СРЕДА 7 НОЯБРЯВРЕМЯ: 1.15ОСНОВАНИЕ: Сообщение из центрального коммутатора об аварии в зданииглавного управления концерна "Рофф и сыновья".ТИП АВАРИИ: Неизвестен.ПРИЧИНА АВАРИИ: Неизвестна.ЧИСЛО ПОСТРАДАВШИХ ИЛИ ПОГИБШИХ: Неизвестно.ВРЕМЯ: 1.27ОСНОВАНИЕ: Повторное сообщение из центрального коммутатора об авариив "Роффе и сыновьях".ТИП АВАРИИ: Падение кабины лифта.ПРИЧИНА АВАРИИ: Неизвестна.ЧИСЛО ПОСТРАДАВШИХ ИЛИ ПОГИБШИХ: Смертельный исход. Женщина. "Немедленно приступил к расследованию. К 1.35 выяснил имя комендантаадминистративного здания "Роффа и сыновей" и через него узнал имя главногоархитектора здания"."2.30. Нашел главного архитектора. Он справлял свой день рождения в"Ла Пюс". У него выяснил название фирмы, устанавливавшей лифты в здании"Рудольф Шатц А.Г.".""3.15. Дозвонился до Рудольфа Шатца и попросил его немедленнопредставить мне планы расположения лифтов, а также оригиналы финансовыхведомостей, предварительные и окончательные сметы и реальные расходы наустановку лифтов. Далее попросил полный перечень установленногомеханического и электронного оборудования". В этом месте отчета инспектор Шмит почувствовал, как теперь ужепривычно задергалась правая щека. Он сделал еще несколько глубоких вдохови выдохов и продолжил чтение. "6.15. Затребованные мной документы были доставлены в полицейскоеуправление женой г-на Шатца. Сравнив предварительные сметы с реальнымирасходами на установку лифтов, пришел к следующим выводам:а) при постройке лифтов некачественные материалы не использовались;б) в связи с весьма высокой репутацией данной строительной фирмыпричина аварии не может быть также отнесена к некачественно проводимымвнутренним работам по установке лифтов;в) аварийная система отвечала всем нормам;г) перечисленное выше исключает несчастный случай как причину аварии.Подписано: Макс Хорнунг, УГРО.NB: В связи с тем, что телефонные переговоры велись мною поздно ночьюи рано утром, возможны жалобы некоторых из опрошенных мною людей, которыхмне пришлось побеспокоить". Инспектор Шмит со злостью отшвырнул от себя отчет. "Возможныжалобы!", "Побеспокоить!". В течение всего утра инспектор находился поднепрерывным обстрелом телефонных звонков более чем половины всех высшихгосударственных мужей Швейцарии. У вас там что - гестапо? Как вы смеетесреди ночи поднимать с постели президента всеми уважаемой строительнойфирмы и требовать у него отчетные документы? Как вы смеете посягать начестное имя столь почтенной фирмы, как "Рудольф Шатц"? И так далее и томуподобное.Но то, что поражало более всего, казалось почти невероятным:инспектор Макс Хорнунг приехал на место происшествия спустя четырнадцатьчасов после того, как получил первое известие об аварии! К тому времени,как он приехал, жертву уже вынули из кабины, опознали и произвеливскрытие. С полдюжины других инспекторов обследовали место катастрофы,опросили свидетелей и представили свои отчеты.Перечитав во второй раз отчет инспектора Макса Хорнунга, старшийинспектор Шмит наконец решился вызвать его к себе в кабинет.Макс Хорнунг был небольшого росточка печального вида человечек слысой как бильярдный шар головой и с лицом, скроенным на скорую рукушутником-ротозеем. У него была огромная голова, крохотные ушки и нарыхлом, как пудинг, лице, словно впопыхах приклеенный ротик-изюминка. МаксХорнунг был на шесть дюймов короче и на пятнадцать фунтов легчестандартного роста и веса, установленных для сотрудников цюрихской"Криминалполицай", к тому же безнадежно близоруким. Но описание еговнешности не шло ни в какое сравнение с его характером: более спесивогочеловека трудно было представить себе. В полиции к инспектору Хорнунгу всекак один относились одинаково: его ненавидели.- Почему же ты до сих пор не вышвырнул его из полиции? - возмутиласькак-то жена старшего инспектора, и тот еле сдержался, чтобы ее не ударить.Причина, по которой Макс Хорнунг все еще оставался на должностиинспектора цюрихской криминальной полиции, была в том, что его личныйвклад в национальный доход Швейцарии во много раз превышал прибыли всехшоколадных и часовых фабрик страны, вместе взятых. Макс Хорнунг былбухгалтером от бога, математическим гением, одаренным поистинеэнциклопедическими знаниями в области финансов, обладавшим поразительнымнюхом во всяком крючкотворстве и казуистике и наделенным терпением,которое заставило бы библейского Иова просто лопнуть от зависти. Макс былсотрудником Бетраг Абтелюнг, отдела, призванного расследовать финансовыемахинации, различного рода нарушения на рынке ценных бумаг