Луи Фердинанд Селин 31 страница

 

Суходроков сохранил присутствие духа. Он нашел кого послать в полицию. Дежурил там как раз Гюстав, наш Гюстав, отстоявший смену на регулировке движения.

– Не было печали! – проворчал он, войдя в комнату и все увидев.

Тут он сел за неприбранный стол, где вечером обедали санитары, отдышался и пропустил стаканчик.

– Раз тут мокруха, лучше переправить труп в участок, – предложил он и добавил: – Мировой парень был Робинзон. Мухи и той не обидел бы. Я все думаю: за что она его?

Он пропустил еще стаканчик, хотя и зря: хмельное плохо на него действовало. Но выпить он любил. Это была его слабость.

Мы с ним сходили в кладовку и принесли носилки. Час был поздний, будить персонал не стоило, и мы решили сами нести тело в комиссариат. До него было не близко: последний дом за переездом на другой стороне Виньи.

Так мы и тронулись в путь. Суходроков взялся за носилки спереди, Гюстав Блуд – сзади. Только и тот, и другой шли не совсем прямо. Софье даже пришлось им помочь при спуске со служебной лестницы. При этом я заметил, что Софья не очень взволнована. А ведь все произошло совсем рядом, так близко, что одна из пуль этой бесноватой могла угодить в нее. Я и раньше, при других обстоятельствах, уже замечал, что Софье всегда требовалась раскачка, прежде чем она придет в волнение. Нет, она не была холодной, но вихрь чувств налетал на нее с известной задержкой.

Я хотел немного проводить покойника, чтобы убедиться, что все действительно кончено. Но вместо того, чтобы сопровождать носилки по дороге, стал мотаться из стороны в сторону и в конце концов, миновав большую школу рядом с переездом, свернул на тропинку, идущую сначала между живыми изгородями, а потом круто спускающуюся к Сене.

Я следил поверх оград, как они удаляются со своей ношей, исчезая в тумане, стягивавшемся позади них, словно шарф вокруг шеи.

Внизу, под берегом, вода с силой билась о баржи, накрепко пришвартованные в ожидании разлива. С равнины Женвилье на зыблющуюся реку, блестевшую под арками моста, налетали порывы холода.

Где-то далеко было море. Но сейчас мне было не до мечтаний о нем. У меня без того хватало дел. Как я ни силился потерять себя, чтобы не оказаться вновь лицом к лицу со своей жизнью, она всюду вставала передо мной. Я постоянно возвращался к самому себе. Конечно, шатания мои кончились. Пусть странствуют другие. Мир захлопнулся. Мы дошли до самого края. Как на ярмарке. Страдать – это еще не все: надо уметь крутить музыку сначала, идти искать еще большее страдание. Нет уж, пусть лучше другие! Это ведь опять возьмет и потребует от тебя молодости. Давайте теперь вы! У меня нет больше сил терпеть, я к этому не готов. А ведь я не дошел в жизни до той же точки, что Робинзон. В конечном счете, потерпел неудачу. Не нажил ни одной серьезной идеи вроде той, из-за которой отчалил он. Большой идеи, еще большей, чем моя большая голова, большей, чем весь страх, который там сидит, прекрасной идеи, блестящей и очень удобной для того, чтобы умирать… Сколько же мне потребовалось бы жизней, чтобы обзавестись идеей, которая была бы сильней всего на свете? Невозможно сказать. У меня ничего не получилось. Мои идеи хоть и шляются у меня в голове, но на больших интервалах, они, как смиренные мерцающие свечки, всю жизнь дрожат среди страшной мерзкой вселенной…

Правда, сейчас дела шли чуть лучше, чем двадцать лет назад, я добился кое-каких первых успехов – этого отрицать не станешь, но это еще не значило, что мне когда-нибудь удастся, как Робинзону, заполнить себе голову одной-единственной идеей, великолепной мыслью, более сильной, чем смерть, и благодаря ей, только ей, я стану всюду казаться радостным, беззаботным, сильным. Словом, героем с картинки.

Вот тогда бы я переполнился смелостью. Она сочилась бы из меня отовсюду, и сама жизнь сделалась бы сплошным воплощением смелости, приводящей в движение все – и людей и вещи – от земли до неба. Вот тогда бы я нашел столько любви, что в ней наряду с нежностью уместилась бы и Смерть, эта шлюха, которая обрела бы наконец наслаждение и перестала бы вместе со всеми потешаться над любовью. Как это было бы прекрасно! Удачно! Я в своем прибрежном одиночестве и то развеселился, думая о том, сколько же мне пришлось бы изобрести ходов и комбинаций, чтобы вот так раздуться от безграничной решимости… Не идеал, а форменное чудище! В общем, лихорадочный бред.

