От автора. Спасибо за то, что не забыл я сна;

 

марта 2013

Спасибо за то, что не забыл я сна;

Спасибо всем, кто верил, ждал;

За то, что прилетала сова;

И всем, кто это прочитал.

***

Вы спрашивали себя, зачем человеку нужен нос? Я говорю не про две маленькие дырочки, через которые поступает воздух в легкие и обратно. Я говорю про нос - про эту кость, что так нелепо торчит впереди лица, и все время попадается на глаза.

Вы только присмотритесь! Взгляните на ваши губы, и вы увидите эту странную форму из непонятно чего, что так стоит перед глазами и не дает четкой картинки. Неужели, никогда не задумывались? Мне кажется, это самое неудобное, чем одарил нас Господь Бог. На самом деле, место нашему носу вверху головы, между волосами, где его не было бы заметно. Представьте только, как удобно было бы нырять под воду. Мы смогли бы разглядывать подводное пространство и дышать одновременно. Или пусть он находился бы сзади, на затылке, там его не было бы видно вообще. Я понимаю, что это бред, и слышать такое довольно-таки странно. Но все же, Бог знал это и влепил его нам прямо между глаз. И все это для того, чтобы охранять наше лицо, чтобы каждый удар, приложенный к нашему лицу, приходился на наш миленький носик.

Кулаки - это смертельное оружие, с силой направленное в голову, пытающееся уничтожить все, что вам дорого, старающееся уничтожить самое драгоценное, что у вас есть, ваше красивое лицо, ваши прекрасные глаза. И самая главная цель мощных молотов-кулаков это ваш неповторимый мозг. Кулаки хотят уничтожить килограмм вашего белого вещества. Каждый удар предначертан, чтобы сотрясти ваш мозг и раздробить его. Первый удар - и вы забыли, что сегодня ели на завтрак, второй удар - и уже не помните, что было на прошлой неделе, третий удар - вам трудно вспомнить, сколько вам лет, четвертый удар - вы не можете вспомнить, кто вы такой. И пятый удар – контрольный удар, уничтожающий вас, уничтожающий ваше сознание, стирающий ваше Я. Удар, после которого у вас неконтролируемо течет слюна изо рта. Удар, после которого вы носите титул какого-нибудь овоща. Вы картофелина, неспособная думать. И все это произошло бы с вами, если бы у вас не было его. Да, да, именно его. Я говорю про нос.

Нос – это бронежилет, принимающий каждый удар на себя, смягчающий любую атаку. Ваш нос удлинен хрящами, чтобы ни один удар не пролетел мимо и не зацепил драгоценных органов. И Джон знал это, но сожалел о его существование больше всего на свете.

Джон хотел, чтобы его уничтожили сегодня, лучше бы разбили его мозг, чем нос, который так жутко болел. По его лицу вниз стекали слюни и сопли вперемешку с кровью, вытекающей из двух ноздрей. Здесь, лежа на полу, он задыхался от недостатка воздуха в его легких. Рот жадно набирал воздух, и одновременно выплевывал густую жижу крови и слюней, что так неприятна на вкус, особенно сейчас.

Больше всего ему хотелось лежать в теплой приятной постели и обнимать красотку с голубыми глазами, ту самую, что все время снимается в рекламе и размахивает своими шелковыми светлыми волосами, подтверждающими достоинства шампуня. Ему хотелось обнимать ее за талию и набирать морской воздух ее вкусных волос, чем валяться на грязном и холодном асфальте, лежа в луже собственной крови. Он смотрел в бесконечное темное небо, усыпанное миллионами мерцающих звезд. Он провалился в пространство желаний и выключился с мыслями о жгучей блондинке.

– Эй, очнись. Проснись же! – голубоглазая блондинка исчезала, а на ее месте появилась темноволосая девушка. Она придерживала его правой рукой и смотрела на него темными глазами, такими же темными, как та ночь, в которой ему сломали нос.

