Глава 3. Имя – Победа, фамилия – Подвиг

 

Пионерогероева вошла во внутренний двор по указанному адресу и сообщила подошедшему охраннику, что прибыла на встречу с госпожой Гадкоутенковой. Тот вежливо кивнул и забормотал в рацию какие-то опознавательные сигналы.

Воодушевленная Пионерогероева покорно ждала, пока ей дадут разрешение двигаться в сторону хорошо оформленного и слегка освещенного входа в офис. Команда поступила, на пороге появился еще один сотрудник с рацией и приглашающим жестом показал, куда проходить.

Ей предложили раздеться и провели за стеклянные двери в переговорную.

Войдя, она огляделась. Большой стол для переговоров, довольно современный и не лишенный помпезности, удобные кожаные кресла на колесиках – проводят много времени на совещаниях? На стене указания на некие победы – разглядеть было трудно, расстояние приличное. Судя по расположению, место босса там. У входа в переговорную небольшой рабочий стол с какими-то бумагами – для секретаря на совещаниях? Пока признаки были весьма типичными для того, чтобы судить об особенностях хозяина этого заведения, но претензии на удобство и стиль все же присутствовали.

Через минуту в помещение вошла усталая женщина с короткой стрижкой, высокая (выше Пионерогероевой – на первый взгляд, во всяком случае) и слегка сутулая. Возраст ее определить было нетрудно хотя бы по выражению скучного лица, на котором уже проявились следы не только профессиональной состоятельности, но и былых разочарований.

Коротко поздоровавшись, госпожа Гадкоутенкова расположилась напротив соискательницы и быстрым взглядом пробежала предложенное Пионерогероевой резюме.

– Я вижу, у вас очень существенный опыт в области девелопмента?

– Так и есть, – лаконично ответила Пионерогероева. – Я располагаю информацией, что ваша компания переходит к проектному управлению, соответственно, востребован опыт развития в разных проявлениях?

Гадкоутенкова как-то брезгливо поморщилась. „Это что – реакция на мой опыт или на мою информированность?“ – пронеслось в голове у Пионерогероевой.

– Это все, что мог сказать вам Полуфантов, – ответила на ее мысленный вопрос начальница по кадрам Великой корпорации. – Больше, к сожалению, и мне сказать нечего. Переход к проектному управлению – пока только громкие слова. Скорее, это на уровне планов. Причем в корпорации этот процесс проходит гораздо интенсивнее…

Гадкоутенкова опять обратилась к резюме.

„В корпорации, где же еще? – задумалась Пионерогероева. – Вроде ни про что другое речи не было“.

– Ну что ж, я довольно давно занимаюсь персоналом и кое-что в этом научилась понимать, – Гадкоутенкова откинулась на спинку кресла и отложила резюме. – Вы хотите заниматься проектами?

– Да, мой предыдущий опыт, достаточно емкий и качественный, в настоящий момент больше напоминает панцирь черепахи – и защищает, и движения сковывает, – Пионерогероева поерзала в кожаном кресле, изображая медлительное животное, и втянула голову в плечи. „Хоть как-то ее расположить, – наблюдая за реакцией собеседницы, подумала она. – Хотя ни разу за все интервью не улыбнулась, но дама толковая, есть в ней что-то“. – Поэтому осознаю некую потребность применить себя в такой сфере, где были бы полезны мои прежние многочисленные умения и при этом была бы новизна. Для меня это – управление проектами.

„Неужели – она? – размышляла Гадкоутенкова, оттягивая момент объявления самого-самого, чего ждала, быть может, весь этот нелегкий год. – Очевидно, я была права – не стоило форсировать ситуацию, она в свое время просто созрела. Очень мудро! Зайчик будет рад… Хотя – женщина? Нет, однозначно все сложилось, я ведь знала – будет женщина“. Гадкоутенкова еще секунды три помолчала и объявила:

– Так вы знаете, это случилось – у нас есть для вас проект. Это – настоящий вызов вашему профессионализму. Если вы за него возьметесь, это будет проект века. Посмотрите-ка сюда.

