ЕГОР И БЕСЫ.
Lt;<НАЗАД
ЕГОР И БЕСЫ. (очень литературный хоррор) "Что, если Ариост и Тассо, обворожающие нас, Осип Мандельштам.
-Нет! Прекратите! Нельзя выпускать эти силы на волю! Егор отчаянно рванулся, пытаясь освободить привязанные к скобам в полу руки. Фигура в черном балахоне застыла над ним – в одной руке кипа пожелтевших растрепанных листов, в другой – ритуальный кинжал. - Только не Хлебникова! Вы не знаете, что… Лезвие кинжала полоснуло по его груди, как перо по бумаге, разрезая ткань футболки, оставляя на коже причудливый, тут же обагрившийся кровавой росой символ. Глухой женский голос принялся бормотать неразборчивые, но грозно звучавшие слова. Егор повернул голову и в отчаянии поглядел на низенькую деревянную дверь в кирпичной стене. Если бы только люди, жившие за ней своей повседневной жизнью, могли догадаться, что творится у них под боком…. Жрица, покачиваясь в такт диктуемому заклинанием ритму, продолжала бормотать: " Бобэоби пелись губы/Питкан тсар хаур сеер’гм /Полечу я мертвый грозный, с окровавленною бритвой… /1100110000" В углах маленького помещения что-то склубилось, и начало медленно подползать к женщине в балахоне и ее распятой внутри пентаграммы жертве. *** Днем ранее. Дверь 203 аудитории раскрылась, и все, ожидавшие в коридоре, разом бросились навстречу студентам, вышедшим с экзамена первыми - симпатичной рыжеволосой девушке и высокому худому парню в черной футболке. - На что сдали? - Какой билет? - Списать можно? - Ну как, что там, что там? Варваре, которую тянули в разные стороны сразу четыре человека, это показалось похожим на сцену из американского кино – когда фигуранты громкого процесса выходят из зала суда к журналистам. Вот, только, тем обычно хоть есть, что сказать, а ей… - Да ничего! Неуд! На пересдачу послала! - И меня тоже на пересдачу – сообщил Максим. Группа притихла. Если уж у Варвары неуд… - Следующие, заходите, два человека! – раздался из аудитории неприятный женский голос. - Ни пуха, ни пера – пробормотала Варвара вслед Тельневой и Приходько, исчезнувшим за дверью. Максим покачал головой. - Да она стерва просто. Ладно, я, не учил ни фига, и не посещал почти, а тебе-то за что? -Не знаю... Они не стали дожидаться конца экзамена и понуро побрели по коридору к лестнице. Человек новый мог в лабиринтах Университета запросто заблудиться. Да, что там, блуждали по нему, порой, и пятикурсники, и аспиранты, и преподаватели. Можно было всю жизнь проработать в этих стенах, и, вдруг, обнаружить незнакомую аудиторию. Снаружи Университет выглядел не таким уж большим – два старинных здания, тесно прижатые плечами друг к другу, смотрели прямо на широкую реку, неторопливо несущую свои серые воды мимо городской суеты. Оба дома до революции принадлежали богатым вельможным родам и сохранили следы былого величия – скульптурные группы в нишах у парадного подъезда, барельефы на фасаде, великолепные интерьеры нескольких парадных залов. От прежних владельцев университет унаследовал и лабиринт коридоров, лестниц, каморок с уродливо скошенными углами, и сырой подвал со сводчатым потолком и прямоугольный внутренний двор, в середине которого чахли два тоненьких дерева. Когда-то над двором располагался замечательный висячий сад, о котором сейчас напоминали только торчавшие кое-где из стен железные крюки. Максим и Варвара, следуя мудрому правилу, гласившему, что самый быстрый способ развеять дурное настроение –подкрепиться, спустились на первый этаж, в столовую, презрительно именуемую студентами “стойлом” – за тесноту и почти полное отсутствие окон. Во время сессии, здесь, однако, было не очень людно, и друзья легко отыскали свободный столик. Ребята уже доедали блинчики, когда к ним, с грохотом отодвинув стул, подсел ещё один студент – крепкий, широкоплечий поджарый парень, коротко-стирженный и русоволосый. - Что мрачные такие? Чумову, небось, завалили? Чуму? С Егором Панкратовым они познакомились в тот самый день, когда пришли подавать документы в универ. Он был на несколько лет старше и работал в приемной комиссии, и, хотя, дел у него было невпроворот, он не отмахнулся от двух вчерашних школьников, растерявшихся в толчее и неразберихе большого университета, а провел их на нужный