Глава 6. В первый раз я осознанно проснулась от боли, словно проглотила улей, а его обитатели попытались прогрызть выход на свободу

После…

 

В первый раз я осознанно проснулась от боли, словно проглотила улей, а его обитатели попытались прогрызть выход на свободу. В общем, мало приятного.

Каким‑то седьмым чувством удалось уловить нехилое обезболивающее заклинание, которыми вообще‑то нельзя пользоваться долго. Так что скоро меня ожидало испытание в виде отвыкания от него. А это малоприятно.

Решив так, я снова провалилась в зыбкие пески полубреда‑полусна.

Помню какие‑то лица, голоса, кто‑то кажется ругался, а кто‑то нежно звал меня по всем трем именам. Только я не слышала, я спала, и будь у меня душа, она бы давно сбежала на поиски новых приключений. И мне не за что осудить ее. Лежать едва живой куклой очень скучно и тяжко.

Только через много дней горячка и бред соизволили отступить позволив впервые открыть глаза и осмотреться. Со временем такие попытки начали учащаться. Пока однажды я не проснулась среди ночи, и с минуту пялила глаза в потолок.

Он был высок, темен и покрыт занятной росписью. Изучив половину завитков и бутонов, я каким‑то только мне ведомым образом нашла там пару силуэтов, один женский профиль, другой напоминал коня. Да уж, фантазия у меня всегда была буйной и бьющей по голове.

С трудом повернув голову в сторону льющемуся из окна свету, я разглядела не только сее произведение искусства в виде чудесных витражей сквозь который смотрела подруга‑луна, но и некую кучку притулившуюся на краю немаленькой постели, в коей и соизволило почивать мое бренное тело.

Усмехнувшись, я подобралась к ней и приткнулась у самого бока синеволосого демона, занимавшее столь скромное место в моей кровати, но не в жизни. С ним тепло.

Меня осторожно обняли за плечи и позволили спокойно заснуть.

…Что бы разбудить поутру страшным грохотом, руганью и недовольным шипением, при том в мою сторону.

‑ Ты бы еще в курятнике на насесте спать завалился, ‑ буркнула я себе под нос, впрочем не сомневаясь в хорошем слухе асура.

‑ Меня спихнули, да еще и обозвали. Милая, может ты еще поспишь, годика так два‑три? С тобой в бессознательном состоянии так приятно общаться.

Хихикнув, я запустила вниз подушкой, и завернулась в одеяло, опасаясь мести вредного демона. Когда она не последовала, я насторожилась и опасливо выглянула из своего укрытия.

Демон все так же сидел на полу, упершись подбородком в сложенные на краю простыней руки. Его синие как сапфиры глаза смотрели на меня, приводя в замешательство. Дотянувшись, он дотронулся пальцем до кончика моего многострадального носа, который вечно суют, куда не следовало.

‑ С добрым утром! ‑ улыбнулся он так, что не валяйся я сейчас, точно бы коленки подогнулись.

‑ Тебя с тем же, ‑ совсем выпала я в осадок.

‑ Знаешь, сколько ты соизволила почивать, любовь моя? ‑ Посмотрев на мое растерянное лицо, он ухмыльнулся. ‑ Шестнадцать дней.

Я открыла рот. Закрыла. Повращала глазами. В общем прибывала в близком к обмороку состоянию. Потом упала на подушку и выдала:

‑ Это было мое последнее воскрешение. Надоело!

‑ Ну если ты пообещаешь больше не делать попыток смотаться от меня к предоброму Аиду, то вполне можешь прекращать это глупое занятие.

‑ Обещаю. Куда я теперь от тебя денусь, а чертенок?

‑ Правильно думаешь, никуда.

Не прошло и пяти минут, как в тихую спаленку ввалилась целая толпа. Весело крича и безумно радуясь кучка друзей завалилась на мою законную постель и едва не затискала бедную, болезненную меня. Здесь были нежно любимые демоны, братья и сестры, расцветшая Катинка и к моему изумлению пропавший Вадик.

‑ Ты то где был? ‑ чуть не задушила я своего белобрысого дружка.

‑ Лилька, не поверишь, армию собирал.

‑ Чего?

‑ Ой, это такая история, ‑ хихикнула подруга.

‑ Наш Вадик как‑то умудрился собрать всех уцелевших вольских магов, тихо сгоношить народ, и прийти на помощь твоему войску не хилой поддержкой, ‑ уверил меня Бальтазар.

‑ А мы и не подозревали в нем такие таланты полководца, ‑ согласился Аскар.

‑ Да ладно, ‑ но особо правдоподобно смущался молодой маг. ‑ Мне дали задание присмотреть за королевством, вот я и вертелся как мог.

‑ Я никогда в тебе не сомневалась, ‑ уверила я вконец зардевшегося дружка. ‑ Разве я когда брала в друзья слабаков.

‑ Все, аудиенция закончилась. Я забираю ее.

