Рассказывающая о том, как Ян Сюн Злой Гуань‑Со учинил расправу на горе Цуйбиншань, а Ши Сю Отчаянный сжег постоялый двор семейства Чжу

 

Мы остановились на том, как соседи задержали старого торговца Вана и повели его в управление округа Цзичжоу. В это время начальник округа приступил к делам. Пришедшие, стоя в ряд, опустились на колени и доложили:

– Старик этот нес на коромысле пирожки и рисовый отвар. Споткнувшись, он упал на землю и увидал, что в луже пролитого им отвара лежат два трупа: один – монах, другой – даос. Оба мертвеца совершенно голые; около даоса валяется кинжал.

После этого старый Ван сказал:

– Я давно живу тем, что торгую пирожками и рисовым отваром. Обычно я выхожу из дому во время пятой стражи, чтобы пораньше распродать товар. Но сегодня я встал раньше обычного и пошел вот с этим несмышленым пареньком. Я шел, не глядя под ноги, и, споткнувшись, упал и разбил все свои тарелки и миски. Милостивый господин, сжальтесь надо мной! Когда я увидел, что в луже крови лежат два трупа, я перепугался и стал кричать. Из домов вышли люди, задержали меня и привели сюда. Я надеюсь, милостивый господин, что вы правильно разберетесь в этом деле и отпустите меня.

Начальник округа приказал составить протокол и потом распорядился, чтобы квартальный старшина и следователь по уголовным делам в сопровождении стражников, свидетелей‑соседей и старого Вана, отправились к месту происшествия для обследования трупов убитых. Возвратившись в управление, они составили отчет, в котором говорилось:

 

«Убитыми оказались монах из монастыря Баоэньсы – Пэй Жу‑хай и даос Ху. Трупы обнажены. На теле монаха обнаружены четыре тяжелых раны. Рядом с даосом Ху найден кинжал, которым было совершено убийство. На макушке монаха имеется смертельная рана, очевидно нанесенная брошенным даосом кинжалом. Можно предполагать, что они сами покончили друг с другом».

 

Затем начальник округа приказал вызвать из монастыря монахов, чтобы разузнать, не известна ли им причина убийства, но никто ничего не мог сказать, и начальник не знал, какое вынести решение. Тогда присутствующий здесь следователь сказал:

– Монах совершенно раздет, и это указывает на то, что они с даосом совершили какое‑то неблаговидное, противозаконное дело, после чего убили друг друга. К старому Вану это никакого отношения не имеет. Пусть за него поручится кто‑нибудь из свидетелей, и всех задержанных можно отпустить. Монастырь должен похоронить убитых где‑нибудь в стороне. Кроме того, надо составить акт, что монах и даос убили друг друга, и на том дело покончить.

– Правильно, – согласился начальник округа и назначил чиновников для завершения этого дела. Но говорить об этом мы больше не будем.

Соседи, любители всяких сплетен, сложили такую песенку:

 

Непутевый Пэй Жу‑хай

По заслугам получил.

С богомолкою монах

В связь постыдную вступил.

Милосердия полна,

Не противилась она.

Как богиня Гуань‑инь

Допустила этот грех?

Поджидает ад святош,

Что возжаждали утех.

Он забыл, блудя в тиши,

«Наставление души».

Досточтимый наш монах

Наземь – гляньте‑ка! – поник.

На дороге рядом с ним

Лег даосский ученик.

Знаем мы: в аду My Лянь

Побывал, спасая мать.

Но страннее из‑за шлюх

В ад монахам попадать.

 

Нашлись также зубоскалы и в дальних переулках, которые, услышав эту песню, не желая отставать, сложили песенку по типу линьцзянсяньских стихов:

 

Целомудрие забыв,

Смерть себе накликал он.

Непутевый весельчак

Сам собой был осужден.

Обнажился наш монах,

И погиб, – и пал во прах.

Спит монах. Его вчера

Буйный послушник сразил.

Свой кинжал затем в себя

Спьяну послушник вонзил.

Из‑за дряни пребольшой

Вышел спор и грянул бой.

 

Так эти две песенки и распевались в разных концах города. А когда их услышала дочь старого Паня, она остолбенела; не осмеливаясь произнести ни слова, она глубоко и молча переживала эту беду.

В управлении округом кто‑то сказал Ян Сюну, что убиты монах и даос. Тогда он сразу догадался, в чем тут дело, и подумал: «Это, конечно, сделал Ши Сю… Напрасно я оскорбил его. Сегодня у меня будет свободное время, надо разыскать его и узнать всю правду».

