Мироходцы: битва

 

Они стояли на холме, глядя вниз, на усыпанный огнями город, обосновавшийся в долине между огромными каменными столпами, покрытыми вьющейся зеленью, связанными между собой паутинками веревочных мостов. Над деревянными остроугольными крышами парили воздушные змеи в форме бабочек и птиц: в городе был праздник, и фейерверки окрашивали ночь то в красный, то в зеленый, то в синий.

Это был религиозный праздник – люди поклонялись местному своенравному божеству по имени Варасшу.

Ветивер сказал, что это очень важно. Айра не до конца понимал, почему.

В этот день они не искали утерянное Айрой, но должны были сделать важное для Ветивера дело. То есть, Айра должен был только смотреть и учиться, а Ветивер – действовать.

Ветивер предупредил Айру, чтобы тот держался поодаль и ни во что не вмешивался. Он сказал, что итоги этого «урока» они обсудят позже – если у Айры будет желание их обсуждать. Ветивер сказал, что Айре может не понравиться то, что он увидит. Но это – часть пути мироходца, как его понимал Ветивер.

Айра сказал, что готов ко всему и что не будет делать поспешных выводов. Он клятвенно пообещал, что не станет мешать Ветиверу. Это обещание гарантировало, что они и дальше продолжат путь как ученик и учитель. Айра не думал, что он уже готов путешествовать самостоятельно. Он чувствовал, что узнал не все.

Городские ворота открылись, и на дорогу вывалила нарядная, веселая толпа.

– Сейчас будут танцы, – сказал Ветивер.

Действительно: на пригорок вышли музыканты, вытащили валторны и барабаны, скрипки и дудки. Из ворот следом за толпой выплыли бутафорские многоголовые драконы, поддерживаемые снизу сокрытыми за занавесями людьми, зазмеились разноцветными лентами, стали водить хороводы вокруг восхищенной толпы.

– Пора, – сказал Ветивер. – Будь здесь и смотри.

Айра остался стоять на холме.

Ветивер начал спускаться – медленно, разведя ладони в стороны.

Никто из праздных горожан не обращал на него внимания. Айра видел, как в руках Ветивера нарастает свечение. Он уже начал догадываться о том, что будет дальше, но обещание не вмешиваться сковывало его.

Он смотрел и не верил своим глазам.

Ветивер повел правой рукой, оставляя на земле перед собой светящуюся выжженную полосу.

Музыка стихла не сразу.

Толпа замерла на миг, прежде чем разразиться визгами и превратиться в испуганное стадо.

Ветивер взмахнул другой рукой – огненная плеть попала в башню над воротами, закрутилась вокруг. Ветивер вскинул ладонь, и башня обвалилась, руша ворота и придавливая пытающихся спрятаться в городе людей. Крики ужаса и отчаяния наполнили ночь.

Кто-то не стал убегать. Мужчины вынули из-за поясов ритуальные кинжалы, сгруппировались и пошли на Ветивера. Из-за их спин показались другие, с цветастыми ружьями. Прогремели хлопки. Ветивер отмахнулся от пуль, как от мушек. Он хлопнул в ладоши – и земля треснула, накренилась, горожане оказались в самом центре обвала. Они пытались карабкаться вверх по осыпающейся земле, но их засасывало все глубже.

Ветивер наклонился и поднял с земли камень. Взвесив его в руке, он размахнулся, неспешно прикинув траекторию, и запустил камень в город.

Камень превратился в пылающий огненный шар.

Через стены и дома прошла расплавленная, развороченная полоса шириной в человеческий рост, а затем камень врезался в один из столпов, подпираемых городом, и огромная скала, покачнувшись, начала крениться вбок.

Айру сковал ужас.

Все это заняло не более трех минут.

Он дрожал, глядя на то, что делает Ветивер, злился и не мог отвести глаз.

А потом ночь затрещала, как разрываемая ткань, реальность помутилась на миг. Айра покачнулся, еле удерживая равновесие. Землетрясение?

Он услышал дикий вой откуда-то сзади. Оглянулся, тщетно пытаясь закрыть уши от пронизывающего все сущее гортанного рева.

Над широкой равниной, теряясь в грозовых облаках, возвышался многоголовый гигант, похожий на жирного прямоходящего змея. Длинные пальцы четырех мускулистых рук сжимались от ярости. Огромный серый хвост, суставчатый и гребенчатый, бил по земле, расплескивая реку, сметая поселки и мельницы, холмы и деревья.

Гигант приближался огромными шагами, но медленно, слишком медленно, как будто бы он застыл на месте.

– Эти примитивные боги не терпят, когда их паству убивает кто-то, кроме них самих, – произнес Ветивер ласковым довольным шепотом Айре на ухо, вдруг оказавшись рядом.

Айра вздрогнул от этого мягкого прикосновения и понимания, каков его спутник на самом деле.

В следующий миг Ветивер был уже далеко – на полпути к семиголовому шипастому исполину.