Приятели уже искали меня, час, самое меньшее. Тем более что видели, как не блестяще я выглядел, расставаясь с ними. Первым обнаружил меня под фонарем Гюстав Блуд.

– Эй, доктор, – гаркнул он, а глотка у него была еще та. – Сюда! Вас вызывает комиссар. Надо дать показания. Знаете, доктор, – добавил он, но теперь уже мне на ухо, – а видок-то у вас неважнец.

Гюстав проводил меня. Даже поддерживал на ходу. Он вообще ко мне хорошо относился. Я никогда не выговаривал ему за то, что он выпивает. Суходроков, тот был с ним построже. Время от времени стыдил за выпивку. Гюстав для меня был готов на многое. Даже восхищался мной. Он сам мне это говорил. Правда, почему восхищается – не знал. Я тоже. Тем не менее он восхищался. Второго такого я не встречал.

Миновав несколько улиц, мы увидели фонарь комиссариата. Теперь уже не заплутаем! Гюстава угнетала мысль о протоколе. Только он не решался мне в этом признаться. Он уже заставил всех подписать бумагу, но в ней еще многое было не отражено.

Голова у Гюстава была крупная, вроде моей, мне даже – шутка сказать! – его кепи лезло, но детали он вечно упускал. Мысль у него ворочалась тяжело, он с трудом выражал ее словами, а на письме – и подавно. Суходроков, конечно, помог бы с протоколом, но он не присутствовал при несчастье. Ему пришлось бы выдумывать, а комиссар не терпел выдумок в донесениях и требовал «только правды», как он выражался.

Когда мы поднимались по лесенке комиссариата, меня бил озноб. Я тоже не Бог весть что сумел рассказать комиссару: мне в самом деле было нехорошо.

Тело Робинзона положили тут же, прямо перед картотекой префектуры.

Вокруг, под и над скамейками, – бланки, пепел с окурками, плохо стертые надписи: «Бей легавых!»

– Заблудились, доктор? – спросил меня вполне, впрочем, приветливо секретарь, когда я наконец появился.

Все были до того внимательны, что поочередно малость заговаривались.

Наконец мы согласовали формулировки протокола и описание траектории пуль, одна из которых засела в позвоночнике. Найти ее мы не сумели. Робинзона так с нею и схоронили. Другие отыскались. Они застряли в такси. Бой у револьвера был сильный.

Вернулась Софья – она бегала домой за моим пальто. Она все целовала меня и прижималась ко мне, словно я тоже собирался умереть или исчезнуть.

– Да никуда я не денусь! – твердил я ей.

Но она не успокаивалась.

У носилок мы разговорились с секретарем комиссариата, который, по его словам, и не такое видел – убийства, не убийства, несчастные случаи – и был не прочь разом поделиться с нами всем своим опытом. Уйти мы боялись – вдруг сочтет за обиду. Он же был такой любезный. Ему приятно было поболтать с образованными людьми, не хулиганьем. Чтобы не огорчать его, в комиссариате пришлось подзадержаться.

У Суходрокова не было макинтоша. Гюстав, слушая нас, совсем осоловел: разговор убаюкал его мысль. Он сидел с раскрытым ртом и вытягивал толстую шею, словно заглядывая на дежурстве в чью-то машину. По правде сказать, я давным-давно, со студенческих лет, не слышал, чтобы Суходроков произносил столько слов. Он был словно пьян от всего, что случилось за день. Тем не менее мы наконец все-таки собрались домой.

Мы увели с собой Блуда и Софью, по-прежнему то и дело обнимавшую меня. Сила нежности и тревоги, прекрасная сила, преисполняла ее тело и сердце, словом, все. Эта сила переливалась в меня, и мне это мешало: это была не моя сила, а мне нужна была собственная, чтобы когда-нибудь сдохнуть так же блистательно, как Леон. Некогда мне было терять время на кривлянье. «За дело!» – твердил я себе. Только у меня ничего не получалось.