И вот, когда Ян Сюн проходил мимо моста, он вдруг услышал, как его кто‑то окликнул:

– Дорогой брат! Куда вы идете?

Оглянувшись, Ян Сюн увидел Ши Сю.

– Брат мой, – сказал он. – А я никак не мог тебя найти!

– Зайдемте ко мне, почтенный брат, и потолкуем.

Ши Сю привел Ян Сюна в свою комнату на постоялом дворе, где он остановился, и спросил:

– Ну что, уважаемый брат, обманывал я вас?

– Брат мой, не сердись на меня, – отвечал Ян Сюн. – Я допустил глупость и после выпивки проболтался жене, а она перехитрила меня и оклеветала тебя, дорогой брат! Вот сегодня я и решил непременно разыскать тебя: казни или милуй меня.

– Уважаемый брат мой, – сказал на это Ши Сю. – Хоть я человек маленький и невежественный, но – честный, и тут уж никто меня не собьет! Опасаясь, чтобы вы не попались еще раз на удочку, я решил пойти к вам, уважаемый брат, и представить доказательства. – И с этими словами он вынул одежду монаха и даоса. – Вот все, что я содрал с них, – сказал он.

При виде этого в груди Ян Сюна вспыхнуло пламя ненависти, и он воскликнул:

– Дорогой брат, не сердись на меня! Я сегодня же ночью разрежу на куски эту паскуду и хоть немного отведу душу.

– Ну вот, опять вы за свое! – смеясь, сказал Ши Сю. – Состоите на правительственной службе, а законов не знаете? Вы не застали ее на месте преступления, значит нельзя наказывать. А если я говорю неправду? Зря загубите человеческую жизнь.

– Но разве я могу это так оставить? – возразил Ян Сюн.

– А вы последуйте моему совету, почтенный брат, – сказал Ши Сю. – Я научу вас поступить так, как делают добрые люди!

– Дорогой друг! Как же ты этому меня научишь? – спросил Ян Сюн.

– Слушайте. За восточными воротами города есть гора Цуйбиншань, – начал Ши Сю. – Это тихое и уединенное место. Завтра вы скажете дома: «Давно я не возжигал благовоний и не приносил жертв. Сегодня мы вместе с женой это сделаем». И отправляйтесь на гору, захватив с собой жену и служанку Ин‑эр. А я буду вас там поджидать. Встретившись лицом к лицу, мы их выведем на чистую воду. Потом, уважаемый брат, вы напишете бумагу о разводе и бросите эту женщину. Разве это не лучший выход?

– Дорогой брат! Зачем ты так говоришь? – возразил Ян Сюн. – Я же знаю, что ты совершенно чист и ни в чем не виновеy. Все это один наговор.

– Да не в этом даже дело! – сказал Ши Сю. – Я хочу, чтобы вы, уважаемый брат, знали всю правду.

– Ну, раз таково твое желание, брат мой, то мы так и сделаем, – согласился Ян Сюн. – Завтра же я приду на гору с этой тварью. Смотри, приходи, не опоздай!

– Ну, уж если я не приду, значит все, что я говорил, ложь, – сказал Ши Сю.

После этого Ян Сюн распростился с Ши Сю и, выйдя с постоялого двора, отправился на службу. Вечером он вернулся домой и вел себя как обычно. А на следующий день, как только рассвело, он сказал жене:

– Мне приснилось, что боги укоряли меня за то, что я давно уже не выполняю своих обетов. А ведь правда, я обещал устроить жертвоприношение в кумирне за восточными воротами, но до сих пор не сдержал слова. Сегодня я свободен и хочу выполнить обет: мы отправимся туда вместе с тобой.

– А ты иди один. Для чего мне туда тащиться? – возразила жена.

– Нет, этот обет был дан во время нашего обручения, и нам нужно вместе выполнить его, – отвечал Ян Сюн.

– Ну, в таком случае, – сказала жена, – мы рано утром позавтракаем постной пищей, согреем воды, помоемся и пойдем.

– Я еще должен купить свечей, денег из золоченой бумаги для жертвоприношения и нанять носилки. А ты пока помойся, сделай прическу и надень на себя украшения. Мы захватим с собой и твою служанку Ин‑эр.

Выйдя из дому, Ян Сюн зашел на постоялый двор к Ши Сю и сказал ему:

– Мы выйдем из дому сразу после завтрака, так что ты, дорогой брат, не запаздывай!

