- Падалеки, это что за хрень? – Джеффри Дин Морган, убежденный натурал и главный редактор гей-журнала Sans contrefaçon с интересом посмотрел на демонстративно развалившегося в кресле Джареда поверх очков.
В руках он держал черновик колонки «Письма читателей». Впрочем, Падалеки и не надеялся, что его откровенно вызывающий текст останется незамеченным.
- А что не так? – спокойно поинтересовался он.
- Все не так, - отрезал Морган, вновь пробегая взглядом распечатку. – Какие, на хрен, веревки?.. Господи, а вот это я даже вслух произносить не буду. Нет, то есть, с точки зрения манеры написания - никаких претензий, и, в целом... хм... Черт, парень, такое и в сети не на любом сайте можно выложить, ты совсем охренел? Кстати, Падалеки, у тебя что, проблемы с БДСМ?
Джаред честно задумался. Даже если вспомнить его единственный эксперимент с наручниками... Наверное, тот случай все же не считается. Вообще-то он тогда просто хотел попробовать, как это бывает с женщиной, кто ж виноват, что подвернулась дочка шерифа, и что она быстро нашла применение отцовским игрушкам. И против наручников Джаред в целом не возражал, но вот появление разъяренного папаши... Пришлось выламывать перекладину из спинки кровати и прыгать в окно под истошный вопль: «Папа, не надо!!!». Правда, оказалось, в патрульном автомобиле у дома сидел еще один коп... Ну, короче, ребра потом болели долго. А еще шериф не поленился вывезти его за город и выкинуть из машины, пообещав пристрелить при следующей встрече... Как Джаред возвращался в город обратно, чтобы забрать собственный автомобиль – отдельная история. Не будь он геем с самого начала, после этого приключения точно зарекся бы иметь дело с женщинами, а с родственницами представителей власти – в особенности. Так что, в общем – никаких проблем с БДСМ нет, кроме того, что после пережитой моральной травмы его это направление совершенно не привлекает.
- Не думаю, - честно сообщил он.
- Заметно, - буркнул Морган, проглядывая колонку до конца.
Дочитав, он аккуратно отложил распечатку и со вздохом снял очки.
- Так, я понял. Ну что же, в том, что ты способен написать настолько забористое порно, что его даже в Bound & Gagged цензура не пропустит, я никогда не сомневался...
- Хотел бы я знать, что тебя навело на такие мысли? – поинтересовался Джаред, почесывая голую коленку через дырку в джинсах и по взгляду Джеффри понимая, что вид оскорбленной невинности ему категорически не идет.
- Твое поведение, - любезно пояснил Морган.
- В смысле? – буркнул Падалеки, отводя взгляд и лихорадочно прикидывая, о каких его прегрешениях могло стать известно начальнику.
- А то я не в курсе, что ты перетрахал полредакции, а вторую половину обошел своим вниманием только потому, что тебя не устроил их пол, - хмыкнул Джеффри.
Джаред мысленно облегченно выдохнул. Ладно, на всякий случай - больше никакого секса на столе Моргана, как бы велико ни было искушение воспользоваться его отсутствием...
Хотя Джеффри явно переоценил вклад Падалеки в сексуальную жизнь коллектива, сказать в свою защиту было нечего, ибо некоторые факты Моргану определенно были известны. Поэтому Джаред просто пожал плечами.
- Кстати, на будущее, Падалеки – не гадь, где живешь.
Джареду стало смешно, потому что этот же совет вполне можно было дать самому Моргану.
- Джефф, я еще слишком молод, чтобы проникаться столь серьезными философскими идеями, - весело фыркнул он. – И потом – ты же понимаешь, я не задержусь здесь надолго.
Джеффри бросил на него быстрый взгляд исподлобья.
- Опять засвербило?
Джаред с наслаждением потянулся.
- Джефф, я не могу оставаться на одном месте, реально начинаю чувствовать, как покрываюсь мхом. Я и так уже застрял в ЭлЭй непозволительно долго, того и гляди корни пущу...
- Долго – это месяца два?
- Два с половиной, - отозвался Падалеки и улыбнулся. – Джеффри, мне же надо где-то брать истории для этих дурацких писем. Такими темпами я скоро идеи из InStyle воровать начну, поверь, это будет еще хуже, чем порно... Сейчас вдохновить меня может только дорога. Черт, Джефф, я тебе буду давать колонку в неделю и клятвенно обещаю останавливаться только там, где есть WiFi.
Морган вздохнул и отвел глаза. Падалеки почувствовал себя неловко, хотя и знал, что собирается поступить правильно.