Софья даже не дала мне вернуться и в последний раз посмотреть на покойника. Я так и ушел не оглянувшись. У выхода было написано: «Закрывайте двери!» Суходрокова снова одолела жажда. От разговоров, наверно, слишком долгих разговоров. У бистро на канале мы долго стучали в ставни. Это мне напомнило дорогу на Нуарсер во время войны, такой же готовый погаснуть огонек над дверью. Наконец нам отпер сам хозяин. Он был еще не в курсе. Мы рассказали ему о разыгравшейся драме. «Любовной драме», как уточнил Гюстав.

Из-за речников бистро открывалось на рассвете. К концу ночи шлюз начинает медленно поворачиваться. Потом пейзаж оживает и начинает работать. Берега мало-помалу отделяются от реки, поднимаются, вырастают по обе стороны воды. Из тьмы встает труд. Снова все видно, все просто, все жестко. Вон тут лебедки, вон там заборы вокруг строек, а дальше по дороге возвращаются издалека люди. Они просачиваются сквозь грязный день маленькими продрогшими кучками. Для начала плещут себе в физиономию полные пригоршни света, проходя мимо зари. Идут дальше. Четко различимы пока что лишь их бледные простые лица: все остальное еще во власти ночи. Им также предстоит когда-нибудь сдохнуть. Как они с этим справятся?

Они поднимаются на мост. Потом постепенно исчезают на равнине, и вместо них, по мере того как всюду светает, подходят новые, еще более бледные люди. О чем они думают?

Хозяин бистро стал выспрашивать о подробностях несчастья.

Фамилия его была Бьеф, чистенький такой парень с севера.

Гюстав давай ему рассказывать, как все случилось.

Он пережевывал детали, хотя важны были не они; мы уже опять начали растекаться словами. К тому же он был пьян и повторялся. Только рассказывать, в сущности, было нечего, совсем нечего. Я-то его еще малость послушал бы тихонько, так, сквозь сон, но остальные вдруг начали его поправлять, и он вспылил.

Со злости он грохнул по печурке. Все рухнуло, все перевернулось – труба, решетка, раскаленные угли. Силищи у Блуда было на четверых.

Кроме того, ему вздумалось показать нам, как танцуют на углях. Снять ботинки и прыгнуть прямо в пламя.

Потом они с хозяином завелись из-за неисправной пломбы на кассовом аппарате. Бьеф был хитрюга, с ним следовало держать ухо востро: такие чистюли честными не бывают. Злыдень и стукач. На причалах полным-полно таких.

Суходроков сразу сообразил: Бьеф ищет, к чему придраться, чтобы Блуда поперли со службы за пьянство.

Он не дал Гюставу танцевать на углях и пристыдил его. Мы оттеснили Блуда к краю стола. Там в конце концов он покорно свалился, отчаянно вздыхая и дыша перегаром. И заснул.

Вдали загудел буксир, зов его перелетел за мост через одну арку, потом другую, через шлюз, затем еще через один мост, дальше, еще дальше. Он звал за собой все – баржи на реке, город, небо, деревню, нас, саму Сену – и уводил куда-то, чтобы обо всем этом больше не было и речи.

 

КОММЕНТАРИИ

 

[1] Крейг Элизабет – американская танцовщица, с 1926 по 1934 г. подруга Селина.

[2] Эпиграф представляет собой цитату не из песни швейцарских гвардейцев 1793 г. – полк королевской швейцарской гвардии был целиком истреблен 10 августа 1792 г. при взятии народом дворца Тюильри и свержении монархии. Это начало старинной песни швейцарских наемников, написанной по-немецки. Ее пели солдаты немецко-швейцарского полка наполеоновской армии перед переправой через Березину в 1812 г., почему песня и получила затем название «Berezina Lied». Первый французский перевод ее опубликован в 1913 г.

[3] Литре, Эмиль (1801-1881) – французский филолог и философ-позитивист, автор классического «Словаря французского языка» (Т. 1-4, 1863-1872, том «Дополнений» – 1878).

[4] Пуанкаре, Раймон (точнее, Пуэнкаре, Ремон) (1860- 1934) – президент Французской Республики в 1913-1920 гг., инициаторов Первой мировой войны.

[5] Миньоны – прозвище фаворитов французского короля Генриха III Валуа (1551-1589, правил с 1574), ханжи и распутника с противоестественными наклонностями.

