Иво Палацци стоял посреди спальни с залитым кровью лицом.- Mamma mia! Mi hai rovinato!- Губить тебя, паршивый figlio di putana? Да это только маленькийзадаток, - кричала ему в лицо Донателла.Разговор этот происходил в огромной спальне их квартиры на виаМонтеминайо; они стояли друг против друга нагишом. Более чувственной иболее пьянящей плоти, чем тело Донателлы, Иво Палацци никогда не видел, идаже сейчас, когда кровь сочилась с его оцарапанного Донателлой лица, онпочувствовал, как у него привычно-сладостно заныло между ногами. Dio, онавоистину была красавицей! Целомудрие и порочность, непостижимосочетавшиеся в ней, сводили его с ума. У нее было лицо пантеры,широкоскуло, с косо посаженными глазами, полные, алые губы, целовавшиеего, сосавшие его и... нет, лучше сейчас об этом не думать. Он схватил состула какую-то белую материю, чтобы вытереть кровь с лица, и слишкомпоздно сообразил, что это его рубашка. Донателла стояла прямо в центре ихогромной двуспальной кровати и во все горло орала:- Так тебе и надо, паршивец! Подыхай от потери крови, потаскунвонючий!В сотый раз уже Иво Палацци задавал себе вопрос, как он мог оказатьсяв таком дурацком положении. Он считал себя самым счастливым человеком наземле, и все его друзья в один голос соглашались с ним. _Д_р_у_з_ь_я_?В_с_е_! Потому что у Иво не было врагов. До женитьбы он был бесшабашнымримлянином, беспутным малым, беззаботным прожигателем жизни, дономДжиованни, которому завидовала половина мужского населения Италии. Вся егофилософия укладывалась в одну фразу: "Fast onore con una donna!" - "Стяжайсебе честь женщиной!" Этим он и занимался большую часть времени. Он былистинным романтиком. Без счета влюблялся, и каждую новую любовьиспользовал как таран, чтобы избавиться от прежней. Иво обожал женщин, всеони были прекрасны, от низкопробной putane, занимавшейся древнейпрофессией на виа Аппиа, до ультрасовременных манекенщиц, горделивовышагивающих по виа Кондотти. Единственными, на кого Иво не обращалвнимания, были американки. Его коробила их независимость. Да и что можнождать от нации, язык которой был столь неромантичным, что имя ДжузеппеВерди они переводили как Джо Зеленый?У Иво всегда водилось с дюжину девиц в различной степени готовности.Стадий готовности было пять. В первой стадии находились девушки, скоторыми он только что познакомился. Он одаривал их ежедневными звонкамипо телефону, цветами и тонкими томиками эротической поэзии. Во второйстадии они получали скромные подношения в виде шарфиков и фарфоровыхкоробочек, наполненных шоколадками. В третьей стадии он им дарилдрагоценности и одежду и приглашал на обед в "Эли Тулу" или в "ТавернуФлавиа". В четвертой стадии они попадали к нему в постель и наслаждалисьего непревзойденным искусством любовника. К свиданию Иво подходилтворчески. Его изысканно отделанная квартира на виа Маргутта наполняласьцветами, garofani или papaveri, музыкальное сопровождение: классика, операили рок - зависело от вкуса той или иной избранницы. Иво был великолепнымповаром, и щедевром его кулинарного искусства был pollo alla cacciatora,цыпленок по-охотничьи. После обеда бутылка охлажденного шампанскогоподавалась прямо в постель... О, Иво обожал четвертую стадию!Но самой деликатной была пятая стадия. Она состояла издушещипательной прощальной речи, дорогого подарка и полного слез истенаний arrivederci. Все это теперь уже позади. А в настоящем Иво Палацци бросил быстрыйвзгляд на свое кровоточащее, сплошь расцарапанное лицо в зеркале надкроватью и ужаснулся. Такое впечатление, будто на него набросиласьвзбесившаяся сенокосилка.- Смотри, что ты наделала! - завопил он. - Сага, я знаю, ты этого нехотела.Он придвинулся ближе к кровати и попытался обнять Донателлу. Еемягкие руки обвились вокруг него, и, когда он стал прижимать ее к себе,она, как дикая кошка, яростно вонзила ему в спину свои длинные ногти. Ивозаорал от боли.- Ори! - крикнула Донателла. - Будь у меня нож, я бы отрезала твойcazzo и воткнула бы его тебе в глотку!- Ради бога, тише, - умолял ее Иво. - Дети же рядом!- Ну и пусть! - не унималась она. - Пора им знать, каков подонок ихлюбимый папочка...