факультет, помог заполнить бумаги, одновременно, поведав все студенческие байки и легенды. Например про то, что есть в одном из коридоров одна неприметная дверь, за которой… А кто знает, что там за ней. По одной версии – логово всякой нечисти, по другой – иное измерение, а по третьей – каморка, где графиня Оболенская задушила своего новорожденного ребенка. Что бы там ни было, гласила легенда, если уж кто туда зашел, то обратно не вернется. Так, мол, и пропал однажды студент Иванов без вести, и никто его потом не видел… Максим с Варварой знали друг друга с детства и, как-то, не сговариваясь даже, решили поступать в один ВУЗ и даже на один факультет, хоть и на разные специальности. Четыре семестра пролетели незаметно, и, вот, они уже сдавали зимнюю сессию третьего курса… А Егор, с которым они за это время крепко сдружились, тот и вовсе должен был в этом году выпуститься. Необычный человек был Егор Панкратов, словно из другого мира– Варвара не раз думала, что ему в их универе было, как будто, тесно. Попал же он сюда тоже каким-то чудным путем - родом был, по его собственному выражению, из “суровой провинции” О своих родных он почти ничего не рассказывал и ни разу не съездил домой. Говорил лишь, что после школы отслужил в армии, даже по контракту хотел остаться, а потом передумал. Приехал в Город, поступил в университет. Попасть ему удалось на бюджетное место, но обеспечивать себя приходилось самому. Учился он при этом с увлечением и постоянно находил хорошую подработку по специальности, потому что был парень способный и деятельный. Было у Егора ещё одно свойство, совсем уж необычное для человека его поколения и биографии – он чрезвычайно много и быстро читал, схватывая книги на лету, как бы стремясь наверстать упущенное за год армейской службы, и к тому же, обладал литературным чутьем. Кажется, он даже сам пытался что-то писать. Однажды он обмолвился, что записывал свои армейские истории, и возможно, однажды, превратит их в полноценные рассказы. Друзья его только качали на это головами, потому что он никогда не показывал никому ни единой строчки из этих будущих шедевров. - Никогда не забуду как я эту стерву сдавал – продолжал горячиться Егор – И, ведь, всего-то – на всего – зачет! Она у нас обе литературы вела - и русскую, и зарубежную, 19 век. Мозг мне просто вынесла! Помню, попался мне вопрос про Байрона, ну, я начал что-то рассказывать, а она, такая, спрашивает: “Неужели эта темная бездна, приоткрывающаяся за созвучиями его стихов, Вас не привлекает, не манит? ”. И смотрит на меня. Ну, я ей отвечаю: “Не, не манит”. Она тут вся сморщилась и говорит: “Какая же Вам тогда поэзия нравится?”. “Пушкина – говорю – я Пушкина люблю”. Ну, она тогда совсем перекосилась: “ Вы так отвечаете, потому что не можете вспомнить никакого другого имени”. Тут я уже рассердился и все ей по-честному выложил: “Мне – говорю – англичане все эти и немцы вообще не нравятся, хоть я их многих и читал. У них все мрак какой-то, нытье, жалобы, похороны, самоубийства. А у нас, хоть и бывает, что грустное настроение, но все равно – воля к жизни чувствуется, сила чувствуется”. Она помялась, но продолжает свое гнуть:”А как же, “бездны мрачной на краю? Ваш любимый Пушкин, если не ошибаюсь.””И так сказала “Пушкин”, как будто матюкнулась. А я ей: “Так у него ж “на краю”! Он хоть заглядывает в бездну, но с головой-то туда не сигает! А Ваши эти англичане, они уже там давно барахтаются ”. Короче, долго мы с ней бодались, она прямо сама не своя стала, про каких-то сверхчувственных демонов мне втирала, но зачет так и не поставила. Я потом пересдавать ходил, да, слава Богу, не она принимала. Панкратов перевел дух после своей эмоциональной тирады и на время примолк. - Я слышал - заметил Максим - Что у нее какие-то факультативы есть, для избранных, и те, кто туда ходят, всегда на отлично сдают. - Ага - кивнула Варвара - Я тоже. Я даже байку слышала про это. Не из тех, что ты нам, рассказывал, Егорушка -поглядела она на Панкратова. - Мне с другого потока ребята рассказывали, что, как у них курс Чумовой начался, так она на второй или на третьей лекции устроила какой-то тест, а потом вызвала несколько человек и говорит им: “Вы мой экзамен