и в деловыхоперациях банков и контролировать приток и отток иностранной валюты вбанках Швейцарии. Именно Макс Хорнунг положил предел контрабанднымпоступлениям нелегальных денег в Швейцарию, именно он раскопал и сделалдостоянием гласности искусно проворачиваемые незаконные финансовыеоперации на суммы в миллиарды долларов, именно он засадил за решетку сполдюжины известных и уважаемых в мире бизнеса воротил. Как бы хитро нипрятались финансовые концы в воду, как бы тщательно ни отмывалисьгде-нибудь на Сейшельских островах, закладывались и перезакладывалисьчерез различные подставные корпорации, Макс Хорнунг все равно находилспособ докопаться до истины. Короче, одно только упоминание его именинаводило ужас на финансовую элиту Швейцарии.Самым священным и дорогим приобретением для швейцарцев, то, что ониставили превыше всего на свете, было их право на неприкосновенностьчастной жизни. Когда Макс Хорнунг выходил на оперативный простор, онеприкосновенности этой приходилось только мечтать.За свою должность цепного финансового пса Макс получал мизерноежалованье. Ему предлагались взятки в миллион франков, перечисляемые наспециальные счета в банках, шале в Кортина д'Ампеццо, яхта, а в несколькихслучаях молодые, красивые женщины. Но всякий раз взятка отклонялась, иначальство тотчас ставилось о ней в известность. Деньги Макса Хорнунга непрельщали. Захоти он стать миллионером, он мог бы это сделать в одночасье,применив к фондовой бирже свои выдающиеся математические способности, ноподобная мысль и в голову ему не приходила. Макс Хорнунг был одержимтолько одним устремлением: выводить на чистую воду финансистов, нарушающихкодекс чести и свернувших на тернистый путь обмана. Ах да, было еще однотайное заветное желание Макса Хорнунга, неожиданно обернувшеесяблагодеянием Господним для бизнесменов. По причинам, о которых можнотолько гадать, Макс Хорнунг желал быть полицейским детективом. Онпредставлял себя своего рода Шерлоком Холмсом или Мегрэ, настойчиво итерпеливо распутывающим сложный клубок улик, неумолимо подбирающимся прямок логову преступника. Когда один из ведущих швейцарских финансистовслучайно узнал о тайной честолюбивой мечте Макса Хорнунга стать сыщиком,он немедленно обзвонил нескольких из своих влиятельных друзей, и в течениесорока восьми часов Максу Хорнунгу предложили должность инспектора вкриминальной полиции города Цюриха. Макс был на седьмом небе от счастья.Он тотчас с благодарностью принял эту должность, и все до одногобизнесмены, облегченно вздохнув, со спокойным сердцем принялись обделыватьсвои темные делишки.Со старшим инспектором Шмитом даже не посоветовались. Ему простопозвонил один из самых влиятельных политических деятелей Швейцарии,сообщил о принятом решении, и на этом дело закончилось. Или, вернее,началось. Для старшего инспектора это назначение возвестило о начале мук,как гефсиманское предательство Иисуса Христа Иудой возвестило о начале мукнашего Господа, но если для Иисуса все кончилось Голгофой, то мукамстаршего инспектора не видно было конца. Он честно пытался подавить в себенедовольство тем, что ему навязали инспектора, да еще к тому же неопытногои не прошедшего никакой полицейской школы. Он предположил, что за этойсовершенно недопустимой акцией скрывается какая-то чрезвычайнаяполитическая необходимость. Ну что ж, он примет участие в этой темнойполитической интриге и с честью выйдет из щекотливого положения.Уверенность его, однако, была заметно поколеблена в тот самый момент,когда Макс Хорнунг доложил ему о своем прибытии. Нелепая внешностьновоиспеченного детектива уже сама по себе настораживала. Но что буквальноошеломило старшего инспектора Шмита, во все глаза разглядывавшего эточучело, так это чувство превосходства, так и веявшее от всей его нелепойфигуры. Его поза и вид как бы говорили: ребята, теперь можете расслабитьсяи не волноваться - с вами Макс Хорнунг!Остатки уверенности инспектора Шмита в том, что он с честью выйдет изщекотливого положения, не замедлили вскоре полностью развеяться какутренний туман. Он стал изыскивать различные способы избавиться отнеугодного сотрудника. Переводил его, например, из отдела в отдел, поручаяему мелкие и пустячные дела. Макс работал в "Криминалтехабтелюнг", отделеопознания и дактилоскопии, и в "Фандангзабтелюнг", отделе розыскапохищенного имущества и пропавших без вести людей. Но, подобно фальшивоймонете, он неизменно возвращался к старшему инспектору.