Клуб "Уайт" располагался в конце Сент-Джейской улицы, рядом сПиккадилли. Выстроенный в восемнадцатом веке первоначально как игорныйдом, "Уайт" был одним из старейших клубов Англии и одним из самыхнедоступных. Это был клуб для избранных. Члены клуба вносили имена своихсыновей в список будущих его членов при рождении, так как очереди навступление приходилось ждать тридцать лет.Фасад "Уайта" являл собой воплощение благопристойности. Огромные, свыступами, окна, выходившие на Сент-Джеймскую улицу, создавали максимумуюта для тех, кто находился внутри, и минимум возможностей удовлетворитьсвое любопытство для тех, кто проходил мимо них снаружи. Несколькоступенек вели к входным дверям клуба, но, помимо его постоянных членов иих гостей, редко кому удавалось подниматься по ним, чтобы пройти внутрь.Комнаты в клубе были внушительных размеров, на всем, что находилосьвнутри, лежала печать старины и богатства. Удобная старинная мебель:кожаные диваны, стойки для газет, удивительной работы старинные столы,удобные кожаные кресла, на которых восседали более чем с полдюжиныпремьер-министров страны. Специальная комната с огромным камином забронзовой решеткой была оборудована для игры в триктрак, в столовую навтором этаже вела строгих пропорций изящно изогнутая лестница. Столоваязанимала весь этаж, и в ней помещались огромный красного дерева стол натридцать мест и пять небольших столов, располагавшихся вокруг него. Назавтраках и обедах здесь можно было встретить самых влиятельных людейстраны и мира.За одним из небольших угловых столов сидел сэр Алек Николз, членанглийского парламента, и завтракал со своим гостем Джоном Суинтоном. Отецсэра Алека был баронетом, как до него его дед и прадед. Все они в своевремя состояли членами клуба "Уайт". Сэру Алеку уже перевалило далеко засорок. Он был худощав, с бледным аристократическим лицом и обаятельнойулыбкой. Он только что прикатил на машине из своего загородного поместья вГлостершире и был одет в твидовую спортивную куртку, широкие штаны имокасины. Гость, выряженный в полосатый костюм, яркую клетчатую рубашку икрасный галстук, казался лишним в этой полной достоинства и роскошиобстановке.- У вас шикарно готовят, - прочавкал Джон Суинтон, дожевывая остаткиогромной телячьей котлеты.Сэр Алек утвердительно кивнул.Да. Времена явно переменились с тех пор, как Вольтер заявил: "Уангличан тысяча вероисповеданий и только один соус".Джон Суинтон поднял глаза от тарелки.- Кто такой Вольтер?- Один... один французский парень, - смущенно сказал сэр Алек.- А, понятно.Джон Суинтон запил котлету глотком вина, отложил в сторону нож ивилку, вытер рот салфеткой.- А теперь, сэр Алек, поговорим о деле.- Я уже говорил вам две недели тому назад, господин Суинтон, чторабота идет полным ходом, но мне нужно дополнительное время, - сказал сэрАлек мягко.К их столу подошел официант, в руках которого одна на другой стоялонесколько деревянных коробок с сигарами. Он ловко поставил их на столперед ними.- Глупо было бы отказаться, - сказал Суинтон.Пробежав глазами этикетки на коробках и восхищенно присвистнув, онотобрал себе несколько сигар, одну из которых закурил, а остальные положилво внутренний карман пиджака. Официант и сэр Алек сделал вид, что незаметили ничего предосудительного. Официант слегка поклонился сэру Алеку ипонес сигары к следующему столу.- Мои хозяева слишком терпеливы к вам, сэр Алек, но боюсь, что ихтерпение начинает иссякать.Он взял обгоревшую спичку, наклонился вперед и небрежно бросил ее вбокал вина, из которого пил сэр Алек.