История Грина. Как убедились, для изоляции оборудования 10 кВ воздействием, определяющим её прочность, являются грозовые перенапряженияИстория Грина – Было это в начале апреля, числа третьего под вечер, – начал Грин. – Того апреля, или этого? – Этого. Мы с тобой тогда колясками у Костика затарились. – А, помню… тогда середина. Мы пятнадцатого у него были. – Да, середина. Мы вышли от Костика, я домой пошёл, а ты в клуб. – Этого я не помню, продолжай. – Так вот, захожу я во двор, и вижу: на этой же скамейке где мы сейчас сидит Эльза. – Одна сидит? – Одна. Достала карты какие-то и разглядывает их. – Знаю, знаю, у неё есть такое пристрастие. Эти карты Таро называются – Да-да, подхожу к ней здороваюсь. «Как дела?» - спрашиваю ну или что-то вроде того… Я же с ней ещё в школе познакомился. Она на два года старше нас, ей семнадцать сейчас. В этом году она выпускница. Круглая, блин, отличница, правильная такая, не в пору нам с тобой, разгильдяем. Ну мы с ней разболтались. И я как-то невзначай ей: «Эльза, пойдём ко мне. У меня колёса есть, оторвёмся». Я это просто так спросил. Я почти абсолютно уверен был, что не согласится. – А она? – Ты не поверишь, посмотрела на одну из своих карт, и сказала: «Пойдём». Мы в подъезд, поднялись до моей хаты, зашли в прихожую. Она тогда спросила, где моя комната и что-то про таблетки… Что я не помню точно…. Сняли верхнюю одежду… И вот мы в комнате. Я проглотил одно колесо, а другое ей в рот попытался положить. Она отстранила мою руку, и не довольным тоном: «Можно я как-нибудь сама, котик?» Берёт из моих рук таблетку, и просит воды запить. Я замешкался. Там у моей кровати бутылка пива стояла. Она поднесла таблетку ко рту, вроде проглотила и сделала несколько глотков из этой бутылки. – Почему вроде?.. блин, бадяжить то не стоит выпивку с таким драгом. Тут не долго и отъехать можно. – Слушай дальше. Не прошло и десяти секунд и она в обмороке. Я положил её на свою кровать. И думаю вызывать мне скорую или нет. Вызову – спалюсь, не вызову – хуже будет. Тем временем колесо в голову вдарило. Реальность утратила надо мной привычную свою власть. В общем, дурь сильная оказалась. Эльза лежала на постели неподвижно, как мёртвая. Я проверил живая ли? вроде дышит. Я посмотрел, и заметно было, что под блузкой лифчика не было. Блин, понимаешь, стоило сделать несколько ловких движений. И…(небольшое молчание) – Ну, говори, не томи. – Я ещё раз проверил её дыхание, пульс пощупал и медленными, осторожными движениями обнажил её грудь. – Ну и как она? – Грудь то? – Нет, блин, Мадонна, грудь конечно. – Красивая. Всё как надо, прелесть! – А дальше, дальше то что? – Я в карман за сотовым полез. Решил Эльзу в таком виде сфотать. Навёл на неё объектив камеры. Смотрю, а она глаза открыла, смотрит на меня и улыбается и такая по-кошачьи: «Мяу». Я от неё как ошпаренный отлетел. Испугала блин. Даже мобильный выронил. (во время этого «мяу» он щёлкнуть успел) Она засмеялась и показала мне на своей раскрытой ладони таблетку, которую она не выпила. Понимаешь, чувак, эта девка меня разыграла. – А что потом было? – Потом она оделась и ушла. Сказала мне только перед уходом что, вовсе не интересуется всякими такими колёсами. Дин от души рассмеялся и сказал: – Блин, Грин, классно чешешь, только не верится как то, что всё это правда. Где доказательства? – У меня снимок есть. – Покажи. Грин достал из кармана свой сотовый телефон и показал своему приятелю ту самую фотографию. – Размытый какой-то, – сказал Дин, – Не видно ничего. – Да вот же её буфера! – А, теперь вижу, правда, Эльза. Ещё доля выпитого алкоголя, две выкуренных сигареты и Грин сказал: – Слушай, Дин… – Да, Грин? – Пойдём по хот-догу купим. Аппетит чё-то разыгрался. И двое побрели до киоска. Они пели и горланили на всю округу, что Курт Кобейн жив.
У придорожного ларька, где продавались ход-доги Грин и Дин затянули песню (их собственного сочинения), состоящую из одного куплета. Они повторяли его снова и снова, пытаясь тем самым разбудить, мирно почивавшую в той лавке продавщицу, так как обычный стук в окошко не приносил видимых результатов. Песня звучала следующим образом: Сделай нас, Господи, сильными, Твоими посыльными, Стильными, Как ты. Аминь. Сделай… Наконец окошко отварилось, и прозвучал сонный голос продавщицы: – Молодые люди, вы брать что-нибудь будете или так попеть пришли? – – Нам два со всем, – сказал Грин. – Чего два? – осведомилась продавщица. – Ход-дога, – объяснил Дин. – А как вас зовут? – спросил ласково Грин. – Надя… Надежда Викторовна, – ответила, зардевшись, весьма милая собой барышня, которой было слегка за сорок. – Скажите, а как вам спалось? – поинтересовался, не без доли сарказма в голосе, Дин. – Так, вот ход-доги, с вас семьдесят рублей, и что б без сдачи пожалуйста, – сказала уже без румянца на лице Надежда, и еле слышно процедила, – Умники. Она взяла деньги, подала им ход-доги и закрыла окошко. Затем последовала язвительная тирада Дина: – Знаешь, я не одобряю тех, кто спит на своём рабочем месте. Водители, например не спят (им нельзя), пожарники начеку, охранники, скажем, тоже бодрствуют. А все эти продавщицы как стемнеет, так дрыхнуть. Вот надо тебе ночью сигарет, пива или ещё чего-нибудь жизненно необходимого, и не купишь нигде. – Ладно, забей, Дин, этих сонь всё равно не изменишь. – Ты прав. А сколько времени? Грин достал из кармана свой мобильный и без слов показал Дину его светящийся циферблат, на котором значилось: 0:57. Началась трапеза. Мимо в этот момент по дороге с огромной скоростью пронеслась машина. – Серёгин бэнтли, – отметил Дин. – Кто такой? – Ну, мажор один. Его ещё Железным Максом кличут. – А чего погремуха такая? – Говорят ему дали её пять лет назад. А вообще – это целая история. – Расскажи поподробнее.
|