Согласно правилам каждый инспектор раз в три месяца в течение однойнедели обязан был исполнять должность оперативного дежурного в ночноевремя. И как по заказу, всякий раз, когда на дежурство заступал Макс,случалось что-либо из ряда вон выходящее, и, пока инспектор Шмит и другиеинспекторы занимались поисками улик, Макс раскрывал преступление. И этораздражало и бесило больше всего.Он ничего не смыслил в полицейском протоколе, не знал азовкриминологии, судебной медицины, баллистики и криминальной психологии -того, что буквально отскакивало от других детективов, - и тем не менее онодно за другим распутывал преступления, ставившие всех в тупик. Старшийинспектор Шмит пришел к выводу, что Максу Хорнунгу, как отпетому дурню,просто ужасно везло.В действительности же везением тут и не пахло. Инспектор Макс Хорнунграспутывал сложнейшие уголовные дела тем же способом, что бухгалтер МаксХорнунг выводил на чистую воду самые хитроумные финансовые операциимошенников и проходимцев. Мозг Макса Хорнунга, как локомотив, могдвигаться только по одной колее, колея же эта более походила на монорельс,так узка она была. Ему стоило только зацепиться за какую-нибудь маленькуюниточку, едва торчащую из материи, как он тотчас начинал ее потихонькувытягивать, и чей-то блестящий, неоднократно испытанный и выверенный домельчайших подробностей замысел начинал трещать по швам.Бесила его коллег и феноменальная память Макса. Он мог мгновенновспомнить то, что когда-то слышал, читал или видел.Еще одним дополнительным штрихом, свидетельствовавшим против него,как будто и сказанного еще недостаточно, были его счета на официальныерасходы, которые он предъявлял в бухгалтерию полиции и которые буквальноошеломляли всех его товарищей по работе. Когда он в первый раз предъявилплатежную ведомость, обер-лейтенант вызвал его к себе в кабинет и мягкосказал ему:- У вас тут небольшая ошибочка в расчетах, Макс.Это было равносильно тому, чтобы заявить Капабланке, что онпожертвовал ферзя по недосмотру.Макс недоуменно замигал глазами.- Ошибка в моих расчетах?- Да. А фактически даже несколько ошибок. - Обер-лейтенант ткнулпальцем в лежавшую перед ним бумажку. - Поездка в город - восемьдесятсантимов; обратная дорога - восемьдесят сантимов. - Он оторвался отбумажки. - Но номинальная плата за такси - тридцать четыре франка в однусторону и столько же, соответственно обратно.- Естественно, господин обер-лейтенант. Поэтому я и поехал наавтобусе.У обер-лейтенанта полезли вверх брови.- На автобусе?В экстренных случаях инспекторам разрешалось не пользоватьсяобщественным транспортом. Это было неслыханно. Обер-лейтенант не нашелничего другого, как сказать:- Но в этом не было никакой необходимости. То есть, естественно, мыне поощряем мотовство среди полицейских, Хорнунг, но у нас вполнеприличный бюджет на экстренные расходы. Или возьмем, к примеру, это. Тутуказано, что в течение трех дней вы находились в деловой командировке. Новы забыли включить в ведомость расходы на питание.- Нет, господин обер-лейтенант. По утрам я пью только кофе, а ужинготовлю себе сам. Все, что для этого необходимо, я вожу с собой. А вотрасходы на обеды я включил в ведомость.Так оно и было. Три обеда на общую сумму в шестнадцать франков. Натакую сумму этот кретин мог получать обеды только с лотка Армии Спасения!Обер-лейтенант сухо проговорил:- Инспектор Хорнунг, ваш отдел просуществовал уже сотню лет до того,как вы вступили в него, и еще просуществует с сотню лет после того, как выего покинете. И в нем есть определенные, давно устоявшиеся традиции. - Онподтолкнул ведомость к Максу. - Кроме того, дружище, нельзя забывать и освоих коллегах. Надеюсь, я ясно выразил свою мысль? А теперь возьмите этуведомость, правильно ее оформите и верните мне.- Слушаюсь, господин обер-лейтенант. Простите, я... я действительнодопустил оплошность.Великодушный жест рукой.- Все в порядке. В конце концов вы же еще здесь совсем новенький.Тридцатью минутами позже инспектор Макс Хорнунг вернулпереоформленную ведомость. В ней он сократил общие расходы еще на трипроцента.И вот в этот ноябрьский день старший инспектор Шмит держал в рукахотчет инспектора Макса Хорнунга, а автор отчета стоял перед ним навытяжку.На нем был ярко-синий костюм, коричневые ботинки и белые носки. Несмотряна все усилия остаться спокойным, включая дыхательные упражнения посистеме йогов, инспектор Шмит только что не топал на него ногами.- Вы были на посту, когда пришло известие о катастрофе! - орал он. -Вашей задачей было _н_е_м_е_д_л_е_н_н_о_ приступить к расследованиюаварии, а вы туда прибыли _с_п_у_с_т_я _ч_е_т_ы_р_н_а_д_ц_а_т_ьч_а_с_о_в_! За это время сюда могла бы прилететь вся новозеландскаяполиция и успеть вернуться обратно к себе!