Глава 10. Джев уже проехал пять кварталов

 

Джев уже проехал пять кварталов. До меня дошло с небольшим опозданием, что мне следовало попросить его отвезти меня в ресторан Куперсмит, но он предпочел скрыться окольными путями. Свернув на обочину тихой проселочной дороги, обрамленной акрами деревьев и кукурузных полей, он спросил:

– Найдешь дорогу до дома самостоятельно?

– Ты собираешься просто бросить меня здесь? – Но на самом деле мне хотелось спросить совсем другое: почему Джев, предположительно один из них, отвернулся от своих товарищей, чтобы спасти меня?

– Если ты беспокоишься из‑за Гейба, поверь, ему сейчас есть чем заняться, вместо того, чтобы выслеживать тебя. Он вообще мало, что предпримет, пока не вытащит ту железяку из спины. По правде говоря, я удивлен, что у него хватило сил преследовать нас. Даже после того, как он извлечет монтировку, у него будет, как бы попонятней выразиться, убийственное похмелье. Поэтому следующие несколько часов он проспит как убитый. Если ты ждешь удачного момента для побега, поверь, лучшего шанса не будет.

Когда я не пошевелилась, он указал большим пальцем в том направлении, откуда мы только что приехали.

– Мне нужно убедиться, что Доминик и Иеремия успели убраться оттуда.

Я знаю, на что он пытался намекнуть, но это меня не убедило.

– Почему ты защищаешь их?

Может, Джев был прав, и Доминик и Иеремия дали бы отпор полицейским. Возможно, все закончилось бы бойней. Но не лучше было бы рискнуть, чем отпускать их на свободу?

Глаза Джева всматривались в ночную тьму за лобовым стеклом.

– Потому что я один из них.

Я тут же закачала головой.

– Ты не такой, как они. Они бы убили меня. А ты заступился. Ты остановил Гейба.

Вместо ответа он вышел из Тахо и, обогнув капот, подошел к моей двери. Открыв ее, он кивком головы указал на дорогу.

– Иди в сторону города. Если мобильник не работает, продолжай идти, пока не кончатся посадки. Рано или поздно, он поймает сеть.

– У меня нет мобильника.

Он задумался всего на мгновение.

– Тогда как только доберешься до «Уайт‑тейл Лодж», попроси у консьержа телефон. Сможешь позвонить домой оттуда.

Я вышла из машины.

– Спасибо, что спас меня от Гейба. И спасибо, что подвез, – начала я учтиво. – Но на будущее, я не люблю, когда меня обманывают. Я знаю, что ты многого недоговариваешь. Может, ты думаешь, что я не заслуживаю правды. Может, ты полагаешь, что едва знаешь меня, а потому не стоит растрачиваться на меня. Но учитывая то, через что мне пришлось пройти, я думаю, я заслужила немного откровенности.

К моему удивлению он кивнул. Не так, чтобы явно. Всего лишь неохотный наклон головы, будто говорящий «Вполне справедливо».

– Я защищаю их, потому что должен. Если полиция увидит их в действии, это разрушит наше прикрытие. Город еще не готов узнать Доминика или Иеремию, или любого из нас. – Он посмотрел на меня, его острый пронзающий взгляд немного смягчился до бархатисто‑черного. Было что‑то пленительное в том, как его глаза вбирали меня, я почти ощутила их реальное прикосновение на коже. – А я еще не готов покинуть этот город, – произнес он тихо, не разрывая зрительного контакта.

Он сделал шаг ко мне, и я почувствовала, что мое дыхание чуточку участилось. Его кожа была темнее и грубее моей. Он был привлекательным, но вовсе не красавцем.

Черты лица отличались угловатой жесткостью. И он говорил мне, что он другой. Не потому что он был не похож на других парней, которых я когда‑либо знала, а потому что он вовсе был чем‑то иным. Я уцепилась за странное слово, что крутилось у меня в голове всю ночь.

– Ты нефилим?

Он отшатнулся назад, словно от удара током. Момент был разрушен.

– Отправляйся домой и живи своей жизнью, – сказал он. – Послушаешься, и будешь в безопасности.

От того, как он резко отшил меня, я почувствовала, что в уголках глаз собираются слезы. Он заметил их и покачал головой, будто извиняясь.

– Послушай, Нора, – попробовал он снова, опуская ладони мне на плечи. Я непроизвольно напряглась.

– Откуда ты знаешь мое имя?

Луна на мгновение показалась из‑за туч, бросая проблеск света на его глаза. От мягкого бархата не осталось и следа, его сменила жесткая, таинственная тьма. Его глаза из тех, что хранят секреты. Из тех, что соврут, не моргнув. Из тех, от которых невозможно отвести взгляд, однажды заглянув в их глубины.

Мы немного вспотели от напряжения нашего недавнего побега, и теперь между нами повис аромат, как я полагала, геля для душа. Он включал легкую нотку мяты и черного перца, и поток воспоминаний нахлынул на меня так быстро, что даже голова закружилась. Я не могла вспомнить, откуда, но я знала аромат. Более того, я знала, что знаю Джева. Были ли мы простыми знакомыми или между нами было нечто большее и оттого еще более приводящее в замешательство, но Джев был частью моей жизни. Иначе как еще объяснить обжигающие воспоминания, возникающие в его присутствии.