Он шагнул к ней.- Carissima...- Не прикасайся ко мне! Я скорее отдамся первому встречному пьяномусифилитику, чем позволю тебе прикасаться к себе.Иво выпрямился, задетый за живое.- И это говорит мать моих детей!- А что ты хочешь, чтобы я тебе говорила? Как еще мне говорить стаким подонком, как ты? - голос Донателлы перешел на визг. - Хочешь иначе,д_а_й _м_н_е _т_о_, _ч_т_о _я _х_о_ч_у_!Иво с опаской посмотрел на дверь.- Carissima - не могу. У меня его нет!- Так достань его! - крикнула она. - Ты же клялся, что достанешь!С ней опять началась истерика, и Иво решил, что самое лучшее - этопоскорей убраться отсюда, пока соседи снова не вызвали карабинеров.- Чтобы достать миллион долларов, нужно время, - мягко сказал он. - Япостараюсь. Я достану тебе миллион.Он быстро стал натягивать трусы, брюки, носки и ботинки, а Донателлав это время как фурифы носилась по комнате, и в воздухе реяли еепрекрасные упругие груди. "Боже мой, что за женщина! Я же с ума схожу поней!" - подумал про себя Иво. Он схватил свою окровавленную рубашку.Придется надевать как есть. Натягивая рубаху, он чувствовал спиной игрудью ее липкую прохладу. Последний раз взглянул на себя в зеркало. Изцарапин, оставленных ногтями Донателлы на его лице, кое-где еще сочиласькровь.- Carissima, - взмолился Иво, - как я теперь смогу все это объяснитьжене? Женой Иво Палацци была Симонетта Рофф, наследница итальянской ветвисемьи Роффов. Он познакомился с ней, когда архитектор был послан своейфирмой руководить работами по перестройке части виллы Роффов в ПортоЭрколе. С того самого момента, когда взгляд Симонетты упал на Иво, дни егохолостяцкого существования были сочтены. С ней Иво добрался до четвертойстадии в первую же ночь, а немного времени спустя оказался уже ее мужем.Симонетте нельзя было отказать ни в красоте, ни в решимости. Она знала,чего хотела: а хотела она Иво Палацци. И не успел Иво и глазом моргнуть,как из беспечного холостяка он превратился в мужа молодой и красивойнаследницы. Он забросил свои архитектурные устремления и стал работать на"Роффа и сыновей", получив великолепный офис в Эуре, той части Рима,строительство которой с помпой началось при бесславно почившем в бозезлосчастном дуче.В фирме Иво с самого начала сопутствовал успех. Он был умен,талантлив, схватывал все на лету, и все души в нем не чаяли. Иво нельзябыло не любить. Всегда улыбчив, вежлив, обаятелен. Друзья завидовали еговеселому нраву и удивлялись, как это ему удавалось. Ответ был до простогобанален. Ифо умел скрывать темные стороны своей души. В действительностиже он был чрезмерно эмоционален, подвержен быстро подходящим вспышкамлютой ненависти, способным в этот миг убить человека.Совместная жизнь с Симонетой оказалась необременительной. Сначала онбоялся, что женитьба свяжет его по рукам и ногам, но страхи оказалисьнапрасными. Он просто стал осторожен в выборе подружек, несколько сокративих количество, и все вернулось на круги своя.Отец Симонетты купил им в двадцати пяти километрах к северу от Рима впредместье Олгиата прекрасный дом в частное владение, охраняемыйогромными, вечно закрытыми воротами и стражами в униформах.Симонетта была прекрасной женой. Она любила Иво и обращалась с ним,как с королем, что он считал вполне нормальным. Если, однако, Симонеттаревновала, то превращалась в фурию. Однажды она заподозрила Иво в том, чтоон поехал в Бразилию с одной из клиенток фирмы. Он в праведном гневеотрицал это. По завершении ссоры в доме не осталось ни одной целой вещи,причем большинство из них было поломано о голову Иво. Вконец осатаневшаяСимонетта бросилась на Иво с кухонным ножом, и, чтобы отобрать его, Ивопришлось применить силу. В пылу схватки они упали на пол, и, когда Ивонаконец удалось сорвать с нее одежду, он постарался сделать все возможное,чтобы она забыла свой гнев. Но после этого случая Иво стал болееосторожным. Он сообщил клиентке, что не сможет теперь сопровождать ее впоездках, и постарался, чтобы этот эпизод был окончательно забыт. Он знал,что в жизни ему ужасно повезло. Симонетта была молода, красива, умна ибогата. Им нравились одни и те же