На стол перед Пионерогероевой легли два цветных каталога с какими-то картинками.

„Красиво… из чего это? – рассматривая картинки, думала Пио-нерогероева. – Это что-то совсем из сопредельной отрасли – как это связано с девелопментом конструкций?“

На картинках-фотографиях бодро гарцевали рыцари разных эпох, воины разных армий, были и другие миниатюры: исторические личности на постаментах из дерева или мрамора, животные, предметы интерьера. Во втором каталоге оказались тематические коллекции – копии известных памятников, небольшие скульптурки известных артистов и политических деятелей. Все это было необычайно цветным, ярким и вызывало только один вопрос – отчего на каждой фигурке было что-то вроде хвостика. Пионерогероева не сразу заметила эту особенность, а заметив, не поняла, какую функцию этот хвостик выполняет.

Гадкоутенкова заговорила тихим голосом:

– У нашего босса есть еще один бизнес – фабрика по произвол-ству глиняных свистулек.

– Чего?! – Пионерогероева чуть не подпрыгнула от изумления.

– Свистулек, глиняных свистулек, – спокойно подтвердила Гадкоутенкова. – Эта фабрика – любимая игрушка, детище и „священная корова“, если хотите, нашего президента. Этому бизнесу уже четыре года, но ситуация там неоднозначная. Вернее, понимаете ли, это и бизнесом-то назвать сложно, – Гадкоутенкова усмехнулась. – Фабрика полностью дотационная, и босс не увидел от нее еще ни копейки, а вливания туда производятся регулярно.

– Как же так? Причины этого как-то анализировались, или фабрика создавалась с какими-то иными целями?

Гадкоутенкова опять слегка поморщилась. „Не то что-то? – промелькнуло у Пионерогероевой. – Может, это у них больная мозоль? Помолчу, пока не спросят“. Ключевые слова про вызов профессионализму прозвучали, и на автомате включился драйв – так была устроена Пионерогероева. Но драйв время от времени нужно регулировать, пока свисток не дан и ракета не взлетела.

Мысль Пионерогероевой потекла по медленному руслу, пассивно и неторопливо. Решив, что для напряга время еще не пришло, она приготовилась выслушать все обстоятельства, побудившие директора по кадрам завести с ней этот разговор.

Гадкоутенкова начала немного нервничать. Очень не хотелось бы вот так, с порога, оглашать весь список неприятностей, с ними происходящих, как и список дел, которые не получились. Однако придется – этого не избежать. Чутье чутьем, а подготовить человека надо. Может, это и правда – она? Видно же – глаза горят, опыт приличный, в кризисных ситуациях работала, энтузиаст – это и к бабке не ходи, здесь только на энтузиазме и можно выезжать, а то девчонки на фабрике киснуть стали. Никаких ресурсов не хватит, чтобы с Бейбаклушкиной осаду выдерживать так долго. У той сил – хоть отбавляй, Пустовой, к примеру, скопытился совсем, а надежды на него возлагались… Подумав о сдувшемся, как шарик, руководителе по бродажам Пустовом, Агриппина опять поморщилась. Справится ли эта энтузиастка с Бейбаклушкиной – тоже большой вопрос. Не в смысле того, что та ее съест, как и остальных, а в смысле – не сгинет ли младший партнер господина Безбаш-нева под натиском этого руководителя проекта. Тут надо крепко подумать, чтобы дров не наломать. Сейчас главное – очаровать ее перспективами и масштабами личности босса. Ну, что-что, а Гад-коутенкова это умела. Говорить о президенте Великой корпорации так, чтобы дух захватывало, ей никогда не надоедало, а каждый новый претендент на вакансию давал ей неистощимый повод для красноречия. Но этот козырь она всегда приберегала на самый последний момент. Она действительно на своем „персональщицком“ веку повидала немало, распознать в кандидате требуемое ядро было делом несложным, да и глаз был наметан. А уж как грамотно продать вакантное место – тут Гадкоутенковой не было равных. Упаковать в нужной последовательности все аргументы и достоинства предложения требовало отдельного мастерства, и начальница по кадрам этим мастерством владела.