не сдадите в конце семестра, если не станете факультативное занятие посещать”. Они сначала обалдели, потом решили, что она денег хочет, скинулись даже. Но нет, она уперлась. “Занятие бесплатное, но обязательное. Положительную оценку гарантирую”. Причем, подобрала она себе этих студентов как-то странно - там одна девчонка почти отличница была, на красный диплом шла, а вторая - вообще прогульщица, парень третий- самый обычный. Вся группа гадала, почему она именно их выбрала. Не верилось, что они хуже всех тест написали. - Ну, и чего дальше? - спросил Егор Он достал из рюкзака контейнер с едой - в столовой из экономии не питался - и принялся с аппетитом кушать. Варвара сделала серьезное лицо и продолжала: - А дальше стали они ходить на ее занятия - раз в неделю, вечером. И каждый раз после этого так выглядели, как будто она из них кровь пила! Когда у них спрашивали, что они там делают, то несли все трое какую-то чушь. Экзамен, зато, автоматом получили. Но, говорят, с тех пор никого из них не узнать - ходят как мертвяки. Макс фыркнул. - У меня, прям, фантазия разыгралась! Может она там, это, ширялась с ними и порнушку снимала? -Это, кстати, правда - коротко заметил Егор, отрываясь от еды. -Что, про порнушку? - со смехом спросила Варя - Не. Про тех студентов. Я знал пацана, про которого ты сказала, что обычный, Луцышин фамилия. Мы в общаге какое-то время в одном блоке жили, так что я хорошо помню, какой он был. Веселый, приколист такой. Негра одного с отделения народных инструментов, который по-русски плохо знал, научил себя называть “белый господин”. Тот два месяца так и говорил, не чуял подвоха. А недавно встретил его… -Кого, негра? - спросил Максим - Да нет, Луцышина! - досадливо махнул рукой Егор - И вообще не узнал. Подменили человека. Вялый, скучный, на вопросы односложно отвечает, одет как-то странно. Спросил у ребят, чего это с ним, может, умер кто, а те говорят: “Это у него Чума”. Повисло напряженное молчание. Варвара усмехнулась -Хорош гнать, Панкратов! Опять нас дуришь! Но в серых глазах Егора не было и намека на смех. - Честное слово! Все правда! - А другие из ее группы? - начала, было, Варя - Девчонки эти две, ты их не видел? Тут Максим положил обоим друзьям руки на плечи и пригнул их к себе. -Все, хватит тоску нагонять! Нам ещё экзамен пересдавать этой Чумовой! - Вы смотрите там, осторожней - ухмыльнулся Егор. *** Елена Генриховна Чумова преподавала в Университете не так давно. В ее резюме, среди предыдущих мест работы, были указаны три респектабельных ВУЗа, а в научном багаже имелась блестяще защищенная диссертация на тему “Демонология поэзии “Серебряного века””. Сначала она преподавала на полставки, но потом стала штатным преподавателем на библиотечном факультете. Читала она, конечно же, не для одного только библиотечного, а для нескольких потоков с самых разных кафедр и факультетов. Педагогическая манера Елены Генриховны вводила студентов в заблуждение - лектором она была хорошим, и на ее занятиях никто не скучал, но, вот, когда дело доходило до проверки знаний… Никто, даже самый старательный ботан, не мог с уверенностью сказать, что сдаст ее экзамен с первого раза и хотя бы на тройку. Вместе с тем, случалось, что “отлично” получали отъявленные бездари и прогульщики. Старшие курсы сообщали младшим, что ее экзамен - это настоящая лотерея, в которой победитель определяется совершенно случайным образом. Бывало так - всё идет гладко, она выслушивает и оценивает ответы, как любой нормальный преподаватель и, вдруг, на каком-нибудь вопросе вдруг вскидывается, глаза загораются адским огнем, и бедолга, которому подвернулся коварный билет, понимает, что пропал... Вот за эти выходки и закрепилось за ней нелестное прозвище “Чума”. “Если уж привязалась - не отстанет”. На кафедре Чумову уважали, но не любили. Она ни с кем не пробовала сойтись ближе и никогда не рассказывала о своей жизни за стенами университета. Эта скрытность, конечно, давала дополнительный повод для сплетен. К одним из наиболее обсуждаемых фактов прошлого Елены Генриховны относилась ее литературная деятельность. Говорили, что она когда-то издала на собственные средства три сборника стихов, а также философский роман, но так и не получила признания. Свободное от лекций время Елена Генриховна проводила в университетской библиотеке. Нередко она засиживалась там до вечера, покидая здание даже позже, чем музыканты с реп. точки.