Он сидел один в темноте за рабочим столом Хаджиба Кафира, уставившисьневидимым взглядом в покрытое пылью окно на нетленные минареты Стамбула. Влюбой столице мира он был как дома, но Стамбул любил больше других.Стамбул не центральной улицы Бей-Оглы и бара "Лейлбаз" гостиницы "Хилтон",кишевших туристами, а Стамбул укромных уголков, известных толькомусульманам: крошечные чайханы, и базары, и кладбище Телли Баба, которое икладбищем-то не назовешь, так как там похоронен один человек, и людиприходят туда, чтобы помолиться ему.Как охотник он был нетерпелив в своем вынужденном ожидании, молчаливоспокоен и уверен в себе. Родом из Уэльса, он унаследовал от своих предкових мрачную, буйную красоту. Черные волосы и сильные черты лицаподчеркивали бездонную голубизну умных глаз. Высокого роста, худощавый,мускулистый, он производил впечатление человека много времени уделяющегосвоему физическому здоровью. Офис был наполнен ароматами Хаджиба Кафира:его дурманяще сладким табаком, его едким турецким кофе, егомаслянисто-жирным запахом тела. Но Рис Уильямз не чувствовал их. Онцеликом ушел в размышления о телефонограмме, которую получил час томуназад из Шамони."...Ужасно! Поверьте мне, господин Уильямз, мы все в шоке. Этопроизошло так неожиданно, что никто не успел даже с места сдвинуться,чтобы помочь ему. Господин Рофф погиб мгновенно..." Сэм Рофф, президент"Рофф и сыновья", второго в мире по величине фармацевтического концерна,контролируемого династией, пустившей корни по всему земному шару иворочавшей миллиардами. Невозможно представить, что Сэма Роффа нет вживых. Он всегда был полон жизни, энергии, всегда в движении, проводябольшую часть времени в самолетах, доставлявших его в самые отдаленныеуголки планеты, чтобы там на месте решить запутанную проблему, оказавшуюсядругим не по зубам, или высказать интересную идею, заряжая всех своимэнтузиазмом, призывая их во всем следовать своему примеру. Он был мужем иотцом. Но превыше всего в жизни ставил свое Дело. Он был блестящим,необыкновенным человеком. Кто сможет заменить его? Кому под силу будетуправлять огромной империей, которую он оставил после себя? Он не успелназначить себе преемника. Но он же не предполагал, что умрет в пятьдесятдва года. Он думал, что у него впереди масса времени.Но его время истекло.Неожиданно в офисе вспыхнул свет, и Рис Уильямз, на какое-томгновение ослепленный, обернулся к двери.- Господин Уильямз! Я думала, что здесь никого нет.Это была Софи, одна из секретарш фирмы, назначаемая в распоряжениеРиса Уильямза всякий раз, когда он бывал в Стамбуле. Она была турчанкойлет 24-25, с гибким чувствительным телом, таящим в себе бездну обещаний, исмазливой мордашкой. Не раз уже она подавала знаки Рису, древние как мир,что готова доставить ему любые удовольствия, какие он пожелает, в любоеугодное ему время. Но он оставался к ним глух и нем.- Я вернулась, чтобы отпечатать кое-какие письма господина Кафира, -продолжила она, затем вкрадчиво добавила:- Могу я чем-либо быть вам полезной?При этих словах она вплотную подошла к столу. На Риса пахнуло терпкимзапахом молодого тела, запахом дикого зверя в гоне.- Где господин Кафир?Софи сожалеюще покачала головой.- Рабочий день господина Кафира уже давно закончился.Ладонями мягких, мудрых рук она разгладила спереди платье.- Могу я вам чем-нибудь помочь?На смазливом личике томно и влажно блестели ее глаза.- Да, - сказал Рис. - Разыщите его.Она нахмурилась.- Понятия не имею, где...- Либо в караван-сарае, либо в Мермаре.Вероятнее всего, конечно, в караван-сарае, где любовница Кафираисполняет танец живота. Но Кафир был человеком непредсказуемым. Он могбыть и дома с женой.Извиняющимся тоном Софи проговорила:- Я попытаюсь, но боюсь, что...- Объясните ему, что если он через час не будет здесь, то можетбольше вообще не приходить сюда.Выражение ее лица изменилось.