– Уважаемый брат, – попросил Ши Сю, – если вы отправитесь на носилках, то предупредите носильщиков, чтобы они остановились на – половине горы. А дальше вы втроем пойдете пешком. Я буду ждать вас в уединенном месте. Не надо, чтобы при этом были свидетели.

Договорившись с Ши Сю, Ян Сюн купил свечей, жертвенных денег и возвратился домой. Все сели завтракать.

Его жена, не подозревая о том, что ее ждет, старательно принарядилась. Ин‑эр тоже приукрасила себя. Заказанные носилки давно уже ждали у ворот.

– Ну, дорогой тесть, оставайтесь домовничать, а мы с женой совершим жертвоприношение и вернемся домой, – сказал Ян Сюн, обращаясь к старому Паню.

– Ну что ж. Делайте все как следует, да за меня там деертву принесите, – сказал старый Пань. – Идите, да возвращайтесь поскорее!

Женщина села на носилки. За носилками шла Ин‑эр, а позади нее Ян Сюн. Когда они вышли из восточных ворот, Ян Сюн шепотом приказал носильщикам идти к горе Цуйбиншань, пообещав щедро заплатить.

Не прошло и четырех часов, как они приблизились к горе Цуйбиншань. Эта гора находилась на расстоянии двадцати ли от восточных ворот города Цзичжоу и вся была усеяна могилами. Приглядываясь, можно было увидеть зеленую траву и белые тополя, но никаких признаков монастыря или кумирни там не было.

Когда они поднялись до половины горы, Ян Сюн приказал носильщикам остановиться и, подойдя к паланкину, отбросил занавеску и предложил жене выйти.

– Зачем же мы пришли на эту гору? – удивленно спросила она.

– Ничего, ничего, иди, – сказал ей Ян Сюн. – А вы подождите нас здесь, – приказал он носильщикам. – Вам незачем дальше идти. Подождите и получите на вино.

– Хорошо, хорошо, – отвечали те. – Мы подождем здесь.

Ян Сюн повел за собой жену и Ин‑эр.

– А почему же ты не захватил свечи и жертвенные деньги? – вдруг спохватилась жена.

– А я послал все это вперед, – отвечал Ян Сюн и подвел жену к древней могиле, где их поджидал Ши Сю.

Оставив под деревом свой узел, кинжал и палицу, Ши Сю вьццел и сказал:

– Невестка, разрешите приветствовать вас поклонами.

– Как же это вы очутились здесь, деверь? – удивленно бросила женщина. Ей стало страшно.

– А я давно жду вас, – отвечал Ши Сю.

– Ты говорила мне, – вмешался тут Ян Сюн, – что мой названный брат будто приставал к тебе, брал тебя за грудь и спрашивал, не тяжела ли ты? И вот здесь, где никого больше нет, мы должны все выяснить!

– Ай‑я! – воскликнула женщина. – Ну для чего вспоминать о том, что давно прошло?

– Невестка, как же ты можешь так говорить? – широко раскрыв глаза, зло спросил Ши Сю.

– Дорогой деверь, – отвечала женщина, – если ты ничего дурного не делал, так чего же ты добиваешься?

– Ай да невестка! Вот ловко‑то! – воскликнул Ши Сю и, развязав узел, вытащил одежду монаха Пэй Жу‑хая и даоса, бросил ее на землю и спросил:

– Ты узнаешь это?

Увидев одежду, женщина вся вспыхнула и ничего не могла сказать. Тут Ши Сю выхватил из‑за пояса кинжал и сказал Ян Сюну:

– Об этом деле надо порасспросить Ин‑эр!

Ян Сюн схватил служанку за волосы и, поставив ее на колени, закричал:

– Подлая тварь! Сейчас же говори всю правду, как они с монахом занимались блудом в келье? Как они договорились выставлять за воротами столик для возжиганий? Как заставляли даоса приходить и бить в деревянную колотушку? Говори всю правду, тогда я еще сохраню тебе жизнь! А утаишь хоть одно слово, – разрублю на куски!

– Милостивый господин! – воскликнула служанка. Я не виновата! Не убивайте меня! Я все расскажу!