Вся честная компания удивленно посмотрела в сторону вконец распоясавшегося демона. Тени как‑то сразу поутухли и смотрели на своего брата, друга, а по совместительству еще и Владыку, уж больно покладисто. Сестрички смутились и покраснели, смотри‑ка, валяться на постели рядышком с тремя подозрительными личностями и одним лихим Вадиком это они могут, а этого стесняются. Филипп же смотрел на моего жениха с уважением и достоинством равного, правда и пресекать властные замашки не торопился. С чего бы это? Лишь верный Вадик насторожился.

‑ Это куда, интересно, ты собрался ее тащить? Девчонка еще очухаться не успела.

‑ Не твое дело! ‑ привычно оскалился в его сторону Данте. ‑ Я дал вам время увидеться и поговорить. Теперь ей нужен отдых и возможность во всем разобраться.

‑ Действительно, куда? ‑ все же подал голос Заквиэль.

‑ Домой! ‑ отрезал тот и подойдя подхватил меня на руки.

Получив под дых, синеокий красавчик задумываться о своем поведение посчитал лишним, и попросту перекинул меня через плечо. Еще не полностью восстановившийся организм взвыл от негодования и меня весьма ощутимо замутило.

Потом был переход через телепорт и что‑то мягкое, куда упало мое бренное, и оказывается такое нервное тело. Подобравшаяся к горлу тошнота заставила зажать рот руками, и свернуться калачиком, утопая во взбитых, словно сливки одеялах. По спине пробежали холодные, полные целительной силы пальцы, но я жестко оттолкнула его от себя.

‑ Уйди. Я хочу вернуться домой.

‑ Ты уже дома. И тебе придется привыкнуть к этому.

Когда он вышел, а тошнота немного отступила, я нашла силы оглядеться.

И чуть было не закричала от изумления.

Не такая уж большая комната была вся сделана из светящегося, распадающегося на сотню радуг лунного камня. Дымчато‑белые стены украшали тонкие линии золотой росписи, то тут, то там пробегая живыми, удивительно гибкими побегами. Вся это красота двигалась и постоянно менялась, не давая и на мгновенье остановить свой взгляд. Вот тут только пробился первый листик, а уже через минуту раскрывался диковинный цветок, расточающий экзотический аромат. А на ту ветку села маленькая золотая пташка, и что‑то весело засвистела на своем птичьем языке. Вот новый побег выгнулся кошачьей спинкой, раскрыл золотисто‑желтые хитрые глаза и лениво прошествовав вдоль стены уселся в углу, умывая лапкой треугольничек морды. Затем неожиданный прыжок… и пролетавшая неподалеку птичка исчезла в водовороте распускающегося бутона.

Я чуть вскрикнула, оставаясь под впечатлением от раскрывшейся картины.

Еще у комнаты были высокие, до потолка стрельчатые окна, сквозь которые лился чистый как горный ручей солнечный свет. А за ними кажется балкон.

Вся мебель заключалась в низком резном столике с какой‑то простенькой вазочкой и огромной кровати под багряным балдахином, в которой я и соизволила пребывать.

Встав, я какое‑то время побегала за порхающей по стене бабочкой, так и не в силах ее поймать. Золотистые крылышки манили меня и в то же время не давались в руки. Я наконец изловчилась, прикрыв ее ладошками. Две змейки сорвались с пальца и, распластавшись на стене, принялись шипеть. Я засмеялась. Вот ведь ‑ защитницы. Лихо они меня защитили, интересно этот вредный асур специально их от чужих рук тренировал?

В этот момент в комнату вошел уже переодетый по всем правилам асур Данте. За идеально прямой спиной демона клубились воздушные завихрения, раздувающие длинные волосы, падающие до талии. Синяя рубашка под черным длинным камзолом. Уверенная поступь привыкшего повелевать. Хм, я раньше и не замечала в нем этой силы.

Вслед за Данте вошло еще двое, девушка и мужчина.

‑ Поймала кого‑то?

Я кивнула и осторожно разжала ладони… что бы обнаружить под ними хрупкий бутон.

‑ Тебе нравиться? Я так и думал, эта комната должна была тебе понравиться.

‑ Красиво! Где это?

‑ Не узнаешь? ‑ чуть улыбнулся он. А затем взял за руку и осторожно вывел через стеклянную дверь в окне на балкон.

Я сдавленно охнула, узнавая предметы и вид. Витые колонны, лепнина, широкий парапет, и целый город из серебра под ногами. Это место, камни, и сам воздух пропитан воспоминаниями и волшебством. Здесь мы проводили свои сны, здесь пытались узнать друг друга, смеялись и шумно скандалили.

‑ Идем, ‑ положил он мне руку на спину, от чего я вздрогнула. ‑ У тебя будет время побыть здесь. Сейчас я хочу познакомить тебя кое с кем. Это Армен, ‑ указал Данте на зеленоволосого мужчину, довольно почтенного возраста. Тот склонился. ‑ Он будет твоим лекарем и ты должна слушать все его рекомендации.