- Нет, господин старший инспектор. Время полета из Новой Зеландии вЦюрих на реактивном самолете...- Молчать!Старший инспектор Шмит руками пригладил свои густые, быстро седеющиеволосы, не зная, как вести себя дальше. Оскорбления и разумные доводыотскакивали от инспектора Хорнунга, как горох от стенки. Он был полнымидиотом, которому, по иронии судьбы, ужасно везло.- Я не намерен больше терпеть самодеятельности во вверенном мнеотделе, Хорнунг. Когда другие инспекторы заступили на дежурство и увиделиваш отчет, они немедленно отправились на место происшествия, вызвали"скорую помощь", отправили в морг тело, провели его опознание. - Онпочувствовал, что говорит скороговоркой, и вновь попытался заставить себяуспокоиться. - Короче, они сделали все, что обязан был сделать нормальныйдетектив. В то время как вы, Хорнунг, сидя у себя в кабинете, одного задругим подняли среди ночи с постели половину всех самых важных людей вШвейцарии.- Я думал...- Хватит! Из-за вас я все утро обязан сидеть на телефоне и только иделать, что извиняться.- Но должен же я был выяснить...- Все, с меня довольно! Вон отсюда!- Слушаюсь, господин старший инспектор. Можно мне присутствовать напохоронах? Они состоятся сегодня утром.- Да! Вы свободны!- Спасибо. Я...- Да уходите же вы, наконец!Только спустя тридцать минут после ухода инспектора Хорнунга старшийинспектор Шмит смог вновь восстановить нормальное дыхание.
Зал для похорон в Зилфилде был набит битком. Старинноеаляповато-пышное из камня и мрамора здание вмещало в себя также помещение,где к похоронам готовили покойников, и крематорий. На передних скамьяхбольшой часовни расположились свыше двух десятков сотрудников "Роффа исыновей". Далее скамьи, вплоть до последней, занимали друзья,представители религиозной общины и пресса. Инспектор Хорнунг сидел назадней скамье, размышляя о бренности жизни и нелогичности смерти. Неуспевал человек достигнуть расцвета, когда он был в состоянии привнести вмир самое лучшее из своего опыта, когда только по-настоящему начиналпонимать, что есть для чего жить на свете, он умирал. Это было глупо инепроизводительно.Гроб был из красного дерева и сверху донизу усыпан цветами. Еще одниненужные расходы, думал инспектор Хорнунг. Гроб был закрыт, и Макс зналпочему. Траурно звучал голос священника:-...смерть посреди жизни... рожденные во грехе... прах к праху...Макс Хорнунг слушал его вполуха, внимательно наблюдая за теми, ктосидел в часовне.- Бог дал, Бог взял...Люди поднялись со своих мест и потянулись к выходу. Панихидазакончилась.Макс встал у входной двери, и, когда к нему приблизились мужчина иженщина, он преградил им дорогу и сказал:- Мисс Элизабет Рофф? Могу ли я с вами переговорить? Инспектор Макс Хорнунг, Элизабет Рофф и Рис Уильямз сидели в кабинке"Кондиторе", располагавшейся прямо напротив похоронного бюро. Из окна онивидели, как гроб с телом покойной был перенесен в серый катафалк. Элизабетотвернулась. В глазах ее застыли печаль и страх.- В чем дело? - возмутился Рис. - Мисс Рофф уже сделала заявление дляполиции.- Господин Уильямз, не так ли? - спросил Макс Хорнунг. - Мненеобходимо уточнить кое-какие детали.- Они что, не могут подождать? Мисс Рофф и так уже пришлось...Элизабет жестом остановила его.- Все в порядке, Рис. Если бы только я смогла действительно помочь. -Она обернулась к Максу. - Что бы вы хотели уточнить, инспектор Хорнунг?Макс уставился на Элизабет и впервые в жизни не знал, с чего начать.Женщины для Макса были существами с другой планеты. Они были нелогичны,непредсказуемы, подвержены эмоциональным всплескам и неспособны крациональным рассуждениям. Их трудно было вычислить на компьютере. Максаредко тревожили сексуальные побуждения, так как вся его энергия уходила наумственную работу, но он высоко ценил логически четкую динамику секса.Мысль о том, что секс представляет собой механическую структуру движущихсячастей, координированно сливающихся в единое функциональное целое,будоражила его ум и возбуждала его. Эта динамика и была, по Максу, поэзиейсекса. Динамика действия. Макс был уверен, что поэты допускали огромнуюошибку. В эмоциях отсутствовали точность и упорядоченность, они являлисобой пустую трату энергии, не могущей сдвинуть и песчинки с места, в товремя как логика обладала мощью, способной перевернуть весь мир.Беспокоило же сейчас Макса то, что с Элизабет он вдруг почувствовал себяуютно. И от этого растерялся. Женщины никогда на него так не действовали.