… Впрочем, в такой библиотеке немудрено было засидеться - хранилище знаний, насчитывавшее десятки тысяч томов, целиком занимало верхний этаж одного из корпусов. Кроме обычных помещений, доступных всем посетителям - читальных залов, картотеки, компьютерного класса, здесь располагались открытые лишь избранным сумрачные лабиринты фондов, где воздух был пропитан запахом старой бумаги, и никогда не золотилась в солнечных лучах пыль, потому что солнце сюда не заглядывало… В фондах хранились книги по всем областям гуманитарного знания - какие-то - редкие и ценные, какие-то - не очень. Были здесь фолианты, коллекцией которых университет по праву мог гордиться - несколько сотен томов XVIII - XIX веков - первые издания известных поэтов, подлинные каталоги легендарных художественных выставок и даже сочинения европейских мистиков, иные из них - единственные сохранившиеся экземпляры. Чумова, как преподаватель библиотечный кафедры, имела в хранилище свободный доступ, и пользовалась им с завидной регулярностью. Вот уже почти целый год она приходила сюда по вечерам, и брала одну и ту же книгу из ценных - пухлый тяжелый том в кожаном переплете, покрытом шрамами и оспинами, свидетельствовавшими о его долгом и тернистом жизненном пути. Труд представлял собой выполненную в последней четверти девятнадцатого века русскоязычную компиляцию из различных текстов, посвященных оккультным практикам. Как установили библиотекари университета, эта подборка была сделана специально для спиритического общества графини Оболенской, некогда проводившего свои сеансы в особняке, впоследствии превращенном в здание университета. Книгу лет пять назад случайно обнаружили рабочие, делавшие ремонт, и с тех пор она заняла почетное место на полках хранилища. Елена Генриховна сообщила заведующей кафедры, что намерена написать исследование об этой университетской реликвии, поэтому никого не удивляло столь пристальное внимание преподавательницы к старинному фолианту. Чумова не лгала, говоря о своих намерениях. Вот, только, ее исследование трудно было назвать академическим… *** На кафедре литературы царило обычное для экзаменационной поры оживление. Одни счастливцы приходили уже закрывать сессию, а их менее удачливые сокурсники - “отлавливать” нужных преподавателей и добывать разрешения на пересдачу. Последних было, разумеется, больше. Варя и Макс с трудом протолкались через галдящую толпу к секретарю кафедры. - Мы тут насчет пересдачи… Елена Генриховна на месте? - начала Варя, без особенной надежды, что им удастся сразу же застать Чумову. Но секретарша, к ее удивлению, даже не дослушивая вопроса, указала рукой на соседнюю дверь. - Проходите, она как раз принимает пересдающих. Ребята переглянулись. “Может, обойдется? - подумала Варя - Она тогда погорячилась, а сейчас вспомнит, что мы, в принципе, нормально отвечали, поставит тройку и отпустит с миром?” Постучав, они вошли в кабинет Чумовой. Елена Генриховна сидела за рабочим столом и просматривала какие-то бумаги. Варвара и Максим были не первыми ее посетителями - у стены на стульях ожидали трое других студентов - две девчонки, незнакомые друзьям, и Сашка Приходько, одногруппник Макса. В ответ на вопросительные взгляды вошедших он только пожал плечами и помотал головой - мол, сам не понимаю, что тут к чему. - Садитесь, прошу - бросила Чумова, на мгновение оторвавшись от своих бумаг. Елена Генриховна была высокой и полной женщиной лет тридцати восьми, не красивой и не моложавой, но ухоженной, и, даже, с претензией на своего рода шик. Её густые волосы, цвета воронова крыла (крашенные) были всегда одинаково завиты и уложены по плечам пышными локонами. В ушах блестели серебром и отсвечивали изумрудом тяжелые серьги. Длинные белые пальцы с острыми алыми ногтями унизывали причудливые перстни. В отличие от большинства работников умственного труда Чумова не носила очков - ее небольшие серые глаза видели так же зорко, как и в молодости - одна из причин, по которым на ее экзаменах не