‑ Только слушать или некоторые можно исполнять, ‑ поинтересовалась я чуть склонившись к принцу асур.

‑ Все его предписания исполняются в обязательном порядке, ты меня поняла? От этого будет зависеть как скоро ты отправишься в Вольск и встретишься с друзьями.

Поняв что он не шутит, я активно закивала.

‑ А эта милая девушка Белль, твоя горничная. Со всеми бытовыми вопросами обращайся к ней. ‑ Девушка присела и посмотрела на меня любопытными глазами. ‑ Передаю тебя на время в их руки, ‑ продолжил он. Затем заметил мой недоумевающий взгляд полный тревоги, и улыбнулся. ‑ Я скоро вернусь, не бойся, родная. Потом я буду всегда с тобой.

Целитель просквозил меня оценивающим взглядом, кивнул и начал доставать какие‑то пузырьки из небольшой с виду сумки. Пару из них асур вылили в мою готовящуюся ванну, и с чистой душой был изгнан из этого помывочного рая.

Ванная комната оказалась на уровне, легкая невесомая комната в голубых тонах с просто огромнейшей купальней. Через потолочное окно, выложенное мозаикой в виде купающихся русалок, лился яркий свет, окрашивая воду в причудливые цвета.

Асура помогла мне снять длинную рубаху в которой их будущая Владычица соизволила прибыть во вверенное ей Царство, и мне наконец было представлено отражающееся в зеркале чудо. Или чудовище, это как посмотреть.

Бледная до синеты, худющая разве что кости не торчат, блеклые волосы обрезаны до плеч и висят невнятной массой, глаза больные, лихорадочные и… карие. Просто обычное карие глаза, без тех искр столь нежно любимых в самой себе. Какое жалкое, серое существо получилось из прежней гордой принцессы!

Белль с трудом оттащила меня от зеркала и усадила в купальню. Тело сразу обняла ласковая водная стихия, окружая магией исцеления и ароматами трав. После ужаса представшем передо мной в зеркале, разом навалилась такая апатия, я уже не замечала как асура поливала мне на голову воду и мыла мои спутанные короткие волосы. Их наверное отрезали, что бы они окончательно не превратились в мочалку и не мешались.

‑ Почему ты возишься со мной? ‑ неожиданно даже для себя спросила я девушку асуру.

‑ Потому что вам это необходимо.

‑ И тебя никто не заставлял?

‑ Нет. Принцесса, это честь состоять при вас. Для любого из асур вы как богиня, давшая им то что не мог ни кто. Вы подарили нам бессмертие, и теперь любой из нас ваш верный подданный. Когда Наследник объявил что вам нужна горничная, многие были готовы поспорить за эту милость. Но он выбрал меня.

‑ Почему? ‑ Вышло немного ревниво. Лечиться пора.

‑ Мы знаем друг друга очень давно. Я ведь дочь Асурендры и часто бывала в высшем обществе. Думаю вам стоит сказать сейчас, я ведь когда‑то была в числе тех кого прочили в невесты будущего Владыки Царства Варуны.

С минуту я подумала над словами асуры, и высказалась:

‑ Эх, Белль, как я тебе завидую. Легко отделалась.

‑ Когда?

‑ От кого. Мне вот теперь всю жизнь мучиться с этим клыкастым нахалом.

‑ От нахалки слышу! ‑ послышался голос со стороны двери, через которую ввалился демон. ‑ Как ты себя чувствуешь?

‑ Как будто меня долго жевали, а затем выплюнули. Что со мной произошло? Как я вообще умудрилась выжить после такого?

‑ Расскажу все что знаю вечером. Сейчас тебе надо отдохнуть.

Данте вынул меня из купальни, Белль помогла завернуть мое тощее тельце в большой мягкий халат, и уже вдвоем они пересадили меня на постель и заставили выпить какой‑то бульон из большой чашки. Сразу после этого я благополучно уснула.

В Серебряном граде я проводила уже неделю, но ответа на поставленные вопросы от Данте так и не дождалась, он молчал как партизан.

Каждый день приходил Армен и придирчиво осматривал меня. Под его наблюдением и целительной силой, я действительно скоро начала поправляться, и не только здоровьем, но и весом. Хотя все еще выглядела тощим и заморенным цыпленком.

Данте проводил со мной каждый день и отлучался только по каким‑то там государственным делам и то не больше чем на час. Время от времени, когда мне неожиданно становилось очень плохо, демон осторожно вдыхал в мой рот свою душу, которая после минутной задумчивости полностью растворялась во мне. Только тогда жгучая боль где‑то в груди отступала, слабость полностью растворялись, и я снова могла спокойно дышать. Сам Данте старался всеми правдами и неправдами уйти от разговора на эту тему, хотя я и сама начала о многом догадываться.

