Студопедия — С. КРИТИКА ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЭГОИЗМА: ПУТАНИЦА В АРГУМЕНТАЦИИ. Не-эмпирический характер аргументов
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

С. КРИТИКА ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЭГОИЗМА: ПУТАНИЦА В АРГУМЕНТАЦИИ. Не-эмпирический характер аргументов






Не-эмпирический характер аргументов. Если бы доводы психологических эгоистов состояли бы в основном из тщательно собранных эмпирических свидетельств (хорошо документированных отчётов об экспериментах, опросов, интервью, лабораторных данных и т. д.), критически мыслящие философы не имели бы оснований придираться к ним. В конце концов, поскольку психологический эгоизм претендует на то, чтобы быть научной теории о мотивах поведения людей, это забота экспериментальных психологов, а не философов, принимать или отвергать такие доводы. Но фактически эмпирические свидетельства такого рода редко приводятся в пользу психологического эгоизма. Психологи, в целом, уклоняются от таких обобщений относительно мотивов человеческого поведения, которые настолько широки и настолько туманно сформулированы, что практически не поддаются научной проверке. Теории всеобщего эгоизма обычно придерживается «кабинетный учёный», и его обычные аргументы либо основываются на его «впечатлениях», либо являются доводами неэмпирического характера. Последние обычно полны трудно уловимой логической путаницы, и это делает их критику особенно интересной для аналитического философа.

Первый аргумент психологического эгоиста (см. выше, 4а) является хорошим примером логической путаницы. Он начинается с трюизма – а именно, с того, что все мои мотивы и желания – это мои мотивы и желания, а не чьи-то другие. (Кто будет это отрицать?) Но из этой простой тавтологии вообще ничего не может следовать относительно природы моих мотивов или цели моих желаний. Порочность этого аргумента в нарушении им общего правила логики о том, что аналитические утверждения (тавтологии) не могут содержать синтетические (фактуальные)[7]. То, что каждое добровольное действие вызывается собственными мотивами агента, является тавтологией; поэтому, это утверждение не может быть равнозначно высказываниям «человек всегда ищет чего-то для себя» или «все мотивы человека эгоистичны», которые являются синтетическими. То, что должен доказать психологический эгоист, это не только

I) Каждое добровольное действие вызывается собственными мотивами агента

Но

Ii) Каждое добровольное действие вызывается мотивами особого рода, а именно эгоистическими.

Утверждение (i) очевидно верно, но само по себе оно не может дать никакой логической поддержки (ii).

Источник путаницы в этом аргументе очевиден. Не генезис действия или происхождение его мотивов делают его «эгоистичным», но «цель» действия или направленность его мотивов; не откуда происходит мотив (при добровольном действии он всегда происходит от агента), но на что он нацелен определяет, является действие эгоистичным или нет. Несомненно, что правомерно различать добровольное поведение, при котором действия агента мотивированы его собственными целями, и эгоистичное поведение, при котором мотивы агента особого исключительного типа. Довод эгоиста помещает добровольные действия в класс эгоистических действий, требуя, по сути, чтобы неэгоистическое действие реально вообще не было бы мотивировано. Словами Люциуса Гарвина, «сказать, что действие происходит от нашего собственного … желания означает только сказать, что действие наше собственное. Требовать того, чтобы мы действовали на основании мотивов, которые не наши, означает просить нас быть живыми противоречиями в понятиях»[8].

Но если аргумент 4a не может доказать то, что он утверждает, аргумент 4b находится в ничуть не лучшем положении. Из того факта, что все наши успешные действия (те, при которых мы получаем то, к чему стремимся), сопровождаются или завершаются удовольствием не следует, как это утверждает эгоист, что целью любого действия является получения удовольствия для себя. Начнём с того, что посылки этого аргумента, строго говоря, даже не соответствуют действительности. Исполнение желания (просто получение того, к чему кто-то стремился) не гарантирует удовлетворения (приятных ощущений удовольствия в сознании агента). Иногда, когда мы получаем то, чего хотим, мы также получаем, в качестве дополнительного дивиденда, тёплое, светлое чувство удовлетворённости, но часто, увы, слишком часто, мы не получаем никакого дивиденда вообще, или, даже хуже, горький вкус праха. Действительно, говорят о том, что характерной психологической проблемой нашего времени является разочарование, сопровождающее исполнение наших самых сильных желаний.