И тут она стала рассказывать, как пили вино в келье монаха, как пошли наверх смотреть зуб Будды, как ей сказали, чтобы она спустилась вниз посмотреть, не проснулся ли старый Пань, и как на третий день к задним воротам дома подошел даос просить подаяние; хозяйка послала ее за связкой монет, а сама договорилась с даосом, что когда он увидит за воротами столик для возжигания благовоний, то должен тотчас же сообщить об этом монаху. Рассказала она и о том, как монах нарядился мирянином, и хозяйка, сорвав с его головы повязку, обнаружила лысую голову монаха; как в пятую стражу, когда раздавался стук колотушки, она открывала ворота и выпускала монаха, а за это хозяйка обещала подарить ей браслет, колечко и наряды; монах часто приходил по ночам и оставался до рассвета. Потом хозяйка дала ей еще несколько украшений и велела сказать хозяину, что Ши Сю пристает к его жене. Но я этого сама не видела и не осмелилась солгать вам, господин. То, что я сейчас рассказала, – истинная правда, и здесь нет ни слова лжи! – закончила служанка.

Когда Ин‑эр умолкла, Ши Сю произнес:

– Ну как, дорогой брат, теперь обо всем узнали? Уж, наверно, не я научил ее рассказать все это. Все же, дорогой брат, поговорите со своей женой!

Тут Ян Сюн ухватил жену и, подтащив к себе, заорал:

– Ну, подлая шлюха? Твоя служанка во всем призналась. Уж теперь тебе не вывернуться! Говори всю правду, и я пощажу твою подлую жизнь.

– Виновата я! – отвечала женщина. – Прости меня на этот раз, ради того, что я была твоей женой!

– Дорогой брат, – вмешался Ши Сю. – Все должно быть ясно для тебя. Пусть же невестка расскажет обо всем с начала до конца.

– Говори, подлая, скорее! – приказал Ян Сюн.

И тогда женщина подробно рассказала о своей преступной связи с монахом, начиная с того вечера, когда у них в доме происходило моление, и кончая ночными встречами.

– А зачем же ты, невестка, лгала моему старшему брату, что я пытался соблазнить тебя? – спросил Ши Сю.

– Как‑то мой муж пришел пьяный и стал бранить меня… Эта ругань показалась мне подозрительной, и я подумала, что, видно, вы, деверь, все знаете и рассказали ему. А дня за три до этого монах научил меня, что сказать в таком случае мужу. А по правде‑то, деверь, вы ничего такого, конечно, не делали!

– Ну вот, сегодня мы все выяснили, – сказал Ши Сю. – А теперь пусть старший брат решает, как знает!

– Дорогой брат! – отвечал вне себя Ян Сюн. – Сделай одолжение, сорви с ее волос украшения и стащи с нее одежду. А там уж я сам с ней справлюсь!

Ши Сю выполнил его просьбу. Тогда Ян Сюн, разорвав платье жены на полосы, привязал ее к дереву.

А Ши Сю тем временем снял украшения с Ин‑эр и, протягивая кинжал Ян Сюну, сказал:

– Уважаемый брат, незачем оставлять и эту тварь. Сорную траву надо вырывать с корнем!

– Это верно, – согласился Ян Сюн. – Давай‑ка, брат, меч, я сам с ними расправлюсь.

Ин‑эр, видя, что пришел ее конец, хотела было закричать, но Ян Сюн поднял меч и одним взмахом рассек ее надвое.

– Дорогой деверь! – закричала тут женщина. – Заступитесь за меня!

– Не мое это дело, невестка! – отвечал Ши Сю.

В эту минуту Ян Сюн подошел к ней и кинжалом вырезал язык, чтоб она больше не кричала, а сам стал ее бранить:

– Низкая и подлая потаскуха! Я было поддался на твой обман, поверил тебе, а ты хотела обмануть меня! Из‑за тебя я мог нарушить узы братства, и потом ты бы погубила меня! Есть ли сердце у такой твари, как ты?! Вот я сейчас узнаю.

И одним ударом меча он рассек грудь женщины, вытащил ее сердце и внутренности и повесил их на сосну. Потом он вырезал у нее все женские органы, а ее браслеты, украшения и прочее увязал в узел.

– Дорогой брат, – обратился Ян Сюн к Ши Сю. – Подойди ко мне. Нам надо договориться, как дальше быть. Любовники мертвы, с этим мы покончили, но где же нам искать убежища, куда идти?

– У меня есть такое место, – отвечал Ши Сю, – и я прошу вас, уважаемый брат, пойти туда вместе со мной.

– А где это место? – спросил Ян Сюн.

– Теперь, когда мы совершили убийство, нам ничего не остается, как идти в Ляншаньбо и присоединиться там к разбойникам.