- Скажу вам откровенно, как другу, я бы не стал их раздражать.Надеюсь, вы не хотите, чтобы они рассердились на вас?- Но у меня сейчас нет денег.Джон Суинтон расхохотался.- Да будет вам прибедняться! По линии мамочки вы же Рофф, так? У вастысяча акров отличной земли, шикарный дом в Найтсбридже, "роллс-ройс","бентли", чего же вам еще надо для полного комплекта, пособие побезработице, что ли?Сэр Алек со страдальческим видом оглянулся по сторонам и тихо сказал:- Но все, что вы перечислили, неликвидно, то есть не может бытьреализовано за наличные деньги. Я не могу...Суинтон подмигнул и сказал:- Это ваша милая женушка, Вивиан, вполне ликвидна, или я что-топутаю, а? Бюстик у нее - пальчики оближешь.Сэр Алек Густо покраснел. Само упоминание имени Вивиан этим негодяембыло святотатством. Алек вспомнил, что когда уезжал утром, Вивиан все ещеспала. У них были отдельные спальни, и самой большой радостью АлекаНиколза было заходить к ней во время своих нечастых "визитов". Иногда,проснувшись слишком рано, он наведывался к ней, когда она еще спала, ипросто стоял и смотрел на нее. Спала ли она или бодрствовала, она быласамой красивой женщиной, которую он когда-либо встречал. Спала она нагая,и смятые во сне простыни едва прикрывали ее податливое, с изящнымиизгибами тело. Золотоволосая, с широко расставленными бледно-голубымиглазами и нежной, кремового оттенка кожей, Вивиан до встречи с сэромАлеком на одном из благотворительных балов работала актрисой на вторыхролях в одном из театров. Он был покорен ее красотой, но еще в большейстепени его притягивал ее уживчивый, легкий и веселый нрав. Она была надвадцать лет моложе него, и жажда жизни буквально переполняла ее. Там, гдеАлек был застенчив и стремился к уединению и самоанализу, она былаобщительна, добра и жизнерадостна. Он никак не мог выбросить ее из головы,но только спустя две недели после их первой встречи решился наконецпозвонить ей. К его удивлению и восторгу, Вивиан приняла его приглашение.Алек привел ее сначала в "Олд-Вик" на премьеру, затем пригласил ееотобедать с ним в "Мирабелл". Жила Вивиан в мрачноватого вида, полутемнойквартире на первом этаже в Ноттинг-Хилле, и, когда Алек проводил ее домой,она спросила:- Зайдете?Он провел там всю ночь, и жизнь его круто переменилась. Ни однаженщина до нее не могла довести его до оргазма. Подобной Вивиан у него ещеникогда не было. У нее был бархатный язык, золотые волосы и влажные,пульсирующие, зовущие окунуться в них глубины, которые Алеку исследовал дополного изнеможения. Он возбуждался от одной только мысли о ней.И еще. Она могла рассмешить, расшевелить его, заставить полюбить всехи все вокруг. Она смеялась над его застенчивостью и тяжеловесностью, и онбоготворил ее за это. Он теперь бывал с ней так часто, как она позволяла.Когда Алек приходил с ней на званный вечер, она неизменно становиласьцентром внимания. Алек и гордился, и ревновал одновременно. Ревнивопоглядывая на толпившихся вокруг нее молодых людей, неизменно задавал себевопрос: "Со сколькими их них она уже успела побывать в постели?"В те ночи, когда Вивиан отказывалась встречаться с ним, так как у неебыло другое свидание, он места себе не находил от ревности. Он подъезжал кее дому, останавливался где-нибудь поодаль и следил, когда и с кем онавозвращалась домой. Алек знал, что ведет себя как последний идиот, ноничего не мог с собой поделать. Что-то неудержимо притягивало его к ней,от чего у него не было сил освободиться.