Айра видел, что Ветивер меняется – его фигура становилась больше, одежда давно порвалась. Он распухал, как труп. Из его шеи вырастали шипы, из лопаток – крылья. Он согнулся под тяжестью самого себя, чтобы в следующий миг распрямиться, как пружина, обратившись в поджарого, юркого красного дракона, раскрыть мощные узкие крылья, острые, словно клинки, взмыть в воздух и вцепиться в одну из голов гиганта, все еще превосходящего его размерами как минимум втрое.

Айра крепче сжал пальцы на холодном металле своего посоха, сам желая отчего-то уменьшиться, стать прозрачней и незаметней.

Он не мог с точностью предположить исход битвы, пускай и понимал, что вряд ли Ветивер стал бы ввязываться в бой, который не способен выиграть.

Красный дракон, словно кружащая над цветком пчела, облетал многоголового исполина, нанося удар за ударом, укус за укусом. Четыре когтистые руки не могли его поймать. Гигантский хвост хлестнул по красному дракону, отбрасывая того далеко в сторону. И загорелся. Пламя стало подниматься по хвосту исполина вверх. Красный дракон, взяв разбег, оттолкнулся от земли, прыгнул, ударился острой пастью в грудь гиганта и прошел насквозь, пробив в туше дыру. Из отверстия водопадом хлынула кровь.

Исполин взвыл всеми семью глотками, забил руками и хвостом, нанося удары хаотично. Из пастей полился жидкий свет. Красный дракон пытался не попадать в этот свет, но исполин начал плеваться им, пытаясь угодить в дракона.

Рывок – красный дракон взрезал крылом глотку одной из голов, вцепился в нее и оторвал с мясом, отбрасывая прочь.

Титан мгновенно вырастил из туши еще восемь рук, пытаясь поймать ими дракона. Но стоило ему схватить скользкую опасную тварь, как прочь полетели пальцы и ладони, а дракон, хищной стрелой кинувшись вперед, снес исполину еще две головы.

Айра заметил, что рядом с ним стоят на коленях люди из полуразрушенного города, и так же не могут отвести глаз от грандиозной битвы, происходящей в небе. Кто-то молится, кто-то закрывает голову руками, складываясь в священных поклонах. Кому они молятся? Почему они не бегут? У них совсем в головах пусто?

– Кому вы молитесь? – закричал Айра. – Они же убивают вас!

– Кто победит, тот и станет новым Варасшу, – ответил ему разукрашенный хной старик на своем языке. – Священная битва богов наполнит реки золотом, а чрева женщин понесут божьих детей, умеющих повелевать ветрами и грозами. Глаза тех, кто видел битву, смогут заглядывать в будущее. Смотри и впитывай белое золото Варасшу, а лучше становись и почитай его с нами, чужеземец.

Айра оторопел.

Этим людям было все равно. Они восприняли своих умерших... как жертву новому богу.

Айра взглянул на битву: у исполина не было никаких шансов с самого начала – теперь Айра понимал это. Красный дракон разрывал тело гиганта на куски, отгрызая руки и целые ломти костей и мяса, разбрасывая их вокруг и изрыгая их из окровавленной пасти языки пламени, озаряющие темное небо. В конце концов, красный дракон остался возвышаться над горой из разорванной плоти. Его острые, словно лезвия, крылья сверкали в пламени горящих лесов, он тяжело дышал и обозревал все вокруг бесстрастным холодным взглядом нового владыки.

Народ позади Айры запел. Это была странная песня – без слов, но с отчетливым мелодическим рисунком.

Они чествовали нового бога.

Бога, который, как знал Айра, уйдет отсюда, забрав с собой то, ради чего он все это затеял.

Красный дракон взмыл вверх.

Он закружился в небе, и, словно подброшенная монета, в разошедшихся облаках сверкнула луна. Дракон распростер крылья, издал громогласный клич, заглушивший хор голосов и сердцебиение Айры, а затем рассыпался сияющими бриллиантами звезд, просыпавшись на землю их осколками.

Кто-то продолжал петь, кто-то стал собирать драгоценные «слезы богов» с земли, кто-то наконец начал оплакивать мертвых, другие молились, стоя на коленях и отбивая поклоны.

Айра недвижно смотрел в небо.

Он нервно дернулся, когда кто-то положил ему ладонь на плечо.

Ветивер накинул на лицо капюшон, скрыв под ним ярко-алые волосы и горящие мягким зеленым светом глаза.

– Ну, вот и все, – тихо произнес он. – Пойдем отсюда.

Айра не шелохнулся.

– Пойдем, – сказал Ветивер. – Теперь настало время для ответов.

Айра, пересилив себя, двинулся следом за Ветивером – и полуразрушенный город сразу исчез из виду, а они оказались идущими по темному морскому берегу.

– Ты хорошо смотрел? – спросил Ветивер.