списывали. Томительное ожидание длилось минут пять. Наконец, Елена Генриховна отложила в сторону бумаги и обвела взглядом присутствующих. - Вы все получили за мой экзамен неудовлетворительную оценку. Не пытайтесь оспаривать этот результат. Поверьте мне, как бы вы не были уверены в своей правоте, я знаю лучше. К сожалению, вы - не единственные, кто провалился. Вскоре, сюда с разных факультетов придет ещё не меньше десяти человек, желающих исправить это досадное недоразумение. Она улыбнулась, показывая ряд ровных белых зубов. - Но только вам я предоставлю уникальный шанс отделаться, как говориться, малой кровью… Студенты замерли, с трепетом ожидая, что она скажет дальше. - Я предлагаю вам на выбор два варианта. Первый, банальный - пересдача здесь и сейчас, которая, скорее всего, окажется не боле успешной для вас, чем вчерашний экзамен. Второй, оригинальный - мы будем тянуть жребий. Те, кому посчастливится, получат “хорошо” автоматом, а оставшиеся… Будут пересдавать на особых условиях. Чумова проговорила все это спокойным размеренным голосом, приправленным холодной иронией, и сложила руки перед собой, ожидая ответа своих жертв. Выбор, предоставленный им, никак нельзя было назвать легким. Все переглядывались между собой, не зная, на что решиться. - Ну же! - поторопила их Чумова - Я долго ждать не буду! -А что, народ, давайте попытаем счастья! - неожиданно обратилась ко всем Варя - Если прямо сейчас станем пытаться пересдать, то, без подготовки, точно опять завалим! А так, у каждого есть шанс "автомат" получить… - Я согласен - поддержал ее Макс. - Я тоже - кивнул Приходько. - Барышни? - обратилась к ещё не высказавшимся девицам Чумова. Те растеряно смотрели на нее. - А что за особые условия? - робко спросила одна из студенток Елена Генриховна презрительно фыркнула. - Оригинальность моего предложения как раз в том, что против вашей так называемой “халявы” я ставлю неизвестность. Поэтому условия будут названы только проигравшим… Вторая девушка толкнула подругу локтем. - Чего тут думать! Мы согласны! - Bene! Чумова энергично поднялась из-за стола и принялась что-то искать в ореховом шкафчике у стены. -Юноши, я прошу кого-нибудь из Вас задернуть в кабинете шторы. - Зачем это? - удивился Приходько. Преподавательница недовольно покосилась на него через плечо. - Так полагается. Макс, тем временем, уже выполнял ее приказание. Маленькое помещение погрузилось в полумрак. Елена Генриховна извлекла из шкафа небольшой чемодан, обитый коричневой кожей и разрисованный причудливыми узорами. Внутри оказались - приземистый подсвечник с толстой оплавленной свечой, старинная тетрадь в кожаном переплете и деревянная коробка, украшенная искусной резьбой. В крышке коробки было проделано круглое отверстие, достаточно широкое, чтобы сквозь него могла пройти человеческая кисть. - Все готовы? - с некоторой торжественностью в голосе спросила Чумова. - Да - ответила за всех Варвара и быстро шепнула Максу: “Это же просто ахтунг! Кому расскажешь не поверит!” - Тсс… - прошипел Макс, опасаясь, что их мучительница услышит ее слова. Но Елена Генриховна была занята другим - она разжигала на столе свечу, бормоча про себя что-то неразборчивое, и, заглядывая, то и дело в свою тетрадь. Наконец, дрожащий огонек свечи осветил комнату. Чумова отложила тетрадь, и, взяв коробку, несколько раз встряхнула ее. Стало слышно, как внутри перекатываются какие-то камушки. - Начнем-с. Елена Генриховна подошла с коробкой к первой студентке, сидевшей в дальнем конце кабинета. - Опустите руку внутрь и вытащите один из камней. Если достанете белый - автоматически получаете “отлично”. Если черный - сдаете экзамен на моих особых условиях. Девушка, зачем-то зажмурившись, сунула руку в ларец и вытянула свой жребий. Все напряженно следили за ней. Студентка разжала ладонь. -Белый! - выдохнула Варвара. - Вот повезло! - завистливо пробормотал Приходько. - Соблюдайте тишину! - глухо и зловеще приказала Чумова. Сашка примолк. Вторая девушка тоже вытащила белый камушек. - Наши шансы стремительно уменьшаются - шепнул Макс. Он нервно барабанил пальцами по коленке. -Спокойствие. - Варвара следила за тем, как Приходько шарит рукой по дну ларца. - Побыстрее! - поторопила