Для него не было тайной, почему Джеффри относится к нему с большим теплом, чем он мог бы ожидать от своего начальника, и в этом действительно не было ни малейшего сексуального подтекста. Два года назад единственный сын Моргана погиб в автокатастрофе. Джефф никогда не заговаривал с Джаредом на эту тему, но Падалеки и так знал от более информированных коллег – Майклу Моргану было двадцать, он был высоким и темноволосым, а еще он был геем. Нетрудно догадаться, кого Джефф видел перед собой, когда вполне по-отечески вправлял мозги или просто давал дружеские советы Джареду.
Падалеки искренне сочувствовал его горю, но привязанность Моргана, в том числе, была одной из причин, которые побуждали Джареда вновь отправиться в путь. Он уважал его, при других обстоятельствах – мог бы даже в него влюбиться, вот только заменить Джеффу погибшего сына Джаред был не в состоянии. Потому что уже знал на собственном горьком опыте – есть люди, заменить которых невозможно.
- Так значит, в этом и был истинный смысл твоего порно-выступления? – негромко спросил Морган.
Джаред улыбнулся, и черт, он знал, что улыбка получилась виноватой.
- Джефф, я, правда, больше не могу выдавливать из себя эту приторно-сопливую хрень, которую ты потом выдаешь за письма читателей. Слушай, если нам в самом деле пишут только безграмотные озабоченные идиоты, чьи опусы нельзя напечатать даже после редактуры, на хера вообще нужна эта рубрика?
Джеффри откинулся на спинку кресла.
- Людям нравится читать истории других людей, обычных, таких, как они сами. Причем именно письма создают наибольшую иллюзию сопричастности. Случаи, которые, возможно, произошли с их знакомым, другом, соседом. Все эти звезды, селебрити... Это другое. Ими можно восхищаться, но им никогда не будешь искренне сопереживать. Уж слишком они далеко. А вот когда ты пишешь очередную, как ты выражаешься, сопливую хрень от имени несчастного мальчика-подростка, который безответно влюблен во взрослого мужчину...
Джаред, не удержавшись, громко фыркнул.
- Ага, и подписываю письмо «Джей Ти»... А-а, ладно, проехали, - он махнул рукой в ответ на недоуменный взгляд Моргана, который, судя по всему, сериалы не смотрел в принципе, а посему история Джастина Тейлора ему была неизвестна.
Джефф пожал плечами и с деланным равнодушием отвернулся к монитору.
- Впрочем, я хотел дать тебе другое задание, но раз уж ты так настроен...
Падалеки облизнул губы.
- Морган, нечестный прием, - предупредил он.
Косой взгляд.
- Нечестный прием, Падалеки, - принести мне вот эту херню за два дня до дедлайна.
Джаред обреченно вздохнул. Разумеется, у него был и нормальный вариант колонки.
- Блин, Морган...
- Когда, Джей?
- Завтра...
- Падалеки.
- Ок, через час на мейл.
Джаред ненавидел такой взгляд Моргана. Каждый раз, когда Джефф смотрел на него так, ему казалось, что его поимели, причем, что самое обидное, поимели дистанционно.
- Так что ты хотел мне предложить? – ладно, не впервой, надо постараться хоть стрясти за это максимум бонусов.
Джеффри кашлянул.
- Вообще-то, даже не предложить… Скорее попросить.
Падалеки недовольно скривился. Блядь, похоже, его морально трахнули за просто так. Точнее – он еще и остался должным. Черт, Моргану надо идти в политику.
- Ну, проси, - уныло протянул он, сползая вниз по креслу.
В голосе Джеффа тут же появились деловые нотки. Та-ак, Элвис покинул здание и ему на смену пришел большой босс.
- Статья, заказная, поэтому имей в виду – придется рассыпаться в комплиментах и радостно пускать сопли, впрочем, что я тебе объясняю. Не больше двадцати тысяч знаков с пробелами, срок – до конца месяца.
- Кто заказчик? – подобрался Джаред. К правильному заказчику обычно положены разные интересные приложения, вроде халявных абонементов в фитнес. Самому Джареду это на хрен не уперлось, но вот Брока может заинтересовать. А заинтересовавшийся чем-то Брок – это Брок, который не отравляет последние дни пребывания Падалеки в ЭлЭй своим ворчанием.
Впрочем, ответ Моргана звучал крайне неутешительно.
- Калифорнийский университет, местное отделение, как ты понимаешь.
Падалеки поморщился. Н-да, с этих точно ничего интересного не стрясешь…
- Чего рожи корчишь?
- Мой экс там учится, тот еще гадюшник.
Морган кивнул.
- Именно. А еще в их кампусе в прошлом году одного парня зарезали в групповой драке, в принципе - обычное дело, особенно учитывая, что все участники побоища были пьяны и обдолбаны до неприличия. Только вот парень оказался гомосексуалом, и, как ты понимаешь, это в корне изменило дело.
Падалеки хмыкнул и машинально потер рукой едва заметный шрам на подбородке – память о разбитой бутылке в руке Брауна.