Айра, чувствуя, как все еще от напряжения трясутся поджилки, сказал серьезно и яростно:

– Объясни, зачем это. Чтобы все это оправдать... я не уверен... я не уверен, что этому вообще может быть оправдание. Неужели есть что-то ценней человеческой жизни? Зачем?.. Ты – палач и убийца. Или... Что ты сделал? Кто ты есть? Зачем ты мне все это показал?

Айра понимал, что не смог бы остановить Ветивера, даже если бы захотел.

Ветивер повернулся к нему и раскрыл ладонь: в центре лежала светящаяся пульсирующая ягода красно-золотого цвета размером с горошину.

– Что это такое? – спросил Айра.

– Сердце бога, – ответил Ветивер.

– Такое маленькое? – Айра покачал головой. – Ради него все это было? Зачем оно тебе?

– В нем – тепло тысячи солнц и сила творения.

– Зачем тебе столько? Я чувствую в тебе мощь, подобную этой... зачем же еще? Куда? Ты же не просто мироходец. Я...

– Раньше ты этого не понимал.

– Да. Теперь я видел твою истинную суть. Ты – дракон?

– Нет.

– Ты – человек? Или бог?

– Ни то, ни другое, ни третье, – ответил Ветивер. – Для меня не существует слов, не пробуй их отыскать.

– Зачем ты показал мне, как убиваешь божество этого мира и достаешь его маленькое всесильное сердце?

Ветивер скинул капюшон – на берегу они были одни и прятаться было не от кого.

– Я учил тебя своему ремеслу, – ответил он. – Как ты того и хотел.

– Я не...

– Мне не приносит радости убийство невинных людей, но и ценности их жизни для меня не имеют.

– Но как же...

– Хорош ли их бог, что не сумел защитить их?

– Это тебя не оправдывает.

– Хороши ли эти люди, с легкостью меняющие богов?

– Это не оправдывает тебя тоже.

– Съешь это сердце, и ты поймешь меня лучше.

Айра смотрел на протянутую ему ягоду.

– Мне не нужна сила чужих мертвых богов, – ответил он твердо.

– Ладно, – сказал Ветивер. Поднес ладонь ко рту, запрокинул голову.

Айра почувствовал, как незримая, неумолимая волна прокатилась по миру, и центром ее был Ветивер. Но, несмотря на разрушительную силу этой волны, Айра устоял, держась за вонзенный в песок посох.

– Но зачем эта сила тебе? – спросил он. – Я чувствовал в тебе такую же... или похожую. Зачем тебе больше?

– Знаешь... – произнес Ветивер, вытирая тонкие губы, – я ищу, как и ты, место, которого нет, очень давно... и очень давно я решил, что если не смогу найти искомое, то почему бы мне самому не создать его? Точно такое, как то, которое я потерял.

Айра смотрел в глаза существу, для которого не придумали слов.

– И для этого ты собираешь силу других богов?

– Именно.

– И сколько еще миров ты оставишь... вот так?

– Кто знает, – Ветивер улыбнулся. – Да и какая разница? Миров – бессчетное множество, а я у себя – один. Теперь, наверное, ты хочешь остановить меня?

Айра не стал отвечать ему сразу – двинулся вдоль пологого берега, зная, что Ветивер пойдет следом за ним, и молчал долго, обдумывая ответ.

– Я понял, почему люди развязывают войны, – наконец заговорил Айра.

– Надо же, – Ветивер действительно был рядом. – Почему?

– У тебя – своя правда. Если я не могу тебе ничего доказать, не могу достучаться до твоего разума, не могу преломить или изменить твое представление о том, как все должно происходить... Мне не остается ничего, кроме как применить силу, а тебе – защищаться.

– Ты хочешь бороться со мной?

– Я еще слишком глуп и наивен, чтоб даже думать об этом, – произнес Айра искренне. – Не говоря уже о том, насколько я молод и слаб. Я все еще твой ученик, и я не несу ответственности за то, что делает мой учитель. Я лишь следую за тобой. Я сам буду решать, как мне использовать то, чему ты учишь меня, и стоит ли того моя цель.

– Чему же ты научился сегодня?

– Сегодня я увидел, как множество правд схлестываются и сплетаются, порождая замкнутый круг. Идея – это завязь действия, она движет человеком. Смерть человека – смерть идеи, которую он несет. Но смерть идеи – не смерть человека. Стало быть...

– Ты выбираешь путь не силы, но слова? – усмехнулся Ветивер.

– Я еще не подошел к той черте, когда мне нужно будет выбирать, – ответил Айра. – Возможно, что таких, как я, ты много повидал, оттого тебе и смешно. Сколько у тебя было учеников?..

На этот раз Ветивер ничего ему не ответил.

 

 

Лодка плыла по спокойной чёрной воде. Позади совершенно бесшумно поднимались из темных глубин исполинские каменные змеи – с гребнями, покрытыми водорослями, с горящими желтым огнем глазами. Они медленно, едва заметно двигались, словно обитали в каком-то другом времени. В воде отражались звезды и, вдалеке, гора Антарг с её извечной красной луной в изголовье.

