ВВЕДЕНИЕ. В 1997 году фирма Aspen Technology, один из лидеров среди производителей программных продуктов для моделирования и оптимизации производственных процессов

В 1997 году фирма Aspen Technology, один из лидеров среди производителей программных продуктов для моделирования и оптимизации производственных процессов, приобрела компанию NeuralWare Inc., владеющую нейросетевыми технологиями. Это слияние, в частности, дало возможность создать технологию прогнозирования свойств материалов в химических полимерных производствах с помощью нейросетей. Этот подход оказался гораздо более дешевым, чем разработка теоретической модели, и даже более эффективным.
Уже добилась успеха на этом пути компания DuPont, создавшая новый сорт безопасного стекла с помощью пакета NeuroShell.

http://news.chemicalonline.com/industry-news/chemind90897.html

Анализ страховых исков

Фирмой Neural Innovation Ltd. создана нейросетевая система Claim Fraud Analyser, позволяющая мгновенно выявлять подозрительные страховые иски, относящиеся к поврежденным автомобилям. На входы системы подаются такие параметры, как возраст и опыт водителя, стоимость автомобиля, наличие подобных происшествий в прошлом и другие. В результате обработки выдается число - вероятность того, что данный иск связан с мошенничеством.
Такая система позволяет не только сэкономить за счет выявления фальсификаций, но и улучшить отношения с клиентами за счет более быстрого удовлетворения честных исков.

http://www.neural.co.uk/finance/fraud.html

3. Как нейросети могут помочь в моей работе?

Приведенные выше примеры показывают, что технологии нейронных сетей и генетических алгоритмов применимы практически в любой области. В некоторых задачах, таких как прогнозирование котировок или распознавание образов, нейросети стали уже привычным инструментом. Нет сомнений, что повсеместное проникновение новых технологий и в другие области - только вопрос времени. Аналогичный процесс уже произошел с компьютерами, которые в течение всего 20 лет распространились из военных вычислительных центров в каждый офис и во многие квартиры.

Внедрение новых наукоемких технологий в коммерческой фирме - достаточно непростое дело, требующее, кроме денег и времени, еще и некоторой перемены психологии. Однако, практика показывает, что эти вложения окупаются и выводят компанию на качественно новый уровень.

Скорее всего, в Вашей работе ежедневно приходится решать различные задачи, причем их постановка неформальна, а решение неоднозначно. Ясно также, что доход компании так или иначе зависит от качества решения этих задач. Даже если строгий алгоритмический подход невозможен, а получить точное решение принципиально нельзя, существуют другие эффективные способы решения. Наша компания "НейроПроект" имеет значительный опыт формализации практических задач и их решения с помощью нейронных сетей и генетических алгоритмов. Мы имеем круг постоянных клиентов, успешно использующих наши продукты и консультации. Если Вас интересует, каким образом технологии нейронных сетей и генетических алгоритмов могут повысить прибыльность именно Вашего бизнеса, пожалуйста, напишите нам по адресу [email protected].

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Знаменитый аргумент Витгенштейна против “индивидуального языка” обсуждался так часто, что польза от ещё одной его экспозиции определённо сомнительна. Большая часть следующего далее изложения пришла на ум автору этих строк достаточное время назад, в 1962–1963 учебном году. В этот период подобный подход к взглядам Витгенштейна поразил автора с силой откровения. То, что первоначально казалось мне в некоторой степени неопределенной аргументацией в защиту, в сущности, невероятного вывода, основанного на сомнительных и противоречивых предпосылках, теперь предстало в качестве мощного аргумента, хотя выводы и казались теперь еще более радикальными и в определённом смысле ещё более невероятными, чем ранее. Тогда мне подумалось, что я увидел аргумент Витгенштейна с такой точки зрения и с таким акцентом, которые сильно отличались от подхода, преобладавшего в обычных экспозициях. Спустя годы меня посетили сомнения. Прежде всего, временами я стал сомневаться в том, что могу сформулировать ускользающую позицию Витгенштейна в виде ясного аргумента. Во-вторых, неуловимая природа темы позволяла интерпретировать часть стандартной литературы как в конечном счёте видение аргумента тем же самым способом. Что ещё более важно, дискуссии на протяжении этих лет показали, что другие смотрели на этот аргумент в значительной мере с такими же приоритетами, которые предпочитал я. Тем не менее недавние экспозиции, представленные весьма способными интерпретаторами, достаточно отличаются от нижеследующего, чтобы склонить меня к мысли, что новая экспозиция все ещё может быть полезной[1].

Общепринятый взгляд на “аргумент индивидуального языка” в Философских исследованиях предполагает, что он начинается с раздела 243 и продолжается в разделах, непосредственно следующих за ним[2]. Согласно этой точки зрения данный аргумент имеет дело прежде всего с проблемой, касающейся “языка ощущений”. Дальнейшее обсуждение аргумента в рамках этой традиции, как в поддержку, так и с критикой, акцентирует внимание на следующих вопросах: Принимает ли данный аргумент форму принципа верификации? Оправданна ли эта форма? Применяется ли она корректно к языку ощущений? Основывается ли данный аргумент на чрезмерном скептицизме относительно памяти и т.д.? Некоторые решающие пассажи, следующие за § 243, например такие знаменитые разделы, как § 258 и § 265, в известной степени остались тёмными для комментаторов, и считалось, что их надлежащая интерпретация должна дать ключ к “аргументу индивидуального языка”.