- GLAAD не смогли пройти мимо столь интересного факта, поднялся вой, несчастный парень в один миг стал невинноубиенной жертвой гомофобствующих ублюдков, и уже никого не интересовало, что нож, на который он напоролся, ему же самому и принадлежал. Короче, с тех пор руководство UCLA разве что через жопу не выворачивается, пытаясь доказать свою лояльность к секс-меньшинствам, а эти уроды знай себе пикеты устраивают…
- Ты так не любишь GLAAD? – полюбопытствовал Джаред, которого это открытие даже позабавило. Все же Морган – нечто уникальное. Натурал, редактор гей-журнала, и, как выясняется, еще и противник Союза геев и лесбиянок.
- А с какой стати мне их любить? – пожал плечами Джефф. – Геи не привлекают меня, дайков я вряд ли заинтересую… А если серьезно, я просто не выношу фанатиков, с какой бы стороны баррикад они не находились. Когда притесняют геев – это отвратительно, но когда геи начинают вести себя так же в ответ – получается вообще черти что.
- Это, типа, ты сейчас призываешь к миру во всем мире и непротивлении злу насилием? – холодно поинтересовался Джаред, искренне считавший слово «толерантность» ругательством. – Сразу видно, что ты никогда не получал по морде за то, что ты не цивил. Если мы не будем защищать свои права, интересно, кто это сделает за нас?
- Сколько тебе лет, Джаред? – спокойно спросил Морган.
Падалеки поджал губы. Он ненавидел такие вопросы, поскольку полагал, что имеет полное право на тот возраст, на который выглядит, то есть лет на двадцать пять минимум.
- Двадцать три, - нехотя буркнул он, понимая, что Джеффу все равно это известно и вопрос носит исключительно воспитательный характер.
- Вернемся к этой теме лет через десять, Джей, - кивнул Морган. - Надеюсь, к тому времени ты поймешь, что твои личные права все же заканчиваются там, где начинаются права других людей.
Джаред фыркнул и покачал головой.
- Демагог, - проворчал он.
- Упертый радикал, - не остался в долгу Джефф, впрочем, он произнес это вполне беззлобно.
- Ладно, так при чем тут статья? – вернулся к основному вопросу Джаред.
- В середине следующего месяца окончательно затраханный активистами GLAAD университет проводит благотворительный бал, приуроченный, естественно, ко дню толерантности, под каким-то очередным дебильным лозунгом типа «разные люди – равные права»…
Джаред перегнулся через подлокотник кресла, очень натурально изображая приступ тошноты.
- Если перестараешься и испоганишь мне ковер – в химчистку повезешь его сам, имей в виду. И за свой счет. Так вот, это мероприятие предваряет рекламная компания, целью которой является донести до широкой публики, что в университете все для всех друзья, товарищи и братья, независимо от цвета кожи, вероисповедания и сексуальных предпочтений. Насколько мне известно, кроме как у нас, аналогичные статьи выйдут в WRC и Moment.
Падалеки заржал.
- Педики, евреи и чернокожие феминистки? Они чего, хотят свести нас всех вместе на этом своем междусобойчике и устроить бои без правил? Бля, это охуительный ход! - искренне одобрил он.
- Я те щас рот с мылом вымою, Падалеки, - ласково отозвался Морган. – Короче, смысл в создании нового имиджа UCLA как места, где нетерпимы только к нетерпимости.
И без того ухмыляющийся Джаред развеселился окончательно.
- Морган, твой лозунг - полный отстой и по смыслу, и по звучанию, - заявил он.
Джеффри невозмутимо смерил Падалеки взглядом.
- Это не мой лозунг, это название твоей будущей статьи, - сказал он.
Джаред вздохнул.
- Но почему я? – все же поинтересовался он, хотя прекрасно знал, что уже согласен.
Взгляд Моргана стал предельно серьезным.
- Потому что там далеко не всё так гладко, как нужно будет написать, а ты единственный из моего зверинца, по внешности которого сразу не скажешь, что он гей.
- Это оскорбление? – вскинул бровь Джаред.
- Это констатация, - отрезал Морган, не поддержав шутку. – Если я пошлю туда Ларри, Бреда или Карлу, есть большой риск, что с ними не только не станут разговаривать, а еще и отмудохают, подкараулив в темном углу.
- Как-то это не вяжется с основной идеей, - мгновенно посерьезнел Падалеки.
Морган скривился.
- Можно подумать, кого-то это волнует; не будь идиотом, Джаред. Главное – хорошая пресса, да чтобы само мероприятие прошло без эксцессов и неожиданностей.
- Тогда зачем вообще кого-то туда посылать? Я тебе за пару дней слеплю хвалебный спич о новом Городе Солнца, не выходя из дома.
Морган вздохнул, раздосадованный наивностью Джареда.