- Я сделаю все возможное, господин Уильямз. - Она направилась кдвери.- И выключите свет. В темноте отчего-то было легче оставаться наедине со своими мыслями.А в них он постоянно возвращался к Сэму Роффу. В сентябре Монблан был нетак уж неприступен. Сэм уже делал попытку одолеть его, но тогда емупомешала снежная буря.- На этот раз я доставлю на пик флаг фирмы, - шутливо пообещал онРису.И вот этот телефонный звонок, настигший Риса в "Пера Палаце" в тотмомент, когда он уже сдавал ключи от номера. До сих пор еще слышится емувзволнованный голос в трубке:"Они шли в связке по леднику... господин Рофф оступился, веревкалопнула... Он рухнул прямо в бездонную ледовую трещину..."Рис представил себе, как тело Сэма, ударяясь о ледяные выступы,стремительно падает в пропасть. Усилием воли заставил себя не думать обэтом. Это уже прошлое. Думать же надо о настоящем. О смерти Сэма Роффанеобходимо сообщить его родным, а они раскиданы по всему белу свету.Необходимо подготовить сообщение для прессы. Новость эта как гром средиясного неба поразит международные финансовые круги. Необходимо во что быто ни стало этот удар смягчить, особенно теперь, когда фирма бьется втисках финансового кризиса. И проделать всю эту работу предстоит ему, РисуУильямзу.Рис Уильямз познакомился с Сэмом Роффом девять лет назад. Тогда Рис всвои двадцать пять уже являлся коммерческим директором небольшой фирмы попродаже лекарственных препаратов. Он был полон интересных замыслов,автором многих нововведений, и, по мере того, как расширялась фирма, рослаи его репутация. "Рофф и сыновья" сделали ему предложение перейти к ним наработу, но он отказался. Тогда Сэм Рофф выкупил фирму, в которой онработал, и тотчас послал за ним. С момента их первой встречи и донастоящего времени он так и остался под мощным воздействием обаянияличности Сэма Роффа.- Твое место здесь, в "Роффе и сыновьях", - заявил он Рису. - Поэтомуя и выкупил ваш несчастный тарантас, который ты тащил на себе.Рис почувствовал себя польщенным и оскорбленным одновременно.- А если я не останусь у вас?Сэм Рофф улыбнулся и сказал доверительно:- Ты останешься. У нас много общего с тобой, Рис. Мы оба честолюбивы.Мы хотим завоевать весь мир. Я покажу тебе, как этого добиться.Слова Сэма Роффа притягивали как магнит, сулили обильную пищу огню,сжигавшему душу молодого человека, ибо он знал то, чего не было известнодаже Сэму Роффу. Риса Уильямза не было на свете, он был мифом, сотканнымиз отчаяния, нищеты и безысходности. Он родился и вырос неподалеку от Гвента и Кармартена, мест, гдеглубоко под землей залегали мощные пласты угля, песчаника и известняка,иногда выходившие на поверхность, причудливыми морщинами искажаякрасновато-зеленое раздолье равнин Уэльса. Он рос в сказочной стране, гдеодни названия были уже поэзией: Брекон, Пен-и-фан, Пендерин, Глинкорвг,Маэстег... Это был край легенд и мифов, где залежи угля отложились еще 280миллионов лет назад, край буйных лесов, росших так густо и так привольно,что белка могла добраться по ним от Брекон Биконз до моря, ни разу неступив на землю. Но пришла Промышленная Революция, и углежоги спилиликрасивые зеленые деревья и сожгли их в ненасытных топках сталелитейныхпечей.Мальчик рос в окружении героев другого времени и другого мира. РобертФаррер, сожженный на костре Римско-католической церковью за то, что непринял обет безбрачия и не отказался от своей жены; король Хайвел Добрый,в десятом веке даровавший Уэльсу законы; свирепый Бриккен, отец двенадцатисыновей и двадцати четырех дочерей, в жестоких сражениях отбивший всепопытки силой захватить его королевство. Он рос в краю замечательныхисторических событий. Но не все в том краю было овеяно славой. ПредкиРиса, все как один, были потомственными шахтерами, и мальчик часто слушалрассказы отца и дядей об ужасах шахтерской жизни. Они вспоминали о тяжкомвремени, когда у них отняли работу, когда в дни жестокой схватки шахтеровс компаниями одна за другой закрывались шахты Гвента и Кармартена, ишахтеры, доведенные до отчаяния нищетой, подточившей их гордость ивытянувшей из них все жизненные соки, вынуждены были в конце концовпокориться.