его Чумова. - Есть! Белый! - заревел он, торжествующе показывая всем свою добычу. Макс и Варвара нервно переглянулись. Чумова остановилась напротив них со своим ящиком. - Тяните. Обряд должен быть завершен С тяжелым вздохом Варя потянулась к ларцу и нащупала один из оставшихся на дне камней. Странно, прикосновение его шероховатой пористой поверхности как будто обожгло ее ладонь. Она с трудом сдержалась, чтобы не отдернуть руку… Черный! - Похоже, нам сегодня не везет - пробормотала девушка. - Чего и следовало ожидать - буркнул Макс, вслед за ней извлекая свой, также беспросветно черный. - Судьба вынесла свой приговор! - провозгласила Елена Генриховна. - Те, кому посчастливилось, давайте сюда зачетки. А вы - повернулась она к Максу и Варе - пока посидите здесь. Я разъясню вам мои особые условия. Ждать друзьям пришлось недолго. Вытянув свои оценки со дна ларца, Приходько и две другие студентки до последнего боялись, что игра Чумовой окажется жестокой шуткой, и, едва она расписалась в их зачетных книжках, стремительно вылетели из кабинета. Елена Генриховна задула свечу, и со странной улыбкой повернулась к своим жертвам. - Вы, наверное, проклинаете сейчас свое невезение. Однако, что, если все как раз наоборот? По-моему, вам крупно повезло. Специально для вас я проведу несколько индивидуальных занятий, причем, совершенно бесплатно. Могу заверить вас, что после этих уроков, вы в будущем сдадите любой экзамен по литературе на отлично. Что касается нынешнего экзамена, то оценку я вам поставлю по итогам занятий… - А в чем будут заключаться эти занятия? - мрачно спросил Макс - Вот придете и узнаете - ответила Чумова. - Первая наша встреча состоится завтра в 19:00. Ждите меня у кафедры. *** Из сборника “Ключи к неведомому” (составлен для спиритического общества ее превосходительства княгини Екатерины Александровны Оболенской) Глава 15. Выдержки из трактата 17 века “Беси словесныя ”, автор, предположительно, Фома Черноризник (еретик, умер в Польше). Представлено в расшифровке, любезно подготовленной г-ном Илицким. … И после всех трудов моих, о которых повествовал я ранее, предстало мне откровение о бесах словесных. Сии есть одни из сильнейших бесов, которых темный и немощный разум человеческий покорить способен. Заключены же сии бесы в сочинениях светских и суетных, как то - языческие поэмы и небылицы, повествования амурныя, сочинения печальныя али увеселительныя для игры на театре предназначенныя и прочия. Заклинание же словесных бесов - труд весьма тяжкий и зело опасный. Надобно для сего избрать сочинение, али, буде уже искусен в заклинании, не возбраняется и несколько сочинений, одного сочинителя. Опосля избрать двух али трех отроков, али девиц. Избирать же надобно так: отходя ко сну, принять зелье особое, состав коего в конце сего повествования прилагаю. Главное же в смеси оной - огнёвка-гриб - особый желтый гриб поганый, высушенный, да протертый. Видения от него приходящие запоминай, коли можешь, сии - указания тебе. На утро же поди на базар, али куда знаешь, и смотри на люд встречный. Увидишь, что всяк свое сияние особое имеет - один рубиновое, второй -сапфировое, иной золотистое али серебряное. Ты же ищи тех дев и отроков, кои свет изумрудный из себя испускают. Не много таковых в толпе людской, но, с дюжину, ежели с прилежанием наблюдаешь, отыщется. Избрав сих, ты хитростию их в келью свою замани. Коли придут боле трех, избирай так: в ларец кипарисовый сложи камушки заговоренныя - черныя, да белыя, да пусть каждый тянет себе по одному. Белыя избравших - изгони вон… Так и в писании сказано: “Много званых, но мало избранных”. *** Варвара, Макс и Егор пробирались сквозь поднявшуюся к вечеру метель к автобусной остановке. На улицах горели фонари и мигали в окнах домов цветные гирлянды - предвестники новогодних праздников. Наверное, многие горожане уже прониклись предпраздничным настроением, но трем студентам было не до веселья. Они спрятались от пронзительного ветра под стеклянным колпаком остановки и перевели дух. -Поверить не могу, что с нами такое реально происходит! - сказала Варвара, стирая со щеки рукавом растаявший снег. - После всех этих кошмарных историй, она нас зовет на занятие! А что, если