В голову пришла шальная мысль, что, возможно, он был моим похитителем, но мысль была мало убедительна. Я не поверила. Возможно, потому что я не хотела.

– Мы ведь знали друг друга, не так ли? – спросила я, дрожа от волнения. – Сегодня не первая наша встреча.

Джев промолчал, и я получила свой ответ.

– Ты знаешь, что у меня амнезия? Знаешь, что я не помню последние пять месяцев? Поэтому ты думал, что сможешь притвориться, будто не знаешь меня?

– Да, – ответил он устало.

Сердце застучало быстрее.

– Почему?

– Я не хотел делать из тебя живую мишень. Если бы Гейб узнал про нашу связь, он бы использовал тебя, чтобы ранить меня.

Отлично. Он ответил на вопрос. Но я не хочу говорить о Гейбе.

– Как мы познакомились? И после того, как мы сбежали от Гейба, почему ты продолжал притворяться, будто не знаешь меня? Что ты скрываешь от меня? – я ждала, глядя на него обеспокоенно. – Ты собираешься восполнить пробелы или нет?

– Нет.

– Нет?

Он едва смотрел на меня.

– Тогда ты – самовлюбленный придурок. – Оскорбление сорвалось с языка прежде, чем я успела осознать это. Но я не собиралась забирать свои слова обратно. Может он и спас мне жизнь, но если он знал что‑то об этих пяти месяцах и отказывался рассказать мне, все, что он сделал в искуплении своих ошибок, померкло в моих глазах.

– Если бы у меня были хорошие новости, поверь мне, я бы рассказал.

– Я вполне могу справиться и с плохими, – ответила я резко.

Он покачал головой и обошел меня, направляясь к водительской двери. Я схватила его за локоть. Его глаза опустились на мою руку, но он не вырвался.

– Расскажи мне, что знаешь, – попросила я. – Что со мной произошло? Кто сделал это со мной? Почему я не могу вспомнить эти пять месяцев? Что случилось настолько ужасного, что я предпочитаю забыть?

Его лицо представляло собой маску, лишенную каких‑либо эмоций. И лишь напряженная линия скул говорила мне о том, что он услышал меня.

– Я дам тебе один совет, и хотя бы раз в жизни, прошу тебя, последуй ему. Возвращайся к своей привычной жизни и забудь обо всем. Начни с начала, если потребуется. Сделай все, что в твоих силах, чтобы оставить это позади. Потому что, уверяю тебя, это кончится плохо, если ты не перестанешь ворошить прошлое.

– Это? Я даже не знаю, что это есть! Я не могу вернуться к своей жизни. Я хочу знать, кто похитил меня! Ты знаешь, кто это сделал? Знаешь, где они держали меня и почему?

– Разве это важно?

– Да, как ты смеешь? – прокричала я, даже не пытаясь скрыть срывающиеся нотки голоса. – Как смеешь ты стоять здесь и с таким пренебрежением говорить о том, что мне пришлось вынести?

– Если ты узнаешь, кто похитил тебя, это поможет? Принесет ли это облегчение, так необходимое тебе, чтобы собраться и начать новую жизнь? Нет, – ответил он за меня.

– Да, принесет. – Чего Джев не мог понять, так это то, что любая информация была лучше, чем ничего. Наполовину заполненный лучше, чем пустой. Неведение – худшая из всех мыслимых форм унижения и страдания.

Он тяжело вздохнул, беспокойно проводя рукой по волосам.

– Мы были знакомы, – уступил он моему напору. – Мы встретились пять месяцев назад, и с того самого момента, как ты увидела меня, от меня были одни неприятности. Я использовал тебя и причинил тебе много боли. К счастью, у тебя хватило здравого смысла послать меня куда подальше, прежде чем я вернулся за добавкой. Во время нашего последнего разговора, ты поклялась, что убьешь меня, если я приближусь к тебе хоть на шаг. Может, ты говорила серьезно, а может, нет. В любом случае выглядело все довольно эмоционально. Ты это хотела узнать? – закончил он.

Я уставилась на него озадаченно. Я не могла вообразить, что способна на подобные злостные угрозы. Единственный человек, к которому я испытывала нечто наиболее приближенное к ненависти, была Марси Миллар, и то я никогда даже не помышляла о ее смерти. Я всего лишь человек, но я не бессердечна.

– Почему я сказала это? Что такого ужасного ты совершил?

– Я пытался убить тебя.

Я посмотрела ему прямо в глаза. Суровая линия плотно сжатых губ подсказала мне, что шутить он не намерен.

– Ты хотела правду, – произнес он. – Получай, Ангел.

– Получай? Но в этом же нет смысла. Почему ты хотел убить меня?

– Ради развлечения, потому что мне было скучно, какая разница? Я пытался убить тебя.

Нет. Здесь что‑то не так.

– Если ты хотел убить меня тогда, зачем помог мне сегодня?