вещи и одни и те же люди. Их брак былобразцовым, и Иво часто задавал себе вопрос, переводя одну подружку извторой стадии в третью, а другую из четвертой стадии в пятую, чтозаставляет его изменять жене? И неизменно, философски пожимал плечами, самсебе отвечал: "Кто-то же должен делать этих женщин счастливыми!" На третьем году женитьбы во время командировки на Сицилию Ивопознакомился с Донателлой Сполини. Их встреча более походила на взрыв,словно столкнулись две пролетавшие друг мимо друга планеты. Там, гдеСимонетта была хрупкой и женственно-юной, словно статуэтка, вышедшаяиз-под резца Манзу, Донателла своей чувственной полнотелостью вызывала впамяти образцы женщин, сошедших с полотен Рубенса. Она была изумительнокрасива, и ее зеленые, полные тлеющей страсти, глаза мгновенно испепелилиИво. Уже через час после их первой встречи они оказались в постели, и Иво,всегда гордившийся своим мастерством непревзойденного любовника, обнаружилсебя несостоявшимся школяром в любви по сравнению с Донателлой. Оназаставила его подниматься до таких высот, которых он никогда и ни с кем недостигал, а тело ее творило такие вещи, о которых он и мечтать не смел.Она была рогом изобилия удовольствий, и Иво, лежа в постели с закрытымиглазами и сгорая от немыслимого блаженства, понимал, что если упуститДонателлу, то никогда себе этого не простит.И Донателла стала его любовницей. Она поставила ему единственноеусловие - он должен избавиться от всех других женщин, кроме жены. Иво срадостью согласился. Это было восемь лет тому назад, и с тех пор Иво ниразу не изменял ни своей жене, ни своей любовнице. Необходимостьудовлетворять сразу двух ненасытных женщин могла бы истощить любогомужчину, но не Иво. Дело обстояло как раз наоборот. Когда он спал сСимонеттой, то думал о пышнотелой Донателле и зажигался страстью от одноготолько прикосновения к жене. Когда же он ложился в постель с Донателлой,то в памяти его возникала юная прелестная грудь Симонетты и ее крохотнаяculo, и тогда его страсти уже не было предела. С кем бы из них обеих он быне спал, ему казалось, что он изменяет другой. И это многократноувеличивало его удовольствие.Иво купил Донателле роскошную квартиру на виа Монтеминайо и старалсябывать там, как только выдавалась свободная минутка. Он организовал себенеожиданные командировки и, вместо того, чтобы отправиться по местуназначения оказывался в постели Донателлы. Он заезжал к ней перед работойи отдыхал у нее после обеда. Однажды Иво отправился на "Квин Элизабет-2" вНью-Йорк с Симонеттой и захватил с собой Донателлу, купив ей каюту палубойниже. Это были самые трудные и самые счастливые пять дней в его жизни. В тот вечер, когда Симонетта сообщила, что беременна, счастью Иво небыло границ. Неделю спустя Донателла объявила ему, что и она беременна ион захлебнулся от счастья. "За что? - в который раз уже спрашивал он себя,- боги так милостивы ко мне?" Полный смирения, он чувствовал, что незаслужил такого благоволения.В положенный срок Симонетта родила девочку, а неделю спустя Донателлародила мальчика. Что еще может желать мужчина? Но бонам было угоднопродолжение. Некоторое время спустя Донателла снова забеременела, а черезнеделю после этого забеременела Симонетта. Через девять месяцев Донателлапреподнесла Иво еще одного мальчика, а Симонетта еще одну девочку. Прошлоеще четыре месяца, и обе женщины опять забеременели и на этот раз решилирожать в один и тот же день. Иво заметался между "Сальватор Мунди", гдележала Симонетта, и клиникой "Санта Кьера", куда он устроил Донателлу.Носясь из одного родильного дома в другой на своем "раккордо ануларе", онпосылал воздушные поцелуи девушкам, сидевшим по обе стороны дороги подрозовыми зонтиками в ожидании клиентов. Иво не видел их лиц, так как ехалочень быстро, но он их всех любил и всем желал удачи.Донателла родила еще одного мальчика, Симонетта еще одну девочку.