Даже если мы допустим, для спасения аргумента, что получение того, что хочешь обычно приносит удовлетворение, вывод эгоиста отсюда не следует. Мы можем допустить, что обычно получаем удовольствие (в смысле ощущения удовлетворения) когда наши желания реализуются, независимо от того, какие это желания, но из этого приблизительно правильного обобщения не следует, что единственной вещью, которую мы желаем, является наше собственное удовлетворение. Удовольствие может быть обычным сопровождением всех действий, при которых агент получает то, что хочет; но выводить из этого то, что агент всегда хочет собственного удовольствия это то же, что утверждать, как в примере Уильяма Джеймса [9], что, поскольку океанский лайнер постоянно потребляет уголь во время трансатлантического перехода, то целью рейса было расходование угля. Непосредственное умозаключение от даже постоянного сопровождения к цели (или мотиву) всегда является non sequitur (лат. «не вытекает», разновидность логической ошибки. – прим. перев.).

Возможно, есть такой смысл понятия «удовлетворение» (исполнение желания), что всегда и полностью справедливо то, что мы получаем удовлетворение когда добиваемся того, чего хотим. Но удовлетворение в этом смысле – просто «осуществление того, что было желанно». Поэтому сказать, что исполнение желания всегда приносит «удовлетворение» в этом смысле означает сказать не более того, что мы всегда получаем то, что хотим когда получаем то, что хотим, то есть тавтологию, типа «роза – это роза». Это высказывание содержит не больше синтетической истинности в психологии чем высказывание «роза есть роза» содержит важной ботанической информации.

Бескорыстная добродетель. Таким образом, ошибка в аргументе 4b состоит в «предположении, что явно неэгоистичное желание делать добро другим превращается в эгоистичное в силу того факта, что мы получаем удовольствие от его осуществления»[10], как формулирует это Гарвин. Этот аргумент не только ошибочен; он ещё и наводит на контр-аргумент, показывающий, что получаемый вывод (психологический эгоистический гедонизм) ложен. Не только наличие удовольствия (удовлетворения) как побочного продукта действия не является доказательством, что действие эгоистично; в некоторых особых случаях оно скорее представляет окончательное доказательство того, что действие было неэгоистичным. Ибо в этих особых случаях тот факт, что мы получаем удовольствие от некоего действия предполагает, что мы желали чего-то другого – чего-то иного, чем наше собственное удовольствие – как самостоятельной цели, а не только как средства достижения приятного состояния сознания.

Способ обратить аргумент эгоистического гедонизма против него самого можно проиллюстрировать, взяв типичный аргумент психологического эгоиста, приписываемый (возможно, апокрифически) Аврааму Линкольну, и внимательно изучив его:

Мистер Линкольн однажды заметил своему попутчику в старом экипаже, что все люди, делая добро, движимы эгоизмом. Попутчик возражал против этой позиции, когда они ехали по бревенчатому мосту через болото. Проезжая через мост, они вдруг заметили старую свинью с острым хребтом, которая издавала ужасный шум, потому что её поросята попали в болото и могли утонуть. Когда экипаж начал въезжать на холм, мистер Линкольн закричал: «Кучер, вы не остановитесь на минутку?» Затем мистер Линкольн выпрыгнул, побежал назад, и вытащил маленьких поросят из грязи и воды на берег. Когда он вернулся, его компаньон заметил: «А теперь, Эйб, где в этом маленьком эпизоде был эгоизм?» «О, благослови Господь вашу душу, Эд, это была сама сущность эгоизма. Я не был бы спокоен весь день, если бы проехал мимо и оставил эту страдающую старую свинью беспокоиться о своих поросятах. Я сделал это чтобы получить спокойствие духа, разве вы не видите?» [11].

Если бы Линкольн нисколько не беспокоился о благе поросят и их «страдающей» матери, но только о своём «спокойствии духа», было бы трудно объяснить, как он мог получить удовольствие от помощи им. Тот самый факт, что он почувствовал удовлетворение как результат помощи свиньям, предполагает, что он имел до этого стремление к чему-то ещё, помимо своего собственного счастья. И тогда, когда это желание было удовлетворено, Линкольн, конечно, получил от этого удовольствие. Предметом желания Линкольна не было удовольствие; удовольствие было следствием его ранее имевшегося желания чего-то ещё. Если бы Линкольн был полностью равнодушен к судьбе поросят, как он это утверждал, как мог бы он получить какое-то удовольствие от помощи им? Он не мог получить спокойствие духа от спасения поросят, если бы не имел ранее заботы – от которой зависело его спокойствие духа – о благе свиней как самостоятельной цели.