Никс держала пламенный клинок перед собой, собранная и сосредоточенная. Керри правил лодкой при помощи узкого длинного весла с изогнутой красной рукоятью. Борозды неглубоких волн расходились в обе стороны от медленно движущейся сквозь ночь лодки, колебля отражающиеся в подвижной водной глади звезды.

– Я никудышный тактик, – произнесла Никс со злостью. – Даже рассчитывая на помощь коллег-элементалисток, я не могу придумать, как собрать нас всех в один кулак и сделать из нас инструмент. Мне кажется, мы бессильны против грубого нахальства и коварства тех магов, что вздумали нас пленить. Да и зачем это все? Из-за меня? Они не хотят, чтобы я делала то, что делаю? Или причина во всех нас? Эксперименты? Месть? Бред. Эти девочки... Они смотрели на меня так, будто я могу им помочь. А я все еще сама ничегошеньки не понимаю.

– Тебе не хватает знаний, – рассудительно ответил Керри. – Или времени на раздумья.

– Времени, кажется, вдоволь, – она вздохнула. – Будить нас и что-то делать эти люди явно не торопятся. А про знания – да, тут можно и позавидовать твоим «вшитым» данным.

Керри ничего не ответил.

– А может, я как-то неправильно думаю? – продолжила Никс. – Итак, что мы знаем? В капсулах – элементалистки огня. Женщины. Нет, скорее, девушки. Все описывают похожие помещения, всех туда привезли насильно. Где находятся эти помещения – неизвестно. Стало быть, встает вопрос: можем ли мы предполагать, что всех нас держат в одном месте?

– И да, и нет, – произнёс Керри.

– Точно. Так же мы не можем знать их целей, кроме того, что убивать нас они не намерены.

– Пока.

Никс сжала рукоять огненного клинка, злясь на собственное бессилие и невозможность действовать.

– Все, что мы можем сейчас, это ожидать, пока нас разбудят извне, – сказала она. – При этом нет никаких причин думать, что разбудят сразу всех. Возможно, будить будут по одной. Что же делать? Будили ли кого-то уже? Этого не узнать, пока я не освобожу и не опрошу всех.

– Если освободить всех, вероятность узнать более прежнего повысится, – кивнул Керри. – Может, вы сможете уразуметь, то ли это здание или другое, где оно... и есть ли лазейки, что помогут вам убежать.

Никс досадливо поморщилась:

– Но ведь это ж девчонки. Может начаться паника. Может... да что угодно может случиться. Вот я и говорю: не упускаю ли я какой-то возможности использовать нас против них наверняка? Вместе и по одной? Что, если проработать два плана – для каждой и для всех вместе?

Керри ответил с сомнением:

– Но послушают ли они тебя? Если в каждой из них хоть часть твоего огня...

– Тоже очень хороший вопрос.

Никс задумалась.

Из глубин темной воды поднялся косяк светящихся бледно-зеленым рыбешек. Они закружились внизу призрачным вихрем и сгинули в ночи так же внезапно, как появились.

– Я не могу сидеть сложа руки, – произнесла Никола. – Меня достало уже это все. Надо... Надо уже что-то решать. Искать эту Вьюгу, или как там её... Кстати, почему мы должны были идти через то озеро? Как там его?

– Явер, – подсказал Керри.

– Отсюда, изнутри, можно ли туда пробраться?

– Насколько я мог понять, утёс Серого Крыла отграничен от многомерного морока истинной пустотой. Я видел его, но попасть туда не смог. Думаю, все это неспроста. Это что-то вроде защитного механизма, загадка, которую с легкостью разгадает знающий, и никогда не осилит случайный встречный.

– То есть, если я проснусь и пройду на утес через озеро Явер, ты останешься здесь и не сможешь пойти со мной?

– А как иначе, огненная дева?

Никс смутилась.

– Да я что-то думала... Привыкла уже к тебе, чудовище. Почему-то решила, что ты на утес и к Вьюге вместе с нами пойдёшь.

– Увы, – Керри опустил голову, спрятав взгляд. – Что бы ты ни говорила, я – слуга и пленник морока. Я не могу пройти через вершину Антарг, так как не могу преодолеть Тлеющего моря. Край Света так же отторгает меня, он для меня похож на бесконечный мелкий океан. Та магия, которая меняла нас местами, полагаю, уже исчерпалась, высшим силам того более не нужно. Я сыграл роль в их игре. Я снова должен умерщвлять пришедших во плоти и развоплощать пришедших во сне – так было всегда, и так должно быть. Но ты бередишь мне душу, заставляя хотеть большего, того, чего мне не предназначено и не разрешено...