– Ты сейчас упадешь, придурок!

Придурок? Очень мило. Что со мной происходит? Где я?

– Помогите, кто-нибудь! – крикнула девушка. Джон сползал с койки и всматривался в тонкие черты ее прекрасного лица. Подбежала медсестра и перехватила его обмякшее тело, ведь он чуть не свалился на пол.

Девушка стояла возле двери, а Джон смотрел на нее, пока медсестра не закрыла обзор. Ее белый халат ослепил его, он осмотрелся по сторонам, везде были белые стены. Все вокруг было белое: стены, стол, простыни, потолок, халат медсестры, ее зубы и гипс на левой руке той девушки, что только что стояла в дверном проеме. Пока медсестра укладывала его назад, он пытался запомнить ее образ. Прекраснее девушки он еще не видел. На его лице вырисовывалась улыбка. Эта девушка подарила ему пару счастливых секунд. Самый счастливый момент в его жизни. Такое искреннее счастье, он не смог сравнить его ни с чем. Он улыбался, и его улыбке мог позавидовать каждый.

– С вами все в порядке? - спросила его медсестра. Она смотрела на его перебинтованное лицо. Эта улыбка здесь и правда казалась странной.

– Бде я нахожусь? Я б больнице?

– Черт возьми, - подумал Джон, - почему я разговариваю, как больной синдромом Дауна? Он начал приходить в себя, постепенно возвращаясь в свое тело, которое так жутко болело, а лицо истошно вопило. Он поднял руки и дотронулся до своего лица. Не рассчитав сил, его пальцы уткнулись в нос и резкая, острая боль молнией ударила его прямо в мозг. Он закричал. Медсестра стала успокаивать его, говорила, что-то про ночь, про его поломанный нос. А он ничего не хотел слушать, он хотел увидеть ту черноволосую девушка, которая разбудила его девушку, которая околдовала его. Сегодня ему впервые было приятно просыпаться, видя ее лицо перед собой. В этот момент ему казалось, что он в раю.

– Вот бы каждый день так просыпаться, - подумал Джон, - просыпаться и видеть ее приятное лицо рядом с собой. Просыпаться и думать о красивой девушке, а не о том, что сегодня тебя ждут очередные и бесполезные будни. Вот же оно счастье, когда ты просыпаешься и первое, что тебе приходит в голову, это радость. Радость за то, что рядом с тобой такая красота. И кажется, что день удался, поднимаясь с постели, не имеет значение, с какой ноги ты встал.

Медсестра вновь увидела это лицо. Только что этот человек орал от боли, и в ту же секунду он светится от счастья.

– Уж сильно постучали по его голове, - подумала она и оставила его одного.

Джон тут же встал с койки и пошатнулся, от резких движений он чуть не потерял контроль над своим ослабевшим телом. Ему бы следовало полежать пару часов перед прогулкой, но он не мог ждать, очаровавшая его брюнетка могла пропасть в коридорах больницы. К сожалению, это и произошло. Попав в коридор, Джон не стал ее искать. Коридор был полон разных людей в халатах и без, с цветами и пакетами, полными бананов и апельсинов. От количества людей, бегающих туда и обратно, словно машины по магистрали, у Джона разболелась голова. Все же отдохнуть не помешало бы, но та девушка не выходила из его головы. Она была совсем рядом, девушка его мечты.

– Глупые люди, - размышлял Джон, по пути к своей койке, - чего вам не сидится на месте, где-то между вашими уродливыми лицами проходила самое прекрасное создание на планете Земля. И вы спрятали ее от меня. Еще и голова разболелась, все это из-за поломанного носа. Если бы не этот нос, то я бы точно догнал ее, и, наверное, спросил бы, как ее зовут. Интересно, а как ее зовут?

Джон попытался вспомнить ее лицо. Черные глаза, в которых сложно было различить зрачки, длинные черные волосы закрывали ее плечи.

