Бэкхён, словно Пава Величавая, выплывает из кровати, ловким прыжком оказавшись на полу, и, всё так же с закрытыми глазами, идёт в глубь квартиры, преимущественно на запах, который доносится из кухни. На кухне светло и свежо, открыты окна, шевелятся шторы и небольшое помещение наполняет аромат омлета с помидорами и сыром. Бэкхён обплывает стоящего у плиты Чанёля, на автомате загружая необходимые ингредиенты в кофеварку, и спит на Чанёлевском плече те несколько минут, пока прибор техники жужжит и производит для Бэкхёна Эспрессо.
- Доброе утро. – зовёт Чанёль.
- Отвали, охотник. – отмахивается от него Бэкхён, забирая свою чашку с кофе, и плюхается на стул у стола.
- Изо дня в день ничего не меняется. – спокойно подытоживает Чанёль, оборачиваясь через плечо.
- Самому не надоело это подмечать? – хмыкает Бэкхён. – И вообще, где мой завтрак?
- Я тебе не служанка. – фыркает Чанёль, но улыбается, видя, как довольно втягивает носом аромат Бэкхён, когда он ставит перед ним тарелку и кладёт палочки.
- Как это - не служанка? – ужасается Бэкхён, картинно закатывая глаза. – А кто?
- Ты – мой домашний питомец. – спокойно отвечает Чанёль.
- Послушай, питомец!.. – угрожающе рычит Бэкхён, легко запрыгивая на стол и хватая Чанёля за воротник футболки, чтоб поднять со стула и притянуть к себе. Чанёль наблюдает, как на дне ореховых глаз вспыхивает красный огонёк. – Назовёшь меня так ещё раз, и тебе не жить!
- Ты всегда так говоришь. – Чанёль вздыхает, но позволяет себе улыбнуться. – Слезай со стола, завтрак стынет. Ты же знаешь, что если сыр затвердеет, до помидоров тебе не добраться. – Чанёль кивает, ожидая, пока Бэкхён снова сядет на стул, а потом вручает ему палочки, и тот принимается за завтрак. – Вспыльчивая барышня!
- К чёрту иди. – нараспев тянет Бэкхён, улыбаясь в ответ и поглощая свой завтрак.
- Не поверишь, но я живу с ним в одном доме. – спокойно заявляет Чанёль, прежде чем утянуть из чужой тарелки кусочек помидора и получить палочками по лбу.
- Вон пошёл. – шипит Бэкхён, отодвигая тарелку на край стола подальше от загребущих рук Чанёля.
- Стерва. – отвечает Чанёль.
- Что-то ты так щедр на комплименты с утра! Небось, чего-то хочешь? – Бэкхён фыркает, откидываясь на спинку кухонного стула и беря тарелку в руки, чтобы не тянуться за ней.
- В магазин со мной пойдёшь? – спрашивает Чанёль.
- Ещё чего захотел! - фыркает Бэкхён.
- Пакеты буду тащить я, а ты - просто руководить процессом. – пытается уговорить Чанёль.
- Да ни за что! – снова фыркает Бэкхён. – Из-за тебя у меня сбился режим сна, так что я позавтракаю и в постель. – Бэкхён кивает, запуская в рот последний кусочек омлета, и совсем по-животному облизывается.
- Некоторые привычки остаются неизменными. – Чанёль вздыхает, когда принимается за мытьё посуды.
- Спасибо за завтрак. – Бэкхён слегка хлопает Чанёля по затылку. – Я – спать, разбудишь – убью. – слышит Чанёль из коридора и только улыбается. Кажется, за столько лет он уже привык, что его лучший друг – ликан, а он, Чанёль, охотник!