Никс смотрела на него и понимала, что искренне хочет помочь ему. Его ей было почему-то куда жальче самой себя. Да, она сама была в плену, но в глубине души она точно знала, что выберется. Потому что так должно быть. Ей хотелось каким-то образом поделиться с ним этой своей внутренней свободой. Или, хотя бы, надеждой.

– Если мой огненный клинок способен резать ткань морока, – произнесла она, – могу ли я прорубить стену, что отграничивает утес Серого Крыла от всего остального?

– Там не стена – там истинная пустота.

– Какая разница! Что это такое? Вакуум? Там просто ничего нет?

– Истинная пустота – кажется, это то, что разделяет миры. Место, где нет времени и пространства.

– Сжалься, Керри. Это, что ли, что-то про физику? Я в ней не сильна.

– Большее мне неведомо, – он покачал головой.

– А почему ты не можешь пройти через Тлеющее море? – Никс решила зайти с другой стороны.

– Никто не может пройти через Тлеющее море, не сгорев, – ответил Керри.

– А как Варамира с Ромкой прошли?

– Они были тут недостаточно долго, чтобы перемениться, и я лишь гнал их до границы Тлеющего моря... но были ли они людьми?

– Что-то после твоего вопроса я начинаю сомневаться, – ответила Никс. – Они были... необычными людьми. Судьбоплетом и судьбоедом. Не были, а есть.

– Стало быть, в их силах было пройти.

– То есть, исключения существуют!

– Я касался Тлеющего моря, – сказал Керри. – И опалил ладонь.

– Понятно, – Никс подавленно замолчала. – Стоп. Ты... опалил ладонь. То есть... ты тут все-таки во плоти? Ты сам – материален?

– Не пытаешься ли ты разрешить мою беду оттого, что бессильна отыскать свой собственный путь на волю?

– Мы пришли сюда думать, – твердо ответила Никс. – Вот я и думаю, что могу.

Керри снова промолчал.

У Никс перед глазами возникла картина обожженной руки. До мяса. Ее передернуло. Сама она в жизни не обжигалась – так уж заведено у магов огня. Если жар нестерпим и плавит металл, она чувствует его, конечно – до поры до времени. В определенный момент ощущения просто притупляются, и, как бы ни был горяч огонь, уровень жара остается прежним.

– А мы сможем пройти через Тлеющее море? – спросила она задумчиво. – Войти в черный город Сол... подняться на вершину Антарг... в этом нет никакого смысла, пока мы во сне. Если я выйду через Антарг во сне... что со мной случится? Я вернусь в свое тело?

– Кажется, ты станешь бессмертным призраком, – ответил Керри. – Но точно я не знаю.

– Смогу ли я пройти босиком по Тлеющему морю? Без всех этих Фантасубвеструмов и прочего?

– Ты хотела сказать, проплыть?

– Проплыть?

– Море – бесконечная бездна горящей маслянистой жидкости, черной, вязкой. Камень, брошенный туда, сгорает, не успев утонуть наполовину. Глубина его никому не известна.

– А я почему-то представляла его как некие травянистые холмы, по которым полосами идет пожар... – Никс заколебалась.

– Действительно, сверху кажется, что оно похоже на бархатные дюны – из-за пепла. Но на самом деле...

– А пролететь над ним можно?

– Протяженность его велика, а ядовитые испарения...

– Поняла-поняла.

– Можно, конечно, попробовать, но что-то мне подсказывает...

– Ага, там на нас нападут какие-нибудь встречные ветра, мигающие телепорты или еще какая беда. Я поняла. Все сделано так, чтобы предотвратить случайное проникновение в Сол. Все кем-то спланировано... как будто задумано... создано не просто так.

– Я сам давно убедился, что все здесь не просто так, – ответил Керри. – Мы – умысел Нашедшего Путь, и действуем по священной воле его.

Никс отмахнулась:

– Пускай. Я все еще хочу взглянуть на это ваше Тлеющее море поближе. Вдруг все не настолько страшно. Но не сейчас. Я обещала Шани и девочкам вернуться за ними, когда что-нибудь придумаю, – она коротко улыбнулась. – И, кажется, у меня появилась идея.

Керри показался заинтригованным. Он склонил голову набок, и колокольчики в его косах звякнули.

– Поведай же мне, что ты задумала, огненная дева.

– Во-первых, мы освобождаем всех, – начала она. – А во-вторых...

 

Когда он просыпался в прошлый раз, у его постели был Эль-Марко.

Он говорил достаточно правильные вещи. Поначалу. А потом он принялся довольно специфически шутить – кажется, маскируя тем самым свои действительные чаяния. Найк, поняв правильно первую часть беседы, под конец ласково назвал Эль-Марко «папой» в отместку, намекая, раз уж такое дело, на серьезность своих намерений и все такое прочее. Эль-Марко после таких намеков довольно скоро ретировался и дал поспать.