– Обожди‑ка, – сказал Ян Сюн, – ведь у нас там нет ни одного знакомого; захотят ли они принять нас?

– Вы ошибаетесь, дорогой брат, – возразил Ши Сю. – Сейчас там находится известный всему вольному люду Сун Цзян, Благодатный дождь, из Шаньдуна. Он собирает всех достойных и храбрых удальцов Поднебесной. Мы с вами хорошо владеем оружием, и нечего бояться, что нас не примут.

– В любом деле трудно только начало, а потом становится легче, – промолвил Ян Сюн. – Надо остерегаться беды. Если взять к примеру меня, так, по‑настоящему, какой из меня чиновник? А я все же боюсь, что они не будут доверять мне и не согласятся принять нас в свой стан.

– А разве сам Сун Цзян не был писарем? – смеясь, возразил Ши Сю. – Но чтобы успокоить вас, я кое‑что вам расскажу. В тот самый день, когда вы, дорогой брат, заключили со мной братский союз, я сидел в трактире с двумя молодцами – один из них Волшебный скороход – Дай Цзун из Ляншаньбо, а другой – Парчовый барс – Ян Линь. Дай Цзун дал мне слиток серебра в десять лян. Это серебро и сейчас еще лежит в моем узле. Так что мы можем пойти в стан и обратиться прямо к Дай Цзуну.

– Ну, если все так, как вы говорите, – произнес Ян Сюн, – тогда я пойду достану денег на дорогу, и мы сразу же двинемся в путь.

– Как вы простодушны, дорогой брат! – воскликнул Ши Сю. – Да ведь если вы возвратитесь в город, все дело раскроется, и вас схватят. Тогда уж не уйдешь. У вас в узле есть и браслеты и украшения, а у меня с собой немного серебра. Да если бы нас и трое было, то и тогда бы на всех хватило. Зачем же еще деньги доставать? Нас могут поймать, и тогда нам не избавиться от беды! И без того это дело раскроется очень скоро; медлить нельзя, надо уходить за гору.

С этими словами Ши Сю взвалил на плечи узел и взял палицу, а Ян Сюн засунул кинжал за пояс и сжал в руке меч. Но в этот момент они вдруг увидели человека, который вышел из‑за сосны и сказал:

– Я долго слушал вас. И в этом спокойном, ясном мире, в этой обширной вселенной режут людей на части и бегут в Ляншаньбо к разбойникам.

Ян Сюн и Ши Сю смотрели на незнакомца, а он почтительно и низко поклонился им. Ян Сюн знал этого человека. Звали его Ши Цянь, родом он был из Гаотанчжоу, провинции Щаньдун, но сейчас слонялся в этих местах. Он запросто мог прыгнуть на крышу дома, ходить по заборам, перескакивать через стены и ловко выкрасть лошадь. Однажды в Цзичжоу его все же поймали и начали против него судебное дело. Но Ян Сюн выручил его. Прозвище Ши Цяыя было «Блоха на барабане».

– Как ты очутился здесь? – спросил Ян Сюн.

– Уважаемый господин тюремный начальник, выслушайте меня, – начал Ши Цянь. – За последнее время у меня не было никакой работы, и я занялся раскопкой древних могил в надежде найти какой‑нибудь клад. Когда я увидел, уважаемый начальник, что вы здесь делаете, я не осмелился выйти, боясь вашего гнева. А потом я услышал, чтв вы собираетесь в Ляншаньбо к разбойникам. Я маленький человек и могу заниматься здесь только мелким воровством. Но сколько это может продолжаться? Хорошо было бы, если бы я отправился вместе с вами, уважаемые братья, в горы. Не знаю только, согласитесь ли взять меня с собой?

– Там как раз собирают таких храбрых удальцов, как ты, – сказал на это Ши Сю. – Одним человеком больше – для нас ничего не значит, и если ты решил, так пойдем вместе с нами.

– А я выведу вас отсюда потайной тропой, – сказал Ши Цянь.

И они втроем отправились в Ляншаньбо.

Теперь вернемся к тем двум носильщикам, которых Ян Сюн оставил внизу, наказав им дожидаться его возвращения. Они прождали до захода солнца и не знали, что делать дальше. Пассажиры не возвращались, и носильщики стали потихоньку подниматься в гору. Там, на старей могиле, собралась большая стая ворон. Подойдя ближе, носильщики увидели, как вороны, громко каркая, рвали внутренности трупов.