Он понимал, что сделал непоправимую ошибку, связавшись с Вивиан, оженитьбе же на ней не могло быть и речи. Он был всеми уважаемый членпарламента, его ждало блестящее политическое будущее, а являясь потомкомдинастии Рофф, он входил в Совет директоров фирмы "Рофф и сыновья". Вивианже по социальному положению стояла гораздо ниже его. Ее отец и мать былизахудалыми провинциальными артистами варьете. У Вивиан, кроме техотрывочных знаний, которые она успела нахватать на улице и за кулисами, небыло никакого образования. Алек знал, что она поверхностна, и, что грехатаить, легко доступна. Она была хитра, но не умна. Невзирая, однако, навсе это, Алек буквально бредил ею. Нельзя сказать, чтобы он не пыталсябороться с самим собой. Он даже на какое-то время перестал с нейвстречаться. Но ничего не помогало. Когда она бывала рядом, он былсчастлив, когда уходила, несчастнее его не было человека на земле. В концеконцов: не сумев перебороть себя, он предложил ей руку и сердце, так какдругого выхода не видел, и, когда она приняла его предложение, счастью егоне было границ.Новоиспеченная невеста переехала в его родовой дом, отделанный встиле Роберта Адама, неоклассического архитектора восемнадцатого века, вГлостершире, огромный гергиантский особняк с дорическими колоннами иширокой подъездной аллеей. Дом стоял посреди сотен акров зеленого моряроскошной земли, часть которой была отведена под личное охотничьехозяйство; а в многочисленных ручьях, пересекавших владения сэра Алека,водилось много рыбы. Позади особняка фирмой "Кейпабилити Браун" был разбитобширный парк.Внутреннее убранство ошеломляло своей роскошью. Пол в передней былвыложен каменными плитами, а стены отделаны окрашенным деревом. С потолкапопарно свисали старинные фонари, в разных местах стояли крытые мраморомстолы в стиле Роберта Адама с позолоченными ножками и стулья из красногодерева. Убранство библиотеки составляли старинные встроенные книжные шкафывосемнадцатого века, пара одноногих столов-тумб, выполненных ГенриХолландом и стулья, сделанные по эскизам Томаса Хоупа. Мебель в гостинойявляла собой смесь хепплуайта, изящных, тонких, овальных и веерообразныхлиний и форм, и чиппендейла, отделки в стиле рококо с обилием тонкойрезьбы; на полу лежал огромный уилтонский (шерстяной с низким ворсом ивосточным узором) ковер, с потолка свисали две стеклянные люстры,сработанные в Уотерфорде. Огромная столовая могла разместить сразу сорокгостей, рядом с ней находилась курительная комната. На втором этажерасполагались шесть спален, в каждой из которых было по старинному,восемнадцатого века, камину. Третий этаж был отдан под помещение дляприслуги.Не прошло и шести недель с момента их въезда в дом, как Вивианзаявила:- Уедем отсюда, Алек.Он в недоумении посмотрел на нее.- Ты имеешь в виду, что хотела бы на пару дней съездить в Лондон?- Я имею в виду _в_о_о_б_щ_е_ убраться отсюда!Алек посмотрел в окно на изумрудные луга, где он играл еще ребенком,на гигантские дубы и яворы и, запинаясь на каждом слове, сказал:- Вивиан, здесь так тихо, покойно. Я...На что она ответила:- Знаю, котик. Вот чиво терпеть не могу, так это сраную тишину ипокой!На следующей неделе они уехали в Лондон.В городе сэру Алеку принадлежал четырехэтажный особняк на УилтонКрессент, неподалеку от Найтсбриджа, с великолепной гостиной, кабинетом ибольшой столовой. В задней стене особняка находилось окно, из которогооткрывался великолепный вид на прелестный английский сад с гротом,статуями, белыми скамейками и водопадами. На верхних этажах располагалисьанфилады жилых помещений и четыре небольшие спальни.