Неопределенность тяготила, но Найк в самом деле чувствовал себя лучше. На полке возле кровати лежал новенький телефон, и с его помощью, вроде бы, можно было связаться с остальными. Найк какое-то время перебирал в голове все, что успел узнать, вспоминал ближайшие события – внутренняя тревога нарастала. Он осознал, что лежать дальше и бездействовать не может. По крайней мере, он должен хотя бы узнать, как там остальные. Вернулись ли Кей и Рейнхард?

Найк сел на кровати, и только тогда с удивлением обнаружил Рина Даблкнота собственной персоной, расположившегося на стуле в углу. Найк даже сперва глазам своим не поверил, поэтому моргнул на всякий случай и глаза протер. Рин никуда не делся – остался сидеть, где был, живой и невредимый. Рожа только осунувшаяся и как всегда бледная, да под глазами фиолетовые круги. Пройденных путей в нем обнаружилось сразу на тысячи три больше – и когда Найк почуял это, ему стало почему-то тоскливо.

Чувствуя некоторую неловкость, он произнес:

– Ну, здравствуй, что ли.

Голос осип.

– Утречка, – просто ответил Рин, подняв взгляд.

Очков на нем не оказалось, и как всегда бывало в таких случаях, смотрел он немного расфокусированно.

– Надо же, ты живой.

– Кто бы говорил, – Рин поднялся, отложил книгу, которую читал, на подоконник и подошел к кровати. Встал рядом, скрестив руки на груди. – Толкуют, что ты, Бродяжка, себе имя новое выдумал.

– Было дело, – согласился Найк. – Лет десять назад.

– Выходит, в этом мы с тобой похожи, – Рин улыбнулся краем рта.

Найк смотрел на Рейнхарда снизу вверх, припоминая разговор с Эль-Марко о серебристом сиянии и прочих избранных. Как-то реальность оказалась другой. Глядя на залегшие под глазами Рейнхарда круги и лопнувшие сосуды в белках, в сияние верить трудно. Более того, Рин сейчас как никогда напоминает себя прошлого, того, каким они с Ари его встретили. Он тогда прожигал жизнь, как мог, и казался довольным этим занятием, вот только оно его старило лет на пять и отзывалось по утрам абстинентным синдромом, синяками где не надо и прочим, что приходилось перед концертами замазывать тем, что под руку попадется. Тогда он совсем себя не щадил, хотя делал вид, что потакает себе. В действительности он потакал саморазрушительному желанию опосредованной смерти, но поди ж докажи это начинающему алкоголику и успешному повесе. Благо, врачи смогли.

Найк понадеялся, что сходство это – результат усталости и пережитых волнений.

Поежился: в палате было не жарко.

– Ну, и что... и почему ты пришел сюда ко мне? – спросил он. – Я не понимаю. Разве ты не должен быть... сам больным? Из того, что мне рассказал Эль-Марко, я понял, что вы там во что-то крайне небезопасное вляпались... и вообще... То есть, не сами, конечно, а вас... Ну, ты понимаешь.

– Это долго рассказывать, – ответил Рин. – А не слишком помятый я, так как вторую ступень на связку с регенерацией качал.

– Значит, ты там много профильного колдовал?

– Возможно, даже чересчур, – Рин помрачнел.

Найк попробовал пошутить:

– И что, по итогу выходит, что из лап Детей Зимы тебя вытащила девчонка?

Рин ответил тяжелым взглядом и прескверной ухмылкой, так, что Найк сразу же понял: юмор он выбрал немного не тот.

– «Девчонка»... – протянул Рин. – Вот уж ты ей то ли польстил, то ли отругал... из Кей девчонка, как из меня – пивовар. Нормальные женщины так ради карьеры не рискуют. Да и вообще… – он осекся. – Впрочем, ты прав. Без нее все могло пойти иначе. Но и сейчас все... очень сложно.

Найк вскинул брови. Они оба явно были слишком трезвы, чтобы подробно расшифровывать эти два определения: «все сложно» и «девчонка». К тому же, оставались более насущные темы. Вот например...

– Есть какие-то новости про Николу и остальных? – серьезно спросил Найк.

Рин помолчал, потеребил куцую шторку. За окном детвора резвилась на самодельном катке. Стеклопакеты не позволяли гомону проникать внутрь палаты, но иногда особо громкие визги просачивались.

– Кое-какие есть, – ответил Рин.

– И?..

– Эль-Марко звонил какой-то парень, представившийся Оливером Вайсом.

Найк оживился:

– Никс рассказывала мне о нем.

– Вот оно как. А нам-то она рассказать забыла. Значит, этот человек действительно видел ее и ему можно верить. Ну, или хотя бы он знает ее... и говорит, что видел.

– А поподробнее?

– Бывшая поликлиника элементалистов, сейчас – официальная магическая психбольница под протекторатом жрецов Пламенного Просвещения и чтецов. Расположена в нескольких километрах южнее северной границы. Оливер загремел туда, как сноходец. Я так понимаю, он «переменился» – Керри предупреждал об этом, – и оттого повредился головой. Но, вероятно, недостаточно...