– Как же ее зовут? “Девушка с поломанной рукой”. Хах, - посмеялся Джон про себя, он уже лежал на своей койке, и широкая улыбка на его лице могла подтвердить, что он думает о чем-то приятном и хорошем.

– Или быть может, ее зовут “Брюнетка с гипсом”, - закрыв глаза, он начал представлять себе такую картину: он пробирается сквозь толпу важных и вечно куда-то спешащих людей. Отталкивая каждого прохожего в сторону он продвигался по коридору, пока не нашел эту самую красавицу. Она стояла спиной к нему, но он опознал ее по волосам и согнутой в локте левой руке. Не успел он позвать ее, как она повернулась и уставилась на Джона.

– Прошу прощения, - извинился он, - можно узнать, как вас зовут?

­– Я, Прекрасная Девушка, С Поломанной Рукой, - недолго думая ответила она, - а вас, я так полагаю, зовут Парень С Разбитым Носом?

Джон лежал на койке и хохотал над самим собой.

– Парень С Разбитым Носом. Заговорив с ней, я точно сморозил бы какую-нибудь невнятную чушь, - пока он смеялся и улыбался, голова болела все сильней и сильней. Он понимал, что ему нужно отдохнуть, поспать, иначе, придется терпеть. Он повернулся на бок и попытался заснуть. Сейчас ему хотелась лежать с той брюнеткой и обнимать ее. Никакие блондинки из рекламы не сравнятся с ней - полная противоположность, настоящая девушка, не из телевизора, в сто тысяч раз лучше.

– Она назвала меня придурком, - это было последнее, о чем он успел подумать, прежде чем заснуть.

Джон проснулся от странного шума, он приподнялся и только сейчас заметил, что кроме него в палате лежало еще три человека.

– Как же я их раньше не заметил? Они, наверное, слышали, как я тут хохотал, да ну и плевать, - он снова услышал этот странный шум, Джон не мог понять, откуда он доносился. Этот звук очень сильно напоминал мышей, обычно скребущихся где-то в стене. Но шум исходил не от стены, звук распространялся слева от него. Слева, на соседней койке лежал человек. Было темно, намного приятнее глазу, чем днем. В темноте он не мог понять, мужчина это или женщина, но он точно знал, что звук идет от этого человека. Джон приблизился, чтобы рассмотреть лицо и понять, откуда доносится этот звук.

Перед ним было лицо, скорее всего мужчины, под его закрытыми веками хаотично бегали глаза, а челюсть двигалась, скрепя зубами, издавая мерзкий, неприятный звук. Джон не хотел слушать мерзких мышей во рту этого человека. Ему захотелось курить. Курить! Плохая, но иногда приятная привычка. Рядом с его койкой стоял стул, на котором висели грязная куртка и такого же вида футболка. Обыскав карманы куртки он не нашел ни его любимых сигарет, ни зажигалки, не было и мобильника. Мерзкий звук сводил его с ума, отчего желание курить бешено возрастало. Его не волновала утрата телефона и личных вещей, ему хотелось курить.

Зубы во рту этого урода скрипели с такой силой, что раздраженному Джону хотелось вмазать ему с ноги. Он развернулся к нему, и увидел на тумбочке пачку сигарет с коробком спичек сверху. Он схватил пачку, и вытянул две сигареты. Одну всунул в зубы, вторую между бинтами, за ухом. Прихватив спички с собой и надев футболку, он вышел в коридор.

В темном коридоре не было ни души. В обоих концах его висели зеленые таблички с надписью ВЫХОД. Джон повернул налево, так как надпись отсюда было легче прочитать, а значит слева до лестничного пролета путь короче, чем справа. У него не было желания бродить по больнице, он хотел курить. Пока Джон шел по коридору, он заглядывал в открытые палаты, в которых храпели, сопели, стонали и причмокивали обитатели больницы. Ему вдруг показалось, что в каждой такой палате лежит, человек, который нервно скрипит зубами. Он начинал ненавидеть это место.