POV Джунмён
Сегодня в больнице особенно людно после минувшей первой ночи с полной луной в небе. Сперва кажется, что взволнованных родственников больше, чем пострадавших, но вскоре я убеждаюсь, что это не так. В городской больнице я нахожу и несколько охотников, и уже чуть позже выясняется, что наши тоже пострадали, а я совсем не придал этому внимания, и, видимо, зря. Поинтересовавшись в регистратуре о нужном пациенте и месте, где я могу его найти, я неспешно поднимаюсь на пятый этаж, попутно интересуясь у врача состоянием здоровья привезённых с утра из клуба пациентов. Револьвер всегда со мной – кто знает, может кроме тех ликанов, которые знают, кто они, в больнице есть ещё и новообращённые, которые такого пока знать не могут. Так бывает – после такой ночной бойни охотники слегка невнимательные и уставшие, и в том нет их вины, что в некоторых людях сущность новообращенного ликана проявляется не сразу. Но что меня удивляет, и в негативном смысле расстраивает, так это то, что нынешнее поколение настолько слабо, что раньше, лет так пятнадцать назад, из таких бойней за раз выходило по 5-7 охотников, и это было далеко неплохо, сейчас же, вчера, в клубе, кроме ликанов и уже имеющихся охотников было чуть больше трёх тысяч человек, и среди них не оказалось ни одного, ни одного сильного и достойного, чтобы выжить после нападения зверя и присоединиться к клану охотников. Я сворачиваю за угол, минув коридор с лифтом, и оказываюсь в восточном крыле хирургического отделения, когда взгляд цепляется за подозрительно знакомую фигуру где-то впереди, в паре метров от меня. Я прибавляю скорости и могу чётко рассмотреть стройную высокую, тёмноволосую фигуру, что движется по коридору впереди грациозно и легко, походкой мягкой и бесшумной, свойственной зверю, поскольку он таким и является. Но что он здесь делает? Отвлекаясь на чей-то оклик, оказавшийся не в мой адрес, я снова устремляюсь туда, куда собирался и буквально на пороге нужной палаты опять-таки сталкиваюсь с ним.
- Доброго времени суток, господин охотник. – усмехается Джонин с порога.
- Какого чёрта ты здесь делаешь? – интересуюсь я. Заглядываю ему через плечо и вижу в палате ту спасённую ночью девчушку, она стоит у окна к нам спиной, завязывая волосы, и держится довольно неплохо, но что-то в ней ещё, не такое, как было до этого.
- Присматриваю за ней. – отвечает Джонин, обернувшись через плечо, чтобы тоже взглянуть на неё.
Я хватаю его за шкирку и выволакиваю прочь из палаты, в коридор, хорошенько впечатав лопатками в стену.
- Тронешь её только пальцем – выпущу тебе кишки прямо здесь, и плевать, что сейчас день, и что настоящие охотники так не поступают. Я спасал её не для того, чтобы какая-то тварь, вроде тебя, снова вонзила в неё клыки.
- Молодые люди! - окликает нас мимо проходящий доктор. Он на мгновенье останавливается напротив, окидывая нас взглядом: и его, и моя правая ладонь скрыта под перчаткой. – Больница – не место для подобного рода общения.
- Извините, доктор. – Джонин пожимает плечами, в то время, как я продолжаю держать его за шкирку. – Мы просто не поделили девушку. – он указывает рукой в открытую палату. Доктор понимающе кивает, грозит нам пальцем и, как только он уходит, Джонин отталкивает меня к противоположной стене так, что когда моя спина встречается с ней, сверху, с потолка сыплется побелка. – Мы оба знаем, что ты слишком уважаешь свою репутацию и положение в обществе, чтобы разобраться со мной прямо сейчас, днём. – Джонин усмехается, поправляя на себе светлый пиджак. – Так, как и оба знаем, что тебе не поймать меня и ночью, ну признай, наконец, что я тебе просто не по зубам. Я совсем не удивлён, что за столько лет ты до сих пор не поймал ликана, обратившего тебя, тряпка. – смех Джонина эхом поднимается вверх.
- Джонин-а. – окликает девчушка, выходя из палаты, и видит здесь и меня, поспешно кланяясь. – Здравствуйте.
- Как рука? – спрашиваю я, не глядя на этого кретина, который активно меня провоцирует.
- Спасибо, уже не болит. – она поднимает ладонь на уровень глаз, и я понимаю, что заставило меня решить, словно что-то в ней изменилось. Она быстро регенерировалась, а это может означать только одно - охотник. – Спасибо вам, за то, что спасли меня сегодня. – девчушка улыбается, краснея.