- Падалеки, правда, конечно, никого не интересует, но вот внешние атрибуты должны быть соблюдены до мелочей. Да, это будет откровенная лажа, но ты все равно должен изобразить кипучую деятельность, помозолить всем глаза, взять интервью у ректора и пообщаться с кем-нибудь из деканов. Вот спускаться ниже по иерархической лестнице мы не будем; о том, как любят геев преподаватели и студенты, сочинишь сам. Деньги, Джаред, надо отрабатывать. Ты не похож на гомосексуала, а значит, сможешь спокойно сделать вид, что собираешь материал, не опасаясь за сохранность своего лица. На крайний случай поговоришь с кем-нибудь из учеников, ну… не знаю… о бейсболе!
Вот теперь Джаред заинтересовался вполне искренне.
- Всё действительно так хреново? Здесь, в самом центре ЭлЭй? – негромко спросил он.
- А там не Лос-Анджелес, Джей. Там Манхеттен шестидесятых, так сказать, до Стоунволла, если ты понимаешь, о чем я, - усмехнулся Морган. – Со всеми вытекающими. Ладно, можешь идти.
Ну что ж, возможно, это будет забавно. И черт с ним, с халявным фитнесом, перебьется Брок.
Джаред встал.
- И, кстати, оденься нормально, - глядя в монитор ноутбука, заметил Джеффри.
Падалеки оглядел свою сетчатую черную майку и дизайнерские джинсы с многочисленными разрезами.
- Ты же сам сказал, что я не похож на гея, - усмехнулся он.
- В этом - похож, не волнуйся, - невозмутимо отозвался Морган и, краем глаза просмотрев лежащую на столе распечатку, добавил: - Доведи до пятисот слов, убери или хотя бы перефразируй откровенную похабщину... так, вот это вообще нафиг, даже знать не хочу, о чем здесь речь... – остро отточенный карандаш черканул по бумаге. - Потом еще на тысячу рассуждения и советы своему, хм... лирическому герою, а потом ко мне. Может, смогу пристроить в Unzipped.
Падалеки просиял.
- И чтобы колонка была у меня через полчаса, иначе считай, что я ничего не говорил, - сухо подвел итог Морган и окончательно погрузился в компьютер.
- Джефф, ты лучший, - искренне отозвался Джаред, забирая распечатку. – Час.
- Сорок минут. Все, дискуссия окончена. Вали отсюда.
***
Падая на сиденье своего камаро, Джаред в который раз подумал, что дорогие кабриолеты, которые так любят пижоны из Бель-Эйр, на самом деле полная ерунда. По такой погоде, когда воздух на солнце прогревается почти до восьмидесяти пяти градусов, без крыши особо не попонтуешься, по-любому очень быстро задумаешься о том, что раз у тебя есть такая замечательная вещь как кондиционер, глупо ей не пользоваться.
Это был голос разума. Но сердце все равно болезненно сжималось от зависти, когда мимо проносились красавцы крайслеры, мазератти и понтиаки, увозя своих молодых и беспечных хозяев в мир больших денег и дорогих игрушек, туда, куда простым смертным вход заказан.
Всё, раз в голову стали приходить мысли о красивой жизни - пора сматываться из Лос-Анджелеса. Потому что красивая жизнь – это однозначно не для Джареда, в саабе с открытым верхом не очень-то попрыгаешь по глухим проселкам, да и ночью на шоссе вряд ли будешь чувствовать себя уверенно. Хватит, погрелись на солнышке, полюбовались пальмами, самое время сменить пейзаж. Осталось только решить – горы Вайоминга или озера Мичигана. Пожалуй, Вайоминг, Джаред давно мечтал посмотреть Йеллоустон. Да и народу там немного, что самое оно после сумасшествия ЭлЭй. Впрочем, на Аляске еще меньше. А что, это мысль… Там хотя бы такой жары не будет.
Решено – он разберется с этими университетскими умниками, порадует Моргана статьей и уедет. В конце концов, в век беспроводного интернета он свою колонку хоть откуда делать может. По крайней мере, в Geographic никто не жалуется, что никогда не видел Падалеки живьем, да и в Daily fun тоже.
Джаред завел двигатель и повернул дефлекторы, направляя потоки пока еще обжигающе-горячего воздуха себе в лицо. Ничего, кондер здесь что надо, сейчас полегчает.
Он достал из кармана телефон и нашел в записной книжке нужный номер. Прежде чем браться за работу, неплохо бы понять, с кем предстоит иметь дело. Говорите, той историей заинтересовались в GLAAD? Значит, обратимся к активистам.
- Сейчас, - сдавленно раздалось в трубке после третьего гудка.
Джаред вздохнул и приготовился ждать. Вот они, трудовые будни общественных деятелей.
- Падалеки, что, опять? – напряженно поинтересовалась Ники минуты через две.
У Джареда хватило совести немного смутиться.