В течение двух недель Вивиан и Алек спали вместе, пока однажды утромВивиан не сказала:- Я люблю тебя, Алек, но знаешь, ты так храпишь!Алек не знал об этом своем недостатке.- Лучше, если я буду спать одна, котик. Лады?В Алеке все протестовало. Он любил чувствовать ее мягкое, теплое телоподле себя в постели. Но знал Алек и то, что как мужчина он не вызывал вВивиан тех чувств, которые вызывали в ней другие мужчины. Оттого она и нехотела видеть его в своей постели. И потому он сказал:- Ладно, дорогая, пусть будет по-твоему.Алек настоял, что будет спать в одной из гостевых спален, Вивиан жеостанется на старом месте.Вначале, в те дни, когда Алек должен был выступать в парламенте,Вивиан регулярно посещала палату общин и сидела в галерее для публики. Онсмотрел на нее снизу вверх и несказанно гордился ею. Не было там женщиныкрасивее ее! Но однажды, кончив речь, сэр Алек привычно взглянул вверх,ожидая одобрения Вивиан, и взгляд его уперся в пустое место.В нетерпимости Вивиан Алек прежде всего винил себя. Его пожилыедрузья были слишком консервативны для нее. Поэтому он был рад, когда онаприглашала в дом своих молодых компаньонов, пытаясь свести их вместе сосвоими друзьями. Результат оказался более чем плачевным.Алек постоянно твердил себе, что, когда у Вивиан появится ребенок,она утихомирится и изменится к лучшему. Но в один злочастный день каким-тообразом - Алеку невыносимо было думать, каким именно, - она подхватилавагинальную инфекцию, и ей удалили матку. А Алек так мечтал о сыне!Новость потрясла его, Вивиан же была невозмутима.- Стоит ли так печалиться, котик? - говорила она, улыбаясь. - Онивырезали детский сад, зато оставили комнату для игр.Он долгим взглядом посмотрел на нее, затем повернулся и вышел. Вивиан обожала покупать себе дорогие вещи. Она не считала и безразбору тратила деньги на одежду, драгоценности и автомобили, и у Алека нехватало духу ее остановить. Он говорил себе, что выросши в бедности, онабыла лишена красивых вещей. Ему хотелось их ей дарить. Но, к сожалению, онне мог себе этого позволить. Его жалованье съедали налоги, основное же егосостояние было вложено в акции фирмы "Рофф и сыновья". Свободного доступак этим акциям у него не было. Он пытался объяснить это Вивиан, но она ислушать не желала. Деловые разговоры утомляли ее. И Алек позволил ейпродолжать в том же духе.О том, что она играет на деньги, он впервые узнал от Тода Майклза,владельца "Тоб клаб", сомнительной репутации игорного дома в Сохо, самомзлачном из районов Лондона.- У меня на руках несколько расписок вашей жены на общую сумму втысячу фунтов, сэр Алек. В последнее время ей здорово не везет в рулетку.Алек был не на шутку встревожен. Он оплатил ее расписки, и в тот жевечер у них с Вивиан состоялся серьезный разговор.- Мы просто не можем себе этого позволить, - заявил он ей. - Тытратишь больше, чем я зарабатываю.Она была само раскаяние.- Прости меня, котик. Твоя девочка плохо себя вела.И она подошла к нему вплотную, обвила его шею руками и крепко к немуприжалась. И злость его тут же улетучилась.Эта ночь в ее постели была одной из самых достопамятных. Он уверилсебя, что теперь все будет хорошо.Спустя две недели Тод Майклз снова объявился в их доме. На этот разон принес расписки Вивиан на сумму в пять тысяч фунтов стерлингов. Алекбыл вне себя от гнева.- Зачем вы позволяете ей играть в кредит? - вскипел он.- Потому что она ваша жена, сэр Алек, - невозмутимо ответил Майклз. -Как же мы будем выглядеть, если откажем ей в кредите.