Казалось, она не видела в нем неказистого, смешного человечка, как вседругие женщины. Он отвел взгляд от ее глаз, чтобы лучшесконцентрироваться.- Вы часто засиживались допоздна на работе, мисс Рофф?- Да, - ответила Элизабет, - даже слишком часто.- Как поздно?- Ну как вам сказать... Иногда до десяти. Иногда до полуночи и позже.- Другими словами, это вошло в привычку. Значит, люди, окружавшиевас, могли знать об этом?Она испытующие посмотрела на него, затем сказала:- Думаю, да.- В ночь аварии, вы, господин Уильямз, и Кейт Эрлинг также допозднаработали с мисс Элизабет Рофф?- Да.- Но разошлись порознь.- Я уехал первым. У меня было назначено свидание.Макс внимательно посмотрел на него, затем снова перевел взгляд наЭлизабет.- Как долго после ухода господина Уильямза вы еще работали?- Думаю, около часа.- Вы вышли вместе с Кейт Эрлинг?- Да. Мы оделись и вместе вышли на площадку. - Голос Элизабетдрогнул. - Лифт уже ждал нас.Л_и_ч_н_ы_й _э_к_с_п_р_е_с_с_-_л_и_ф_т _п_р_е_з_и_д_е_н_т_а_.- Что произошло потом?- Мы обе вошли в лифт. Вдруг в приемной зазвонил телефон. Кейт - миссЭрлинг - сказала: "Я возьму трубку" и стала выходить из лифта, но язаказала междугородный разговор и сказала ей, что возьму трубку сама. -Глаза Элизабет наполнились слезами. - Я вышла из лифта, и она спросила:"Вас подождать?", но я сказала: "Нет, поезжайте". Она нажала на кнопку, ая пошла в приемную и, когда открыла дверь, услышала крики, затем... - Онане могла больше продолжать.С гневно заблестевшими глазами Рис обернулся к Максу Хорнунгу.- Все, хватит! Вы можете наконец сказать, для чего вам все это нужно?Для того, чтобы выяснить, кто убийца, подумал Макс. Потому что здесьявно попахивает преступлением. Макс задумался, вспоминая все, что успелвыяснить в течение последних сорока восьми часов о "Роффе и сыновьях".Концерн погряз в массе неприятностей, нес астрономические издержки посудебным искам, находился под непрерывным обстрелом прессы, терялклиентов, задолжал огромные суммы банкам, требовавшим от него немедленнойуплаты долгов. Президент концерна Сэм Рофф, владевший контрольным пакетомакций, умер. Опытный альпинист, он погиб в результате несчастного случая вгорах. Пакет перешел в руки его дочери Элизабет, которая едва не погибла вавтомобильной катастрофе на горной дороге на Сардинии и чудом избежаласмерти в аварии лифта, исправность которого недавно документальнозасвидетельствована. Во всем этом явно проступал чей-то зловещий умысел.Инспектор Макс Хорнунг должен был бы быть счастливейшим из людей. Оннашел торчавшую из материи ниточку. Но он встретил Элизабет Рофф, и теперьона олицетворяла собой не просто имя, не просто еще одно неизвестное вматематическом уравнении. Что-то неудержимо тянуло его к ней. Ончувствовал, что должен непременно защитить ее, оборонить от грозящих ейопасностей.- Я спрашиваю, вы можете наконец... - возмутился Рис.Макс взглянул на него и промямлил нечто неопределенное.- М-м-м... так, для протокола, господин Уильямз. Обычная протокольнаяпроцедура. - Он встал со своего места. - Простите, я спешу.Его ждали срочные дела.
Утро старшего инспектора Шмита выдалось хлопотливым, наполненнымсобытиями. Около агентства "Иберия Эр Лайнз" состоялась политическаядемонстрация, трое арестованы. На бумажной фабрике возник странный пожар.Ведется расследование. Изнасиловали девушку в парке Платцпитц. Кража совзломом в "Губелине", другая в "Грима", что рядом с Бауэр-о-Лак. И вдовершение, словно перечисленного было недостаточно, на голову ему опятьсвалился инспектор Макс. Да еще с какой-то бессмысленной, дурацкойтеорией. Старшему инспектору Шмиту пришлось снова глубоко вдыхать имедленно выпускать из себя воздух.- В кабельном барабане оказалась трещина, - говорил в это время Макс.- Когда он развалился, все приборы защиты вышли из строя. Кто-то...- Я читал отчеты, Хорнунг. Обыкновенный износ материала.- Увы, герр старший инспектор. Я проверил технический паспорткабельного барабана. Гарантийный срок его работы истекает только черезпять лет.Старший инспектор Шмит почувствовал, что у него начинаетподергиваться щека.- Что вы хотите этим сказать?- Кто-то намеренно вывел лифт из строя.Не "Мне кажется, что кто-то намеренно вывел лифт из строя", или "Помоему мнению, кто-то намеренно вывел лифт из строя", о нет: "Кто-тонамеренно вывел лифт из строя".- Зачем же это понадобилось вашему гипотетическому "кому-то"?- С вашего разрешения, именно это я и желал бы выяснить.- Вы хотите еще раз поехать в "Рофф и сыновья"?