– И мы верим ему? – спросил Найк. И сам же ответил: – Нам больше ничего не остается, так ведь?

Рин сел на противоположный край постели у окна и как-то сжался весь, закрыв лицо ладонями. Найк обернулся. Замер нерешительно. Он не знал, что делать, и не совсем понимал, что вообще происходит. Но чувствовал, что с Рейнхардом что-то не то. Эта его поза – он что?.. Это... слабость? Показанная? Продемонстрированная? Ему?.. Рейнхард, который, как говорят, действительно король Севера, специально демонстрирует свою слабость, грусть? Что это? Отчаяние? Доверие? Он... сломался? Не-ет, быть такого не может. И все же... Раньше Рин ни за что не стал бы вести себя так. В худшие свои дни он до последнего корчил из себя всесильного и несгибаемого, никому ничем не обязанного и ничего ни от кого не ждущего.

И уж точно раньше Рин не стал бы так вести себя с ним.

Найк не слишком верил своим глазам и совсем не знал, что думать и что говорить, и надо ли.

– Эй, ну... – поколебавшись, он все-таки положил Рину ладонь на плечо. – Чего это ты?

Рин какое-то время молчал. Найк руку убрал.

– Если есть место, значит, мы ее оттуда вытащим, – уверенно произнес Найк. – Место не в пустыне, значит, дороги там будут, а я уже почти здоров. Ты тоже. С нами настоящий целитель. Закутаем меня в пуховик и пойдем ее вызволять. Тебя же вытащили! А это казалось вовсе безнадежным. Потом будет дело за малым. Это ж не ледяная пустошь и тотальное бездорожье.

– Тиха, я очень легко могу убить их всех, – негромко произнес Рин. – Любого, кто встанет на моем пути.

– Ой, какой ты опасный, – шутливо испугался Найк. – И меня зовут...

– Ты не понимаешь.

– Я-то как раз понимаю, – жестко ответил он. – У меня брат повелевает молниями с моих четырнадцати лет. Тут кота нагладишь – уже больно бьется, а этот... Я всегда знал, что вы, маги – ходячие бомбы, но чем вы хуже мужика с пистолетом? И чем ты сейчас хуже себя несколько дней назад? С чего ты вдруг все это осознал и решил себя испугаться? Ты ведь всегда таким был.

– И точно, – медленно проговорил Рин. – Я всегда таким был.

Помолчали.

– И я не уверен, что вытащить Никс будет легко, – честно признался Найк. – Ты действительно думаешь, что способности кого-то убить достаточно? Они что, дураки и не ждут нас? Не подозревают, что за Никс кто-то придет?

– Я могу сравнять эту больницу с землей.

Найк почувствовал, что он не врет. Но испугаться не сумел. Ему показалось, что или он пугаться совсем разучился, или несущественно то, что говорит Рейнахрд относительно уже произошедшего.

– Ты сам понимаешь, что именно это и не поможет, – Найк вздохнул. – Тут тоньше надо думать. Вообще, чего сидим? Почему никуда не идем? Раз нам известно местоположение больницы...

– Камориль ждем, – ответил Рин.

– Вот это поворот. Старый некромант все-таки сумел сюда добраться?

– Еще пока нет. Остальные сейчас пытаются придумать дальнейший план действий. А ему, как ты верно заметил, неплохо бы быть филигранным, так как права рисковать и бить в лоб мы не имеем – в этом ты совершенно прав. И да, ты бы там, наверное, пригодился.

– Ладно. Сейчас переоденусь... кстати, где тут всё? И... – Найк прочистил горло. – Ты не мог бы выйти?

Рин не двинулся с места.

– Давай-давай, вали отсюда.

Рин остался сидеть.

– Ты нарываешься.

– А что ты мне сделаешь?

– О, заотвечал. Ну... хочешь, устроим спарринг? Только без фокусов. Может, это поможет тебе понять, что ты все еще просто живой человек из плоти и крови.

– Только что отреставрированный ты и я не в самой лучшей своей форме. Это будет выглядеть жалко.

– Какая разница, как это будет выглядеть!

Рин хмыкнул, улыбнулся, а затем даже негромко хохотнул, впрочем, не особо весело. Он встал и подошел к выходу из палаты:

– Твоя одежда в камере хранения. Я сейчас принесу.

– Ну... ладно, – удивленно ответил Найк.

Через полчаса он выписался из больницы (оценив выдуманное товарищами подставное имя – те постарались на славу) и, пока они шли на выход, успел заметить, как пялится на Рина персонал. А люди смотрели... как-то по-особенному. Не все, в основном те, у кого из-под медицинских шапочек пробивались светлые прядки.

– На тебя и раньше внимание обращали, а теперь что-то совсем бредовое творится, – заметил Найк. – На меня они вообще не смотрят, с моим-то цветом волос – непривычно как-то. Почему, реально, за мной ты пришел, а не Кей? Тебя бы под замком теперь хранить... Что они от тебя хотят?