[6] «Я здесь, здесь и останусь» – ответ генерала (с 1859 г. маршала) Мари Эдма Патриса Мориса Мак-Магона (1808-1893) командующему после взятия французами Малахова кургана под Севастополем в сентябре 1855 г.

[7] Дерулед, Поль (1846-1914) – французский писатель и политический деятель, сторонник и пропагандист реванша, основатель шовинистической «Патриотической лиги».

[8] Велизарий (505-565) – знаменитый византийский полководец, под конец жизни впавший в немилость, почему и сложилась легенда, будто император Юстиниан ослепил его и Велизарий должен был просить милостыню на пропитание.

[9] «Альгамбре» – популярный в начале века парижский мюзик-холл.

[10] Фрагсон, Гарри (Леон Пот) (1869-1914) – французский эстрадный актер.

[11] Бригадир – младший сержантский чин во французской кавалерии и артиллерии.

[12] Галуны – знаки различия майора.

[13] Сто су – во франке сто сантимов. Самая мелкая монетка в 5 сантимов – 1 су.

[14] «Мейфлауэр» – корабль, в 1620 т. доставивший в Америку первых английских переселенцев. Селин в сатирических целях перевирает даты.

[15] «Купол» – фешенебельное кафе в Париже начала века.

[16] Фрагонар, Жан Оноре (1732-1805) – французский художник.

[17] Спага – французская кавалерия из туземцев в Северной Африке.

[18] 14 июля, День взятия Бастилии – национальный праздник Франции, сопровождаемый, естественно, обильным угощением.

[19] Карно, Лазар (1753-1823) – французский политический деятель, член Конвента, военный министр, прозванный «Организатором победы».

[20] Дюмурье, Шарль Франсуа (1739-1883) – французский генерал, разбивший при Вальми 21 сентября 1792 г. во главе армии, состоявшей из волонтеров, прусские войска. В 1793 г. перешел на сторону противника.

[21] Это пошло на пользу всем… – Здесь иносказательно: коммунистическому режиму. Образ восходит к героине одноименного романа (1921 г., переработан затем для театра) Пьера Мак Орлана (1882-1970), этакой большевистской Жанне д'Арк, поднимающей советские войска на завоевание Европы. У Селина сознательный, видимо, анахронизм: дело происходит в войну 1914-1918 гг., а персонаж использует образ, созданный в 1921 г.

[22] Баррес, Морис (1862-1923) – французский писатель, проповедник национализма и реваншизма.

[23]…искателей несбыточных Кифер. – Имеется в виду знаменитая картина французского художника Антуана Ватто (1684-1721) «Паломничество на остров Киферу» (1717-1718). Кифера – остров между Критом и Пелопоннесом, где, согласно, греческому мифу, родилась из волн богиня любви Афродита.

[24] Петен, Филипп (1856-1951) – в Первую мировую войну будущий глава вишистского режима и предатель Франции отличился в 1916 г., командуя армией, защищавшей Верден. Селин допускает небольшой анахронизм: звание маршала Петен получил только в 1918 г.

[25] Лоррен, Клод (1600-1682) – французский художник-пейзажист.

[26] Валь-де-Грас – бывший монастырь, а ныне военный госпиталь и военно-фельдшерское училище в Париже.

[27] Бисетр – приют для стариков и душевнобольных под Парижем.

[28]…пенсионерки Французского театра – официальное название Французской комедии и ее актрис.

[29]…в Мёзе – то есть в департаменте Мёз, иными словами, под Верденом.

[30]…принадлежат аристократии «Ежегодников» – то есть лицам, занимающим официальное положение и перечисленным в официальных ежегодных справочниках.

[31] Манжен, Луи (1866-1923) – французский генерал, участник кампаний в Судане, Индокитае и Марокко и в Первой мировой войне. Федерб, Луи (1818-1889) – французский генерал, завоеватель Сенегала. Галлиени, Жозеф Симон (1849 – 1916) – французский генерал, посмертно маршал (1916), участник кампаний в Судане, Сенегале, Индокитае и в Первой мировой войне.

[32] Бюжо де ла Пиконри, герцог д'Исли (1784 -1849) – маршал Франции, завоеватель Алжира.

[33] Стенли, сэр Генри Мортон (наст. имя Джон Роулендс, 1841- 1904) – английский исследователь Экваториальной Африки. В 1879 г., находясь на службе бельгийского короля Леопольда, участвовал в создании колонии Бельгийское Конго. Маршан, Жан Батист (1863 -1934) – французский генерал, исследователь Экваториальной Африки.