Когда шахты работали, ужасам все равно не было конца. Большинствородственников Риса погибли в шахтах. Одни оставались навеки погребенными вних, другие умерли наверху, выхаркав вместе с почерневшей от угля кровьюсвою душу. Многие так и не доживали до тридцати.Рис слушал рассказы отца и быстро стареющих молодых дядей о прошлом,о страшных завалах, о тяжелых травмах и жутких увечьях, о забастовках;вспоминали они и хорошие времена. Но мальчишка с трудом различал их, ихорошие и плохие времена казались ему одинаково плохими. Мысль, что и емупридется прожить свою жизнь в темном подземелье, ужасала его. Он знал, чтодолжен бежать.В двенадцать лет он ушел из дому. Из угольных долин он перебрался напобережье в Салли Рэнни Бэй и Лавернок, куда толпами стекались туристы, имальчик подносил им вещи, выполнял их мелкие поручения, стараясь всяческиугодить: помогал девушкам и дамам спускаться по крутому откосу на пляж,нес за ними их корзины, набитые снедью, работал возницей в Пенарте, былслужащим увеселительного парка в Уитмор Бэй.Семья его находилась всего в нескольких часах ходьбы, но разделялаего и их непреодолимая пропасть. Здесь жили инопланетяне. Рис Уильямз ипредставить себе не мог, что люди могут быть такими красивыми или такхорошо одеваться. Каждая женщина казалась ему королевой, а мужчины быликак на подбор элегантны и стройны. Здесь был его настоящий дом, и он ниперед чем не остановится, чтобы стать одним из его равноправныхвладельцев.К тому времени, как Рису исполнилось четырнадцать лет, он скопилдостаточно денег, чтобы оплатить проезд до Лондона. Первые три дня онпросто бродил по улицам громадного города, расширенными от восторгаглазами всматриваясь в его великолепные здания и памятники, упиваясь егозвуками и запахами.Его первой работой было место посыльного в небольшом магазине тканей.Кроме него там работали трое продавцов: двое мужчин, заносчивых докрайности, и одна девушка, при каждом взгляде на которую сердце молодоговаллийца радостно екало. Мужчины обращались с Рисом как с существомнизшего порядка. Он был удивительно забавен: одежда висела на нем кое-как,как вести себя не знал и вдобавок ко всему говорил на такой тарабарщине,что его трудно было понять. Они даже не знали, как толком произносить егоимя, и называли его то Райс, то Рай, то Райз.- Правильно говорить Р-И-И-С, - не уставал повторять им Рис.Девушка же жалела его. Ее звали Глэдис Симпкинз, и она снималакрохотную квартирку в Тутинге на паях с тремя другими девушками. Однаждыона позволила пареньку проводить себя домой и пригласила его на чашку чая.Молодой Рис запаниковал, подумав, что ему предстоит первая в его жизниблизость с женщиной. Но когда он попытался обнять Глэдис, она вытаращилана него глаза и затем рассмеялась.- Этого ты не получишь, - сказала она, - но зато я дам тебе совет.Если хочешь чего-либо добиться, во-первых, оденься поприличней, во-вторых,получи хоть какое-нибудь образование, и, в-третьих, научись себя правильновести.Она окинула взглядом худое, горящее молодое лицо, заглянула в егобездонные голубые глаза и снисходительно сказала:- А когда подрастешь, ты будешь ничего."