Инспектор Хорнунг с искренним недоумением взглянул на инспектораШмита.- Зачем? Я хочу поехать в Шамони. Город Шамони лежит в сорока милях к юго-востоку от Женевы на высоте3400 футов над уровнем моря во французском департаменте Верхняя Савойя, наплато между горными массивами Монблана и Красного пика. С высоты этогоплато открывается самый захватывающий в мире вид.Инспектор Макс Хорнунг совершенно безразлично отнесся к окружающемупейзажу, когда вышел из вагона на перрон станции Шамони, держа в рукеизрядно потрепанный чемоданчик из кожзаменителя. Обойдя стоянку такси,пешком направился к зданию полицейского участка, расположившемуся прямо нацентральной площади города. Едва Макс ступил в участок, как сразу жепочувствовал, что попал под родную крышу, радуясь привычному ощущениюбратского единения, которое он всегда испытывал ко всем полицейским мира,где бы с ними ни сталкивался. Он был _о_д_н_и_м_ из них.Французский сержант, сидевший за столом, взглянул на вошедшего испросил:- Est-ce qu'on peut vous aider?- Oui, - расцвел Макс. И начал говорить. Иностранные языки Максизучал одним и тем же манером: использовал свой язык как мачете,прорубаясь сквозь непроходимые дебри неправильных глаголов, времен ипричастий. По мере того как он говорил, на лице дежурного сержантавыражение учтивого недопонимания постепенно сменилось на выражение полногонепонимания. Сотни лет потратили французы, чтобы приспособить свой язык,небо и гортань для производства той чудесной музыки, какую являл собойфранцузский язык. А вот этот стоящий перед ним человечек каким-тонепостижимым образом сумел превратить эту музыку в длинную цепочку диких,бессмысленных выкриков.Дежурный сержант, потеряв всякое терпение, прервал этот поток наполувыкрике.- Что, что вы пытаетесь мне _с_к_а_з_а_т_ь_?- Что значит "что"? - не понял Макс. - Я же говорю с вами нафранцузском языке!Дежурный сержант, немного подавшись вперед, невозмутимо спросил:- А _с_е_й_ч_а_с_ вы тоже говорите на нем?Этот болван даже не понимает свой родной язык, подумал Макс. Вытащивсвое удостоверение, он подал его сержанту. Сержант дважды прочел его,посмотрел на Макса и еще раз перечитал удостоверение. Трудно былоповерить, что стоящий перед ним человек - полицейский инспектор.Нехотя возвратив удостоверение, сержант спросил:- Чем могу вам помочь?- Я расследую несчастный случай, который произошел здесь два месяцатому назад. Имя погибшего Сэм Рофф.Сержант кивнул.- Да, помню.- Мне бы хотелось переговорить с кем-либо, кто мог бы более подробнорассказать об этом случае.- Тогда вам лучше всего обратиться в Шамонийское общество горныхспасателей по адресу: площадь Монблана. Номер телефона:пять-три-один-шесть-восемь-девять. Либо в больницу. Больница на улице дюВале. Номер телефона: пять-три-ноль-один-восемь-два. Одну минуточку, ясейчас вам все это запишу. - Он потянулся за ручкой.- Спасибо, я и так все помню, - сказал Макс. - Шамонийское обществогорных спасателей, площадь Монблана, пять-три-один-шесть-восемь-девять.Или больница на улице дю Вале, пять-три-ноль-один-восемь-два.Когда Макс скрылся за дверью, полицейский сержант все еще продолжалсмотреть ему вслед. Руководителем Шамонийского общества горных спасателей оказалсяатлетического вида молодой человек, сидевший за изрядно обшарпаннымсосновым столом. Взглянув на вошедшего Макса, молодой человек мысленновзмолился, чтобы этот странный тип не вздумал напроситься на экскурсию вгоры.- Чем могу помочь?- Инспектор Макс Хорнунг, - сказал Макс, предъявляя своеудостоверение.- Чем могу быть полезен, инспектор Хорнунг?- Я веду расследование обстоятельств гибели человека по имени СэмРофф, - сказал Макс.Молодой человек за столом тяжело вздохнул.- Отличный был альпинист. Я его очень уважал. До чего же обиднаяслучайность.- А вы видели, как это произошло?- Их в связке было четверо. Последним шли проводник и господин Рофф.Насколько я знаю, они как раз пересекали ледниковую морену. Господин Роффпоскользнулся и упал.- Разве у него не было страховой веревки?- Была, естественно, но она оборвалась.- Такое часто случается?- Только один раз. - Он сам улыбнулся собственной шутке, но, взглянувв лицо собеседника, тут же спохватился. - Опытные альпинисты передподъемом обычно тщательно проверяют свое снаряжение, и все же никто незастрахован от несчастного случая.Макс немного помолчал, потом сказал:- Я хотел бы переговорить с проводником.- В тот день проводника, с которым господин Рофф обычно ходил в горы,с ним не было.Макс замигал глазами.- Да? А почему?