ПО КОМ ЗВОНИТ ЭЛЕКТРОННЫЙ КОЛОКОЛ

 

Я написала эту книгу по нескольким причинам.

Во-первых, кое-кто, кого я люблю, употреблял наркотики, чтобы справиться с жизненными проблемами. Он не был наркоманом, но, как и Пакс, балансировал на грани. Если бы он не обратился за помощью и не научился бы справляться с проблемами правильным способом, то ступил бы на темный убийственный путь, который кончился бы для него трагически. Я всегда буду благодарна ему за то, что он обратился за помощью, за то, что он признал проблему и много работал над собой, чтобы все исправить.

Во-вторых, несколько лет назад, в газете я наткнулась на статью, которая преследовала меня с тех пор, как я ее прочитала. Там говорилось о молодой матери, ребенке и преступнике. Они были в том же положении, что Пакс и его мама в этой книге, но, так или иначе, реальной матери и ребенку удалось спастись. Я думала об этой истории в течение многих лет, когда мой писательский ум блуждал в поисках новых героев. Я подумала о том, что случилось бы с мальчиком, если бы преступник убил его маму. Я решила, что он хотел бы жить в забвении. Там, где было бы безопасно и тепло. И вот так родилась история Пакса.

Эта история, на самом деле, о человеке, находящимся на грани. Возможно, в конце концов, он выбрал бы темную или светлую сторону. И он выбрал свет, даже при том, что свет более тверд, и требуется большей работы над собой. Мое сообщение через эту книгу для тех, кто находится в том же положении, балансируя на этом жутком выступе. Свет всегда побеждает, хотя это трудно. Оставайтесь сильными и живите в свету.

Слова: "Любовь никогда не слабеет" для меня очень много значат. Эти слова выгравированы на моем обручальном кольце, так же, как у Пакса и Милы.

Мои бабушка и дедушка были женаты в течение шестидесяти лет. Они были самыми мудрыми, нежными, самым и удивительными людьми, которых я когда-либо знала. Бабушка всегда мне говорила: "Любовь никогда не ослабнет, милая". Этого никогда не случится.

И, знаете, что? Она была права. Настоящая любовь никогда не ослабнет. Она будет идти все дальше и дальше. Человек может уйти, но любовь останется навсегда.

Любовь сильнее всего на свете. Вы поймете это через вещи, которые ничего не значат. Поэтому положитесь на нее, облокотитесь на нее. Охватите ее. Рассчитывайте на нее.

Любовь терпима, любовь милосердна. Это не зависть или хвастовство, это не высокомерие или грубость. Не настаивайте на своем, не будьте раздражительным или обиженным. Любовь не радуется проступкам, она радуется правде. Любовь все покрывает, всему верит, на всё надеется, всё переносит. Любовь никогда не слабеет.

 

 

ПО КОМ ЗВОНИТ ЭЛЕКТРОННЫЙ КОЛОКОЛ

У Сысоя. Художник: Александр Косничев

При всей моей любви к Греции было во время пребывания там и нечто неприятно меня поразившее. Например, электронные колокола, которые тогда как раз стали «входить в моду». Вмонтирована в стену алтаря такая изящная коробочка, вроде пожарного или электрического ящика. В нужный момент подходит настоятель, нажимает на нужную кнопочку (а их там несколько на выбор) – и вот тебе: «Тум, туру-рум тум ту-дум…» или: «Тили-тили бом бом…» Ну и так далее… Помнится, настоятель тогда просто сиял от гордости, показывая это новоустройство митрополиту и его маститым спутникам. А меня взяла оторопь и тоска. Да, конечно, я понимал, что это удобно и четко… но ведь не живое это все, как ни крути… Не на-ше!.. И когда мы шли крестным ходом, под пугающе механические звуки этой «музыкальной шкатулки» не скакало мое сердце, как Давид перед сенным ковчегом, а в смущении ежилось.

На днях, в Светлую седмицу, на добрых посиделках у благочинного зашел между священниками разговор на ту же тему: о пользе (или не пользе) электрических колоколов.

И вот один из сторонников электронного звона (к слову, бывший музыкант) в какой-то момент воскликнул:

– А что я должен делать, если у меня в селе нет звонаря?! Ну нету и все…

И в этот момент я понял, что главная тема нашего разговора вовсе даже не электронные колокола сами по себе, а вот что: нет людей!

А куда они подевались? Нет, сейчас вопрос не о демографической ситуации, хоть и это тема больная, а о том, что крещеный люд спит беспробудным сном, словно он и некрещеный вовсе. И мы печально разводим руками: «Не идут-с». И покорно выписываем электронные колокола… Только вопрос: кого эти колокола порадуют, и вдохновят, и разбудят?

Храмы вроде бы полны… На праздник… Но заканчивается служба, и остается горстка прихожан, желающих и готовых содействовать доброму служению Церкви в миру, в служении людям. Более того, поворачивается иногда еще язык у крещеных нехристей обвинять Церковь в том, что она «мало чего делает». Так чьими руками должна благотворить и добротворить Святая Церковь? Руками все тех же прихожан преимущественно. И вот сколько их готово к такой работе – таков и объем реально совершаемого добра. А остальные все подались в «премудрые критики».