– В каком-то смысле – да, фабрика создавалась для иных целей, чем бизнес, – в ответ на недоуменный взгляд соискательницы Гадкоутенкова быстро исправила формулировку, – сначала это грозило стать „карманным предприятием“ и дорогостоящим хобби нашего босса. Он – человек увлекающийся и очень-очень разносторонний (для презентации босса еще не время, но каплю меда внесла). Загорелся этой идеей случайно, хотя, видимо, тяга к прекрасному у него в крови. Изначально на фабрике производились сувениры для партнеров по основному бизнесу и клиентов. Потом уже у нашего президента возник вопрос – а почему бы этому делу не стать бизнесом? Вот тогда-то курс изменился и возникла идея проекта, который выполнил бы поставленную цель, – Гадкоутенкова первый раз за все время интервью улыбнулась и продолжила более расслабленно: – Вообще, у фабрики своя легендарная история. Когда-то он вытащил своих младших партнеров – понятно, что партнерами они стали позже – в буквальном смысле из гаража, где те строгали маленькие фигурки из дерева. Увидел их изделия на какой-то выставке, подошел, заинтересовался и спросил: „А из глины так сможете?“ Они сказали, что смогут. С этого и началось. Два года занимались наладкой всех процессов, за это время поставили туда оборудование, создали технологии, уникальные, между прочим. Предприятие выросло из кооперативного во вполне нормальное. Сейчас там работают двести человек. За эти два года много чего случилось – возникли уникальные коллекции, появились эксклюзивные модели, налажена работа с незайнерами и лепульторами. Но сложности есть. На третий год как-то пытались все систематизировать. На четвертый перешли к развитию: хочешь – не хочешь, а требования ситуации уже объективно таковы, что от развития не уйти. Но по смыслу кооператив как был, так и остается. Структура, все процессы меняются, а способы управления – как на коммунальной кухне. Оперативным управлением занимаются младшие партнеры – супруги Бейбаклушкины.

Она – исполнительный директор, решает все вопросы, а он – технический гений, человек слегка не от мира сего, изобретатель. Надо сказать, что первые печи он конструировал буквально на коленке, а дальше уже опытным путем вычислял способы замесов, обжигов и так далее. Аналогов этому произволству нет, хотя официальные конкуренты что-то и пытаются воспроизвести, даже копируют. Но шансов у них не было, нет и не будет. Главный эксклюзив, который нашел Безбашнев, – особая идея произволства глиняных свистулек, именно она позволяет нам создавать такие модели, которые даже мы не всегда воспроизводим во второй раз.

Тут начальница по кадрам Великой корпорации многозначительно задумалась и сделала паузу, подводя итог первой части триумфальной речи.

– Вопрос можно? – после долгого молчания у Пионерогеро евой прорезался голос. – Вы только что описали картину становления фабрики и планы, которые были с ней связаны. Ориентация, как я понимаю, существовала сугубо произволственная. А какова ситуация в сегодняшнем поперечном срезе? На третий год была намечена систематизация, на четвертый, очевидно, тоже… Сейчас, я понимаю, она продолжается, а когда появились намерения заниматься сбытом, строить систему бродаж?

Задавая вопрос, Пионерогероева стала задумчиво чирикать в своем органайзере, рисуя завитушки – обычно это помогало ей размышлять над сложными вещами. А вещи казались уже очень сложными. Мотивация заказчика „священной коровы“ ускользала. Вот она, „корова“. Хотела же посмотреть, как события будут развиваться. Прямо напророчила себе. Если бы не странное стечение обстоятельств, Пионерогероева не обратила бы внимания на некоторые детали, прямо вытекавшие из ее „студенческой практики“. Если это не было бизнесом изначально – зачем это дело сейчас превращать в бизнес? А если это не было бизнесом так, для самоуспокоения, а потом настал момент, когда захотелось уже и возврата немалых инвестиций, почему столько времени молчали и не спрашивали? И вообще, реально разве два года чего-то налаживать, потом еще год систематизировать, все это время проедать деньги и только к концу четвертого года начинать задумываться: а почему же мы с этого ничего не имеем? Странно. Кто-то тут кого-то очень сильно дурит.