Без души тело довольно быстро умирает. Ведь душа это не только вечный дух, дарующий людям и всем другим живым, а порой и не живым, характер, чувства, и силу, но и мощный источник энергии. Она собирает и аккумулирует мелкие частицы этой энергии рассеянные в мире, так нужные для жизни.

Мой организм, увлеченный восстановлением себя любимого, и здорово набалованный фениксом, расходовал свои силы очень быстро. Поэтому асуру и приходилось раз вдвое суток отдавать мне свою душу, несущую в себе достаточно энергии и временно готовую работать в чужом теле.

Слава богам, с обретением бессмертья, асуры не разучились проделывать такие фокусы.

Мой бедный чертенок, здорово он наверное намучился со мной.

Научиться жить без феникса я все так же не могла.

Взамен ему пришли голоса и воспоминания чужих жизней. Всех тех кто хоть однажды давал мне вдохнуть свою душу. Феникс ушел сам, оставив чужое во мне. Так что я могла наслаждаться порой пугающими видениями.

Это злило Данте, и я могла понять почему. Вместе с его, самыми сильными воспоминаниями, приходили чужие, в том числе и Хананеля. Демон каждый раз спрашивал что же я видела, а я не в силах ему солгать, делала очень больно напоминая о враге и сопернике.

Сопернике… Наверное даже для меня самой эти странные отношения останутся загадкой. Ненависть, душившая меня столько лет, прошла, подмененная жалостью к этому сильному, надломленному мужчине. Но и простить я не могла. Феникс же преследовал еще одну цель ‑ привязать стального асура к себе покрепче. Да, Хананель оправдал его надежды ‑ рискнул всем ради моей жизни. Феникс должен быть доволен. Хотя и Эзиана, так когда‑то звали молодое божество, нельзя осуждать ‑ он не понаслышке знал, что такое потерять возлюбленного, сам многократно убеждался.

И уж если быть честной, Данте мог вырвать из меня эти воспоминания и чуждую сущность, но результат мог бы выйти неожиданный. Ведь это стальной асур вытащил меня из пекла Аидого Пламени.

Очень скоро я заметила ‑ стоит мне уснуть этот трудогилик куда‑то сбегает. Так что недосыпание ярко сказалось на кругах под глазами и общей вялости самого демона. Я еще из вредности ему и днем спать не давала, отчаянно пытаясь поймать ночью. Только ничего не выходило, Данте упорно продолжал усыплять меня с помощью колдовства, а сам заниматься другими делами. Уж лучше бы нормально спал ночью, а все дела делал днем, как нормальный человек… или асур. Но нет, ему обязательно надо было сторожить меня, как будто я задумала что‑то плохое.

В нелегком деле поимки загулявшего женишка, помогла моя верная саламандра, единственная кто чихать хотел на запреты Данте. Как‑то в одну из подобных ночей она таки умудрилась меня разбудить, за что я была ей премного благодарна в эквиваленте одного сладкого пирожного.

Накинув на плечи халатик, я вышла на балкон и начала поджидать своего благоверного. Саламандра свернулась клубочком на моих коленях и сладко посапывала.

Он пришел, когда небо уже понемногу начало светлеть.

Не обнаружив меня на обычном месте, демон обежал всю комнату и только потом догадался выглянуть на балкон, где я уже заняла выжидательную позу. Окинув меня взглядом, Данте понял что это не сулит ему ничего хорошего и недовольно поморщился.

‑ Что ты здесь делаешь, родная?

‑ Свежим воздухом дышу. А тебе что не спиться милый?

‑ Вот прогуляться решил.

‑ И где же ты гулял? ‑ лилейным голоском пропела я. ‑ Целых шесть часов. Наверное пришлось далеко уйти. Или не далеко? К любовнице бегал?

‑ Лилит! ‑ широко раскрыл глаза красавец асур. ‑ Как ты могла подумать?

‑ Тогда может расскажешь где еще ты мог пропадать каждую ночь?

Данте поглубже вздохнул и наверняка пришел к выводу, что отпираться больше не получиться. Догадливый он. Вместо лишних слов асур уселся на высокий парапет и просквозил меня взглядом.

‑ У меня слишком много дел. Эта война… политика. Везде такая неразбериха твориться. В Вольске твоем тем более. И если с твоими родственниками еще как‑то можно договориться, остальные асур ни в какую слушать не хотят, слишком уж их Хананель напугал. Конечно твой брат помогает мне в меру возможностей, но и у него они не безграничны.

‑ С чего бы ему помогать тебе?

‑ По‑родственному. Я вполне доходчиво объяснил ему что являюсь твоим супругом, а разрешение на брак выдал еще ваш батюшка. Оказалось он подозревал нечто подобное. Но ваши подданные слишком напуганы. Так что приходиться объяснять ‑ асуры не такие кровавые монстры как видятся.

‑ И самое время для подобных доказательств ‑ ночь, ‑ сделала я выводы. ‑ Представляю, что подумала бы я прейди ко мне ночью такой типчик с рогами и хвостом убеждать что он вовсе не злой.