она там действительно что-то творит с людьми? - Да, хватит уже! - поморщился Макс - Ну что она может творить? Ну, вот, что, скажи? - А этот ее ритуал с камнями? Она психанутая просто! От нее всего можно ожидать! - Просто выжившая из ума старая дева - отрезал Макс. - Выдумывает себе развлечения. -Знаете, что… - задумчиво произнес Егор - Я, пожалуй, тоже попробую на ее занятие записаться. - Зачем? Мало, что ли, в прошлый раз было? - спросила Варвара. - На всякий случай. Пугать вас не хочу, но про Луцишина история - чистая правда. Так что, втроем - надежнее. Уж точно с ней справимся, если что. Максим расхохотался. - Ты это всерьез? Может, ещё крест и святую воду с собой захватишь? - Может, и захвачу - серьезно ответил Егор. - Спасибо тебе! Никогда друзей не бросишь! - с чувством сказала Варя и поцеловала его в щеку. - Только вот как ты попадешь на занятие? Она, ведь, не всех берет… - Меня возьмет - уверенно ответил Панкратов. *** - Что-то Елена Генриховна сегодня плохо выглядит - прошептала секретарша кафедры художественной литературы сидевшей рядом аспирантке. Аспирантка, вчерашняя выпускница, входившая в длинный список настрадавшихся от Чумовой, только пожала плечами, и тут же подумала: “ Крови чужой, видно, перепила, вот и мучается теперь”. Вид у преподавательницы, действительно, был, как бы, слегка похмельный. Фиолетовые, проступавшие даже под толстым слоем пудры, круги под глазами говорили о том, что она провела бессонную ночь. - Рефераты до двух часов проверяла. Голова раскалывается - пожаловалась Чумова другой преподавательнице, едва не столкнувшись с той у кофе-машины. - Не бережете себя, Елена Генриховна. Елена Генриховна усмехнулась и пошла прочь, мерно цокая каблуками. Ночь у нее и вправду выдалась тяжелая. А виной всему было выпитое уже второй раз за короткий срок зелье Фомы. Адская настойка, значительную долю которой составляли сушеные Gymnopilus Penetrans галлюциногенные грибы, не очень хорошо сказывалась на самочувствии. Вообще-то, принимать ее столь часто было очень нежелательно, однако Чумову вынуждали к этому обстоятельства. Вчерашний сеанс позволил ей отобрать всего двоих участников предстоящего ритуала, а требовалось хотя бы трое… После того, как Варвара и Макс ушли, она пригласила ещё несколько студентов, но все они вытянули белые камешки. Чумова покинула кафедру и в задумчивости побрела по коридорам университета. Серое декабрьское утро было для нее расцвечено всеми цветами радуги. Предельно обострившееся после двойной дозы настойки зрение фиксировало тончайшие оттенки мерцающего ореола, окружавшего всякого встречного. Увы, желанный зеленый попадался крайне редко. В основном, над головами незнакомых ей студентов, а также некоторых преподавателей. Последние для дела не годились, как по практическим, так и по теоретическим соображениям. Елена Генриховна провела многие месяцы, изучая различные аспекты магической дисциплины, случайно открывшейся ей на страницах древнего фолианта. Она узнала значения пульсирующих цветных пятен - ментальных энергий каждого человека, отражавших его предназначение - например, алые - воины и деятели, синие - хранители семейного очага, желтые - дельцы и стяжатели, фиолетовые - хитрецы и мастера обмана, и, конечно же, зеленые - творцы - художники, поэты музыканты и изобретатели… Именно они были необходимы для того, чтобы совершить обряд правильно. Цвета аур, конечно же, никогда не бывали чистыми - попадались и смешанные типы, и различные оттенки, и разные частоты вибраций. Все эти тонкости могли многое рассказать “зрячему” (так Фома в своем трактате называл заклинателей, находящихся под действием настойки). Теоретически, любой оттенок зеленого цвета подходил для проведения ритуала, но идеальным вариантом считался именно изумруд, указывавший, как правило, на литературное дарование. В чистом виде Елена Генриховна уже давно его не встречала… Настойка открывала Чумовой глаза и на многие вещи, помимо человеческих аур. Она поражалась тому, как бедны обычные ощущения, в сравнении с теми, что приходили к ней после приема состава Фомы. Окружавшие ее люди были действительно незрячи, в буквальном смысле слова - они не видели доброй половины мира вокруг