[34] Гаренн-Безанс – местность под Парижем.

[35] Пятнадцатое августа – торжественный крестный ход вокруг собора Парижской Богоматери, учрежденный еще в XVII в. Людовиком ХIII.

[36] Кускус, мабилиа. – Искаженное хауса и м'булу – языки одноименных негритянских народностей, живущих в Экваториальной Африке.

[37]…после Шарлеруа. – Имеется в виду поражение французов 21-23 августа 1914 г. под Шарлеруа в Бельгии, после чего французский главнокомандующий Жоффр отправил в резерв более ста своих генералов.

[38]…для служения Большой Франции – то есть французской колониальной империи.

[39]…после Вердена. – Имеется в виду десятимесячное сражение в 1916 г., самая кровопролитная из битв Первой мировой войны, закончившаяся неудачей немецкого наступления.

[40] Пуалю – прозвище французских солдат, как Томми – английских или Иван – советских.

[41] Фашод – деревня на Ниле в Судане, у которой в 1898 г. столкнулся отряд капитана Маршана с английскими частями генерала Китченера. Конфликт едва не перерос в англо-французскую войну.

[42]…на блюдца… – Во Франции каждая порция алкогольного напитка подается на отдельном блюдце, по которым и ведется счет выпитого.

[43] Трипаносома – простейшее из класса жгутиковых, в тропических странах возбудитель различных заболеваний, например сонной болезни.

[44] Нудисты – сторонники западноевропейского морального течения, пропагандирующего культ нагого тела.

[45] Большая выставка. – Имеется в виду Всемирная выставка 1900 г. в Париже.

[46] Мидинетки (от фр. midi – полдень) – собирательное название парижских работниц и служащих, у которых перерыв на завтрак начинается в полдень.

[47] Дом инвалидов – ныне здание Военных музеев в Париже, выдающийся памятник архитектуры. В нем находится гробница Наполеона I.

[48]…маленького Жана Жака. – Имеется в виду Жан Жак Руссо, автор знаменитой «Исповеди» (1766 -1769).

[49] Елизаветинская эпоха – период царствования Елизаветы I Тюдор (1533 -1603), королевы Англии с 1558 г., отличавшийся, как вообще весь XVI в., свободой нравов, что ярко отразилось в литературе того времени.

[50] Куэ, Эмиль (1857 -1926) – французский фармацевт и психотерапевт, много занимавшийся гипнозом и проблемами самовнушения. Метода Куэ (обычно в ироническом смысле) – разработанный им способ подавления отрицательных эмоций, когда человек, у которого горе, неприятности и т. д., внушает себе, что с ним, напротив, все хорошо.

[51] Безон – пригород Парижа.

[52] Занзи – азартная игра в три кости.

[53] Ни дать ни взять ночной Иностранный легион. – При вербовке во Французский Иностранный легион документов не требуют, а по истечении срока службы увольняют из него под тем именем, какое выберет увольняемый, чье прошлое (обычно уголовное) до службы предается забвению.

[54] Лес. – Имеется в виду Булонский лес, главный парк Парижа.

[55] У фортов… – Имеется в виду кольцо укреплений вокруг Парижа, воздвигнутых в XIX в.

[56]…пять су. – Одно су – пять сантимов, двадцатая часть франка.

[57] Зона – кольцо бедных предместий Парижа.

[58] Блошиный рынок – рынок подержанных вещей в Париже.

[59] Сакре-Кёр – знаменитая церковь Сердца Господня на Монмартрском холме, высшей точке Парижа.

[60] Святой Венсан де Поль (1581 -1669) – священник, прославившийся своей благотворительностью и посмертно причисленный к лику святых. Основал конгрегацию «Дочери милосердия».

[61]…за Башней. – Имеется в виду Эйфелева башня.

[62] Институт Жозефа Биогена. – Селин имеет в виду Пастеровский институт, крупнейший медико-биологический научный центр, но, как всегда, умышленно путает топографию: застава Виллет находится в северо-восточной части Парижа, Пастеровский институт – в центре города, со стороны юго-запада.

[63] Римская премия – стипендия французскому художнику на поездку в Рим.

[64] Гарган – небольшой южный пригород Парижа.

[65] Эбертовы вибрионы – брюшнотифозные палочки Эберта, названные так по имени Карла Йозефа Эберта, немецкого гистолога и микробиолога, открывшего их в 1880 г.