- Нет, залог мне не нужен, но все равно спасибо, что напомнила, - проворчал он, памятуя, что лучшая защита – это нападение. – Ты мне это до конца жизни не забудешь?
- Если понадобится, то и дольше, - хмыкнула Эйкокс.
История действительно получилась дурацкая. Если бы Джареда тогда просто забрали в участок за непристойное поведение, это было бы полбеды, хотя не очень понятно, что такого откровенно непристойного было в том, что он, напившись в хлам, пытался исполнить на отобранной у кого-то гитаре пару песен из репертуара Карлсона. В конце концов, в том баре ему даже аплодировали… кажется. Но беда в том, что у хозяина фермы, на которую он устроился весной сезонным рабочим, и с которой сбежал за несколько часов до своего звездного бенефиса, был племянник…
Падалеки прекрасно помнил, как разгружал хозяйский фургон и думал о том, что физическая работа на свежем воздухе охренительно здорово заменяет спортзал и позволяет сэкономить на этом кучу бабок. И тут он впервые увидел Энди Тайлера. В первую секунду Джаред совершенно искренне принял его за девушку, потому что не бывает таких парней - изящных, тонкокостных, с нежной кожей, не тронутой загаром, и огромными голубыми глазами. В принципе – ну вообще не его типаж. Джаред всегда предпочитал высоких парней спортивного телосложения, а уж если у них ко всему прочему еще были зеленые глаза и светлые волосы… У таких красавчиков просто не было шансов избежать настойчивого интереса Падалеки. И вдруг эта воздушная феерия, у которой только и было общего с привычным идеалом Джареда, что светлые, почти белые волосы...
Падалеки искренне считал, что никогда не поведется на такого вот хрестоматийного, женоподобного гея, но, наверное, все же правы те, кто предостерегает людей от зароков. Стоило ему заглянуть в бездонные, как небо, и такие же голубые глазищи, и он понял, что попал. А когда в ответ на недвусмысленное предложение Джареда познакомиться поближе эти невероятные глаза наполнились паникой и парень попросту сбежал, Падалеки понял, что попал серьезно. Да, парень несомненно гей, вот только, по ходу, сам он об этом еще не знает…
Джаред просто не смог устоять перед таким соблазном.
Он обольщал Энди по всем правилам охотничьего мастерства. Как умелый загонщик, Джаред планомерно отрезал Тайлеру любые пути к отступлению, постепенно влюбляя в себя. Последней каплей для студента-лингвиста стала декламация Джаредом отрывка из «Сирано де Бержерака», причем наизусть и в подлиннике (спасибо преподавателю французского из Айовы, с которым Падалеки провел три незабываемые недели в прошлом мае). Энди Тайлер сдался. Спустя одну неделю, два дня и двенадцать часов с момента их первой встречи.
Грехопадение произошло в амбаре, на тюках ароматного сена, и Джаред, которому секс в подобных местах был не в новинку, лишний раз убедился, что сеновал для любви подходит мало, а тот, кто утверждает обратное, просто не знает, как больно солома впивается в разные чувствительные места. Впрочем, Энди, похоже, остался доволен.
Две следующие недели пролетели как один день, в вихре страсти и секса. Джаред, забыв об осторожности, проводил у Тайлера почти каждую ночь, попадая в его комнату и уходя оттуда через окно. Кажется, кто-то когда-то назвал его кошарой… Наверное, в этом есть смысл, иначе почему он по жизни пользуется окнами едва ли не чаще, чем дверьми?
А однажды утром, привычно проснувшись перед самым рассветом в комнате Энди, Джаред понял, что больше не хочет сюда возвращаться. И что обожание девятнадцатилетнего пацана, конечно, безмерно льстит самолюбию, но в то же время дышать рядом с ним становится все труднее, словно на горле медленно сжимает свои кольца невидимый удав.
Падалеки, как правило, одинаково легко сходился и расставался с людьми. Та история в выпускном классе – единственное исключение, о котором Джаред не любил вспоминать. И он очень надеялся, что Энди отнесется к ситуации с пониманием, а значит, он сможет спокойно отработать сезон до конца, проводя ночи в своей собственной постели. Ну, может, они даже по старой памяти встретятся раз-другой на сеновале… Увы, реакция Тайлера превзошла все его ожидания, заставив Джареда в очередной раз заречься иметь дело с хрестоматийными геями.