В целом, психологический гедонист в своём анализе интерпретирует явное великодушие как стремление к «удовольствию от великодушия». Нет сомнения, что великодушный человек получает удовольствие от своего великодушия, но в большинстве случаев это происходит только потому, что он еще до этого желал блага какого-либо лица, или животного, или человечества в целом. Там, где такого желания нет, великодушное поведение обычно не приносит удовольствия действующему лицу.

Недоброжелательство. Трудными случаями для психологического эгоиста являются примеры не только бескорыстной добродетели, но и «бескорыстного недоброжелательства». Действительно, злоба и ненависть обычно не более «эгоистичны», чем великодушие. Оба мотива часто заставляют действующее лицо жертвовать своими собственными интересами – в случае с великодушием, чтобы помочь кому-то другому, в случае недоброжелательства – чтобы повредить кому-то другому. Эгоистичного человека заботит в конечном счёте только собственное удовольствие, счастье или власть; доброжелательный человек часто равным образом заботится о счастье других; для недоброжелательного человека вред другим часто самостоятельная цель – цель, преследуемая без мысли о собственных интересах. Есть основания полагать, что люди столь же часто жертвовали собой, чтобы повредить другим или убить их, как и чтобы помочь или спасти других, и с одинаковым «героизмом» в обоих случаях. Неэгоистичная природа злонамеренности была впервые замечена англиканским епископом и философом-моралистом Джозефом Батлером (1692-1752), который жалел о том, что люди не более эгоистичны, чем на самом деле[12].

Недостаточность свидетельств универсальности самообмана. От более циничного типа психологического эгоиста, который находится под впечатлением от широкого распространения самообмана (см. выше 4c), нельзя так легко отделаться, ибо он не допустил никаких логических ошибок. Мы можем только утверждать, что признанная частота самообмана является недостаточным основанием для глобального обобщения. Аргументация такого эгоиста не логически ошибочна, но недостаточна.

Никто, кроме самого агента не может быть уверенным в том, какие осознанные мотивы были движителями его действия, и там, где мотивы не очень хороши, даже сам агент может не признаваться себе в подлинной природе своих желаний. Поэтому, для каждого явного случая альтруистического поведения психологический эгоист может утверждать, с некоторой долей правдоподобия, что подлинная мотивация могла быть эгоистичной, вопреки внешнему впечатлению. Человеколюбивые действия на самом деле мотивированы желанием получить благодарность; акты самопожертвования, правильно понятые, мотивированы стремлением почувствовать высокую самооценку и так далее. Мы можем сделать уступку эгоисту, признав, что весь явный альтруизм может быть обманчивым; но подобное глобальное обобщение должно быть основано на большом эмпирическом материале, каковой в настоящее время отсутствует.

Парадокс гедонизма» и его следствия для образования. Психологический эгоистический гедонист (например, Джереми Бентам) имеет самую простую из возможных теорию мотивации. Согласно этой разновидности эгоистической теории, все мотивы поведения людей могут быть сведены к одному – а именно, стремлению к собственному удовольствию. Но эта теория, несмотря на её привлекательную простоту, а может быть, и вследствие её, немедленно приводит к парадоксу. Проницательные наблюдатели дел человеческих со времён Древней Греции часто замечали, удовольствие, счастье и удовлетворение – это состояния сознания, находящиеся в очень специфическом отношении к желанию. Стремление исключительно к счастью – вернейший способ его не достичь. Счастье имеет привычку «подкрадываться» к людям тогда, когда они заняты другими вещами; но когда человек сознательно начинает стремиться к единственной цели – счастью, оно полностью исчезает из виду и не может быть поймано. Это – знаменитый «парадокс гедонизма» – сознательное и нацеленное стремление к счастью подрывает само себя, ибо путь к счастью заключается в том, чтобы забыть о нём; тогда оно, может быть, придёт к тебе. Если ваша единственная цель – удовольствие, и вы не обращаете внимания на вещи, которые приносят удовольствие, то удовольствие никогда не придёт. Чтобы испытать удовлетворение, обычно нужно сначала желать чего-то иного, чем удовлетворения и, затем, найти средства получить то, что желаешь.