- Вроде бы он был болен. Вместо него пошел другой проводник.- Имя, случайно, не помните?- Одну минуточку, сейчас посмотрим. - Молодой человек исчез заперегородкой, но вскоре вернулся с клочком бумаги в руке. Имя проводника:Ганс Бергманн.- Как его отыскать?- Он не из местных. - Француз заглянул в бумажку. - Он из поселкаЛесге. Примерно в десяти километрах отсюда.Перед тем как покинуть Шамони, Макс зашел в регистратуру гостиницы"Кляйне Шайдегг" и побеседовал с коридорным.- Вы дежурили в тот день, когда здесь останавливался господин Рофф?- Да, - ответил коридорный. - Надо же, как не повезло человеку.- Господин Рофф был здесь один?Коридорный отрицательно покачал головой.- Нет, с ним был еще один человек.Макс удивленно вскинул брови.- Еще один человек?- Да, господин Рофф зарезервировал два места.- Могу ли я узнать имя этого человека?- Конечно, - ответил служащий и, вынув из стола пухлую книгу, стал еелистать. Остановился, пробежал страницу пальцем сверху вниз и сказал: -Ага, вот и оно... Почти три часа добирался Макс до Лесге на "фольксвагене", самойдешевой из сдаваемых в аренду машин, и чуть было не проскочил мимо, таккак место, к которому он подъехал, с большой натяжкой можно было назватьпоселком: несколько магазинов, небольшой альпийский домик и единственныйунивермаг, перед которым одиноко торчала единственная же бензозаправка.Макс припарковал машину перед альпийским домиком и вошел внутрь.Несколько мужчин сидели у камина и вполголоса беседовали между собой. Споявлением Макса разговор постепенно пошел на убыль.- Простите за вторжение, - сказал Макс, - я ищу человека по имениГанс Бергманн.- Кого?- Ганса Бергманна. Проводника. Он отсюда родом.Пожилой мужчина с лицом, на котором, как на карте погоды, можно былоподробно проследить все перипетии его прошлой жизни, сплюнул в огонь исказал:- Вас кто-то здорово надул, мистер. Я родился в Лесге. И никогда неслышал о парне по имени Ганс Бергманн.
Спустя неделю после смерти Кейт Эрлинг, Элизабет снова вышла наработу. С внутренним трепетом вошла она в вестибюль, механически ответивна приветствие швейцара и охранников. В дальнем углу вестибюля рабочиезаменяли кабину лифта. Элизабет подумала о Кейт Эрлинг и содрогнулась,воочию представив себе ужас, который та испытала, стремительного падениявниз, этаж за этажом, неумолимо приближаясь к смерти. Она знала, чтобольше никогда не сможет войти в кабину этого лифта.Когда она вошла в кабинет, ее уже ждала почта, вскрытая Генриеттой,второй секретаршей, и аккуратно, стопкой, уложенная на ее рабочем столе.Элизабет быстро пробежала бумаги глазами, на некоторых докладных запискахпроставив свои инициалы, на других надписав на полях вопросы, на третьихотметив те управления, куда их следовало отослать. В самом низу стопкилежал большой запечатанный конверт, на котором было написано: "ЭлизабетРофф - лично". Элизабет аккуратно вскрыла конверт и достала оттудафотографию размером 8х10. С фотографии крупным планом на нее глянулопучеглазое монголоидное личико ребенка, пораженного церебральнымпараличом. К фотографии была прикреплена записка, в которой крупнымикарандашными буквами стояло: ЭТО МОЙ КРАСАВЕЦ СЫН ДЖОН. ТАКИМ ЕГО СДЕЛАЛИВАШИ ЛЕКАРСТВА. Я ОТОМЩУ ВАМ.Она уронила фотографию и записку на стол и почувствовала, что у неедрожат руки. В это время в кабинет вошла Генриетта, держа в руках еще однукипу бумаг.- Вот это необходимо срочно подписать, мисс, - тут она взглянула влицо Элизабет. - Что-нибудь случилось, мисс Рофф?Элизабет пролепетала:- Будьте добры, попросите зайти сюда господина Риса Уильямза.Глазами вновь отыскала фотографию на столе. Не может быть, чтобы"Рофф и сыновья" были повинны в этом. - Да, это наша вина, - сказал Рис. - Каким-то образом целая партиятовара была неверно промаркирована. Нам удалось большую ее часть изъять изаптек, но... Он выразительно развел руками.- Как давно это произошло?- Почти четыре года тому назад.- Сколько пострадало людей?- Около сотни. - Он взглянул на выражение ее лица и быстро добавил: -Концерн выплатил им всем компенсацию. Не все они были такие, как на этомснимке, Лиз. Мы принимаем все меры предосторожности, но люди есть люди, иот ошибок никто не застрахован.Элизабет вновь посмотрела на фотографию ребенка.- Это ужасно.- Не следовало бы показывать тебе это письмо. - Он провел пальцами посвоей густой шевелюре. - Особенно сейчас, когда нам и так трудно. Естьпроблемы поважнее этой.Она подумала: "Что может быть еще важнее". Вслух же спросила:- Какие именно?