– Первые два года, так сказать, занимались творчеством, креативом, – продолжила Гадкоутенкова. – Много опытов было, пока технологию наладили. Сначала научились произволить, потом хотели научиться бродажить, но пока не получается. Почему он столько лет ничего не спрашивал – вопрос, интересующий многих. Видите ли, наш босс – человек не такой доверчивый, как могло показаться, тем более что в произволство вкладывались немалые деньги и здание фабрики – это собственность. Но, начиная работать, он может много и придирчиво спрашивать, требовать результата, а вначале под результатом, я уже сказала, понималось исключительно творчество. Это его увлекало. Впоследствии он начинает доверять, и доверять настолько, что перестает вмешиваться в процесс. В некотором смысле этим могут воспользоваться его партнеры. Итак, еще один момент, на который нужно обратить внимание: хозяйка этой фабрики, ну, маленькая хозяйка, – госпожа Бейбаклушкина. Она там царь и бог, руководит всеми и вся, думает, что во всем разбирается, и в технологии замеса в том числе. В общем, фабрика для нее – свой огород, любой туда попадающий автоматически считается ее собственностью. Поэтому, когда мы начали формировать проект, у нас начался „падеж“ и выжили на сегодня только самые приспособляемые: менеджер по фигистике, артикулярный директор, управляющий по просчетам и, надеялись, руководитель по бродажам, но он сдулся. Бейбаклушкина его съела и выплюнула. Эта ситуация развивается уже месяцев восемь, за это время членами проектной бригады, конечно, что-то, да сделано, и результаты нехилые. Но все тормозится, по мнению нашего дорогого босса, из-за отсутствия ядра, или гвоздя, уж простите, на который все это можно нанизать. И того, кто бы эти разрозненные усилия объединил. Поэтому он неоднократно уже начинал фистулить – давай да давай руководителя заводить. А я его торможу – благо, мое слово для него что-то значит. Я в корпорации полтора года работаю. За это время и в конструкциях нужно было столько сделать – глаза бы не смотрели. Но сделано, слегка разрулили. А потом он меня назначил копординатором проекта, я в какой-то мере сейчас выполняю функции руководителя и мечтаю все это передать, так как у меня и своей работы масса. Но главное – я совсем недавно в этот вопрос стала вникать, поэтому еще и дистанционно сложно все организовывать и держать под контролем. С Бейбаклушкиной мы не сталкиваемся на почве совместных интересов, я выполняю чаще миротворческую функцию, так как группе проекта приходится иногда несладко. Ну, в силу особенностей маленькой хозяйки. Пока нам удается „разойтись бортами“, но ситуация не может тянуться до бесконечности – она должна привести к качественным изменениям. Поэтому вы и появились. Я знала, что ситуация созреет, и боссу говорила – как только будет готова ситуация, по явится и человек.

– То есть цель проекта заключается в том, чтобы реорганизовать структуру? – в очередной раз задалась вопросом Пионеро-героева.

– Нет, не совсем. Цель проекта – создание великого бренча, конечно, там и система бродаж. Как у вас, кстати, с розничными бро-дажами? И профурсетинг, и фигистика, и учет-просчет – словом, все. Проблема только в дальнейшем сосуществовании с партнерами. Думаю, они будут не очень счастливы. Поэтому и легкой жизни вам обещать не могу.

– Хорошо, это я поняла. И все-таки фабрика производит, что-то босс дарит, что-то показывает, но значит, продукция где-то лежит, раз нет ни копейки?