Джон с поломанным носом предпочитает ночь. Ночью все иначе. Днем повсюду бегают эти жалкие людишки, от них выворачивают наизнанку. Ночью таких людей на улице не найти. Но здесь, в больнице, он видел, а точнее слышал, этих скрипунов. Он представлял каждого из них, представлял их недовольные лица, их губы, с которых капает слюна. Больные люди окружали его. Больные не только телом, но и духом в том числе.

Вот он и добрался до двери, которая привлекла внимание светящейся в темноте надписью ЗАПАСНОЙ ВЫХОД. Он толкнул ее, вошел на лестничный пролет и обомлел. На ступеньках сидела девушка с загипсованной рукой. В плохо освещенном пространстве ее темные волосы казались еще темнее. Он узнал ее сразу. Это та девушка, что назвала его придурком.

Слышал я такую теорию, что два человека, допустим, парень и девушка, оставшись одни наедине, обязательно влюбятся друг в друга. Чтобы прояснить ситуацию, я попрошу вас представить себе остров. Знаете, такой необитаемый остров, не обязательно большой, но и не маленький островок. Остров с белоснежным песком, омываемый чистым океаном, где растут те самые пальмы с бананами и кокосами. И представьте себе, что на такой остров попадает эта самая парочка. Парень и девушка, или мужчина и женщина, как вам удобнее. Не важно при каких обстоятельствах они там оказались, главное то, что они друг друга не знают. Они абсолютно незнакомы. И пройдет некоторое время, после которого они не смогут не полюбить друг друга. Вы скажете, что это инстинкт самосохранения, и что это всего лишь гормоны, так как мужчине нужна женщина, и наоборот, мол, так как кроме этой самки на острове никого нет, ему придется в нее влюбиться. Вы скажете, что даже если эта женщина была бы страшнее, чем сам Квазимодо, он бы все равно в нее влюбился, ибо выбора у него нет. А кто-то скажет, что это судьба, и что они вдвоем оказались там не случайно. Но чтобы вы не говорили, какие отговорки бы не придумали, эти двое обязательно влюбятся друг в друга.

И что мы имеем, такое происходит и по сей день. Вместо роскошного океана у нас каменные небоскребы, вместо песка серый асфальт, а остров это наш разум. Мы одни на нашем острове, и никого, кроме нас самих, на нем нет. Вы уже представили себе это, да? Я вижу, как ваша фантазия рисует интересную картину. Вы уже поняли, что вокруг нас океан, и что каждый из нас - это маленький островок в этом океане. И что в этом океане полно таких островков, как мы, вечно плывущих куда-то. Иногда мы перекрикиваемся друг с другом, чтобы сообщить какую-нибудь новость. Таким образом, общаемся, но все же остаемся на своем острове одни. Никого не подпускаем на свой остров. Вы можете себе представить, да? Такой океан из островков. Каждый остров оригинален по-своему. На одном растут бананы, на другом растут манго, где-то кокосы размером со слона, а где-то и вовсе кокосов нет. Бывает такое, что где-то закопаны сундуки с сокровищами, а где-то и скелеты спрятаны. Но вы бережно охраняете свой остров и никому не показываете, что на нем творится.

Важные люди ходят, высоко задрав свой нос, и презирая каждого, кто пройдет мимо него, презирая каждого, кто косо посмотрит на его остров. Не подпуская никого и охраняя свое личное пространство. Знакомая картина, не правда ли? Такое происходит каждый день. Но говорить я хотел не об этом, я хотел рассказать о том моменте, когда на одном таком острове оказывается два человека. Когда ваш остров увеличивается вдвое, и вы делитесь друг с другом своими фруктами, показываете, где зарыты ваши скелеты, сокровища, меняетесь орудиями для розжига костра. Понимаете, что происходит? Ваш остров больше не ваш, на вашем острове теперь не только вы. Вас теперь двое, ваши островки соединились в один большой остров.