- Это мой долг. – отвечаю я.
- Пойдём, Джонин-а, пока погода не испортилась. – она ещё раз благодарно кланяется мне, а потом поворачивается к нему.
- Угум, - он кивает. – Сейчас, Сури, я только поблагодарю твоего спасителя. – произнеся это, он с ухмылкой глядит мне в глаза, и я отчётливо вижу, как загорается алый блеск на дне. – А она едва не умерла сегодня по дороге в больницу, - хмыкает Джонин, когда девчушка отходит от нас, медленно двигаясь по коридору. – Быстро пришла в себя, скажи? Но это ненадолго. – Джонин подмигивает мне и вальяжной походкой устремляется следом.
Я смотрю, как они исчезают в лифте, а потом рывком разворачиваюсь, легко подхватывая журнальный столик с медицинскими журналами здесь, в коридоре, и со всей мочи просто выбрасываю его через большое окно в холе. Гул и разговоры здесь сразу прекращаются, и на меня устремляюсь удивлённые да испуганные взгляды.
- Господин Ким! – окликает меня один из докторов осуждающе, но при этом смотрит понимающе.
- Прошу прощения, - я в пояс кланяюсь. – Я компенсирую. – оставляю на кресле у некогда стоящего столика только что выписанные чек и устремляюсь прочь из больницы. Я ошибся, ошибся, сказав, что нынешнее поколение слабо, оно слабо, но иногда всё же попадаются достойные, вот как сейчас, как эта девчушка, Сури, ставшая охотником. Я сильнее сжимаю кулаки, только бы не разнести что-то ещё, пока нахожусь в больнице. Пока он с ней, ей не суждено дожить до завтрашнего утра, она только обрела вторую попытку на жизнь, и хотя я считаю долю охотника проклятием, это всё же жизнь, в конце концов, она девушка, а девушек не принуждают к их долгу, если случается так, что их обрекают на судьбу охотников. У слабого пола всегда есть выбор в отличие от сильного. Тогда о каком же выборе может идти речь, если я спас её ночью, а теперь отпустил с ликаном прочь? Она ещё слишком юна в плане охотника и ни в коем случае не узнает в нём того, кем он является. Разве что почувствует угрозу, но поможет ли ей это? А он ликан – сильный, породистый, опытный, опытный настолько, что я – сын своего отца и внук своего деда, любимец Старейшины Гильдии охотников, один из лучших охотников - пытаюсь добраться до него вот уже долгие семь лет!
- Хён! – басит сзади знакомый голос, когда я выхожу из больницы, направляясь к машине.
- Чанёль. – констатирую я, оборачиваясь к нему. – Привет.
- Как дела в больнице? – интересуется донсен, замирая напротив.
- Единственного охотника, явившегося среди всех пострадавших или мёртвых в клубе, уволок, угадай, кто? – я всплескиваю руками, отворачиваясь к Чанёлю спиной, чтобы успокоиться и прийти в себя.
- Джонин? – предполагает Чанёль, но не получает подтверждения. – Правда, что ли? - удивляется он следом. – Я угадал? – он заглядывает мне в лицо. – Но как?
- Ума не приложу! – выдыхаю я. – Как он это делает?
- Хён, ты же прекрасно знаешь, что он пойдёт на любые меры, только бы продемонстрировать тебе, что ты хуже, слабее и так далее. – Чанёль вздыхает. – Знаешь, честно, за это время он достал даже меня.
- Даже тебя. – выдыхаю я, негромко смеясь, и лохмачу младшего по волосам. Кажется, за эти семь лет он достал не только меня, но и всё моё ближайшее окружение, поскольку это моя головная боль, а я – головная боль друзей.
Иногда мне кажется, что если бы отец был жив, он бы уже давно прихлопнул Джонина. С другой стороны, я делаю всё, как он учил. Я знаю Джонина – его повадки и поведение, знаю, что он может выкинуть, знаю его слабые места, но это всё равно не помогает мне разобраться с ним. Он уже так много душ погубил на моих глазах, только для того, чтобы раздраконить меня, а я, слабак, никак не поймаю его. За семь лет мы сцеплялись, кажется, миллионы раз. Дрались, ранили и стреляли друг в друга, и каждый раз, когда я думал, что попал, он появлялся снова, смеялся, а я чувствовал себя не охотником Гильдии, а несмышленым мальчишкой, который впервые взял в руки револьвер и попробовал выстрелить.