Слезы, крики, упреки, обвинения, мольбы - все это обрушилось на оторопевшего Падалеки волной цунами, едва не сбив с ног. Энди рыдал, цепляясь за колени Джареда, а тот лихорадочно пытался вспомнить, что надо делать, чтобы унять истерику, причем действовать надо было быстро, пока кто-нибудь не услышал эти вопли. В голову не приходило ничего, кроме пощечины, но поднять руку на рыдающего по его вине парня Падалеки просто не мог. И тогда это действительно показалось прекрасной идеей, настоящим спасением – обнять трясущегося Тайлера и попытаться донести до него, что это не окончательное расставание. И что, даже если не вспоминать, какие консервативные взгляды на однополую любовь царят в этих краях, он, Джаред – наемный работник, а Энди – родственник хозяина, а значит, мистер Баркли собственноручно оторвет Падалеки яйца, если хоть что-то заподозрит. Им просто надо выждать – лето кончится, Тайлер вернется в университет, вот в Финиксе они и встретятся, если Энди не передумает… Джаред был так убедителен, что поверил бы себе сам, если бы при этом мысленно не клялся вести себя в оставшееся до отъезда Тайлера время так, чтобы при расставании тот дал ему неправильный номер телефона и постарался навсегда забыть, что когда-либо знал человека по имени Джаред Падалеки. И это не жестоко. Это… правильно.
К сожалению, Джаред абсолютно не принял в расчет, что влюбленные физически не способны руководствоваться разумом. Он просто бездумно расслабился, когда Энди затих в его объятьях, и, поздравив себя с очередным достижением на ниве дипломатии, спокойно отпустил парня «подумать».
Результатами собственной безалаберности Джаред в полной мере насладился пару часов спустя, когда пугающе раскрасневшийся Тайлер ворвался в пристройку, которую Падалеки делил с еще тремя работниками, и срывающимся голосом попросил Джареда выйти вместе с ним. Моментально почувствовав, что таки нарвался на самый главный пиздец в своей жизни, Падалеки последовал за Энди и почти без удивления услышал, что тот все рассказал дяде. Причем не просто рассказал, а еще и потребовал не мешать их счастью.
Вот это уже было чересчур. Джаред с ужасом понял - раз уж то, что для него было очередной интрижкой, для Энди Тайлера стало синонимом слова «счастье» - ситуация окончательно вышла из-под контроля.
Тогда Падалеки поступил так, как был должен поступить с самого начала – он сбежал. И можно сколько угодно говорить, что это было трусливо или подло – по мнению Джареда хуже бегства могла быть только попытка построения этого самого счастья с человеком, к которому не испытываешь ничего, кроме дружеской симпатии, ну и чисто сексуального влечения. Хватит, проходили. С Броком.
Он покидал в машину свои немногочисленные вещи и вечером просто уехал, ни с кем не прощаясь и не требуя расчет, поскольку вполне закономерно предполагал, что в случае претензий он еще сам окажется должным за поруганную, блин, невинность. Злой как черт, он зашел в тот бар, не испытывая ни малейшего желания напиваться, просто чтобы перевести дыхание и решить, что делать дальше. Пожалуй, стоило переночевать в местном мотеле, утром отправить с почты, где был единственный в городе выход в интернет, колонку Моргану, и валить куда глаза глядят. Блядь, вот тебе и бесплатный фитнес с секс-обслуживанием, черт, ну ведь с самого же начала понял – не его типаж, на хера полез… Вот так, повелся на красивые глазки – сиди теперь без работы и без денег. Впрочем, это как раз поправимо, главное, убраться отсюда подальше, а уж крепкий молодой парень, не боящийся испачкать руки, всегда сумеет прокормиться без необходимости снимать деньги с банковского счета. Да, у Джареда был счет. Точнее, возможность самостоятельно распоряжаться тем самым счетом, который завел когда-то для него отец, и на котором к моменту его восемнадцатилетия скопилось порядка пятидесяти тысяч. Когда стало понятно, что Падалеки окончательно вошел в раж и помимо ориентации поменял еще и все представления о собственном будущем, родителям не оставалось ничего другого, кроме как положиться на сомнительное благоразумие собственного отпрыска и дать ему карт-бланш в плане управления своими финансами. Надо сказать, Джаред их не подвел – первой и последней серьезной покупкой, на которую он потратил деньги со счета, стала убитая серебристая камаро, которую потом они с Чадом в течение трех месяцев возвращали к жизни в автомастерской Мюррея-старшего. В дальнейшем себе на жизнь Джаред упрямо зарабатывал сам, и родители, в конце концов, были вынуждены признать его право жить так, как он хочет: после расставания с Броком Джаред просто сел в машину и уехал куда глаза глядят, в смутной надежде однажды найти самого себя в переплетении бесконечных дорог. Он нигде не задерживался надолго, перебивался случайными заработками и набирался впечатлений. Когда количество эмоций, случайных встреч и забавных случаев стало зашкаливать и появилось желание сохранить их на будущее хотя бы для самого себя – Падалеки сел за ноут и стал вести что-то типа дневника. А потом все сложилось как-то само собой – он сам не понял, как отправил на мейл журнала Geographic некоторые из своих заметок, и лишь держа в руках чек с гонораром за публикацию, понял, что жизнь меняется, причем меняется к лучшему.
Так что – он не пропадет и без денег Баркли.