- У меня сейчас нет столько наличными, - сказал Алек. - Но я достануденьги.- Не беспокойтесь! Считайте, что это долг. Когда сможете, тогда иоплатите.У Алека отлегло от сердца.- Это очень великодушно с вашей стороны, господин Майклз.Только месяц спустя Алек узнал, что Вивиан задолжала еще двадцатьпять тысяч фунтов стерлингов и что норма ставки на растущий долгсоставляла десять процентов в неделю. Он ужаснулся. Такую сумму наличнымиему никак не собрать. Он ничего даже не мог продать из своей недвижимости.Дома, старинные вещи, машины - все это принадлежало "Роффу и сыновьям".Его гнев настолько перепугал Вивиан, что она обещала больше не играть наденьги. Слишком поздно. Алек уже попался в сети мошенников-ростовщиков.Сколько денег он им не давал, всего долга он так и не смог оплатить.Ужаснее всего было то, что с каждым проходящим месяцем долг все болееувеличивался. Так продолжалось в течение целого года.Когда громилы Тода Майклза впервые стали угрожать ему, требуянемедленной уплаты долга, он пригрозил, что пожалуется комиссару полиции.- У меня связи на самом высшем уровне, - заявил он.Вымогатель усмехнулся:- А у меня на самом низшем.И вот теперь Алек вынужден сидеть в "Уайте" рядом с этим ужаснымчеловеком и, подавив в себе гордость, униженно клянчить, чтобы ему далиеще немного времени.- Я уже заплатил им больше того, что занял. Они не смеют...- Вы заплатили только по процентам, сэр Алек. Осталась еще однаосновная сумма долга, - заметил Суинтон.- Это вымогательство, - сказал Алек.Глаза Суинтона потемнели.- Я передам боссу ваши слова.Он сделал движение, чтобы подняться.Алек поспешно сказал:- Нет! Сядьте. Пожалуйста.Суинтон медленно опустился на свое место.- Не надо употреблять таких выражений, - предупредил он. - Одинпарень уже однажды употребил их и оказался прибитым коленями к полу.Алек читал об этом. Такое наказание для своих жертв придумали братьяКрэй. Люди, с которыми сейчас столкнула его судьба, были не лучше и неменее безжалостными. Он почувствовал, как к горлу подступает тошнота.- Я ничего дурного не имел в виду. Просто у меня... у меня сейчас нетналичных.Суинтон стряхнул пепел со своей сигары в бокал Алека и сказал:- У вас куча акций в "Роффе и сыновьях", не так ли?- Верно, - ответил Алек, - но они не подлежат продаже или передачедругим лицам. Ими нельзя пользоваться, пока "Рофф и сыновья" будутоставаться семейной фирмой.Суинтон затянулся сигарой.- И долго они будут оставаться семейной фирмой?- Это зависит от Сэма Роффа. Я уже пытался убедить его разрешитьпродажу акций на сторону.- Попытайтесь еще.- Передайте господину Майклзу, что он получит свои деньги. Иперестаньте преследовать меня.Суинтон вскинул голову.- Преследовать вас, сэр? Ты, сука, сразу почувствуешь, когда мыначнем тебя преследовать. Сначала сгорят твои сраные конюшни, и ты будешьжрать только горелую конину. Потом сгорит твой дом. Может быть, вместе ствоей цыпочкой Вивиан, кто знает!Он ухмыльнулся, и сэра Алека передернуло от этой улыбки.- Ты когда-нибудь ел поджаренную цыпочку, а?Алек побледнел.- Ради бога...Суинтон резко переменил тон и сказал успокоительно:- Шучу. Тод Майклз - ваш друг. А друзья должны помогать друг другу,не так ли? У нас как раз сегодня на встрече шел разговор о вас. И знаете,что сказал босс? Он сказал: "Сэр Алек - отличный парень. Если у него небудет денег, он обязательно найдет способ быть нам полезным".Алек нахмурился.- Какой способ?