Чтобы почувствовать всю силу парадокса гедонизма, читатель должен провести эксперимент в своём воображении. Представьте себе человека (назовём его «Джонс»), который, во-первых, лишён интеллектуального любопытства. У него нет никакого желания приобретать какие-либо знания как самоцель, и поэтому он совершенно равнодушен к проблемам науки, математики и философии. Далее, представьте себе, что Джонс остаётся холоден к красотам природы: его не впечатляет осенняя листва, покрытые снегом вершины, и бушующий океан. Долгие прогулки за городом весенним утром и катание на лыжах зимой для него в равной степени скучны. Более того, представим, что Джонс не находит ничего привлекательного в искусстве. Романы скучны, поэзия болезненна, живопись – чепуха, а музыка – просто шум. Ещё представим, что Джонс не испытывает страсти быть ни участником, ни зрителем бейсбольных, футбольных, теннисных матчей, а также всех остальных видов спорта. Плавание для него – это жестокая водная разновидность гимнастики, солнце – только источник ожогов. Танцы – двуполый идиотизм, разговор – потеря времени, противоположный пол – непривлекательная загадка. Политика – мошенничество, религия – чистое суеверие; нищета миллионов бесправных людей – ничего такого, о чём стоит заботиться или волноваться. И, наконец, предположим, что Джонс не имеет никаких способностей ни к какому ремеслу, производству или торговле, и не жалеет от этом.

Тогда чем же Джонс интересуется? Он должен желать чего-то. И он действительно желает. Джонс имеет непреодолимую страсть, всепоглощающую занятость собственным счастьем. Единственное желание его жизни – быть счастливым. Не требуется напрягать воображение для того, чтобы увидеть, что желание Джонса обречено на неудачу. Люди – типа Джонса – которые наиболее горячо преследуют собственное счастье имеют наименьшие шансы найти его. Счастливые люди – те, кто успешно стремятся к другим вещам, таким, как эстетический или религиозный опыт, самовыражение, служение другим, победа в соревнованиях, знание, власть и так далее. Если ни одна из этих вещей, самих по себе и как нечто самоценное, ничего не значит для какого-то человека, если они ценятся только как средство к достижению приятных состояний его сознания – то это удовольствие никогда не придёт. Путь к достижению счастья – стремиться к чему-то другому.

Почти все люди в то или иное время своей жизни чувствуют удовольствие. Некоторые люди (возможно, немногие) действительно живут в целом счастливой жизнью. Но если удовольствие и счастье предполагают желание чего-то иного, чем удовольствие и счастье, то существование удовольствия и счастья в опыте некоторых людей доказывает, что эти люди сильно желают чего-то другого, чем их собственное счастье – вопреки эгоистическому гедонизму.

Следствие этого «парадокса гедонизма» для теории воспитания должно быть очевидно. Меньше всего шансов сделать ребёнка счастливым у тех родителей, которые, даже с наилучшими намерениями, учат своего ребёнка прямо стремиться к счастью. Сколь часто мы слышим, как родители говорят:

Меня не волнует, если мой ребёнок не станет интеллектуалом, или звездой спорта, или великим артистом. Я хочу, чтобы он был самым обычным средним человеком. Счастье не требует великих амбиций и великих разочарований; страдать и становиться невротиком во имя науки, искусства или добрых дел –всё это того не стоит. Я просто хочу, чтобы мой ребёнок был счастлив.







Дата добавления: 2015-09-15; просмотров: 291. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

Теория усилителей. Схема Основная масса современных аналоговых и аналого-цифровых электронных устройств выполняется на специализированных микросхемах...

Логические цифровые микросхемы Более сложные элементы цифровой схемотехники (триггеры, мультиплексоры, декодеры и т.д.) не имеют...

Весы настольные циферблатные Весы настольные циферблатные РН-10Ц13 (рис.3.1) выпускаются с наибольшими пределами взвешивания 2...

Хронометражно-табличная методика определения суточного расхода энергии студента Цель: познакомиться с хронометражно-табличным методом опреде­ления суточного расхода энергии...

ОЧАГОВЫЕ ТЕНИ В ЛЕГКОМ Очаговыми легочными инфильтратами проявляют себя различные по этиологии заболевания, в основе которых лежит бронхо-нодулярный процесс, который при рентгенологическом исследовании дает очагового характера тень, размерами не более 1 см в диаметре...

Лечебно-охранительный режим, его элементы и значение.   Терапевтическое воздействие на пациента подразумевает не только использование всех видов лечения, но и применение лечебно-охранительного режима – соблюдение условий поведения, способствующих выздоровлению...

Тема: Кинематика поступательного и вращательного движения. 1. Твердое тело начинает вращаться вокруг оси Z с угловой скоростью, проекция которой изменяется со временем 1. Твердое тело начинает вращаться вокруг оси Z с угловой скоростью...

Условия приобретения статуса индивидуального предпринимателя. В соответствии с п. 1 ст. 23 ГК РФ гражданин вправе заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица с момента государственной регистрации в качестве индивидуального предпринимателя. Каковы же условия такой регистрации и...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.01 сек.) русская версия | украинская версия