Иногда Иво хотелось, чтобы все было наоборот. По иронии судьбы женарожала ему дочек, а любовница - сыновей, а ему бы хотелось, чтобы его имянаследовали сыновья. И все же он был счастлив. Любовь по совместительствупозволила ему обрести сразу шестерых детей: троих дома и троих вне его. Онобожал их всех, был им чудесным отцом, помня все их дни рождения иименины, никогда не путая их имена. Девочек звали соответственно:Изабелла, Бенедетта и Камилла. Мальчиков - Франческо, Карло, Лука.По мере того, как подрастали дети, жизнь Иво осложнялась. С женой илюбовницей, к шестерым дням рождения и именинам, добавлялось еще четыре.Приходилось дублировать еще и все праздничные дни. Он позаботился о том,чтобы дети посещали разные школы. Девочек определили в школу прифранцузском монастыре Св. Доминика на виа Кассиа, а мальчиков - в Массимо,школу иезуитов в Эуре. Иво встретился со всеми их учителями и всех ихочаровал. Он помогал детям готовить домашние задания, играл с ними, чинилих поломанные игрушки. Надо было обладать огромной изобретательностью,чтобы с успехом управляться с двумя семьями, но Иво это удавалось. Он былвоистину образцовым отцом, мужем и любовником. На Рождество он бывал домас Симонеттой, Изабеллой, Бенедеттой и Камиллой. В день Befana, шестогоянваря, Иво, одетый, как Befana, ведьма, дарил Франческо, Карло и Лукеподарки и carbone, черные леденцы, которые мальчики обожали.Жена и любовница Иво были красавицами, дети умны и прелестны, и онвсеми ими по праву гордился. Жизнь была прекрасной.Но наступил день, когда боги плюнули ему в лицо. Как это часто бывает, беда разразилась внезапно.В то утро, переспав с Симонеттой перед завтраком, он отправился наработу, где провернул очень выгодное дельце. В час сказал своему секретарю(Симонетта настояла, чтобы секретарем был мужчина), что всю вторуюполовину дня будет на заседании.Улыбаясь в предчувствии ждавших его удовольствий, Иво объехалстроительные заграждения на улице Лунго Тевере, где в течение последнихсемнадцати лет строилось метро, пересек мост в Корсо Франсиа и тридцатьминут спустя въехал в гараж на виа Монтеминайо. Едва открыв дверьквартиры, Иво понял, что случилось нечто ужасное. Франческо, Карло и Лука,громко плача, жались к Донателле, и когда Иво направился к ней, то прочелна ее лице такую ненависть к себе, что подумал, не ошибся ли он дверью,попав в другую квартиру.- Stronzo! - пронзительно закричала она ему.Иво в смятении оглянулся.- Carissima, дети, что случилось? В чем я виноват?Донателла встала.- Вот что случилось!Она швырнула ему в лицо журнал "Oggi".- На, смотри!Еще ничего не понимая, Иво нагнулся и поднял с пола журнал. С обложкина него смотрел он сам, Симонетта и их дочки. Внизу под фотографией стоялаподпись: padre di Famiglia, отец семейства.Dio! Как же он мог забыть об этом! Несколько месяцев тому назаджурнал заручился его согласием напечатать о нем статью, и он по глупостисогласился. Но Иво и предположить тогда не мог, что его выделят стольособо. Он взглянул на свою рыдающую любовницу, на жавшихся к ней детей исказал:- Я могу все объяснить...- Им уже все объяснили их школьные товарищи, - завизжала Донателла. -Дети прибежали домой все в слезах, так как в школе их обозвали бастардами,прижитыми!- Cara, я...- Домовладелец и соседи смотрят на нас волками и шарахаются, как отпрокаженных. Нам стыдно выходить на улицу. Мы должны немедленно уехатьотсюда.Иво потрясенно взглянул на нее.- О чем ты говоришь?- Я уезжаю из Рима и забираю с собой детей.- Но это и мои дети, - поднял голос Иво. - Ты не смеешь этого делать!- Попытаешься помешать, убью!Это был какой-то кошмар. Он смотрел на своих троих сыновей и налюбимую женщину, заливавшихся слезами, и думал: "За что же я так наказан?"Но Донателла вывела его из раздумий.- Прежде чем я уеду, - заявила она, - я хотела бы получить миллиондолларов. Наличными.Это было настолько нелепо, что Иво рассмеялся.- Миллион дол...- Или миллион долларов, или я звоню твоей жене. Это случилось шесть месяцев тому назад. Донателла не привела своюугрозу в исполнение - пока не привела, - но Иво знал, что она способна навсе. Она не отставала от него, ежедневно звонила ему на работу, требуя:- Мне плевать, как ты это сделаешь, но мне нужны деньги. И побыстрее.У Иво был единственный путь приобрести эту огромную сумму: он долженбыл получить право распоряжаться своей долей акций в "Роффе и сыновьях".