Тоже самое произошло с Джоном, когда он впервые увидел ту темноволосую девушку. А когда он оказался с ней на этом лестничном пролете, их островки соединились в один большой остров. Вы скажете, что это судьба, а быть может и вовсе какие-нибудь гормоны. Но суть от этого не поменяется. Они находились вдвоем в закрытом пространстве и смотрели друг на друга. Только что их островки соединились, но они об этом не догадывались.

На лестничном пролете было тихо, как в гробу. Темноволосая девушка сидела на ступеньках и медленно покуривала сигарету. Она держала сигарету пальцами левой руки. Не смотря на то, что рука была поломана, пальчики торчали из гипса, и между ними легко помещалась сигарета. В правой же руке она держала черный фломастер, которым зарисовывала белоснежный гипс. И правда, белый гипс казался странным и необычным, потому что резко выделялся среди темного помещения.

– Чего же эти гипсы не делают черного цвета, - подумала девушка, - черный цвет более популярный, чем белый, и под темными одеждами черный гипс был бы менее заметен. Наверное, поэтому его и сделали белым, чтобы каждый мог увидеть, что человек был серьезно ранен, чтобы проходивший рядом человек проявил хоть каплю сострадания, и пожалел бедного человека с поломанной рукой.

– Какая мерзость, - продолжала размышлять девушка, - подумать только, стоит человеку заболеть, так его сразу начинают любить. А если человеку остается жить пару месяцев, то бедного в покое не оставят ни на минуту. Все время будут надоедать разные родственники, знакомые, друзья, которые пришли пожалеть мученика. Черта с два они пришли его жалеть! Каждый человек заботится лишь о своей шкуре, а приходят к умирающему, чтобы попросить прощения, тем самым хотят отпустить свои грехи.

Пока она тихо курила и закрашивала белый гипс, мысли в ее голове бешено струились огромным потоком. Девушка не любила людей, за их поведение. За то, что люди, все до одного, жуткие эгоисты. Здесь одной, поздней ночью, ей приятно было рассуждать об этом. Потому что поговорить об этом было не с кем. Никто бы ее не понял. Ночь и тишина стали ее лучшими друзьями. И все было бы хорошо, если бы ее покой не нарушил парень, ворвавшийся на лестничный пролет. Представьте себе огромный бурлящий водопад мыслей, который тут же высох от распахнутой двери. Парень вошел на лестничный пролет, и в голове девушки не осталось ни одной мысли.

***

Джон уставился на девушку. Пока он шел по коридору и думал о больных, он совсем забыл ту девушку, что встретил сегодня утром. Она не выходила из его головы целый день, а теперь она была перед ним на ступеньках, и он не знал, что ей сказать. Нужно было что-то сказать. Девушка смотрела на него, ожидая какой–то реакции, а Джон стоял и смотрел на нее. Если у девушки мысли остановились, то у Джона наоборот, голова чуть не разрывалась от их количества. Он придумывал различные фразы, чтобы начать разговор, каждая их них была идеальна по-своему, но не подходила к такой ситуации, а если и подходила, то у него не хватило бы смелости открыть свой рот.

– О! Я знаю тебя, - вдруг сказала она. Девушка смотрела на странного вида парня. Темные, грязные джинсы, испачканная кровью футболка на груди, и перебинтованное лицо с сигаретой в зубах. Зеленые его глаза уставились на нее. Лица его невозможно было разглядеть. Красные губы, зеленые глаза, и волосы торчком стояли на его голове. Это все, что было видно на его лице, остальное скрывали белые бинты. Под этими бинтами мог быть кто угодно, воображение рисовало различные формы лица и носа, но увидеть истинное лицо было невозможно, - ты чуть не упал тогда с койки, если бы не я, ты бы сломал свой нос дважды.

– Сбасибо тэбэ, - ломаным голосом ответил он.