Носильщики перепугались и бросились в город сообщить о случившемся старому Паню. Потом они вместе с ним отправились в управление округом заявить о преступлении. Начальник округа тотчас же послал на гору Цуйбиншань к месту преступления чиновника и судебного следователя с отрядом стражников. Закончив обследование, чиновники представили начальнику доклад, в котором говорилось:

 

«Нами установлено, что женщина по имени Пань Цяо‑юнь разрублена ударом меча надвое. А ее служанка Ин‑эр убита около могилы. Там же найден узел с одеждой женщин, монаха и даоса».

 

Прочитав доклад, начальник припомнил дело об убийстве монаха Пэй Жу‑хая и даоса и сам подробно допросил старого Паня. Старик рассказал о том, как его напоили пьяным в келье монаха и почему от них ушел Ши Сю.

Выслушав его, начальник сказал:

– По всему видно, что монах вступил с этой женщиной в преступную связь. А служанка и даос были их пособниками, Очевидно, Ши Сю, узнав об этом безобразии, убил даоса и монаха. И нет никакого сомнения в том, что Ян Сюн убил жену; и служанку. Надо поймать Ян Сюна и Ши Сю, и тогда мы узнаем, действительно ли дело было так, как я думаю.

И он тут же распорядился разослать приказ о розыске и аресте Ян Сюна и Ши Сю. Носильщики и все остальные были отпущены по домам впредь до вызова. А что касается старого Паня, то он купил гробы и похоронил убитых. И говорить об этом мы больше не будем.

Теперь вернемся к Ян Сюну, Ши Сю и Ши Цяню. Покинув Цзичжоу, они через несколько дней пришли в округ Юньчжоу. Миновав Сянлиньва, путники увидели далеко впереди высокую гору. Незаметно наступил вечер и они решили остановиться на ночлег на постоялом дворе, неподалеку от ручья.

Работник хотел было закрыть ворота, но тут увидел путников и произнес:

– Видно, издалека идете, уважаемые гости, что так поздно прибыли?

– Мы прошли сегодня больше ста ли, – отвечал Ши Цянь.

Работник провел гостей в помещение, где они могли устроиться на ночлег, и спросил:

– Уважаемые гости, вы сегодня ели горячую пищу? – Не прикажете ли приготовить что‑нибудь?

– Мы сами все сделаем, – сказал Ши Цянь.

– У нас нет других постояльцев, и на очаге стоят два чистых котла, можете ими пользоваться, если понадобится.

– А можно у вас достать вина и мяса? – спросил Ши Цянь.

– С утра было мясо, но его раскупили соседи‑крестьяне, – ответил работник. – А кувшин вина найдется.

– И то хорошо, – сказал Ши Цянь. – Ты пока принеси нам пять шэн рису, а там видно будет.

Работник принес рис и отдал его Ши Цяню. Тот помыл рис, вычистил котел и зажег огонь в очаге. Ши Сю в это время разбирал узел с вещами. Ян Сюн взял одну из шпилек и, передавая ее работнику, сказал, что это пока задаток за вино и что завтра они расплатятся за вое.

Взяв шпильку, работник достал кувшин с вином, открыл его и вместе с солеными овощами подал на стол.

Ши Цянь нагрел чан воды и предложил Ян Сюну и Ши Сю помыть ноги и руки. Затем он налил в большие чашки вина и пригласил своих друзей выпить; вместе с ними пил и работник. Оглядевшись, Ши Сю увидел с десяток хороших мечей, воткнутых в станки под карнизом, и спросил работника:

– А для чего это на постоялом дворе такое оружие?

– Хозяин оставил, – сказал слуга.

– А что за человек ваш хозяин?

– Уважаемый гость, – сказал на это работник, – вы из вольного люда, а не знаете, как называется наша местность. Видели впереди гору? Она называется гора Одинокого дракона; там есть трудно проходимый перевал, который также называется перевал Одинокого дракона. И на том перевале стоит дом хозяина постоялого двора! На тридцать квадратных ли тянется местность Чжуцзячжуан, что значит район семьи Чжу. Главу семьи зовут Чжу Чао‑фын. Есть у него три сына, известные под кличкой «Три храбреца семейства Чжу». Вокруг их поместья живет до семисот семейств. Все они арендуют земли хозяина Чжу, и на каждый дом выдано по два меча. Этот постоялый двор называется Чжуцзядянь. Здесь обычно проживает по нескольку десятков человек из поместья, поэтому и оружие оставлено здесь.