Осознание этого приносит только боль, обиду и разочарование, а ещё мысль о том, что отец вряд ли смог бы гордиться таким сыном. Парни смеются, отмечая, что у каждого охотника должна быть его личная проблема, которая обязательно создаёт кучу неприятностей, моей проблеме семь лет, и за это время я, кажется, уже должен был разобраться с ней.
- Хён, тебе бы поспать, выглядишь неважно. – говорит Чанёль, водрузив руку мне на плечо. Я киваю – вместо того, чтобы поехать после бойни домой, я отчитался в Гильдии, а потом поехал в больницу.
- Ты чего на ногах так рано? – интересуюсь я, а Чанёль только вздыхает, пожимает плечами и прячет стыдливый взгляд да красные уши. - Бэкхён? – он молча кивает, ничего не говоря. – Домашний питомец. – выдыхаю я.
- Обижается, когда так его называю. – отзывается донсен негромко.
- Чанёли…
- Знаю, хён. – Чанёль вскидывает на меня глаза. – Но ты же знаешь, что он не такой. Я живу только благодаря ему, и хотя я и охотник, я всё-таки живу. И я знал его ещё до того, как им стать.
- Но он уже тогда был ликаном. – выдыхаю я.
- Он таким родился. – кивает Чанёль. – Друзей не выбирают. – Чанёль вздыхает, печально улыбаясь.
- Будь осторожен, ладно? – я снова лохмачу его и вынимаю из кармана ключи от машины.
- Ты говоришь так каждый раз, хён. – Чанёль улыбается.
- Куда тебя подбросить? – в ответ интересуюсь я.
- В магазин, я просто хотел узнать, как обстоят дела после бойни в клубе. – Чанёль усаживается рядом в пассажирское кресло и пристегивается, зная, как я вожу.
Турник скрепит, но остаётся на месте. Отполированный за много лет моими руками металл выглядит новым, если бы не следы от ногтей или зубов. Мой турник в коридоре между ванной и спальней пережил не меньше моего. Я повисаю на нём, едва войдя в квартиру, и быстро подтягиваюсь на руках много раз, равномерно вдыхая и выдыхая. Кожаная куртка, намокшая под неожиданно начавшимся дождём, скрипит не хуже турника, а я продолжаю сгонять пар. Перед охотой мне всегда нужно время прогуляться и хорошенько подумать, чтобы ничего не мешало мне целиться и стрелять, ни физически, ни морально. До охоты всего ничего, за окном сгущается темнота, я делаю ещё с десяток подтягиваний, когда резко замираю, повиснув на вытянутых руках - квартира с высокими потолками мне это позволяет. Прямо впереди меня, в тусклом свете из коридора на деревянном ламинате отпечаток огромной, судя по всему, задней лапы. Я бесшумно приземляюсь на ноги и тут же тянусь к револьверу за поясом, стараясь не шуметь, когда вхожу в свою комнату.
- Что-то ты задержался. – фыркает из темноты знакомый голос, потом скрипит кресло, и от моего стола ко мне поворачивается Джонин. Я могу различить его силуэт, и алые глаза в темноте. Но когда я стреляю в него в упор, оказывается слишком поздно, в стуле остаётся дыра, а он выскальзывает на балкон и устремляется вниз. Я выбегаю следом, наблюдая, как внизу на лапы приземляется ликан, и устремляюсь из окна следом. На большую ветку берёзы у моего окна, оттуда быстро вниз и рывком за ним по тёмной улице.
Он совершенно не напрягается и бежит, кажется, даже не на всю скорость, оборачиваясь на меня, а потом скрывается за углом. Я в два прыжка следом преодолеваю разделяющее нас расстояние и замираю с готовой к выстрелу рукой.
Прямо передо мной, под оранжевым фонарём Сури, в том же виде, что и днём, только сейчас на её плечах, судя по всему, его куртка.