Если хочешь чего-либо добиться..." Вот тогда и появился на светвымышленный Рис Уильямз. Настоящий Рис Уильямз был безграмотным,невежественным, невоспитанным пареньком без настоящего, прошлого ибудущего. Но он был умен, наделен богатым воображением и неуемнымчестолюбием. Этого оказалось достаточно. Он начал с того, что представилсебя тем, кем хотел бы быть, кем намеревался стать: элегантным,изысканным, преуспевающим человеком. Мало-помалу Рис начал менять себя подстать образу, который носил в голове. Он поступил в вечернюю школу и сталпосещать картинные галереи. Он не вылезал из публичных библиотек и ходил втеатры и, сидя там на галерке, внимательно присматривался к тому, как былиодеты мужчины из партера. Он экономил на пище, чтобы один раз в месяцсходить в хороший ресторан и понаблюдать, как правильно вести себя застолом. Он наблюдал, учился, запоминал. Он был как губка, выжимающая изсебя прошлое и впитывающая будущее.В течение одного короткого года он многому научился, и в егообновленном сознании Глэдис Симпкинз, его принцесса предстала тем, кем ибыла на самом деле: обыкновенной девчонкой, даже не отвечавшей еготеперешним запросам. Он ушел из магазина тканей и устроился продавцом ваптеку, входившую в разветвленную сеть фармацевтических магазинов. К томувремени ему уже исполнилось шестнадцать лет, но выглядел он гораздостарше. Он прибавил в весе и вытянулся. Женщин привлекали его мужественнаяваллийская красота и быстрый льстивый язык. Он стал весьма популярен ваптеке. Покупательницы специально ждали, когда он освободится, чтобызаняться ими. Он хорошо одевался и говорил на хорошем правильном языке. Онпонимал, что уже достаточно далеко отдалился от Гвента и Кармартена, новсе еще был недоволен своим реальным отражением в зеркале. Путь, которыйон только собирался пройти, был еще впереди.Не прошло и двух лет, как ему предложили занять должность заведующегоаптекой. Управляющий сетью районных аптек сказал тогда Рису:- Это только начало, Уильямз. Трудитесь с полной отдачей, и в одинпрекрасный день под вашим началом уже будет не одна, а с полдюжины аптек.Рис с трудом удержался, чтобы не рассмеяться ему в лицо. Труднопредставить, чтобы такая мелочь могла быть вершиной чьих-либо желаний!Школу Рис не бросал. Теперь он изучал торговое дело, маркетинг икоммерческое право. Идти было еще далеко. Созданный им образ располагалсяна вершине пирамиды, а сам он пока все еще, увы, находился у ее подножия!Шанс подняться выше не преминул подвернуться. Однажды в аптеку заглянулкоммивояжер, понаблюдал, как Рис одну за другой уговорил сразу несколькихпокупательниц приобрести товары, которые им совсем не были нужны, подошелк нему и сказал:- Парень, ты здесь попусту тратишь свое время. Тебе нужно плавать возере, а не в пруду.- Что же вы предлагаете? - спросил Рис.- Я поговорю на эту тему с боссом.Две недели спустя Рис уже работал коммивояжером в небольшойфармацевтической фирме. Он был одним из пятидесяти таких же торговцев, но,когда смотрелся в свое особое зеркало, знал, что это не так. Единственнымего конкурентом теперь был он сам. Все ближе и ближе подступал он к томувымышленному образу, который сам себе создал, образу умного,образованного, утонченного, обаятельного человека. Он хотел сделатьневозможное, ибо всякому известно, что эти качества не приобретаются - онивсасываются с молоком матери. Но Рис делал это невозможное. Он стал тем,кем хотел стать, тем, чей образ сам себе создал.Он колесил по стране, продавая товары фирмы, общался с людьми,внимательно их слушал. В Лондон возвращался переполненный идеями иконкретными практическими предположениями и стал быстро подниматься послужебной лестнице.Спустя три года после прихода в фирму он уже занял пост еекоммерческого директора. Под его умелым руководством фирма начала заметнопроцветать. А через четыре года в его жизнь ворвался Сэм Рофф. Он первый понял,какая жажда мучит Риса.- У нас много общего с тобой, Рис. Мы хотим завоевать весь мир. Япокажу тебе, как этого добиться.И он выполнил свое обещание.Сэм Рофф был отличным наставником. В течение девяти лет под егоруководством Рис стал незаменимым для фирмы человеком. По мере того, какшло время, он получал все более и более ответственные посты, занимаясьреорганизацией подразделений фирмы, улаживая различные производственныеконфликты в разных точках земного шара, координируя работу разнообразныхструктур "Роффа и сыновей", разрабатывая и проводя в жизнь новые идеи.