ГЛАВА 29

 

На берегу пруда в аббатстве горели костры, и ночные мотыльки летали над водой, вглядываясь в яркие блики. То и дело к темному небу поднимались алые и золотые языки пламени. На праздник из своего уединенного жилища в Лесу Цветущих Мхов пришли даже Том и его красавица жена Роза.

Тарквин чувствовал себя великолепно. Он командовал своими зайчатами, которые накрывали на стол.

Скамейки и бревна поставили вокруг костра, все рэдволльцы уселись и принялись за еду.

Затем Тарквин достал маленькую гитару, немного побитую и поцарапанную, но все равно еще хорошую, настроил ее и сказал:

– Ну вот, звучит так же, как в тот день, когда я впервые сыграл серенаду для Рози и завоевал ее сердце. Эй, парни, становитесь по краям, дамы – в середину. Начинаем мыше‑кротовую кадриль!

Цап и Хвастопуз тоже кружились среди смеющихся и кричащих рэдволльцев, а Тарквин пел:

 

Давайте станцуем, друзья, кадриль,

Пускай кружится под лапами пыль,

Пускай веселится лесной народ

В аббатстве родном без забот и хлопот.

Раз‑два, поклонитесь друг другу

И чинно идите по кругу.

 

Жила в лесу одинокая мышка

И вот решила испечь коврижку.

Муку взяла, замесила тесто,

Для пирога приготовила место.

На счет три‑четыре – кружитесь,

Партнерам еще поклонитесь.

 

Вдруг смотрит она – для начинки нет вишен,

Ни в погребе нет, ни в кладовке под крышей.

Ужасно расстроилась мышка ‑

Не выйдет ее коврижка.

Пять‑шесть, попрошу реверанс и поклон

Танцорам веселым с обеих сторон.

 

И вот к нашей мышке зашел крот‑сосед,

Дружили они с самых малых лет.

«Ах, добрый сосед мой, пойдите

И вишенок мне принесите!»

На семь – встать на место всем нужно,

На восемь – похлопаем дружно.

 

И крот взял мешок и отправился в лес,

На вишню бесстрашно по сучьям залез.

На славу вишневый пирог удался.

Закончен рассказ, и кадриль тоже вся!

На девять – танцоры, кружитесь,

На десять – опять поклонитесь!

 

Давайте станцуем, друзья, кадриль,

Пускай кружится под лапами пыль,

Пускай веселится лесной народ

В аббатстве родном без забот и хлопот!

 

Запыхавшиеся и разгоряченные, танцоры разошлись по местам. Хвастопуз прошептал Цапу:

– Капитан, мы пойдем за сокровищами прямо сейчас?

За свой вопрос он был вознагражден здоровенным пинком.

– Никуда мы не пойдем, – проворчал капитан, – пока я не уверюсь, что мы сможем сбежать! Похоже, на танцы явились все!

Тарквин откашлялся и с официальным видом вышел на середину.

– Кхе‑кхе! Отец Сакстус, матушка Меллус и все звери добрые, мне выпала высокая честь начать конкурс певцов. У меня есть прекрасный приз для победителя. Как вы и сами видите, это сосуд для питья, иначе говоря, чаша, оправленная в серебро, с золотой инкрустацией и драгоценными камнями. Итак, кто первым исполнит песню? Кстати, мы должны поблагодарить нашу добрую матушку Меллус за то, что она предоставила нам такой приз. Поприветствуем ее! Когда приветственные крики стихли, Меллус поднялась и озорно улыбнулась:

– Спасибо тебе и всем остальным. А что касается первого исполнителя или исполнителей, думаю, я имею право выбрать их. По нашим рэдволльским традициям первое слово – гостям. Хвастопуз и Цап, не соблаговолите ли вы начать наш концерт?

Дружеские лапы вытолкали сопротивляющихся крыс на середину круга. Цап был не слишком‑то рад такому повороту дела.

– Нет, друзья, мы не певцы, правда, Хвастопуз?

– А мне нравится петь, капитан. Может, споем «О том, как вырезали команду „Ржавой цепи»«? Это хорошая песня.

Яростные протесты Цапа мгновенно утихли, когда Том сурово объявил:

– Если ты так стесняешься петь, на кухне всегда найдутся горшки, которые надо вымыть!

Это замечание и решило дело. Крысы встали, широко расставив лапы, после чего затянули хриплыми голосами:

 

Капитану «Ржавой цепи»

Сладко спится в глубине.

Теперь он в самом лучшем склепе

И упокоился на дне.

Теперь пусты его глазницы,

И на правах его гостей

Рыбешка мелкая резвится

Среди обглоданных костей.

На корабле был бой кровавый,

Повсюду кровь лилась рекой,

И был зарезан боцман старый,

За хвост повешен рулевой.

Когда команду утопили,

Пустив на корм морским зверям, ‑

Кого‑то сразу проглотили,

Кого‑то съели по частям.

 

Послышались возмущенные вопли малышей, а Хвастопуз и Цап, перейдя к следующему куплету, заспорили:

– Они содрали с кока шкуру ‑

Цап дал Хвастопузу по уху:

– Идиот, это не тот куплет! Я знаю, как дальше…

 

Отрезав уши часовому,

Они ему заткнули пасть…

 

– Хватит! Прекратите эту кровожадную балладу! – Раздраженная матушка Меллус бесцеремонно вытолкала крыс со сцены, пока Тарквин объявлял следующего конкурсанта:

– Простите, но песня крыс совершенно ужасная! Сестра Шалфея, может, ты споешь прелестную песенку о кукушке и малиновке?

После некоторых уговоров сестра Шалфея запела. Голос ее звучал громко и ясно, несмотря на ее почтенный возраст.