– Мне же нос сломали, а не рот, - подумал Джон, - почему я так разговариваю? Наконец-то встретил идеальную девушку, а я не могу нормально разговаривать.

Его голос девушку совсем не удивил. Она смотрела на него и ждала, что он продолжит. Джон тут же понял, что смотрит на нее слишком долго, и вспомнил, что пришел сюда курить. Он резко и неохотно отвел от нее глаза. Он бы смотрел на нее всю свою жизнь, если бы она позволила. Джон облокотился на правую стену, черкнул спичками и закурил. Едкий и вкусный дым заполнял его легкие. Он сделал затяжку, потом вторую и тут же раскашлялся. Он разглядел украденную сигарету. Марка сигарет была не знакома, и для него они были слишком крепкие.

– Эй, возьми мои, - окликнула его девушка и протянула открытую пачку, - они с ментолом.

– Уж лучше с ментолом, чем эти с порохом, - подумал Джон, и перед тем как вытащить сигарету он разглядел черный лак на ее ногтях, а также пару колец, на пальцах. Безымянный палец пустовал, этот факт чуть успокоил его сознание, - возможно у нее нет парня.

­– Ебще браз сбасибо, - не упуская момент, он спросил, - как бтэбя зобут?

– А тебя как? – вопросом на вопрос ответила она.

– Беня зобут Бджон.

– Джон? – переспросила девушка.

­– Бда, Бджон. Требис Бджон, - в надежде, что она поняла, как его зовут, он спросил снова, - нуб, а бтэбя то как зобут?

­– Я не скажу тебе, - посмеялась она. Стоило Джону возразить, как она его остановила, - ничего не говори, я тебе сейчас все объясню.

– Ну, вот смотри, - начала девушка, - ты незнакомый мне человек, правильно?

– Брабильно, - тупо ответил Джон.

– Ты сам представился и просишь представиться меня, но я не вижу твоего лица, не слышала твоего настоящего голоса. Я не могу понять, кто ты на самом деле. Думаю будет честно, если я не скажу тебе свое имя. Тем более я не люблю новые знакомства, а особенно, если не показывают лица.

Это самый неожиданный ответ, который мог представить себе Джон. Он мечтал узнать ее имя, а оказавшись рядом с ней, она отказалась его называть. Желание узнать ее ближе увеличилось в миллиарды раз. Наблюдая за ней и докуривая сигарету, он старался запомнить ее, запомнить все ее черты. Девушка сидела и разукрашивала свой гипс в черный цвет. Половина гипса стала черного цвета, другая половина оставалась белой. На вид девушке было около двадцати, а она перекрашивала свой гипс и курила этой же рукой.

– Мужественная девушка, - подумал Джон, - она точно не из тех тупоголовых крыс, которые будут театрально капризничать при каждом неудобстве. Гордые стервы, пользуются своим положением в обществе. Думают, что раз уж они девушки, то должны плакаться по любому поводу, а мы должны бегать рядом да конфетки им подавать. Какая же мерзость!

Джон вспомнил пару ситуаций из своей жизни. Он вспомнил своих знакомых, которые так вот нянчились со своими девушками, с этими стервами, которые использовали их и используют до сих пор. Ему были непонятны причины таких отношений. Тревис Джон призирал этих людей: парней, которые наивно выполняют любые приказы от своих “любимых”, и девушек, которые пользуются этими парнями. Это происходило вокруг него, и он ничего не мог с этим поделать. Он говорил это своим друзьям, пытаясь открыть им глаза, на что они отворачивались от него и прекращали с ним общение. Это не его дело, Джон понимал это, но не мог позволить себе водить дружбу с такими людьми. Честно признаться, именно поэтому вчера ночью ему сломали нос: из-за этих глупых людей, которые не видят, что происходит у них под носом. А эта девушка, что сидела напротив Джона, такой не являлась. Она была совершенно другой. Она была идеалом его грез.