- Ты что здесь делаешь? – тут же спрашиваю я, подходя ближе, но руки с револьвером не отпуская.
- Жду Джонина. – спокойно отвечает она мне.
- Сури, послушай, - я кладу руку на её плечо. – Ты теперь охотник, новообращённый охотник, и ты должна лучше меня чувствовать, кто он такой…
- Сури-а! – я резко оборачиваюсь. Он стоит под другим фонарём, подзывая её к себе и протягивая навстречу руку, метрах в десяти, если не больше. В джинсах и футболке. Человек, от которого за версту разит псиной.
- Джонин-а! – она тоже машет ему, устремляясь навстречу. Была бы она человеком, я мог бы воспрепятствовать, но она охотник.
- Ладно тебе, Джунмён-а, не кипишуй, всё нормально, твоя девочка в надёжных руках. – Джонин усмехается. – Лапах. – уточнят он.
Она оказывается запертой между нами. Я срываюсь к ней в тот момент, когда Джонин в прыжке трансформируется, да из моих рук её выдирает уже ликан. Он валит её на землю, склоняясь над ней, а я цепенею. Всё происходит буквально за несколько секунд. А потом огромный чёрный зверь поворачивает ко мне заляпанную кровью морду, и я вижу раскрытые глаза Сури, которые она так и не успела закрыть. Я вскидываю руку и, не раздумывая, стреляю раз, второй третий, но он метко уворачивается.
- Трус! – кричу я. – Перестань убегать, а иди сюда и дерись!
- Тебе не поймать меня, когда я зверь. – хмыкает он, спрыгивая с фонарного столба. Мы кружим друг напротив друга, словно стервятники над добычей.
- Ты и в человеческом обличии зверь. – бросаю я.
- Всё ещё хочешь померятся силёнками? – он облизывает губы. Его воодушевляет эта постоянная борьба, я так посмотрю. – До первой крови, неженка?
- Не сомневайся, она будет твоей.
Он срывается ко мне первым, хорошенько замахнувшись, но я успешно блокирую один удар и второй. Он знает куда бить и бьёт сильно, так, что кости скрипят на каждый его удар, и обычный человек уже бы наверняка скорчился на земле от боли. Мои удары все получаются плашмя или мимо, а потом он на секунду отвлекается, и я хорошенько въезжаю кулаком в его губы. Он слегка отшатывается назад, а потом прикладывает руку к губам и сплёвывает кровь. Глядит на меня и усмехается из-под тёмной чёлки, а потом прыгает на меня и валит на землю, придавливая огромной густошерстной тушей. Револьвер валяется сбоку, и я тщетно пытаюсь дотянуться к нему пальцами. В ладони насквозь впиваются острые когти, пригвоздив меня к земле, и ликан склоняется над моей шеей, но в последний момент мне удаётся кое-как оттолкнуть его ногой. Я перекатываюсь на бок, хватаю окровавленной рукой револьвер, но прежде чем успеваю выстрелить, сильная лапа сжимается на моём горле, отрывая мои ноги от земли, а потом с силой швыряет куда-то право о каменную стену, после моей встречи с которой на ней остаётся мой силуэт. Выстрел рикошетит, задевая, кажется, только его лапу. Голова гудит, чувствую на губах привкус крови, она же застилает глаза, поэтому приходится часто моргать. Я растягиваюсь на земле – дышать тяжело и я просто кашляю кровью, а потом вижу босые ноги. Джонин присаживается рядом на присядки и поднимает с земли мой револьвер. Его правое предплечье туго перемотано ремнём джинс, словно жгутом – я всё-таки царапнул его. Его кожа шипит и дымится от соприкосновения с серебром, но это не мешает ему открыть барабан и высыпать все патроны на землю, а потом бросить револьвер на землю да исчезнуть.
А мне, мне нужно всего пару часов полежать, чтобы регенерироваться достаточно для того, чтобы я смог ходить сам.
Чанёль просыпается от настойчиво звонящего телефона среди ночи. Он шарит руками по кровати в поисках пищалки и неохотно принимает вызов, даже не глянув, кто звонит.