– Ну, в некотором роде, так. Продукция на складе и на некоторых розничных точках. Наши свистульки, между прочим, очень охотно Москва берет. Есть даже договоренность с сетью магазинов „Спокман“.

– Так там стоит начинать с антикризисного оздоровления, я так понимаю, реализовать то, что на складе?

– Сначала вы встретитесь с боссом и он-то вам разъяснит, чего он хочет. Понять, правда, это будет нелегко. Он у нас человек с космическим мышлением, очень раздражается, когда его мысли на лету не улавливают. Но когда попадаешь с ним на одну волну, ощущения – просто кайф. Я беззастенчиво пользуюсь его энергетикой, даже когда он устраивает нагоняй. Хотя нагоняй– мягко сказано, это феерический тайфун гнева. Страшно, но мне нравится. Замечено, что он всегда словно раздвоен – он Близнец по гороскопу. Этот человек – феномен, уникум сам по себе. Его личность – набор парадоксов и гениальности, он весь соткан из противоречий, но в этом присутствует жесткая закономерность. Он умеет разбираться в мелочах и при этом мыслить космическими масштабами.

Его опыт и образование – улица. Но я всегда говорю, что я, имеющая два высших образования, никогда не стану Безбашневым, не имеющим ни одного.

Так что и улица, и фарцовка в советские времена – это все кирпичики опыта и чрезвычайного, просто-таки звериного чутья. Этому не научишься. Я пришла сюда, взяв отпуск на своей работе на две недели, и осталась, потому что не смогла уже уйти. К тому же мне очень захотелось, просто жизненно необходимым показалось, помочь ему.

Наши с ним отношения – это тонкая игра, которую мне нравится строить. Я придерживаюсь необходимой дистанции, он это чувствует, так как сам очень искусный игрок. Все, что он делает или не делает, рассчитано до миллиметра. И я всегда говорю нашим топам – то, что он говорит даже в шутку, оказывается неслучайной правдой. Это первое. И второе – он никогда ничего не забывает.

 

* * *

 

Звонок начальницы по кадрам Великой корпорации застал Пио-нерогероеву в машине. Она еще не успела доехать домой с затянувшегося собеседования.

– Это Агриппина Гадкоутенкова, – представилась ее собеседница. – Босс посмотрел ваши бумаги и срочно – прямо завтра – требует вас к себе. Вы сможете завтра в семь вечера?

– Смогу! – с готовностью ответила Пионерогероева и только после этого задумалась.

Лихо у них там все происходит. Космический шеф, в которого начальница по кадрам ни дать ни взять безумно влюблена. Ну, может, не как в мужчину, а как в личность. Заряжает, кстати, это здорово. С порога прямо хочется бежать и смотреть, что же там за человечище такой. Стабильно действующий бизнес по развитию конструкций из бетона и стекла (интересно было бы взглянуть на развитую уже конструкцию – что собой представляет?), поставляющий ресурсы и средства для прокорма офигительно красивого, но бестолкового дотационного бизнеса свистулек. Партнеры, которых он подобрал в гараже, держат в руках фабрику, и он несколько лет судя по всему ничего с них не спрашивает. Отлично! Люди, которых присылает Великая корпорация, дающая деньги на прокорм, ну и т. п., и которых сжирают, не успев выслушать. И это за его же деньги! Два года чего-то настраивают, а он в это время где был? Третий год они чего-то настраивают, а он опять где? Восемь месяцев назад появляется зачаток проекта, и, похоже, ровно в этот момент он по сценарию появился из космоса.

Интересно, почему мне Полуфантов ничего про эту фабрику не сказал – не знал или не ожидал, что меня туда пошлют, как на комсомольскую стройку века? Так его и спрошу.

А ведь по большому счету это – наш проект „СС-20“, спички-спички! Подумав об этом, Пионерогероева обрадовалась и тихо засмеялась. „Прямо воспоминание из прошлой жизни. Что-то у меня так все случается, только подумаю о чем-то – моментом все и происходит. Надо загадать сейчас великий и масштабный проект. Что бы это ни было – пусть будет!“