– Я бы мбог снять эбти бинты, но мбое лицо вбрядли бы тебе побнравилось, - девушка пыталась разглядеть лицо сквозь его бинты, а потом расхохоталась.

– Да уж, лучше не снимай, - улыбнулась она. Девушка была с чувством юмора, и Джону это нравилось. Потушив ногой окурок, он спросил ее:

– Тогбда боставь мне сбой нобер телефобна, я бозвоню тебе, когда сбмогу сбнять эбти бинты.

Девушку удивила его настойчивость, в какой-то момент она хотела развернуться и уйти, но что-то ее остановило. Она встала и начала рисовать на стене какой-то рисунок. Джон смотрел за движением ее руки: две жирные точки, обведенные кругами, над каждым кругом тоненькие полосы, соединяющиеся в середине, в нижней части между кругами. А сверху над рисунком был написан номер телефона. Его глаза раскрылись от изумления, перед ним был номер ее телефона. Он не мог сдержать своих эмоций:

– Побдобжди бменя збдесь, я сбегаю за бмобильбником! – Он тут же вбежал назад в коридор, и счастливый летел, уворачиваясь от распахнутых дверей палат. Получить ее номер значило, что скоро он узнает ее имя. Приближаясь к своей палате, он был рад, что ему сломали нос, иначе ему пришлось бы вдыхать аромат больницы, который он так ненавидел. Джон забежал в палату, не обращая внимания на спящих, начал обыскивать свою куртку. Где-то в кармане должен был лежать его мобильный телефон. Не найдя его ни в куртке, ни на своей койке, он начал обыскивать карманы своих джинсов.

Великое забвение посетило Джона. Телефон, который он искал здесь, невозможно было найти, потому что он потерял его вчера. Ночью, когда сломали его нос, он потерял свои вещи: сигареты, телефон, бумажник. Возможно, их украл нападавший, или быть может, их забрали санитары, которые привезли его в больницу. Это также не имело значение, телефона при нем не было, а значит, он зря терял время. Нужно было возвращаться назад.

Ох и надоел я со своими теориями, да? То про нос начну, то про острова накручу. Я понимаю, что это маленькая история про Джона, и кто-то ее должен был рассказать. А раз уж я оказался на месте рассказчика, то вы должны простить меня за это. С меня последняя теория, и я больше не потревожу вас. Только на этот раз это не теория, а скорее всего закон. Обычный жизненный закон, который гласит, что одинаковые заряды отталкиваются, а разноименные притягиваются. Речь идет о людях с разными и одинаковыми интересами. Как-то странно, но так получается, что люди с разными интересами и вкусами создают больше браков, чем люди с одинаковыми вкусами.

Сейчас вы начнете спорить со мной, мол, у вас все не так, и вы хорошо понимаете своих любимых, что вам хорошо вместе, и так далее. Но спорить с вами бесполезно, вы будете правы. Так и есть, человека с другими вкусами проще понять и слушать. С человеком других предпочтений почти невозможно поссориться, таким парам легче жить вместе, когда один может наслаждаться своим любимым занятием, а другой не сможет ему помешать, пока тот занимается своим любимым делом.

Но предположим, что дело еще не дошло до брака и свадьбы. Например, люди только познакомились, и они понимают, что нравятся друг другу. Вы уже заметили, что я плавно подкрадываюсь к Джону Тревису? Да, так и есть, но я все же продолжу рассказывать об этом в третьих лицах. Вот эти люди общаются и понимают, что им хорошо вместе. У них много общего: интересы и вкусы совпадают, мировоззрение идентично, даже если они об этом еще не догадываются. Но в конце случается следующее. Волею случая или, быть может, силами судьбы, а в редких случаях, с помощью самих людей, все рушится. Стоит провести с этим человеком, с человеком одинаковых вкусов, некоторое время, вы начнете понимать, что вы разговариваете сами с собой, и вам уже нечего обсуждать. Вы стоите напротив большого зеркала, смотрите в него и видите себя. Поднимаете руки вверх – отражение повторяет, подпрыгиваете – отражение подпрыгивает с вами. А может, это вы повторяете за отражением, никогда не задумывались? Общение с такими людьми превращается в общение с зеркалом, то есть с самим собой.