‑ Не утрируй, ‑ засопел Данте, понимая что его версия разваливается.

‑ А как я еще должна понимать тебя? И эти твои шастанья по ночам. Тебе дня мало?

‑ Я не хочу оставлять тебя.

‑ А еще ты не хочешь ничего мне объяснять. Данте, пойми, я не маленькая. Таких дел натворила, что самой на луну выть хочется. Я хочу разобраться во всем. Раз и навсегда.

‑ Мы и сами не до конца понимаем что же произошло, ‑ сдался он. ‑ Разбуженное заклинание снесло вражеские ряды огненной волной. Но почему‑то не тронуло не одного нашего человека или асура или эльфа, никого. А потом все закончилось. И ты умерла. Понимаешь, малышка, я чувствовал это. Чувствовал как тогда. Мне самому хотелось умереть. Зачем жить, если больше нет тебя. ‑ Он замолчал, и с минуту думал. А потом поднял на меня свои нестерпимо тоскливые глаза. ‑ Я знал что ты задумала. Знал, но ничего не смог сделать. Как дурак надеялся что это лишь моя разыгравшаяся фантазия, что ты не сделаешь, не посмеешь. А утром обнаружил пропажу твоего венца. Ты обманула меня как мальчишку, провела вокруг пальца, совсем задурив голову своими сладкими песнями. Ты меня чуть с ума не свела.

От его обвиняющего тона у меня сводило скулы и сильно хотелось плакать. Но я выдержала эту бурю и дождалась пока асур возьмет себя в руки.

‑ Мы до сих пор точно не знаем почему ты выжила. Наверное, свою роль сыграли все факторы разом. Тебя удалось каким‑то образом удержать на грани, а потом за дело взялось то что ты не совсем человек и наша с тобой связь. Она ведь сильней чем кто‑либо может предположить. И уж тем более создатель заклинания Джахим.

‑ Но это знал феникс, ‑ усмехнулась я. ‑ Знал и до последнего надеялся, что это поможет спасти меня. Знал, но не хотел давать мне такую эфемерную надежду раньше времени. Знаешь, Данте, ведь это он стоял за спиной создателя Джахим. Он готовил его для себя многие тысячелетия. Феникс вообще был очень расчетлив. Ты знаешь кем он был?

‑ Сияющий рассказал нам. Душа божества, проклятая за любовь к асуру.

‑ Нет, не за любовь, за попытку пойти ради этой любви против воли богов. После смерти его возлюбленной Эзиан чуть не сошел с ума, и только упрямство и вера удержали его на грани. Ведь молодой бог понимал ‑ ему больше никогда не встратеть ее, она ушла навсегда. Не мне тебе объяснять ‑ душа асура рождается и умирает вместе с ним, не зная перерождения.

Эзиан так и не мог смириться со смертностью возлюбленной и создал заклинание, вложив в него столько что потерял свою божественность. Эзиан сказал ‑ "народ асур получит душу, когда им в дар ее принесут".

За это заклинание и преданную сущность, его прокляли. Капитально так прокляли. Обрекая на вечные скитания и… каждая его любовь заканчивалась трагедией.

Перерождение за перерождением он не находил себе покоя. Он прошел все пути, все дороги. Он уходил из этого мира, надеясь спрятаться от проклятия в других вселенных, в других измерениях, в мире без магии, или мире где только она и есть. Но все тщетно. Его прокляли боги, и стоило ему сделать шаг на встречу своей любви, это обрушивалось на голову не только его, но и избранника.

Так же случилось и с нами. Больше двух лет я жила в относительном мире и спокойствии, но пришло время нам встретиться и… возникла преграда. Именно поэтому феникс так долго всеми силами пытался удержать меня подальше от тебя, любимый.

Так или иначе, но дух всегда думал как бы обойти законы богов и выиграть в этой битве. Он создал разрушительный Джахим, полностью подходивший под условия его заклинания. Он жил, он боролся.

А потом богам надоело. Надоело что от изгнанника страдает все сущее, надоело что мир теряет достойных, ведь мы никогда не выбирали простых путей и слабых друзей. А тем более возлюбленных. И боги заточили душу отступника в теле феникса. Это была идеальная ловушка, ведь эта птица раз за разом возрождается в самой себе.

А еще это была жуткая, мерзкая пытка. Фениксы помнят все, как дэвы. И жить предпочитают у асур.

Обычно жизнь в теле феникса было благом. Ее удостаивались великие, но слишком уставшие от перерождений, тревог и вообще жизни души. Но которым было любопытно, что же будет дальше. Моему духу было более чем любопытно.

Проходили столетия, и о нем кажется все забыли. И он решил рискнуть, снова пойти против богов. Возродиться в мире людей.

Единственный способ ему умереть, было заморозить себя во льдах. Поэтому я так и реагировала на холод. Душу не обманешь, она помнит ужас смерти.