Уже наступила ночь, а концерт все продолжался: выступали с песнями, танцами, читали стихи. Хвастопуз наелся вволю. Его голова клонилась, глаза закрывались, подбородок опускался на грудь. Цап ущипнул его за нос и проворчал:

– Просыпайся, сонная тетеря, мы идем за сокровищами!

Мышонок и Фертил стояли гордо держа кубок. Сакстус вопросительно взглянул на старую барсучиху.

– Мне помнится, ты всегда называла мышонка разбойником и плутом, худшим из всех малышей? Разве не так, Меллус? – спросил он.

Старая барсучиха пожала плечами:

– Это не мешает ему и Фертил петь лучше всех. Ха‑ха‑ха, я еще никогда так не смеялась – «Песня пиратов аббатского пруда»! Они заслужили победу. А ты что думаешь, Симеон?

Слепой травник казался озабоченным.

– Что? – переспросил он рассеянно. – А, да, очень смешно…

Меллус видела, что мысли Симеона блуждают очень далеко.

– В чем дело, друг мой, ты устал? – обратилась она к нему.

Слепой нащупал ее лапу:

– Цап и Хвастопуз ушли, а я не успел пойти за ними…

– Да зачем тебе идти за ними?

– Потому что Цап задумал нехорошее. Раньше я все время следил за ними, куда бы они ни пошли. Они думают, что их преследует черная тень, потому‑то они еще и не напакостили. Но сегодня я замешкался, и они ускользнули.

Барсучиха решительно встала:

– Предоставь это мне – я их разыщу!

– Я догадываюсь, где они, – сказал Симеон и встал рядом с ней. – Они отправились выкапывать сокровища малышей у юго‑восточной стены.

Мышонок и Фертил в четыре лапы удерживали свой трофей – серебряный кубок, они, как водится, слышали весь этот разговор от слова до слова.

– Хур‑р, мы, это самое… покажем вам, где это! – сказала Фертил.

Цап копал украденным с кухни длинным ножом, Хвастопуз орудовал палкой, они копали и копали, пока палка Хвастопуза не провалилась в какую‑то дыру.

Цап тотчас же приказал своему боцману вылезти из ямы. Через несколько минут он откопал небольшую прямоугольную коробку – в таких на кухне Рэдволла хранили соль и специи. Она была деревянной, с медной полосой и сломанным замком. Капитан отряхнул коробку от земли, обтер рукавом и, улыбаясь от уха до уха, выбрался из ямы.

– Мы нашли сокровища!

С этими словами Цап перевернул коробку кверху дном и высыпал на землю ее содержимое. С минуту оба стояли безмолвно, глядя на сокровища… Это оказались обычные сокровища малышей – горсть заплесневелых желудей, цветные стеклышки, старые ленты, два пестрых перышка и поплавок.

Хвастопуз поскреб в затылке лапой:

– Это же детские игрушки!

Цап швырнул коробку в стену так, что она разлетелась на кусочки.

– Сокровища, как же! Я покажу «сокровища» этим мерзавцам!

Потихоньку обогнав Меллус и Симеона, оба малыша вынырнули из темноты прямо перед крысами. Мышонок ткнул пальцем в Цапа и дрожащим от ярости голоском завопил:

– Вы разбили нашу коробочку с сокровищами! В лапе Цапа блеснул нож.

– Я разрежу тебя на кусочки!

– Нет, капитан, не трогай малышей! – закричал Хвастопуз и вцепился в Цапа.

Боцман отлетел назад от сильного толчка. Цап кинулся с ножом на малышей:

– Я убью вас!

Он уже замахнулся ножом, когда Меллус, как молния, бросилась на него. Они вцепились друг в друга и с рычанием рухнули на землю. Симеон, вытянув лапы, пробирался вперед и подзывал малышей:

– Уходите оттуда, идите ко мне!

Хвастопуз застыл на месте, глядя, как Цап медленно поднимается с земли. Барсучиха осталась лежать, сжав лапой нож, словно пытаясь вытащить его из груди.

Тишину ночи прорезал пронзительный визг малышей. Симеон моргал незрячими глазами и повторял:

– Что такое, Меллус? Что случилось? Хвастопуз опустился на землю у неподвижного тела:

– Капитан, ты же ее убил!

– Сама виновата! – злобно пробормотал Цап.

Малыши, не переставая визжать, прильнули к Симеону. Цап жестоко усмехнулся и начал действовать. Он схватил кубок, который от страха выронили малыши, и пинком подтолкнул Хвастопуза.

– Как бы то ни было, мы убираемся отсюда не с пустыми лапами! Пошевеливайся, а хочешь – оставайся здесь, чтоб рэдволльцы разорвали тебя на кусочки, а я позабочусь о собственной шкуре! – И он крадучись направился к невысокой восточной стене. Хвастопуз шел за ним:

– Что ты наделал, капитан? Теперь нам надо бежать, и мы никогда не сможем вернуться обратно…

Цап врезал своему хнычущему боцману по физиономии.

– Заткни пасть и топай за мной, они скоро пустятся за нами в погоню, я тебя ждать не стану!

Хвастопуз молча кивнул и пошел в глубину леса вслед за капитаном.

Отец Сакстус сидел на земле у тела матушки Меллус, ошеломленный и онемевший. Тарквин проглотил слезы:

– Том, мы выследим убийц и покончим с ними еще до рассвета!

Том крепко сжал лапу Тарквина:

– Нет! Сначала мы упокоим матушку Меллус. Эти крысы заблудятся, они не знают троп в лесу. Я пойду один и оставлю их трупы муравьям!