- Федеральная прокуратура вынесла отрицательное решение по нашимаэрозолям. В течение двух лет вообще будет наложено вето на ихпроизводство.- Как это скажется на нас?- Весьма чувствительно. Нам придется закрыть с полдюжины заводов вразных странах и потерять одну из самых доходных отраслей.Элизабет подумала об Эмиле Джипли и о препарате, над которым онработал.- Что еще?- Ты просматривала утренние газеты?- Нет.- Жена министра в Бельгии, мадам ван ден Лог, принимала бенексан.- Это наше лекарство?- Да. Из группы антигистаминов. Оно противопоказано людям сповышенным давлением. И это ясно указано на упаковке. Но она оставила этопредупреждение без внимания.Элизабет почувствовала, как внутри нее все похолодело.- Что с ней?- Сейчас она в коме и вряд ли выкарабкается. Газеты недвусмысленнонамекают, что препарат этот изготовлен нами. Со всех сторон нас буквальнозабрасывают отказами на его поставку. А федеральный прокурор вынеспостановление о возбуждении уголовного дела по этому поводу, но следствиепродлится по крайней мере целый год. Пока они будут его вести, мы можемпродолжать выпуск этого лекарства.- Я хочу, - сказала Элизабет, - чтобы его немедленно сняли спроизводства.- Зачем? Это очень эффективное средство для...- Были ли еще пострадавшие?- Оно помогло сотням тысяч людей. - Тон Риса был холоден. - Это одноиз наших самых эффектных...- Ты не ответил на мой вопрос.- Насколько помнится, один-два случая. Но...- Повторяю: необходимо снять его с производства. Немедленно!Едва сдерживая гнев, он сказал:- Хорошо. А хотела бы ты знать, во сколько это обойдется концерну?- Нет, - отрубила Элизабет.- Хорошо. Это мы сделаем, - кивнул Рис. - Но это все - цветочки. Атеперь о ягодках. Банкиры желают срочно с тобой встретиться. Они хотятвзять назад свои денежки. Оставшись одна в кабинете, Элизабет вновь подумала о монголоидномребенке и женщине, которая сейчас лежит без сознания из-за того, чтоприняла лекарство, проданное ей "Роффом и сыновьями". Она прекраснопонимала, что от такого рода случаев не застрахована ни однафармацевтическая фирма. Газеты ежедневно полны рассказами о подобныхпроисшествиях, но в этот раз вина пала на нее лично. Необходимо еще разпереговорить с управляющими и выработать дополнительные меры пообеспечению максимальной предосторожности больных при приеме лекарства."Это мой красавец-сын Джон"."Мадам ван ден Лог находится в коматозном состоянии. Она вряд ливыкарабкается"."Банкиры желают встретиться. Срочно. Они хотят взять назад своиденежки".Она задыхалась, словно весь мир разом навалился на нее и придавил кземле. Впервые за все это время в ней шевельнулось сомнение, сумеет ли онасправиться с подступившей бедой. Навалившееся на нее бремя было тяжелым ис каждым днем становилось все тяжелее. Она повернулась в кресле назад ипосмотрела на висевший за ее спиной портрет старого Сэмюэля. Он был такимспокойным, уверенным в своих силах. Но и у него ведь тоже бывали сомненияи неудачи. И отчаяние. Однако он нашел в себе силы справиться с ними. Онатоже найдет в себе силы. Ведь она, как и он, - Рофф.Вдруг она заметила, что портрет висит чуть-чуть криво. Видимо,сдвинулся от удара упавшей кабины лифта, потрясшего все здание. Онавстала, чтобы поправить портрет. Едва она притронулась к нему, как крюк,на котором он висел, вдруг выскочил из стены, и портрет грохнулся на пол.Но Элизабет даже не взглянула на него. Она во все глаза смотрела на томесто на стене, где он только что висел. Там, прикрепленный к панелилейкопластырем, виднелся крошечный потайной микрофон.Было 4 часа ночи, и Эмиль Джипли в который уже раз снова засиделся заработой. В последнее время это уже вошло в привычку. Хотя Элизабет Роффспециально не оговаривала сроки окончания работы, он понимал, как важныбыли его результаты для концерна, и делал все возможное, чтобы быстрее всезавершить. До него тоже дошли тревожные слухи о "Роффе и сыновьях". И емуочень хотелось помочь концерну в этот трудный час. Он был многим обязанконцерну: высоким окладом и, главное, полной свободой действий. С большимуважением относился он к Сэму Роффу, и его дочь, Элизабет, также пришласьему по душе. Элизабет Рофф так никогда и не узнает, что именно она былавиновницей этих поздних часов работы. Он сидел, низко склонившись надстолом, проверяя результаты последнего эксперимента. Они даже превзошлиего ожидания. Глубоко задумавшись, он неподвижно застыл у стола, необращая внимания на зловоние, чрезмерную влажность комнатной атмосферы,позднее время. Дверь открылась, и в комнату вошел охранник Сепп Нолан.Нолан ненавидел де