– Ты упускаешь суть. Я мог бы лишить тебя жизни. Сделай себе одолжение и беги от меня так далеко и так быстро, как только сможешь. – Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен, давая мне сигнал шагать в противоположном направлении. Мы уже больше никогда не увидимся.

– Лжец!

Он обернулся, стреляя в меня своими черными глазами.

– А так же вор, игрок, аферист и убийца. Но сегодня – один из тех редких случаев, когда я говорю правду. Иди домой. И считай себя счастливицей. Ты получила шанс начать все с нуля. Не каждый может этим похвастать.

Я хотела правду, но теперь была еще в большем замешательстве, чем прежде. Как я, высоконравственная, круглая отличница, могла завести знакомство с ним? Что у нас было общего? Он омерзителен… но он самая притягательная, измученная душа, какую я только встречала. Даже сейчас я чувствовала закипающее во мне противоборство.

Он совсем не похож на меня: шустрый, ироничный, опасный. Может, немного пугающий.

Но с той самой секунды, как он вышел из Тахо, мое сердце не могло поймать свой привычный ритм. В его присутствии каждое нервное окончание, казалось, находилось под высоким напряжением.

– И напоследок, – добавил он. – Перестань искать меня.

– Я не ищу тебя, – фыркнула я.

Он дотронулся указательным пальцем до моего лба, и кожа вдруг потеплела под его прикосновением. От меня не ускользнул тот факт, что он, казалось, постоянно искал причину, чтобы дотронуться до меня. Я так же не упустила из внимания то, что я не хотела, чтобы он прекращал эти прикосновения.

– В глубинах твоей памяти все еще сидит часть тебя, которая все помнит. Именно она искала меня сегодня вечером. Именно она погубит тебя, если ты не будешь осторожна.

Мы стояли лицом к лицу, тяжело дыша. Звуки сирен подбирались все ближе.

– Что я должна сказать полиции? – спросила я.

– Ты не будешь говорить с полицией.

– Правда? Забавно, ведь я планирую в деталях описать им, как ты вогнал монтировку в спину Гейба. Если ты только не ответишь на мои вопросы.

Он иронично усмехнулся.

– Шантаж? А ты изменилась, Ангел.

Еще один стратегический удар по слабому месту, отчего я почувствовала себя еще более неуверенно и неловко. Я бы постаралась выжать из своей памяти все возможное, чтобы напоследок поставить его на место, но я знала, что она полностью иссушена. Так как я не могла положиться на свои воспоминания, мне пришлось закидывать сети, куда придется, и надеяться на улов.

– Если ты знаешь меня так хорошо, как утверждаешь, то ты должен знать, что я не перестану искать своего похитителя, пока не найду его или пока не дойду до крайности.

– Позволь сказать тебе, чем окажется эта крайность, – ответил он резким голосом.

– Твоей могилой. Неглубокой ямой в лесной глуши, где никто тебя не найдет. Никто не придет к тебе на могилу, никто не будет оплакивать тебя. Для всего человечества ты исчезнешь с лица земли. Это опустошит твою мать. Это нескончаемое, зловещее чувство неизвестности. Оно будет грызть ее изнутри, ведя к краю пропасти, пока однажды не столкнет. И вместо того, чтобы быть похороненной на зеленой лужайке рядом с тобой, где близкие смогут навещать вас до конца времен, она будет одна. Как и ты. Целую вечность.

Я выпрямилась, решительно показывая, что я не из пугливых, однако мерзкий червячок плохого предчувствия противно закопошился в животе.

– Расскажи мне или я сдам тебя копам, обещаю. Я хочу знать, где меня держали. И я хочу знать, кто за этим стоит.

Он устало провел рукой по подбородку, ухмыльнувшись самому себе. Звук показался мне натянутым и равнодушным.

– Кто похитил меня? – выкрикнула я, потеряв терпение. Я не сдвинусь с места, пока он не выложит все, что знает. Я вдруг пожалела, что ранее он спас мне жизнь.

Я хотела смотреть на него лишь с глубочайшим презрением и жгучей ненавистью. Я выдам его полиции без малейших колебаний, если он откажется рассказать мне все, что ему известно.

Он поднял на меня свои непроницаемые глаза, уголок губ угрюмо опустился с одной стороны. Взгляд не хмурый. Но крайне озадачивающий и пугающий.

– Ты не должна больше вмешиваться во все это. Даже я не смогу тебя защитить.

Затем он развернулся и пошел прочь, сказав все, что намеревался, но я не могла с этим смириться. Он был моим единственным шансом разобраться с тем периодом жизни, что был до сих пор утерян.

Я бросилась за ним вдогонку и схватилась за его рубашку так сильно, что та порвалась. Но мне было плевать. Были вещи и поважнее.

– Во что я не должна вмешиваться?

Только слова вышли какими‑то странными. Их словно высосало из меня в тот момент, как воображаемый крюк вонзился в живот и вывернул меня наизнанку. Было ощущение, будто меня несет по воздуху, и каждый мускул напряжен как натянутая струна, ожидая неизвестности.

Последнее, что помню, неистовый гул ветра за ушами, а затем мир погрузился в темноту.