С моей точки зрения, действительный “аргумент индивидуального языка” нужно искать в разделах, предшествующих § 243. В самом деле, уже в § 202 вывод делается в явной форме: «Следовательно, невозможно подчиниться правилу ‘индивидуально’, иначе мысль о подчинении правилу была бы тем же, что и само подчинение». Я не думаю, что Витгенштейн здесь осознанно предвосхитил аргумент, который он должен был детализировать позднее. Напротив, все решающие размышления содержались в обсуждении, постепенно подготавливающем вывод, сделанный в § 202. Разделы, следующие за § 243, должны прочитываться в свете предшествующего обсуждения, ибо трудные в любом случае, они оказываются гораздо менее понятными, если прочитываются в изоляции. Применённый к ощущениям “аргумент индивидуального языка” является только специальным случаем более общих рассуждений о языке, заявленных ранее; ощущения играют решающую роль в качестве (как кажется) убедительного контрпримера по отношению к выраженным ранее рассуждениям. Таким образом, Витгенштейн вновь просматривает основания для этого особого случая, выстраивая соответствующие ему специфические рассуждения. Следует помнить, что Философские исследования не являются систематической философской работой, где выводы, однажды в определённой степени установленные, не нуждаются в новой аргументации. Скорее, Исследования написаны как некая непрерывная диалектика, где беспокойство, выраженное голосом воображаемого собеседника, сохраняется и никогда окончательно не утихает. Так как работа не представлена в форме дедуктивного доказательства с определенными тезисами в качестве заключений, то же самое основание проступает вновь и вновь с точки зрения особых случаев и различных аспектов в надежде на то, что весь этот процесс поможет читателю увидеть проблемы правильно.

Базисная структура подхода Витгенштейна кратко может быть подана в следующем виде: Известная проблема, или, в терминологии Юма, “скептический парадокс”, касается понятия правила. Впоследствии представлено то, что Юм назвал бы “скептическим решением” проблемы. Есть две области, в которых сила как парадокса, так и его решения, вероятнее всего, должна быть проигнорирована, и в отношении которых основной подход Витгенштейна более всего кажется невероятным. Одна такая область – это понятие математического правила, типа правила сложения. Другая – это обсуждение нашего собственного внутреннего опыта, ощущений и других внутренних состояний. Рассматривая оба этих случая, мы должны иметь в виду основные соображения о правилах и языке. Хотя Витгенштейн рассматривает эти основные соображения в общем виде, структура его работы такова, что особые случаи математики и психологии обсуждаются не просто в рамках общего “результата”, который уже был установлен, но через их тщательное рассмотрение в свете первоначального толкования общего случая. Такой подход вселяет надежду на то, что и математика, и сознание могут быть увидены правильно. Поскольку искушение видеть их ошибочно вырастает из пренебрежения одними и теми же соображениями относительно правил и языка, можно ожидать, что проблемы, которые здесь возникают, окажутся аналогичными в этих двух случаях. По моему мнению, Витгенштейн не рассматривал свой двойственный интерес к философии сознания и философии математики как интерес к двум различным, в лучшем случае слабо соотнесенным темам, по типу того, как можно интересоваться и музыкой, и экономикой. Витгенштейн размышляет об этих двух темах, как относящихся к одним и тем же базовым соображениям. По этой причине он называет свое исследование оснований математики «аналогичным нашему исследованию психологии» (PI, р. 232). Не случайно, что по сути один и тот же базовый материал о правилах включен и в Философские исследования, и в Заметки по основаниям математики [3] как основа последующих обсуждений тем философии сознания и философии математики.

Далее я по преимуществу пытаюсь представить аргумент Витгенштейна или, более точно, то множество проблем и доводов, которые лично я почерпнул из чтения Витгенштейна. За небольшими исключениями, я не пытаюсь представить свои собственные взгляды и поддерживать или критиковать подход Витгенштейна. В некоторых случаях я нашел четкую формулировку проблем и выводов, которые представлялись смутными. Хотя в строгом смысле проблема и осознавалась, её точная формулировка затруднена. Я склонен считать, что философский стиль позднего Витгенштейна и затруднение, с которым он сталкивается (см. предисловие к Философским исследованиям) при попытке связать мысль более удобно, представив её в виде организованных аргументов и выводов, вызван не просто стилистическими или литературными предпочтениями, связанными со склонностью к определенной степени тумана[4], но проистекает отчасти из самой природы его предмета[5].

Я подозреваю (по причинам, которые станут яснее позже), что попытка представить аргумент Витгенштейна в строгом виде в некоторой степени чревата его искажением. Вероятно, многие из моих формулировок и переделок данной аргументации сделаны таким образом, что с ними не согласился бы сам Витгенштейн[6]. Поэтому данная работа должна мыслиться не как экспозиция “аргумента Витгенштейна” или экспозиция “аргумента Крипке”, скорее, аргумент Витгенштейна рассматривается в ней в том ракурсе, в котором он поразил Крипке и создал для него проблему.

Как я уже говорил, мне думается, что основной “аргумент индивидуального языка” предшествует разделу 243, хотя следующие за ним разделы, несомненно, столь же существенны. Вначале я предлагаю обсудить проблему “индивидуального языка” вообще без упоминания этих более поздних разделов. Так как эти разделы часто мыслились в качестве “аргумента индивидуального языка”, подобная процедура может выглядеть так, как если бы мы представляли Гамлета не в роли принца. Даже если это и так, то есть множество других интересных ролей, которые следует обыграть[7].