Подозреваю, что здесь в игру опять вошли боги, не зря же сбежавший дух возродился в вольской принцессе. То ли им надоело с ним возиться, то ли они наконец решили дать асурам шанс, пусть даже в виде неспокойной девчонки.

Я росла, не зная о страшной судьбе своей души. И все было хорошо… пока не появились вы.

Дух увидел тебя, и вспомнил о синих глазах своей первой возлюбленной. Вспомнил и ожил.

Впервые он появился спасая брата. И появился в последнем жизненном образе ‑ феникса. Привык наверное. Со временем он начал давать мне почувствовать свою силу, говорить со мной, быть мной. Он наслаждался жизнью, которой у него не было вот уже тысячу лет.

А потом эта война. И он сунул мне в руки хрусталь Джахим.

За то время что я была аватарой, пришло сознание ‑ мы едины. Я и он. Только было поздно.

Заклинание Джахим не разрушило все, не смело всех, только потому что впервые за свою историю призывалось правильно. Не с гневом, не с болью, не с ненавистью, так как делали другие маги. Оно должно было прийти с любовью. Ради нее, во имя нее.

Феникс погиб, отдав душу ради тех, у кого она смертна. Ради тех, кого люблю.

Утерев ладонью слезы, я посмотрела на притихшего Данте.

Он сидел как и раньше, не отрывая от меня взгляда и тяжело дыша. Гибкий хвост, с начавшим отрастать синим кончиком раздраженно бил по камням. Губы сильно сжаты и без единой кровиночки. Разве что та тонкая струйка идущая от клыка, проткнувшего кожу.

‑ И давно ты знала все это?

‑ У меня было время подумать в Вольском дворце.

‑ Значит когда ты приходила к нам аватарой, все уже решила?

‑ Да.

Данте сжал виски и отвел от меня взгляд. Только я и так видела, да и чувствовала ‑ он зол, он в бешенстве… он сломлен.

‑ Кем я был для тебя все это время? ‑ Подойдя ко мне Данте сел на край лежанки и посмотрел в глаза. Сказала бы в душу, но теперь у меня ее нет. ‑ Кем я был для твоего проклятого феникса? Игрушкой, которой можно дергать за ниточки? Я ведь на все шел ради тебя, все делал. А ты использовала меня, вертела как только тебе хотелось. Ты… ты предала меня.

‑ Я… ‑ О‑ой!

‑ Ты предала меня использовав это Аидово заклинание. Ты решила бросить меня одного.

‑ Не одного.

‑ Это ты о Дайти? ‑ невесело оскалился он. ‑ Она пришла и рассказала мне все.

‑ Когда?

‑ На следующее же утро, после того как ты привела ее. Только в этом всем меня больше интересовало зачем ты это сделала. А Дайти просветила, она видите ли беспокоилась о тебе, ‑ едва ли не презрительно улыбнулся Данте. ‑ Ты ей понравилась. К тому Дайти оказалась умной женщиной, в отличие от твоего феникса. Она не поверила что я так легко приму ее. Неужели ты думала, что я такой дурак и не поинтересуюсь с чего бы Хананелю так взъестся на моего отца и меня? Мы уже давно раскопали всю эту историю. Только желания смотреть на нее у меня не было.

‑ Я думала тебе так будет лучше?

‑ Как, без тебя? Зачем мне душа с ее бессмертием, зачем мне весь мир. Все же боги очень эгоистичные существа, даже низвергнутые. Неужели ты не подумала что как Эзиан не смог смериться со смертью своей возлюбленной, я не смерюсь с твоей. Глупенькая девочка, ‑ коснулся он моей щеки. ‑ Если понадобится я перетрясу весь мир ‑ лишь бы ты была со мной. Пойми это. Бестолочь!

‑ Зачем сразу обзываться? ‑ уже чуть ли не плача спросила я.

‑ Любимая! ‑ нежно прошептал Данте, обнимая меня, и поднимая на руках. ‑ Просто верь мне.

‑ Подожди. Мне уже очень давно хотелось встреть здесь рассвет и убедьться что это не сон.

‑ Сон? Но разве во сне я могу сделать так? ‑ И нежно поцеловал меня.

Надо же, а я уже почти забыла каково это.

Это произошло на следующую ночь. Сегодня Данте никуда не уходил, и целый день мы провели вместе. Я открыла глаза, понимая все ‑ проснулась.

За окном давно ночь. Любимый мужчина спит, положив голову на мой живот. Занавеси треплет ветер. С балкона льется свет. Так какой свет?

Осторожно вылезая из объятий Данте, я очень старалась его не разбудить. Очень, но не на столько же что бы случайно попав локтем под дых, он не проснулся. Это меня насторожило даже больше странного мерцания за окном. Нагнувшись, я положила голову ему на грудь и прислушалась ‑ сердце стучало ровно и спокойно.

Накинула белый халатик, и отправилась проверять какого упыря там происходит. Иначе любопытство оставит от меня одни обгрызенные косточки.