– Но для чего оно нужно? – допытывался Ши Сю.

– Отсюда недалеко до Ляншаньбо, – отвечал слуга. – Разбойники могут прийти к нам за провизией, и хозяин на всякий случай готовится к этому.

– Послушай, я дам тебе немного серебра, – предложил Ши Сю, – а ты дай мне взамен меч. Согласен или нет?

– Нет, я не могу этого сделать, – произнес работник. – Все оружие помечено, и я не хочу, чтоб меня избили палками по приказу хозяина. А хозяин у нас очень строгий.

– Я пошутил с тобой, а ты уж и струсил, – рассмеялся Ши Сю. – Пей‑ка лучше вино!

– Не могу больше пить, – отказался работник. – Пойду‑ка я лучше спать. А вы, уважаемые гости, чувствуйте себя свободно и пейте на здоровье!

Слуга ушел. Ян Сюн и Ши Сю выпили еще по чашечке, и вдруг Ши Цянь спросил:

– Дорогие братья, не хотите ли покушать мяса?

– Где же ты его достанешь? – поинтересовался Ян Сюн. – Ведь работник сказал, что мяса нет!

Посмеиваясь, Ши Цянь подошел к печке и вытащил оттуда большого петуха.

– Как ты достал его? – снова спросил Ян Сюн.

– Пошел я за дом оправиться, – продолжал Ши Цянь, – и увидел там в клетке петуха; потихоньку поймал его, отнес к ручью и зарезал. Потом притащил туда котелок с кипятком и сварил петуха. Ешьте, дорогие братья!

– Эх ты, – упрекнул его Ян Сюн. – Вором ты был, вором и остался!.

– Не успел еще сменить свое старое занятие, – рассмеялся Ши Сю.

Расхохотавшись, они разорвали петуха на части, наполнили; миски рисом и стали есть.

А работник, проспав недолго, проснулся от какого‑то беспокойства. Он тут же встал и пошел посмотреть, не случилось ли чего‑нибудь, и вдруг в кухне на столе он заметил объедки петуха, а заглянув в печку, увидел котелок с жирным супом. Тут работник побежал взглянуть в клетку, но петуха там не нашел. Возвратившись в дом, он с укоризной сказал:

– Уважаемые гости! Как же вы бесцеремонны! Решились зарезать петуха, который будил нас на рассвете.

– Тебе что, привиделось? – спросил Ши Цянь. – Я эту курицу купил по дороге и петуха твоего в глаза не видел!

– А куда же тогда девался наш петух? – спросил в недоумении работник.

– Не иначе, как дикая кошка его утащила, может быть хорек; а то и сокол унес его. Почем я знаю?

– Петух недавно был в клетке, и если не вы стащили его, так кто же мог это сделать? – продолжал настаивать работник.

– Ну ладно! – сказал Ши Сю. – Говори, сколько он стоит, я заплачу тебе, и дело с концом!

– Да ведь он же будил нас на рассвете! – твердил работник. – Мы без него не можем обойтись. И даже если вы дадите мне десять лян, этим делу не поможешь! Верните мне петуха!

– Кого ты думаешь застращать! – крикнул взбешенный Ши Сю. – А если я тебе ничего не заплачу, тогда что будет?

– Ну, вот что, почтенные гости, вы не очень‑то здесь расходитесь! – пригрозил работник. – У нас здесь не такие порядки, как на других постоялых дворах. Вот возьму да отправлю вас в поместье, а там вы будете отвечать как разбойники из Ляншаньбо!

Ши Сю рассвирепел и заорал:

– А если бы мы и были удальцами из Ляншаньбо, то как бы ты смог задержать нас, да еще получить за это награду?!

– Мы добром хотели заплатить тебе за петуха, – добавил разгневанный Ян Сюн. – А вот теперь не будем платить. Что ты с нами сделаешь, а?

– Воры! – вдруг закричал работник.

И в тот же миг из дома выскочили пять огромных детин без всякой одежды. Они набросились на Ян Сюна и Ши Сю, но последний, размахивая кулаками и нанося каждому из нападающих по удару, уложил всех на землю. Тут работник снова хотел закричать, но Ши Цянь успел ударить его кулаком в лицо, и оно так вздулось, что парень не мог и рта открыть. А избитые удальцы скрылись через задние ворота.