А вот теперь, все очень просто. Если вы не любите себя, а я точно знаю, что вы себя не любите, вечно придираетесь к себе, к своей внешности, и так далее, то вряд ли сможете полюбить отражение в зеркале. Вы не сможете полюбить человека, который думает как вы, который мечтает как вы. Вы нашли человека своей мечты, но не сумели полюбить себя. Виновата ли здесь судьба, и сверхъестественные силы? Думаю, что нет, а если и так, то судьба хорошо справляется со своей работой. А потом и обижаться нечего, когда очередной раз видите, что молодожены совсем не похожи, что у них нет ничего общего, и как так случилось, что они оказались вместе.

Во всем виноват человеческий эгоизм, который не под силу одолеть в этой жизни, да и в следующей тем более. Что же на счет Джона, то он прожил небольшую жизнь, и имел дело с великим эгоизмом. Давайте вернемся к нему?

Джон бежал к той двери что есть сил. Он жалел о своем поступке больше всего на свете. Глупо было оставлять ту девушку там, на лестничном пролете. В конце коридора досада, одолевавшая его, комом застряла в его горле и перекрыла дыхание. Он бежал и не мог дышать. Где-то возле двери пробило нос. Одной из ноздрей он больно вдохнул в себя и почуял запах этой мерзкой больницы, запах негатива, запах страха, горя и несчастья.

Он подбежал к двери и чуть ли не выбил ее, на площадке никого не было. На полу лежал его окурок, а на стене номер ее телефона с рисунком. Джон мигом взлетел вверх по лестнице на третий этаж, открыв дверь, он обнаружил тот же черный коридор, не было слышно ни звука. Тогда он побежал на четвертый, и до тех пор, пока не посетил каждый этаж этой вонючей больницы, и не убедился, что девушку не найти.

Вернувшись на свой этаж, раздосадованный Джон пнул этот бычок на полу, что тот отскочил от стены и вернулся назад. Он вытянул из под бинтов вторую сигарету, что была украдена у соседа со скрипучими зубами. Развернувшись и облокотившись на стену, он закурил ее. Тяжелый дым обжигал стенки его легких, но ему было плевать, что они в три раза крепче его обычных. Сползая по стене, он уселся на пол. Джон Тревис снова потерял девушку своей мечты. И это вторая потеря за один то день.

– Как многое может произойти за одни сутки, - удивлялся он, затягиваясь сигаретой неизвестной марки. Потом он поднялся и посмотрел на стену, на которой был написан номер темноволосой девушки. Джон стал разглядывать каждую цифру номера ее телефона.

695-555-937

А под ним рисунок, который он не мог понять сразу. Теперь, когда он стоял напротив него, он увидел, что там нарисована сова. Два больших глаза со зрачками, бровки и клюв посередине.

– Сова, - вслух сказал Джон, - я буду называть тебя совой.

Он запомнил эти цифры навсегда, этот рисунок и девушку-сову, которая однажды назвала его придурком.

***

Я обещал, что больше не потревожу вас, но не могу не попрощаться с вами. Напоследок мне хотелось сказать пару вещей.

Я вижу множество людей на улице подобных тем, кто будут разбивать чужие носы и будут казаться правыми. Но не так много людей, чьи носы будут поломаны. И лишь некоторые из них будут поломаны за правое дело, по-настоящему правое дело. Пусть у Джона и был сломанный нос, зато он точно сможет отличить, где правда, а где лож. Он всегда будет тем человеком, который сможет выбрать, во что ему верить.

А во что верите вы? В неприступные законы или в выдуманные теории? Да мне, в общем-то, плевать, что вы ответите. Джону-то уже разбили нос.

***