Светилось небольшое облако, застывшее над мрамором пола. Но стоило мне выйти на балкон, вместо него встал высокий красивый мужчина с длинными темно‑каштановыми волосами и золотыми глазами. Если бы я не знала его ‑ преклонила бы колени, таким величественным и сильным он казался.

‑ Привет, малышка.

‑ И ты туда же, ‑ поморщилась я, едва скрывая улыбку.

‑ Ну со мной то можешь не вредничать. Я знаю, что тебе это нравится. Разве нет, Лилит?

‑ Ты прав Эзиан. Ты знаешь.

Он какое‑ то время помолчал, с полуулыбкой на красивых губах смотря на меня. А потом раскрыл объятья.

‑ Иди сюда, моя милая девочка.

Положив голову на плечо погибшего божества, я уже не смогла сдержать слез. Мне не хватало его. Не хватало все эти дни, всю эту пустоту в груди не смог заполнить ни мой любящий муж, не весь мир. Никто. Об этом знал только он ‑ Эзиан, мой бедный воскресающий феникс.

‑ Я тоже скучал, ‑ прошептал он мне на ухо. ‑ Лилит, мое бедное дитя. Прости меня.

‑ Тебе не за что просить прощение мое единственное божество. Не будь тебя ‑ я сделала бы то же самое. Но ты это я, не забывай. Что… я думала тебя больше нет.

‑ Не так легко убить бога. Мне дали возможность еще раз тебя увидеть. Как, спросишь потом, у своего мужа. Посмотри на меня Лилит. Я был в Асгарде. В царстве богов. Нужно было объяснить этим наглым сущностям как некрасиво с их стороны сваливать исправление своих ошибок на хрупкие женские плечи.

‑ Ну и как прошла встреча?

‑ На уровне.

‑ Асгарт устоял?

Эзиан рассмеялся.

‑ Частями ‑ да. А частями ‑ нет. Боги такие нервные. Как будто им жалко несколько лишних башен. Главное что пока они отвлекались я успел кое что захватить из их сокровищницы. Вот держи. Это для тебя, моя девочка.

В руке Эзиана лежало небольшое яйцо золотого цвета.

‑ Что это?

‑ Не спрашивай. Бери.

Но стоило моим пальцам коснуться скорлупы, как она треснула и осыпалась в руках Эзиана серым пеплом.

‑ Ой, я нечаянно!

Он улыбнулся и чуть дунул.

Горстка праха поднялась в воздух и закружилась. А затем вспыхнула.

Мне показалось что в пламени я что‑то вижу. Да, кажется крыло, глаза, клюв… о боги. Нет ‑ О божество.

Феникс!

‑ Теперь это твое. Твоя новая душа. Она совсем юная, но вам вдвоем будет хорошо.

‑ Эзиан. Но как?

‑ Нерожденная душа, может пробудиться. Запомни малышка ‑ я всегда буду с тобой. Но я должен уйти. И в то же время остаться. В своем дитя, в тебе. Прощай.

Эзиан пересадил птицу мне на руки, а сам обернулся облаком, все сжимаясь и сжимаясь, пока предо мной не повисла лишь маленькая искорка, блеснувшая в глазах молодого феникса, в его перьях, на кончике его языка.

Маленький феникс взлетел. Его перья мерцали в свете луны. Поднявшись, выше он камнем упал вниз, больно ударившись мне в лопатки. А затем исчез.

В груди разлилось тепло.

Я не забуду тебя ‑ ушедшее божество ‑ ведь ты осталось.

Пробраться назад так же тихо не удалось, стоило мне встать на постель одним коленом, меня ухватили за талию и повалили на шелковые простыни. Какое‑то время Данте смотрел мне в глаза, а потом с легкой улыбкой спросил:

‑ Так ему удалось.

‑ Данте, признавайся, что вы сделали?

Повозившись, демон устроился рядом со мной и, перебирая пальцами багряные волосы, принялся рассказывать.

‑ Как бы ты не пыталась это скрывать ‑ но я же видел, жизнь для тебя превратилась в мучение. Долго бы ты еще продержалась и не сошла с ума от этого, я не знаю. Мы с Сияющим едва ли не с первых дней окончания войны добивались того, что бы боги отдали тебе душу, все же ты играла в их игры, расплачивалась за их грехи. Но для богов слишком тяжело ‑ признать это. Правда и среди них нашлись готовые нам помочь. В том числе и твой любимый дядюшка Аид, кому как не ему знать толк в справедливости. Заручившись поддержкой, мы придумали кое‑что иное. Мне удалось упросить богов дать Эзиану возможность попрощаться с тобой. Ведь часть этой души все еще была у меня. Я же послужил в своем роде проводником.

‑ Вот почему ты не проснулся когда я на тебя наступила! ‑ озарило меня.

‑ А я думаю чего так больно. Жена называется ‑ чуть ли во сне не убила.