- Я не должен этого делать… - шипит в трубку Бэкхён, как только Чанёль роняет «слушаю». Он злится, злится в первую очередь на себя потому, что так привязан к Чанёлю.
- Бэкки? – удивляется Чанёль из трубки.
- Когда-нибудь ты найдёшь меня мёртвым на пороге нашего дома! – продолжает злиться Бэкхён.
- Бэкки, что?... – Чанёль совсем теряется и садится в кровати.
- Джунмён. – просто говорит Бэкхён.
- Что с хёном? – тут же напрягается охотник.
- Они опять сцепились. Забери его, он на Первой мостовой. - вызов прерывается, а Чанёль поспешно вылезает из кровати, на ходу натягивая на себя джинсы и толстовку на голое тело.
- Хён! – зовёт Чанёль. Я рассмотрел его, ещё как узнал машину. Мою машину. Он быстро преодолевает расстояние между нами. – Хён, ну… - Чанёль растерян и расстроен. – Ну что ты как всегда. Ну сколько можно, а? – он, кажется, сейчас расплачется, когда помогает мне встать на ноги. Сидеть я уже могу, прошло всего с полчаса, я достаточно быстро регенерировался хоть немного.
- Чанёли, я в порядке. – оказавшихся перпендикулярно земли, я лохмачу его по волосам. – Ты как здесь оказался?
- Мне Бэкки позвонил. – отзывается Чанёль, поддерживая меня за талию и помогая дойти до машины.
- Бэкки? – переспрашиваю я. - А он откуда?...
- Он тебя видел. – кивает Чанёль.
- Странно, я не чувствовал постороннего запаха. – хмыкаю я, а потом выдыхаю, когда Чанёль помогает мне умоститься на заднем сидении моей машины.
- Ещё бы ты мог что-то чувствовать в таком состоянии, хён. – Чанёль давит на газ. Благо, до дома не далеко. – Когда это прекратится, хён? Сдай его Гильдии, расскажи всему миру, что Ким Джонин – ликан.
- Это моё личное дело. – отвечаю я, когда Чанёль помогает снять с себя лишнюю одежду и плюхнуться на расстеленную кровать.
- Лично дело. – Чанёль вздыхает, укрывая меня и присаживаясь на край кровати. – Сколько людей он убил на твоих глазах за эти 7 лет, хён. Это количество только растёт, так что…
- Вчера на охоте, в клубе я спас девчушку. – перебиваю я, говоря негромко. - Хрупкую такую, лет девятнадцать ей, наверное. А сегодня утром узнал, что она стала охотницей. Хрупкая снаружи, но сильная внутри.
- Хён, это же здорово. – выдыхает Чанёль восторженно. - Ты можешь её учить и…
- А он вспорол её горло, словно жестяную банку. – улыбка тут же сползает с лица Чанёля. – На моих глазах, как он всегда это делает. А я цепенею, чёрт подери. Не знаю - почему. Я должен стрелять, хоть всю обойму в него выпустить, а я цепенею. Всегда, даже когда он прикрывается жертвой, и попасть в него – это убить того, кем он прикрывается, или как сегодня. Меня поражает это убийство на зло, наверное, именно поэтому…
- Мне не понять, хён. – Чанёль вздыхает прости. – На моих глазах никогда не убивали человека, которого я пытаюсь защитить, не убивали нарочно, только чтобы ещё больше вывести меня из себя. Прости. – Чанёль вздыхает, а потом склоняет голову к моей руке, и я тут же глажу его по голове. – Мне очень жаль, хён.
- Это работа. – выдыхаю я. – Поезжай домой, донсени. Тебя разбудили среди ночи, тебе бы тоже не плохо было отдохнуть.
- Угу. – Чанёль кивает, поднимая голову. – Я позвоню утром, хорошо, хён? Или лучше мы заскочим с Сэхуни, приготовим тебе завтрак, хочешь?
Я негромко смеюсь и только киваю. Чанёль уходит, и я слышу, как крутится ключ в замке. У него, у Сэхуна, а ещё у Исина есть ключи от моей квартиры, у каждого по паре, а ещё от машины. Так как и у меня их пары ключей. Они сейчас – моя семья. Семья…
