешки синтетические, верно? – Синтетические? Ха! – сказал Дикки, пряча телефон в чехол. – Эта обувь – из кенгуру! «Что-о?!» – Из настоящего, живого кенгуру? – Да, только маленький, bébé, – сказала Брижитт. – Как это говорить, jolie? – «Джуи», – поправил ее Дикки. Сердце у Ляли забилось с перебоями. Они, наверно, шутят! – Нате, потрогайте! – сказал Дикки, протягивая свой светло-коричневый бумажник. – Стопроцентная кожа джуи! Мягкая и долговечная. В 2015 году я выпускаю линейку трусов-джоков из этого материала. Просто чудо внизу и повсюду! Недурной слоган, а? Тут появилась Клео. Лагги и Фрэнки вели ее под руки, помогая устоять на ногах в новых сапожках. – Ничего страшного, – говорила она, – немного масла, свежие пелены, и все будет в порядке. Завтра, когда они приедут, я уже научусь ходить в этих медвежьих капканах! И тут Ляля представила ей гостей. Смуглая кожа Клео побелела, когда она сообразила, что говорит и при ком. Фрэнки заискрила. Лагги то и дело одними губами спрашивала: «А что? Что происходит?» – Ха! Медвежьи капканы! Слыхала? – Дикки размашисто хлопнул Брижитт по руке, словно она была его товарищем-футболистом. – А это идея! Босоножки из медвежьей шкуры. «Зимой они впадают в спячку». – И по бокам – контакти, как когти! – вдохновилась Брижитт. – А это что такое? – осведомилась она, проведя пальцем по швам Фрэнки. – Такие шельковистие! – Медвежья шкура? С настоящего, живого медведя? – переспросила Фрэнки, пряча руки в карманы халата. – Mais oui! – гордо ответила Брижитт. – Так же, как кенгуру! – Кенгуру? – переспросила Лагги, посмотрев на Лялю. – Тетка в своем уме? Ляля кивнула. У нее крутило живот, как будто она только что съела ягненка. – У нас все только лучшее! – похвастался Дикки. И указал на ноги Клео. – Вот эти сапоги мы тестировали на обезьянах! – На обезьянах?! – рявкнула Клодин. – Два десятка обезьян! – объявил он. – Заставили их три часа ходить по беговой дорожке. И эта шкурка джуи даже не поцарапалась! – Джуи? – переспросила Лагги. Глаза у нее уже наполнились слезами. – Ка! – воскликнула Клео, сбрасывая сапожки. – Осторожней, не обижай их! – воскликнула Лагги, подбирая сапоги. Брижитт улыбнулась, думая, что Лагги без ума от этой обуви. – Мошет бить, эта шешуйчатая быть наша модель? – Она?! – ахнула Клео, отнимая сапожки. – Ой, да забирай, пожалуйста! – сказала Лагги. – В этой стране нету столько бабок, чтобы я их надела. Весь Лялин страх перед отцом и его «Я же тебе говорил!» улетучился. Она не могла думать ни о чем, кроме обезьянок, шагающих на высоких каблуках по беговым дорожкам. О детенышах кенгуру, с которых сдирают шкуру. О контактах, выдранных из живого тела. О зимних сапогах из волчьей шкуры… Девочки уставились на Лялю, безмолвно умоляя ее сделать хоть что-нибудь. Она хотела было спросить, не поздно ли изменить дизайн обуви, но тут пришли Дьюс, Джексон и Хит. Дьюс поцеловал Клео и спросил: – А что у тебя с ногами? Ты операцию, что ли, перенесла? – Пока нет, но, если я прохожу в этих сапогах еще секунду, операция мне точно потребуется! – Скажи, кто ухаживает за твоей кожей, и я тебе это простить! – сказала Брижитт.
– А это еще зачем? Чтобы вы из меня сумочку сшили? – А-ха-ха! – заржал Дикки. Клео посмотрела на своего бойфренда, надеясь, что он как следует врежет Дикки и защитит ее честь. Но Дьюс вместо этого протянул ему руку и сказал: – Мистер Дэлли, у вас классное баскетбольное снаряжение! – А у тебя классная телка, малый! Одобряю твой вкус! – ответил ему Дикки. Дьюс растерянно уронил руку. – Ну что, может, посмотрим на роспись? – предложил Джексон и повел всех к огромному холсту, которым была занавешена одна из стен. Джексон ухватился за угол холста и дождался, пока Хит допьет свою литровую банку газировки и ухватится за другой угол. – Она еще не совсем готова, – объяснил Джексон. – Но, думаю, общую идею вы уловите… – Раз… два… три! – сказал Хит. Они потянули за гигантский холст. Холст натянулся, вздулся, и тут… Ы-ы-ык! Большая банка газировки дала большую отрыжку. Огромный язык пламени угодил прямехонько в центр холста, и ткань тотчас вспыхнула оранжевыми огоньками. – А-а-а-а-а! – завопил Джексон, испугавшись жара. Он отшвырнул ткань на фанерный подиум. Через несколько секунд занялся и подиум. Разлетающиеся по залу искры подпалили ручьи краски, змеившиеся по полу. Быжжь-быжжь! Раздался сигнал пожарной тревоги. С потолка опустились разбрызгиватели, заливая спортзал струями ледяной воды. Лагги радостно резвилась среди брызг, остальные отмахивались от дыма и искали выход. Фрэнки заискрила. – Тревога! Тревога! – Zut alors! – выругалась Брижитт. – Mes cheveux! Они стоять дибом от этот дожжь! – Ничего, сделаем из них мочалку! – сказала Ляля. – Pardonnez-moi?– Из ваших волос можно сделать мочалку, а ваши костлявые руки использовать как мешалки для кофе! – крикнула Ляля. Ей было уже плевать на то, что там папочка не одобрит. «И на кой мне рекомендации для колледжа?» У нее впереди тысячи лет. Рано или поздно она все равно совершит что-нибудь достойное. А пока что она будет стоять за то, что для нее важно! Например, защита животных. Или права ЛОТСов. Или она сама. Может, это и не пойдет на пользу школе Мерстон, но жизнь не заканчивается школой, особенно если у тебя впереди вечность. Вдалеке послышались завывания сирен пожарных машин. В коридорах слышался топот: классы пустели, школьники выбегали на автостоянку. В дыму возникла Хэйли, держа наперевес, как автомат, свой портативный огнетушитель. Свет в спортзале замигал. Хит рванул к выходу. Ляля, вся дрожа, подняла лицо навстречу холодным струям воды – пусть они смоют мерзкое, липкое ощущение, которое весь день преследовало ее, как жестокий приступ дизентерии. Включилось красное аварийное освещение, залившее зал багровым адским сиянием. И как раз в этот момент Дикки налетел на Дьюса и сшиб с горгона темные очки. Дьюс поспешно закрыл лицо руками. – Очки! Кто-нибудь, поднимите мои очки! Хрусть! Белая теннисная туфля Дикки с размаху опустилась прямо на оправу. Дьюс машинально открыл глаза. Дикки поскользнулся и начал было падать… – А-а-а!.. – крик оборвался на середине. И на месте Дикки посреди зала очутилась круглая каменная скульптура. Дьюс поспешно закрыл глаза. – Выведите меня отсюда! – Сейчас, сейчас! – сказала Ляля, подбежав к нему. – Не беспокойся, я хорошо вижу в темноте. – Проводи меня наружу, ладно? – попросил Дьюс. – С одним условием! – сказала Ляля. – Каким? Он закашлялся. – Открой глаза!
|