‑ Мало тебе, нечего у меня за спиной такие дела крутить, ‑ фыркнула я. ‑ Но как вам удалось уговорить Эзиана?

‑ А чего его уговаривать, он знал все лучше нас, ведь все это время был с нами, в моей груди. Сегодня ночью он явился в Асгард, к богам и устроил им разнос, доходчиво объяснив как не надо делать. Дурной у него характер, в кого интересно, ‑ хихикнул Данте. ‑ А заодно похитил чистую нерожденную душу. Соединил тебя, ее и то что от него осталось. Как и мне Эзиану очень хотелось, что бы ты жила и оставалась собой, а не бледной тенью прежней шабутной Лилит.

‑ Но… ведь это все не просто так. Чем ты расплачивался за это? И не говори что платы не было ‑ не поверю, за все надо платить.

‑ Я поклялся своей душой, что асуры не нападут на дэвов. И на другие разумные расы тем более. Правда оставил за собой право обороны. Все же с обретением бессмертия душ сила нашего народа многократно возрастает.

‑ Данте, это все? ‑ кольнуло подозрение. Ну не верю я в подобную благотворительность богов после того что они сделали с нами.

А он уткнулся носом мне в шею и какое‑то время просто лежал. Через пару минут Данте посмотрел на меня невозможно синими глазами.

‑ Я отдал воздушные крылья. Они ведь тебе так нравились.

Обняв своего мужа покрепче, я не удержалась и расплакалась.

‑ Прости меня, родная, но другого выхода не было. Я и себя бы отдал ради тебя.

‑ Мой чертенок. Я тебя и без крыльев и даже без хвоста буду любить. Но если тебя не будет ‑ мне и душа не нужна.

‑ Тогда чего плачешь‑то?

‑ А разве ваши женщины никогда не плачут от счастья?

Он улыбнулся:

‑ Просто я испугался, что вновь чем‑то обидел тебя.

‑ Нет. Спасибо! Я знала что ты найдешь выход. Мой возлюбленный всегда был сообразительным демоном. А крылья… у тебя всегда была лишняя пара, ‑ пожала я плечами. Потом приподнялась и поцеловала его в подбородок, затем в правый уголок губы, затем в левый… А потом завозилась и попросила, ‑ Посмотри, чего у меня там между лопатками чешется. Может крылья растут?

‑ Ага, и нимб светится, ‑ съязвил Данте.

‑ Могу же я помечтать.

Перевернувшись на живот, я убрала со спины растрепанные волосы.

‑ Ну что я могу сказать, ‑ протянул Данте голосом занудного врача, объявляющего испуганному пациенту о злокачественно опухоли. ‑ Чувство юмора у вас с Эзианом общее.

И демон созвал из воздуха большое зеркало. Позволившее мне увидеть свою спину и… э‑э, татуировку? Прямо под шеей сидел небольшой феникс распростерший свои золотые крылья на моих лопатки. Нет, конечно мило получилось, не спорю. Но я уже жалела, что не дала божеству в лоб при встрече ‑ заслужил.

Асур же ухмылялся.

‑ Просто так он ничего сказать конечно не мог.

‑ О чем ты? ‑ обернулась я к мужу.

‑ Это напоминание, но не для тебя, свою спину ты не видишь. Для меня. Что бы я не забывал с кем имею дело. Но это не к чему ‑ я люблю тебя и никогда не посмею сделать плохо. ‑ Нагнувшись он поцеловал меня в основание шеи, затем ниже, ниже…

Так, спать ему явно расхотелось. А Данте еще вчера обещал поехать со мной в Вольск. Ну правда у нас не получилось ‑ весь день мы вспоминали что очень соскучились друг по другу. Так что если и сегодня не получится… ну и ладно.

Хроники пикирующего дракона.

Здоровая тушка дракона резко пошла вниз, перепугав всех, кто наблюдал за ним с земли. Да и в небе творилось черте что. Я крепче вцепилась в уздечку и радостно взвизгнула, когда в паре метров от булыжной мостовой дракон взял в сторону, плавно приземляясь. Бросившиеся нам вдогонку пара асур, едва избежала радостной встречи с землей, хорошенько приложившись об оную.

Тряханув головой, оба брата‑акробата вскочили на ноги и грозно глянули в нашу сторону.

…Что бы тут же расплыться в глуповатой улыбке.

Нет, на меня им было уже глубоко плевать. Близнецы заметили русоволосую красавицу с желтыми змеиными глазами. Эти двое терпеть не могли вредную драконицу, но ее человеческая ипостась действовала на них как валерьяна на кота. Мы со Стаськой это знали и напропалую пользовались ‑ благо случаи не преминули подворачиваться.

Она откинула тяжелую косу за спину и оглянулась.

‑ Ну и где голуби его носят?

Я всхлипнула от смеха и покосилась на братьев‑асур. Бедненькие!

Приставленные ко мне стражи появлялись едва их вздорная Владычица замаячит на горизонте у границ Царств