них, множества реально существующих объектов. Например, дверей. Сейчас Чумова остановилась, как раз, напротив одной из них. Маленькая деревянная дверца располагалась в конце тускло освещенного коридора, отходившего от площадки четвертого этажа. Она действительно была неприметна, однако не настолько, чтобы не присутствовать на официальном плане университета. А это, к изумлению Елены Генриховны, было так - она специально сверялась с документами в архивах. Студенты, профессора, рабочие, уборщики несчетное число раз проходили мимо, но в упор не видели входа. Обнаружив дверь во время одной из своих прогулок под действием зелья, Чумова запомнила ее местоположение и выбрала небольшое помещение за ней для “факультативных занятий”… По соседству с тайником находились несколько аудиторий музыкальных факультетов. Откуда-то из-за стены и сейчас раздавались фортепьянные аккорды. Елена Генриховна поковырялась ключом в замке, и, нагнувшись, нырнула в узкий проход - нужно было сделать некоторые приготовления. Покинув тайную комнату минут через тридцать - сорок, Елена Генриховна отправилась в библиотеку, свериться с трактатом Фомы относительно кое-каких пунктов. Разложив фолиант перед собой на столе в читальном зале, она так углубилась в него, что не заметила подошедшего к ней студента, и, подняла голову, только, когда тот обратился к ней. -Здравствуйте, Елена Генриховна! Простите, что отвлекаю, но, не могли бы Вы мне помочь? Яркий, изумрудно-зеленый луч ударил в глаза Чумовой, едва не ослепив ее. Она даже встряхнула головой, вызвав удивленное выражение на лице молодого человека. - Да… Что такое? - пробормотала Елена Генриховна, оглядывая вошедшего и пытаясь вспомнить, где видела его прежде. - Вы меня, наверное, не помните, Вы год назад у нас читали литературу. И зачет принимали. И экзамен. Меня Егор зовут, фамилия Панкратов. 507-я группа. Елена Генриховна механически кивнула, продолжая беспокойно и недоверчиво всматриваться в Егора. Пульсировавший вокруг него изумрудный ореол был самым ярким из тех, что ей приходилось видеть. По краям его ауры вспыхивали иногда алые полоски, но сердцевина была полна чистой изумрудной энергии. “Не может быть! - подумала она - Какое везение! Это, несомненно, знак… Быть может, он указывает на то, что я могу, наконец провести заключительный ритуал?” Панкратов бросил любопытный взгляд на разложенный перед преподавательницей фолиант, и продолжал: - Так вот, я ещё тогда хотел к Вам подойти, но все как-то не получалось… Я Вам хотел мои рассказы показать… Чумова, наконец, справилась со шквалом мыслей, обрушившихся на нее при виде “изумрудного студента” и приняла свой обычный вид. - Припоминаю Вас теперь - кивнула она - На экзамене у нас, кажется, шел разговор о Пушкине и Байроне… “Как я могла забыть этого субъекта - думала Елена Генриховна - Тогда я ещё не умела хорошо читать ауры, но все равно заметила, что он светится. Хотела, ведь, его позвать на занятие, но свалилась с гриппом, а он, тем временем, пересдал…” Егор усмехнулся. - Да, было дело. Так, Вы посмотрите рассказы? Вы - самый строгий преподаватель, поэтому я к Вам и пошел. - Вообще-то я такими вещами не занимаюсь - медленно проговорила Чумова, - Но, если человек проявляет настойчивость… Тексты у Вас с собой? - Да, но… Я хотел бы, чтобы Вы прочли при мне и сразу указали на ошибки. Может, я приду на один из Ваших факультативов? Сейчас, ведь, Вам, наверное, неудобно…. “Невероятно! Сам хочет придти! Подозрительно даже… ” - мелькнуло в голове у Чумовой, и она, прищурившись, поглядела на Егора. Но выражение открытого лица Панкратова было таким простодушным, серые глаза смотрели так честно, что Елена Генриховна отбросила все сомнения. - Что ж, тебе повезло, сегодня вечером я, как раз, провожу факультатив для нескольких студентов третьего курса. Приходи на кафедру в семь часов. Рассказы можешь отдать мне сейчас. Я с ними бегло ознакомлюсь в течение дня, а после лекции разберу с тобой более детально. Но, предупреждаю. Пощады от меня не жди. Я - суровый критик. - Мне это и нужно - улыбнулся Панкратов и протянул ей тонкую пачку листов. - Что ж, до вечера - сказала Чумова, пряча распечатки в сумку. - Спасибо, Елена Генриховна. ***
|