– На тех, в ком есть северная кровь, я, скорее всего, действую, как жареный стейк на любителей мяса – в смысле, они не то чтобы хотят меня сожрать, но я им определенно очень нравлюсь, – объяснил Рин. – Это им не подотчетно. Они, вроде как... ну, из-за того, что моя сила пробудилась, они теперь... готовы служить мне. Так что пускай смотрят.

– Бр-р, аж мурашки по коже. Что, правда, что ли?

– Похоже на то, – невесело ответил Рин. – Но не волнуйся об этом, наверное. Мои силы сейчас на пределе. Воспринимай меня как... не знаю. Охранный амулет. Именно поэтому я за тобой и пришел – мне здесь некого бояться.

Найк слегка вздрогнул от этих его слов.

– Ладно-ладно, как скажешь, суперсильный ледяной элементалист.

– Исключительный чародей, – тихо произнес Рин.

– Нет, правда? – Найк остановился. – Вот так вот, да? А разве нет какой-нибудь комиссии, которая бы это определяла? Ты просто взял и назвался высшим титулом этих ваших гильдий? Что там с тобой произошло, в этом Лунном?

– Пойдем, расскажу, – ответил Рин спокойно. – Чтобы ты все знал.

Они вышли под обычное пасмурное небо Тасарос-Фесса, рассыпающее щедро мелкий сухой снег.

Пока они двигались пешком вдоль проезжей части, Рин рассказывал Найку о форте Лунном и обо всем, что видел там. Он рассказал о воскрешенных предках, о девочке-старике Люсе Мирсине, о шантаже и обещаниях, о ледяной армии, о призраке войны на границе, которого отсюда не видно, и о том, как он, Рейнхард Майерс Даблкнот, принял это все в один миг и тут же сумел высвободиться, а потом... А потом, судя по его рассказу, из-за угла вышла Кей, сказала что-то вроде: «Слышь, да хватит уже, пойдем!» – и они достаточно мирно добрались обратно на электродрезине.

– Значит, ты такой весь голый в темном зале висишь, а тут выходит маленькая девочка, – кивнул Найк, выслушав рассказ. – Ага...

– Это все, что тебя заинтересовало?

– Ну, ладно, не все. Осознал ты такой свою силу, вышел из капсулы в темную залу, все еще голый, а тут входит такая Кей...

– Тиха!

– Меня зовут Найк. Попробуй запомнить, исключительный дуралей.

– Я не...

– Ладно-ладно. Так а что эти Дети Зимы теперь? Не выскочат ли они так же из-за ближайшего угла, чтоб затащить тебя обратно?

– Если ты про тех, которые в организации – да, скорее всего они знают, где я. Но я им больше не нужен. У них теперь хватает своих проблем. Я так и не разобрался, как там все на самом деле с этой осажденной границей и всем таким – но это не моя забота. Это не моя судьба. Может быть, когда-нибудь потом, через несколько лет, они залижут раны, восстановят базу и попытаются снова. Но тогда уже я намерен избавиться от проклятия Вьюги и всей этой излишней силы. Сейчас она нужна мне. Я сделаю то, что должен. А если Дети Зимы сунутся к нам сейчас – я прикажу им встать на мою сторону. Посмотрим, как их будет трясти. Они-то думали, что Белый Король – это просто сила... Но старуха Вьюга была щедра. Пожалуй, даже чересчур.

Они шли по мосту через замерзшую реку. Слева гудел бесконечный поток машин, перемешивая снег в серо-желтую кашу. Сверху он падал совершенно чистый и белый. Рин кутался в черное пальто и синий шарф и смотрел на Найка, щурясь.

– Ты поможешь мне? – спросил он.

Близорукие щурятся, чтобы лучше видеть.

– Ты мне, главное, потом огонька верни, – улыбнувшись, сказал Найк. Посерьезнел: – И параграф три поменяй на два. Я не хочу ей самого жестокого испытания. Ты не должен так ее мучить.

– Да уж, – хмыкнул Рин. – Ее и так испытывает жизнь, как может.

– И почему я раньше не догадался просто попросить?

Рин ничего не ответил. Дальнейший путь они преодолели молча. Найк думал о том, что они, по сути, делают сейчас одно дело, и внезапно осознал, что то дурацкое ощущение соперничества, которое терзало его раньше, куда-то ушло. Он смотрел на Рина и видел другого человека. И не в титулах и силе дело. Найк понял, что с этим парнем ему теперь нечего делить, нечем мериться и нечего ему доказывать. Это чувство было чем-то похоже на жалость, только тоньше, болезненней, и при этом чище.

Найк остановился, глядя в серое небо и ловя снежинки ртом.

А ведь север действительно показал, кто есть кто.

 

 

– А мы с вами в огне не горим, – голос Никс звучал пылко и вдохновенно, она даже сама себе поверила на