РАЦИОНАЛЬНЫЙ ЯЗЫК

 

Прежде всего следует показать, каким образом высказывание может быть переведено с других языков на язык рациональный. Для этой цели нужно будет составить общую грамматику языков, обратив особое внимание па латинскую. Ведь поскольку латинский язык в настоящее время является в Европе языком науки, то неплохо было бы перенести кое-что в рациональный язык из латинского языка. Грамматика же латинского или какого-либо другого языка — в той степени, в какой она подчинена iт.;вилам и лишена аномалий, — является только частью общей грамматики. Поэтому правильные грамматики всех языков являются только частями, или частными случаях, философской грамматики с тем различием, что в одном языке отсутствуют какие-то флексии, вариации и краткие способы выражения (compendia exprimendi), имеющиеся в другом; в некоторых языках одной флексией могут охватываться определенные значения, различающиеся в другом языке, а то и выделенные также и флексией, так немцы не различают флексией звательный падеж и именительный 1.

 

Мужской, женский, общий, средний и всякий род являются характерной чертой философской грамматики, по они во многих языках не упорядочены, поскольку некоторые слова соотносятся с существами женского пола, другие — с существами мужского, хотя они и не имеют с ними ничего общего. Для нашей же цели достаточно передать только правильную латинскую грамматику, ту часть универсальной грамматики, которая представлена в латинском языке, поскольку для сведущих мы пишем по-латыни и нетрудно найти людей, которые переводят с других языков на латинский. Аномалии латинского я отбрасываю, напоминая только, что для перевода на рациональный язык представленных латинских слов нужно устанавливать скорее их, так сказать, парафразу, или версию такого рода, которая не имела бы ничего аномального. Так, вместо: «Господь нуждается в них» —или скажем: «Господь хочет иметь их, так как без них он не

 

==422

 

сможет сделать чего-то необходимого». В данном случае я должен был вместо «нуждаться» подставить его определение, поскольку мне не приходит на ум синоним этого слова, который был бы лишен аномалии. Поэтому впоследствии в определениях, если мы хотим, чтобы они были абсолютными и выражали весь язык совершенным образом, нам следовало бы предписать определения и аномальных фраз и выражений. Этого, однако, в большинстве случаев не требуется, поскольку нетрудно рбсЬцспйже»2. Отбросив аномалии, следует далее приступить к переводу, где уже не будет настоятельной нужды в определении фраз (что необходимо в случае отклонений от нормы), но только в определении слов и флексий. Здесь, впрочем, имеется два пути: один заключается в том, чтобы вместо латинских флексий были представлены соответствующие флексии рационального языка, другой — в том, чтобы сами флексии были устранены и все сводилось бы к простейшему анализу латинского языка, где вместо всех падежей остался бы только именительный и т. д. и были бы использованы только те вспомогательные средства, без которых нельзя обойтись. Первое менее трудно и более удобно для составляющего [грамматику], второе необходимо для того, кто с помощью указанного сведения желает изобрести и создать рациональный язык. Впрочем, научить переводить с рационального языка на латинский, т. е. написать полную латинскую грамматику и разъяснить все аномалии, не входит в кашу задачу, хотя это нетрудно было бы сделать, следуя нашим указаниям 9.

 

Завершив же общее, т. е. грамматику, следует приступить к словам, или словарю, и к предложениям, или истинам. Истины же, которые могут быть доказаны или уже доказаны, будут как бы короллариями словаря, или определений слов. Далее, хотя большая часть латинских слои такова, что без них можно было бы легко обойтись, если бы правило запрещало их использовать, заменив их другими, более употребительными, то все же этого нельзя было бы достигнуть без каких-либо оговорок и многословности. Поэтому отбросим вначале большую часть слов со сравнительно частным значением, а те, без которых трудно обойтись, переведем на рациональный язык.

 

А для большей безопасности и пользы, а также чтобы нам не оказаться в самом начале слишком мелочными, проделаем сперва такой анализ, который необходим для доказательства большей части истина и притом вначале —

 

==423

 

логических, затем — метафизических, после этого — практических, потом — математических и наконец — физических. Поэтому обратимся к авторам, которые предприняли попытку дать доказательства, и все сколько-нибудь важные высказывания (т. е. такие, из которых вытекает практически полезное, а именно проблемы, которые касаются средств, сообразных нашей цели) тщательно докажем. Тогда, если мы ничего не оставим без доказательства, та из истин, уже полученных и доказанных, мы извлечем и анализ слов, т. е. определения, и в конце концов, исходя из смысла (ratio) этих определений, выразим значения слов. И тогда нами уже будет сделано достаточно, дано, если кто сможет когда-нибудь нас превзойти, продвинув дальше исчисления посредством непрерывного анализа. Нам же было бы достаточно и того, чтобы этим способом доказать все известные полезные истины и указать путь к бесчисленным новым. А если бы встретились какая-нибудь аксиома, или теорема, или опыт (experimentum), которых мы не смогли бы доказать, и они были бы обратимыми, то мы имели бы субъект и предикат в качество имен одной вещи, у которой есть свое имя; а чтобы сохранялось уравнение в числах, пусть одно слово приводится к другому, а то, что оба они представляют, пусть обнимается охватывающим знаком. Так, если 31 есть 47, я вижу, что этой вещи с необходимостью приписывается.31 =, 47; однако определенным знаком должно быть обозначено то, что разница между ними была устранена найденым некогда доказательством.

 

==424