– Братья! – сказал тогда Ян Сюн. – Эти прохвосты побежали за помощью. Давайте‑ка поскорее покушаем и уйдем отсюда.

Наевшись досыта, они собрали в узлы пожитки, которые нашли в доме. Обувшись затем в джутовые туфли и подвесив к поясу свои кинжалы, они сняли со стены оружие и выбрали себе по хорошему мечу.

– Ну, будь что будет! – сказал Ши Сю. – А так спустить им нельзя. – И, подойдя к очагу, он взял пучок соломы, зажег ее и бросил в комнату. Крытая соломой хижина загорелась, и от легкого дуновения ветра пламя заполыхало; столб огня взметнулся к небу. Тогда три удальца вышли на тракт и пошли своей дорогой.

Они шли уже часа четыре, как вдруг увидели вокруг бесчисленное множество факелов. Их окружало человек двести.

– Спокойно, – сказал Ши Сю. – Мы уйдем тропинкой!

– Стой‑ка! – ответил Ян Сюн. – Может, мы их перебьем, а потом пойдем дальше?

Но не успел он договорить, как они уже были в кольце. Ян Сюн вышел вперед, позади стоял Ши Сю, а за ним Ши Цянь. Выхватив свое оружие, они начали бой.

Окружавшие их, не зная силы противника, смело двинулись вперед, размахивая пиками и палицами. Но когда Ян Сюн, взмахнув своим мечом, уложил сразу человек семь, то передние побежали, а те, что были позади, поспешно отступили.

Ши Сю, преследуя отступающих, также зарубил не менее семи человек. Остальные поселяне испугались и, думая лишь о том, как бы спасти свою жизнь, бежали без оглядки. Трое удальцов преследовали их по пятам. Но тут из травы кто‑то высунул два шеста с крюками и, зацепив одним Ши Цяня, утащил его в заросли.

Ши Сю бросился было ему на помощь, но в этот момент за его спиной показалось два таких же крюка.

К счастью, ловкий Ян Сюн заметил это и, взмахнув мечом, отбил крюки в сторону, а сам бросился в траву. Там раздались крики, и враг отступил.

Видя, что Ши Цяня уволокли, и не решаясь идти за противником, Ян Сюн и Ши Сю перестали думать о Ши Цяне. Осмотревшись по сторонам, они нашли дорогу и отправились дальше. Вдали еще мелькали огни факелов, но к ним никто больше не приближался, и по тропинке, на которой не было ни кустарника, ни деревьев, они пошли на восток. Подобрав раненых и связав Ши Цяню руки за спиной, селяне отвели его в поместье Чжуцзячжуан.

Вернемся, однако, к Ян Сюну и Ши Сю. Они шли, не останавливаясь, до рассвета и, наконец, заметили впереди деревенский кабачок.

– Дорогой брат, – сказал Ши Сю, – давайте зайдем в кабачок, нам надо подкрепиться, поедим, выпьем по чашке вина и расспросим о дороге.

Войдя в кабачок, они поставили у стены свои мечи и сели за стол. Подозвав слугу, заказали вина и рису. Слуга тотчас же накрыл на стол, поставил закуски, подогрел и принес вино. И вот, когда названные братья совсем уж было собрались приступить к еде, в кабачок вошел здоровенный детина. У него было широкое лицо с выдающимися скулами, широко расставленные глаза и большие уши. На вид он был некрасив и неуклюж. На нем была шелковая куртка чайного цвета; на голове повязка узелками вперед. Подпоясан он был белым шелковым кушаком; на ногах кожаные промасленные сапоги.

Входя в кабачок, он сказал:

– Господин приказал принести поклажу к нему в поместье!

– Все готово! – поспешно отвечал хозяин. – Я сейчас же посылаю!

Пришедший повернулся к двери.

– Быстрее! Не медлите! – приказал он и хотел было выйти за дверь, но тут заметил Ян Сюна и Ши Сю. Ян Сюн узнал пришедшего и обратился к нему с такими словами:

– Почтенный друг! Как это ты попал сюда! Ты и смотреть на меня не хочешь!

Неизвестный воскликнул:

– Благодетель вы мой! Да как же вы очутились здесь? – И, опустившись на колени, он поклонился Ян Сюну. Если бы Ян Сюн не встретил этого человека, то не случилось бы и того, что было предопределено свыше!

 

Три селенья, союз заключившие, скрылись бесследно:

С рыком тигры явились, погибель селеньям веся.

 

О том. кого встретил Ян Сюн, речь пойдет в следующей главе.