Говорите комплименты Женщинам высоким штилем— «Язык очей — язык красноречивый...»(Теплова) — Без Вас я как будто ослеп на один глаз, который смотрит в сказку. Ты заперта в моем сердце, а ключ потерян. Теперь ты останешься там навсегда. Изысканностью изложения и яркостью эпитетов славятся восточные легенды. «Алой розой смех твой заперт, Соловьиной песни трепет На груди твоей таится...». «Как турецкая сабля твой стан, Рот — рубин раскаленный...» Насладитесь языком Куприна, перечитайте его замечательный рассказ «Суламифь». Приведу описание прелестных, неисчерпаемо разнообразных жен и наложниц царя Соломона. Так в жизни не говорят, а жаль. «Семьсот жен было у царя и триста наложниц, не считая рабынь и танцовщиц. И всех их очаровывал своей любовью Соломон, потому что Бог дал ему такую неиссякаемую силу страсти, какой не было у людей обыкновенных. Он любил белолицых, черноглазых, красногубых хеттеянок за их яркую, но мгновенную красоту, которая так же рано и прелестно расцветает и так же быстро вянет, как цветок нарцисса; смуглых, высоких, пламенных филистимлянок ё жесткими курчавыми волосами, носивших золотые звенящие запястья на кистях рук, золотые обручи на плечах, а на обеих щиколотках широкие браслеты, соединенные тонкой цепочкой; нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека, — их верность и покорность в любви вошли в пословицу; женщин из Ассирии, удлинявших красками свои глаза и вытравливавших синие звезды на лбу и на щеках; образованных, веселых и остроумных дочерей Сидона, умевших хорошо петь, танцевать, а также играть на арфах, лютнях и флейтах под аккомпанемент бубна; желтокожих египтянок, неутомимых в любви и безумных в ревности; сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой было гладко, как мрамор, потому что они особой пастой истребляли на нем волосы; дев Бактрии, красивших волосы и ногти в огненно-красный цвет и носивших шальвары; молчаливых, застенчивых моавитянок, у которых роскошные груди были прохладны в самые жаркие летние ночи; беспечных и расточительных аммонитянок с огненными волосами и с телом такой белизны, что оно светилось во тьме; хрупких голубоглазых женщин с льняными волосами и нежным запахом кожи, которых привозили с севера, через Баальбек, и язык которых непонятен для всех живущих в Палестине». Прочитал и вспомнил слова моего старого друга, который говорил: «Как увижу красивую женщину, так чувствую, что меня обокрали». Не оторваться от замечательного слога Куприна, продолжу: «И понял царь, что во многой мудрости много печали, и кто умножает познание — умножает скорбь. Узнал он также, что и при смехе иногда болит сердце и концом радости бывает печаль. И однажды продиктовал он своим писцам: — Все суета сует и томление духа. Но тогда не знал еще царь, что скоро пошлет ему Бог такую нежную и пламенную, преданную и прекрасную любовь, которая одна дороже богатства, славы и мудрости, которая дороже самой жизни, потому что даже жизнью она не дорожит и не боится смерти». А как поэтично описывает Куприн Суламифь — бедную девушку из виноградника! «Невыразимо прекрасное смуглое и яркое лицо. Тяжелые, густые темно-рыжие волосы, в которые она воткнула два цветка алого мака, упругими бесчисленными кудрями покрывают ее плечи, и разбегаются по спине, и пламенеют, пронзенные лучами солнца, как золотой пурпур. Самодельное ожерелье из каких-то красных су- хйх ягод трогательно и невинно обвивает в два раза ее темную, высокую, тонкую шею. — Я не заметила тебя! — говорит она нежно, — Ты так хорошо пела, девушка! Она стыдливо опускает глаза и сама краснеет, но под ее длинными ресницами и в уголках губ дрожит тайная улыбка. — Ты пела о своем милом. Он легок как серна, как молодой горный олень. Ведь он очень Она смеется так звонко и музыкально, точно серебряный град падает на золотое блюдо. — У меня нет милого. Это только песня. — Я не верю тебе, красавица. Ты так прекрасна... — Ты смеешься надо мною. Посмотри, какая я черная... Она поднимает кверху маленькие темные руки. И широкие рукава легко скользят вниз, к плечам, обнажая ее локти, у которых такой тонкий и круглый девический рисунок. И она говорит жалобно: — Братья мои рассердились на меня и поставили меня стеречь виноградник, и вот — по — О нет, солнце сделало тебя еще красивее, прекраснейшая из женщин! Вот ты засмеялась и зубы твои — как белые двойни-ягнята, вышедшие из купальни, и ни на одном из них нет порока. Щеки твои — точно половинки граната под кудрями твоими. Губы твои алы, — наслаждение смотреть на них. А волосы твои... Знаешь, на что похожи твои волосы? Видала ли ты, как с Галаада вечером спускается овечье стадо? Оно покрывает всю гору, с вершины до подножья, и от света зари и от пыли кажется таким же красным и таким же волнистым, как кудри твои. Глаза твои глубоки, как два озера Есевонских у ворот Батраббима. О, как ты красива! Шея твоя стройна и пряма, как башня Давидова!.. — Как башня Давидова! — повторяет она в упоении. — Да, да, прекраснейшая из женщин. Тысяча щитов висит на башне Давида, и все это щиты побежденных военачальников. Вот и мой щит вешаю я на твою башню... — О, говори, говори еще... — А когда ты обернулась назад, на мой зов. И подул ветер, то я увидел под одеждой оба Девушка слабо вскрикивает, закрывает лицо ладонями, а грудь локтями... — И бедра твои я увидел. Они стройны, как драгоценная ваза — изделие искусного художника. Отними же руки твои, девушка. Покажи мне лицо твое. Она покорно опускает руки вниз. Густое золотое сиянье льется из глаз Соломона, и очаровывает ее, и кружит ей голову, и сладкой, теплой дрожью струится по коже ее тела...» Вот как надо говорить с женщиной! И ни одна женщина не устоит. А вот письмо Наполеона прекрасной польке Марине Валевской. «Я видел только Вас, я восхищался только Вами, я хочу только Вас. Немедленным ответом успокойте пылкое нетерпение страсти. Н.» А вот речь Ромео о Джульетте при их первой встрече. Ромео (своему слуге) Скажи, кто та, чья прелесть украшает Танцующего с ней? Слуга Синьор, не знаю. Ромео Она затмила факелов лучи! Сияет красота её в ночи, Как в ухе мавра жемчуг несравненный. Редчайший дар, для мира слишком ценный! Как белый голубь в стае воронья — Среди подруг красавица моя. Как кончат танец, улучу мгновенье Коснусь ее руки в благоговенье. И я любил? Нет, отрекайся, взор: Я красоты не видел до сих пор!
|