Казалось бы, решение принято, а значит, можно спокойно направиться в мотель, благо, завтрашний день обещает быть долгим. Вот только быть законченной сволочью – иногда это еще труднее, чем поступать правильно. Голубые глаза Энди, казалось, все еще смотрели на Джареда с такой тоской и с таким укором, что хотелось выть. И тогда он заказал первый шот…
…Фрагменты собственного выступления, призванного не столько поразить воображение аборигенов, сколько успокоить собственную душу, еще только обретали ясность в мозгу слегка протрезвевшего Падалеки, когда он понял две вещи. Первое. Судя по решеткам, он в камере полицейского участка. Второе. Если в ближайшую четверть часа его не линчуют - это будет чудом похлеще, чем лик Иисуса на куске заплесневелой пиццы, потому что бас Баркли невозможно спутать ни с чем, и он доносится из соседней комнаты. Черт, теперь понятно, что чувствовали чернокожие рабы, убегавшие из хозяйских усадеб, обрюхатив дочку своего господина... Блядь, вот только не это! Падалеки похолодел, услышав предложение «отдать содомита родным парня для потолковать», поскольку результат такого разговора можно было предсказать со стопроцентной уверенностью. Единственное, что вызывало сомнения – Джаред умрет сразу или его будут убивать долго и со вкусом?
Трудно сказать, чем именно руководствовался Джаред, когда принялся орать, биться о решетку и требовать дать ему реализовать свое законное право на один телефонный звонок – наверное, даже очень сильно пьяному человеку хочется жить. Еще сложнее сказать, что озарило его затуманенное джином сознание и заставило сделать первый действительно правильный шаг за последний месяц – позвонить Ники. Нет, на самом деле он, разумеется, хотел позвонить Чаду. Просто, чтобы напоследок услышать голос этого невозможного уебана, пожаловаться на столь быстро и несправедливо заканчивающуюся жизнь и завещать назвать мелкого Джаредом. Но был уже первый час ночи, значит, в Сан-Антонио… Блядь, вот хрен сообразишь, сколько там времени. Одно слово – поздно, а Соф и так дважды за время беременности попадала в больницу… Поэтому Падалеки, промахиваясь мимо клавиш дрожащими пальцами, открыл список контактов и было задумался, но принесший телефон коп тут же напомнил о необходимости поторопиться раздраженным покашливанием. Джаред, решив, что с автоответчиками Кейна, Карлсона и Коэн он и так постоянно общается, впервые за долгое время позвонил Эйкокс.
Ники взяла трубку быстро и внимательно выслушала все, что невнятно изложил Джаред. Потом она сухо уточнила название города и посоветовала держаться.
Падалеки безропотно отдал мобильный копу и со вдохом растянулся на койке, отвлеченно размышляя, отдадут ли Эйкокс его пепел после того, как сожгут заживо во дворе участка.
Но все же, наверное, не зря говорят, что Бог любит дураков и пьяниц. Джаред даже готов был самокритично признать, что попадает под обе эти категории, потому что ничем иным нельзя было объяснить, с какой стати активисты GLAAD выбрали именно эти жаркие дни для проведения в Юме своей встречи, посвященной организации там отделения PFLAG. И почему шериф, ярый католик и убежденный гомофоб, медлил, не в силах решиться отдать растлителя на расправу семейству Баркли–Тайлер.
Около половины четвертого, то есть через три с небольшим часа после звонка Падалеки, пикетирующие участок родственники Энди были разбужены светом фар и ревом моторов. Из двух остановившихся перед офисом шерифа внедорожников организованно выгрузились восемь молодых людей и решительно направились внутрь. Гарри Смит, помощник шерифа, лишь непонимающе заморгал при виде сунутых ему под нос двух корочек членов ABA и поспешил как можно быстрее переложить всю эту херню на плечи своего непосредственного начальника, по случаю чрезвычайной ситуации не уехавшего домой, а проводящего ночь на диване в своем кабинете.
Четверть часа спустя багровый от ярости шериф лично отпер камеру Джареда и сквозь зубы посоветовал ему никогда больше не показываться в радиусе пятидесяти миль отсюда, иначе он не ручается за последствия. Уже почти смирившийся со скорой смертью похмельный Падалеки словно во сне подписывал бумаги и со страхом косился на мрачную Эйкокс, нетерпеливо постукивающую каблуком возле двери.
- Ники, но как… э-э… да, кстати, спасибо, - промямлил Падалеки, когда процедура оформления залога, которой руководили две привезенные Эйкокс девушки-адвоката, была закончена. – Ну… Поехали, да?
- Ты ничего не забыл? – процедила сквозь зубы Ники, обжигая Джареда злым взглядом.
- Э-э… Нет?
- А я думаю, да, - коротко рыкнула Эйкокс, дергая Падалеки за рукав и почти припечатывая его лицом к стеклу.