[66] Не каждому дано быть Цезарем! – То есть уметь принимать бесповоротные решения: Цезарь, перейдя вопреки запрету сената реку Рубикон (ныне Узо) в Италии, начал тем самым гражданскую войну.

[67]…вот что примерно писал Монтень… – Отрывок представляет собой достаточно вольное изложение посвятительного письма Монтеня к переводу одного из писем Плутарха, выполненному другом Монтеня, поэтом и публицистом Этьеном Ла Боэси (1530 -1563).

[68] Русские горы – на Западе наши «американские» горы именуются «русскими».

[69] Орфеон – название французских мужских хоровых любительских обществ, особенно популярных в 20-х годах XX в. В 1926 г. их существовало около 1200. В выступлениях орфеонов принимали участие и духовые оркестры.

[70] Ашер – городок около Версаля.

[71]…о кампании тысяча восемьсот шестнадцатого года… – С сатирической целью Селин допускает вопиющий анахронизм: никакой кампании в 1816 г. не было; русские, в том числе казаки, вступили в Париж после кампании 1814 г.

[72] Монсе, Адриен, герцог Конельяно (1754 -1842) – маршал Франции с 1804 г. В 1814 г. командовал национальной гвардией, оборонявшей Париж от казаков у бывшей заставы Клиши, на месте которой разбита одноименная площадь.

[73]…у Галерей – Имеются в виду «Галереи Лафайета», один из крупнейших парижских универмагов.

[74]…оберезинятся по самый плюмаж… – В ноябре 1812 г., отступая из России, Наполеон был окружен у г. Борисова и лишь ценой страшных потерь сумел форсировать Березину и вывести остатки армии из окружения.

[75] Эпинальская картинка. – Эпиналь, город в департаменте Вогезы, издавна является центром производства лубочных картинок.

[76] Валтасар – в Библии (Дан., гл. 5) – последний вавилонский царь, нечестивец и распутник.

[77] Лаперуз, Жан Франсуа Гало, граф де (1741- 1788?) – французский мореплаватель, исследователь Тихого океана. В 1785-1788 гг. возглавлял кругосветное путешествие на кораблях «Астролябия» и «Буссоль», из которого не вернулся. Как было установлено в 1820 г., погиб вместе с судами у о-ва Ваникоро (государство Соломоновых островов).

[78]…возле Мельницы – то есть недалеко от Монмартрского кладбища и площади Бланш, где теперь находится знаменитый мюзик-холл «Мулен-Руж» («Красная мельница»).

[79] Сид-герой знаменитой одноименной трагедии (1637) Пьера Корнеля (1606-1684), воплощение чести, отваги и решительности.

[80] Кайенна – административный центр Французской Гвианы, где находится самая суровая каторжная тюрьма Франции.

[81] Лабрюйер, Жан де (1645-1696) – французский писатель-моралист, автор знаменитой книги «Характеры, или Нравы нашего века» (1688).

[82] Тебаиновый сироп. – Тебаин – опийный препарат, успокаивающее средство.

[83]…все еще пребываешь в Сене и Уазе… – то есть до сих пор живешь (по тогдашнему административному делению) не в самом Париже (департамент Сен), а в провинции.

[84] Лаваль, Пьер (1883-1945) – французский реакционный политический деятель. В 1931 г., предшествовавшем публикации романа Селина (1932), впервые стал премьер-министром. Впоследствии коллаборационист и премьер вишистского правительства, казненный по суду после Освобождения.

[85] Это же сказано в Писании. – Вероятно, намек на евангельские слова: «Думайте скромно, по мере веры» (Рим. 13, 3).

[86] Маколей, Томас Бабингтон (1800-1859) – английский историк, автор «Истории Англии от воцарения Иакова II».

[87] Монмут, Джеймс, герцог (1649-1685) – незаконный сын короля Карла II и его фаворитки Люси Уолтерc. После воцарения в 1685 г. Иакова II, своего дяди, высадился в Англии по прибытии из Голландии и провозгласил себя королем, рассчитывая на нежелание народа видеть на троне католика Иакова, но был разбит и казнен.

[88] Кент – юго-восточное графство Англии.

[89] День Всех Святых (День поминовения) – католический праздник, 1 ноября.

[90] «Катерпиллер» – известная в 20-30-е годы нашего века марка американского гусеничного трактора.

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

Луи Фердинанд Селин