Но сделать это мешал Сэм Рофф. Выступавший против свободной продажи акцийконцерна, Сэм, таким образом, угрожал целостности семьи, его будущему. Егонадо убрать с дороги. Необходимо было только найти для этого нужных людей.Обиднее всего было то, что Донателла - его любимая, страстнаялюбовница - не допускала его к себе. Иво было позволено видеться с детьми,но спальня не входила в программу визита.- Принесешь деньги, - пообещала Донателла, - и спи со мной, сколькотвоей душе угодно.Отчаявшись добиться какого-либо послабления, он позвонил ей в один извечеров:- Я еду к тебе. Насчет денег можешь не беспокоиться.Он сначала с ней переспит, а потом как-нибудь убедит ее еще немногоподождать. Другого пути не было. Он уже полностью раздел ее, когда вдруг,ни с того ни с сего, брякнул:- Денег у меня с собой нет, cara, но в один прекрасный день...Вот тогда-то она и набросилась на него, как дикая кошка. Иво размышлял об этом, когда, выйдя из квартиры Донателлы (теперь онтак называл их квартиру), сел в машину и, свернув с забитой автомобилямивиа Кассиа, помчался во весь опор домой в Олгиата. Взглянул на своеотражение в обзорном зеркале. Крови уже не было, но было видно, чтоцарапины свежие. Он посмотрел на свою окровавленную рубашку. Как объяснитон Симонетте происхождение царапин на лице и спине? В какое-то мгновениеИво решил рассказать всю правду, но тотчас отогнал от себя эту безумнуюмысль. Он бы, конечно, мог, скажем, набравшись наглости, сказатьСимонетте, что в минуту душевной слабости переспал с женщиной и она отнего забеременела, и, может быть, как знать, ему удалось бы чудом выжить.Но _т_р_о_е _д_е_т_е_й_! И в течение трех лет? Жизнь его теперь и грошаломаного не стоит. Домой же он обязательно должен вернуться сегодня, таккак к обеду они ждали гостей и он обещал Симонетте нигде не задерживаться.Ловушка захлопнулась. Развод был неминуем. Помочь ему теперь может развесвятой Генаро, покровитель чудес. Взгляд Иво случайно упал на одну извывесок, в обилии пестревших по обе стороны виа Кассиа. Он резко сбавилход, свернул к тротуару и остановил машину.Тридцатью минутами позже Иво въехал в ворота своего дома. Не обращаявнимания на удивленные взгляды охранников при виде его оцарапанного лица иокровавленной рубахи, он проехал по лабиринту извилистых дорожек, пока невыбрался на дорогу, ведущую к дому, возле крыльца которого и остановился,припарковав машину, открыл входную дверь и вошел в гостиную. В комнатебыли Симонетта и Изабелла, старшая дочь. На лице Симонетты при взгляде наего лицо отразился ужас.- Иво! Что случилось?Иво нелепо улыбнулся, превозмогая боль и робко признался:- Боюсь, cara, я сделал маленькую глупость...Симонетта приблизилась к нему, настороженно вглядываясь в царапины наего лице, и он заметил, как сузились ее глаза. Когда она заговорила, вголосе ее звучал метал:- Кто оцарапал тебе лицо?- Тиберие, - объявил Иво.Из-за спины он вытащил огромного, шипящего и упирающегося всемилапами серого кота, который вдруг резким движением вырвался из его рук иумчался в неизвестном направлении.- Я купил его Изабелле, но этот черт набросился на меня, когда япытался запихнуть его в корзину.- Povero amore mio! - Симонетта бросилась к нему. - Angelo mio! Идинаверх и ляг. Я вызову врача. Сейчас принесу йод. Я...- Нет, нет, не надо. Все в порядке, - храбро сказал Иво.Когда она нежно попыталась обнять его, он скривился от боли.- Боюсь, он оцарапал мне и спину.- Amore! Как ты, наверное, страдаешь!- Да нет, пустяки, - сказал Иво. - Я прекрасно себя чувствую.И это было чистой правдой.В передней раздался звонок.- Пойду посмотрю, кто там, - сказала Симонетта.- Нет, я пойду, - быстро сказал Иво. - Мне... мне должны принестиважные бумаги на подпись.Он почти бегом направился к входной двери и открыл ее.- Синьор Палацци?- Si.Посыльный в серой униформе протянул конверт. Внутри лежала телеграммаот Риса Уильямза. Иво быстро пробежал ее глазами. И в глубокойзадумчивости остался стоять у открытой двери.Затем, глубоко вздохнув, закрыл дверь и пошел наверх переодеваться.Вот-вот уже должны были приехать гости.