Он не сразу понял, что имеет в виду Ники, но потом увидел сидящего на ступеньках участка Энди, и его сердце болезненно сжалось. Парень выглядел таким несчастным, таким одиноким… Черт, похоже, ему досталось, губы распухли, на подбородке ссадина.
- Знаешь, почему ты, блядь долбанная, сейчас сможешь выйти отсюда? – прошипела Ники. – Потому что этот мальчик, на которого насела вся родня, тем не менее отказался подавать заявление об изнасиловании.
Джаред сглотнул.
- А вот теперь, сука, подумай, что ты можешь сделать для него после того, что он сделал для тебя.
Джаред колебался не более секунды.
- Ники, - он кашлянул, прочищая горло. – Мы ведь сможем забрать его с собой, верно?
Хлопок по спине и негромкое:
- Если бы ты решил иначе, я лично отвела бы тебя к тем уродам, что сейчас дожидаются на улице.
Чуть позже Джаред понял, что пять крепких парней, которые не были адвокатами, приехали не просто за компанию.
Сначала вышли девушки-юристы и вместе с Тайлером сели в один из джипов, прежде чем успел среагировать хоть кто-то из его родственников. Дальше рассчитывать на эффект неожиданности не приходилось.
- Погнали, - скомандовала Ники, и вот тогда все началось всерьез.
Они прорывались к машине с боем. В другой ситуации Джаред наверняка бы прикололся над самим фактом наличия в GLAAD команды спецназа, но сейчас ему было не до смеха, а парни действительно работали как надо – прикрывали собой и не давали озверевшим фермерам прорваться к Джареду и Ники.
- Эйкокс… Спасибо, – выдохнул Падалеки, когда они впятером втиснулись на заднее сидение и джип рванул с места, на прощание взвизгнув покрышками.
- Теперь ты наш должник, Падалеки, - очень серьезно отозвалась Ники, вытирая кровь с рассеченного камнем лба.
… Разумеется, у Джареда с Энди ничего не получилось. Падалеки искренне старался загладить свою вину, быть нежным и внимательным, но, возможно, в этом и была главная проблема, потому что нежным и внимательным Джаред быть не умел, и столь не характерное для него поведение выглядело до оскомины фальшиво. Как бы то ни было, через месяц совместной жизни в съемной квартире Тайлера в центре Финикса, Энди первый объявил о разрыве. И о том, что он хочет попробовать создать отношения с Рики Вегой, одним из тех силовиков GLAAD, которые прикрывали их бегство из Черити.
Джаред вздохнул с облегчением и сделал вид, будто не знает, что Энди часто просыпается ночами и смотрит на него. Просто лежит рядом и смотрит, словно старается запомнить навсегда.
Падалеки понял, что пора в очередной раз подредактировать некоторые жизненные принципы, а еще, что он нуждается в отпуске. И раз уж он оказался в этих краях и до Калифорнии рукой подать, можно навестить Брока. А заодно лично познакомиться с коллективом журнала Sans contrefaçon, в котором он уже полгода являлся внештатным сотрудником и вёл, а точнее – сочинял колонку писем читателей.
Собственно, так Джаред и очутился в ЭлЭй. Кстати, а Эйкокс об этом знает?..
- Ники, я в Лос-Анджелесе, живу у Брока и веду себя настолько прилично, что самому тошно, - на всякий случай отчитался Падалеки. – Так что больше никаких неприятностей с полицией, слово скаута!
Эйкокс скептически хмыкнула. Спасибо, хоть про Тайлера спрашивать не стала.
- Тогда чего тебе от меня надо?
Воздух, поступающий в салон, постепенно становился все прохладнее. Джаред выбил из пачки сигарету и прикурил.
- Ники, мне нужна информация по UCLA, - сообщил он.
Та хмыкнула вторично, на сей раз удивленно.
- Падалеки, ты чего, меня с гуглом попутал? Википедия тебе в помощь, откуда я что-то могу знать об университете? Спроси у Брока, на каком он там, на физическом учится?
- На медицинском, - поправил Джаред, затягиваясь. – Ники, это же Брок. Готов поспорить, он знает о месте, где учится, еще меньше, чем ты; полагаю, он не знает даже имен тех студентов, с кем сидит рядом на лекциях, поскольку ему плевать на все, кроме травы и Кастанеды. И потом, меня интересует, что об UCLA известно в GLAAD.
- Почему нам должно быть что-то известно?
- Потому что в кампусе в прошлом году убили гея, и ваши ребята, уверен, нарыли немало интересного, раз уж дело дошло до пикетов.
Эйкокс задумалась.
- И зачем это нужно тебе? – поинтересовалась она уже вполне деловым тоном.
- Университет заказал статью о том, как нас любят в его гостеприимных стенах, но мой редактор считает, что там не все так