- Для такого умного парня, как вы, никакого труда не составитпридумать что-нибудь оригинальное. Вы один из совладельцевфармацевтической фирмы. Там производят разные препараты, и в частностикокаин. Что стоит несколько раз, совершенно случайно, пару-другую партийнаркотика отправить не туда, куда положено, а скажем, другому получателю?Алек недоуменно уставился на него.- Вы с ума сошли, - наконец выдавил он. - Это невозможно сделать.- Поразительно, на что способны люди, когда у них нет другого выхода,- ласково сказал Суинтон и встал. - Либо вы платите наличными, либо мы вамдиктуем, куда направить товар.Он затушил сигару о блюдце, на котором лежало масло Алека.- Искренний привет Вивиан, сэр Алек. Пока.И Джон Суинтон испарился.Сэр Алек остался сидеть, слепо глядя прямо перед собой, окруженныйпривычными, до боли знакомыми вещами, неизменно сопровождавшими его всюего жизнь, которые сейчас он может безвозвратно потерять. Единственнымчуждым предметом был засаленный мокрый окурок сигары на блюдце. Какимобразом позволил он им вторгнуться в свою жизнь? Он дошел до того, чтостал пешкой в руках негодяев. Теперь он знал, что им нужны не его деньги.Деньги - это приманка, на которую он попался. Их интересовало егоположение в фирме, производящей лекарства. Они попытаются заставить егоработать на них. Если станет известно, что он попал в руки уголовников,оппозиция не замедлит этим воспользоваться. Его партия скорее всегопопросит его уйти в отставку. Все будет сделано тактично и строгоконфиденциально. Они, вероятно, окажут на него давление, с тем, чтобы онсложил с себя полномочия члена парламента. И предложат какую-нибудьноминальную должность, чтобы он мог получать оклад в сотню фунтовстерлингов в год из королевской казны. Член же парламента не имеет праваполучать деньги ни от королевы, ни от правительства. И сэру Алеку, такимобразом, не позволят вернуться в парламент. Причина, разумеется, вскорестанет всем известна. Он будет обесчещен. Если не сумеет собратьнеобходимую сумму, чтобы разом расплатиться. Уже несколько раз онзаговаривал с Сэмом Роффо о том, чтобы тот согласился снять запрет сосвободной продажи акций на рынке ценных бумаг.- Забудь и думать об этом, - сказал ему в ответ Сэм. - Едва мыпозволим посторонним стать нашими партнерами, как они тотчас начнут учитьнас, что нам делать. Мы и глазом не успеем моргнуть, как они захватятсначала Совет, а затем приберут к рукам всю компанию. Тебе-то это зачем,Алек? У тебя большой оклад, на карманные расходы, думаю, хватает. Открытыйсчет в банке. Зачем же тебе наличные деньги?В какое-то мгновение Алек чуть было не сказал Сэму, как остро оннуждается именно в наличных деньгах. Но знал, что из этого ничего невыйдет. Фирма для Сэма Роффа была всем, и это делало его абсолютнобесчувственным ко всему остальному. Если бы ему стало известно, что Алекхоть в какой-то степени скомпрометировал фирму, он сделал бы всевозможное, чтобы немедленно избавиться от него. Нет, Сэм Рофф былпоследним человеком, к которому он мог бы обратиться. К столу Алека приблизился швейцар "Уайта" в сопровождении человека,одетого в серую униформу посыльного. В руке он держал большой запечатанныйконверт.- Прошу прощения, сэр Алек, - почтительно обратился к баронетушвейцар, но этот человек настаивает, что обязан что-то передать вам личнов руки.- Благодарю вас, - сказал сэр Алек.Посыльный вручил ему конверт и в сопровождении швейцара пошел квыходу.Алек долго смотрел на конверт, прежде чем вскрыл его. Перечтясодержимое три раза, скомкал бумагу. Глаза его медленно наполнилисьслезами.