Вскоре Рис был единственным, кроме самого Сэма Роффа, кто досконально зналвсю подноготную системы управления фирмой. Он стал реальным претендентомна пост ее президента. Однажды утром, когда Рис и Сэм Рофф возвращались изКаракаса на борту специально оборудованного роскошного "Боинга 707-320",одного из восьми воздушных кораблей, принадлежавших фирме, Сэм Роффпохвалил Риса за мастерски провернутую им выгодную для фирмы сделку справительством Венесуэлы.- Тебя ждут солидные комиссионные за это дело, Рис.- Мне не нужно никаких комиссионных, Сэм, - проговорил Рис. - Я быпредпочел выкупить у фирмы пакет акций и получить место в Советедиректоров.Оба они знали, что он заслужил это. Но Сэм сказал:- Прости, но не в моих силах менять правила. "Рофф и сыновья" -частная фирма. И никто кроме членов семьи не может заседать в Совете илидержать пакет акций.Рис, конечно, знал об этом. Не входя в Совет, он, однако, был обязанприсутствовать на всех его заседаниях. Сэм Рофф являлся единственнымнаследником мужского пола. Остальные члены семьи Роффов были женщинами. ВСовет директоров входили их мужья: Вальтер Гасснер, женатый на Анне Рофф;Иво Палацци, женатый на Симонетте Рофф; Шарль Мартель, женатый на ЭленеРофф. И сэр Алек Николз, Рофф по материнской линии.Итак, Рис был поставлен перед выбором. Он знал, что заслужил место вСовете, что наступит день, когда именно он полностью сосредоточит в своихруках управление фирмой. Однако сейчас этому препятствуют обстоятельства,но обстоятельства, как известно, склонны меняться. И Рис решил остаться,остаться и посмотреть, что из этого получится. Сэм научил его бытьтерпеливым. И вот теперь Сэм мертв. В офисе снова вспыхнул свет. В дверях стоял Хаджиб Кафир. Кафир былкоммерческим директором турецкого филиала "Роффа и сыновей". Небольшогороста, смуглолицый, он гордился своими бриллиантами и своим толстымживотом, словно они были его послужными наградами. Сейчас у него былвзъерошенный вид наспех одевшегося человека. Значит, все же Софи вытащилаего из ночного клуба.- Рис! - пустился в объяснения Кафир. - Дорогой мой, прости,пожалуйста. Откуда мне знать, что ты все еще в Стамбуле. Ты же должен ужелететь в самолете, а у меня тут подвернулось срочное дело...- Сядь, Хаджиб. Слушай внимательно. Необходимо послать четырешифрограммы по фирменному коду. В четыре разные страны. Доставлены онидолжны быть лично адресатам в руки нашими собственными посыльными. Я ясноизлагаю?- Да, - ответил Кафир, смешавшись, - даже очень ясно.Рис быстро глянул на циферблат тонких золотых часов на руке.- Почта в Нью-Сити уже закрыта. Их надо отправить из Йени ПостханеКад. Через тридцать минут они уже должны быть в пути.Он протянул Кафиру текст шифрограммы.- Кто станет обсуждать то, что тут написано, будет тотчас уволен сработы.Кафир взглянул на текст, и глаза его расширились.- Боже мой! - вздохнул он. - Боже мой!Затем он перевел взгляд на потемневшее лицо Риса.- Как, как это произошло?- Несчастный случай, - сказал Рис.Впервые за все это время Рис позволил своим мыслям обратиться к той,о ком сознательно не позволял себе думать: к Элизабет Рофф, дочери Сэма.Сейчас ей двадцать четыре. Когда Рис впервые увидел ее, она былапятнадцатилетней девушкой, с зубами, стянутыми пластинами, до безумиязастенчива, одинока, безобразно толста, замкнута и воинственно-агрессивна.Шли годы, и на глазах Риса она преобразилась, унаследовала красоту своейматери и ум и стойкость духа своего отца. Она очень любила Сэма. Риспонимал, что смерть для нее - это трагедия. Он должен сам рассказать ей обэтом.Двумя часами позже Рис Уильямз уже находился над Средиземным морем наборту одного из реактивных самолетов фирмы, взявшего курс на Нью-Йорк.