Для кого мы вообще строим храмы, для кого золотим купола, звоним в колокола? Для Бога, конечно: Его славим, Ему поем, Его благодарим! И вопрос даже не в том, какими средствами мы это будем делать, а именно в том, чтобы мы – крещеные люди, которых, как известно в нашем славянском мире большинство, – это делали, и делали широко, мощно, сознательно, радостно, во всех тех званиях и состояниях, в которые нас призвал Господь. Если у нас некому звонить, некому пономарить, некому петь – это «тревожный звонок» для нас, людей, считающих себя церковными, напоминание о том, что нужно просыпаться самим и как-то будить округу: умолять, убеждать, объяснять, вдохновлять… так, чтобы, Богу содействующу, наполнялись наши храмы добрыми пономарями, и звонарями, и певчими, и чтецами, и художниками, и дворниками, и профессорами, и архитекторами… и всеми, всеми, кто исполняет нашу благословенную землю, чтобы их труд был жертвой благоугодной Господу.

В том-то и дело священника, между прочим, чтобы отыскивать людей, привлекать их к церковной жизни – в самом широком смысле, воспитывать, обучать, изыскивать к тому средства и возможности. Тогда и колокольный звон будет действительно делом Божиим, пением души православной, души, прославляющей Творца! А электронные колокола… если они и поют, то поют о пугающей пустоте, о том, что нет «народу Божиему» дела ни до храма, ни до службы, нет дела до души, до жизни ее вечной. Вот в чем беда, а не в колоколах даже.

Больше того, я представляю себе легко такие электронные колокола где-нибудь на приходе, где действительно «не хватает рук». Но такая ситуация воспринимается именно как набатная, как тревожное свидетельство удаления людей от церковной жизни, призыв к более горячей молитве, к прошению о том, чтобы Господь «послал делателей на жатву Свою». Электронные колокола (вполне допустимые как временная мера) именно и должны считаться допущением, временной мерой, но никак не нормой, к которой можно и нужно стремиться.

Конечно, есть приходы, где не хватает людей, и велик соблазн установить там электронные колокола, электронный хор (а почему нет?), электронного чтеца (этот уж точно будет читать отчетливо и внятно). И вы только подумайте, как все будет благообразно и стройно в этом чудесном храме, как благолепно… Но вот в чем проблема. Все это подменяет собой пусть неказистое и неумелое, но живое и волнительное участие живых людей в служении живому Богу. И одного только «внимания» прихожан в данном случае недостаточно. Да, мы знаем, что Господь не нуждается в делах рук человеческих. Но мы, мы сами нуждаемся в делах этих рук, и ног, и связок… Душа наша нуждается в том, чтобы и тело послужило Богу, и именно с усердием и любовью.

Мы строим храмы. Это нужное и правое дело. Но храмы эти должны наполняться людьми, любящими Бога, верующими в Него и желающими Ему поработать со всяким долготерпением и смирением. И главная задача церковного клира сейчас – пробудить народ к этой полноценной и творческой жизни.

Это вообще отдельная и большая тема – делание в церковной жизни. Может быть, в силу того что священников десятилетиями старались отторгнуть, оттеснить от «гражданской жизни», мы утратили традиции церковного делания, активного участия мирян в церковной жизни, начиная с колокольного звона и заканчивая тем, что называют сегодня социальным или общественным служением. Вот к этому «воцерковлению окружающей среды», а правильнее сказать – к возвращению всех крещеных людей к полноценной деятельной, созидающей жизни – и должна сейчас стремиться всеми силами Церковь. Вовлекать людей в новую жизнь, основанную на началах православной веры, православного понимания добра и созидания.

В одном из старых, дореволюционных еще, церковных журналов я как-то прочел статью об электрическом освещении в храме. И так там все убедительно было расписано в смысле, что не надо электричества, что и не поспоришь… И тем не менее, все мы видим, что получилось в реальности… Жизнь, и в то же время материальная, внешняя жизнь Церкви, меняется, и в этом нет ничего странного и предосудительного. Так что, конечно, отметать огульно все изобретения человеческого разума не стоит, но и осмотрительность и рассудительность нам тоже не помешают.

Возвращаясь к любимой Греции, скажу еще вот что: там вообще много нововведений, для нас неожиданных и даже странных. Например, в каждом храме там на престоле стоят микрофоны, и храм озвучен чудесно, так что священник у престола, произнеся возгласы вполголоса, предупредительно пододвигает затем микрофон следующему священнику. Но это еще можно понять и объяснить, потому что до людей в храме доносится именно живое, непосредственное служение, удобнее раскрывается его содержание и смысл.

То же и с колоколом. Хотя… К колоколу вообще на Руси отношение особенное – как к благовестнику… проводнику непосредственной и живой молитвы.

Так что средства служения Богу могут быть самыми разными, но главное – должно быть это повседневное, живое, непосредственное служение самых разных неравнодушных, добрых и воодушевленных верой людей.

К слову, придя впервые на греческую литургию и не обнаружив в алтаре ни вина, ни просфор, я изумился:

– Как служить будем?

– Так люди принесут, – отозвался как о чем-то само собой разумеющемся на мое изумление монах.

– А если не принесут? – спросил я.

Тут уже озадачился мой собеседник.

– Да не было ни разу такого, чтобы не принесли, – ответил он растерянно.

И вот этот эпизод о многом говорит, об отношении простых людей, прихожан к храму, об осознании своей ответственности за полноценную церковную жизнь.

Так что если в Греции устанавливают электронные колокола, то причина тому, уж будьте покойны, не в нехватке рук.

У нас же все обстоит иначе.

На днях мы пошли Пасхальным крестным ходом по селу, и вот примечательная картина. Стоят два мужичка с небритыми, слегка помятыми физиономиями. Стоят они, курят и разговаривают. По виду – наши, славяне. И не алкоголики, не опустившиеся какие-то личности, а нормальные, обычные мужички. И вот проходит мимо них крестный ход с крестом, хоругвями и иконами, священник (то бишь я) кричит этим добрым мужичкам: «Христос воскресе!» И знаете, какая следует реакция?.. А никакая! Они даже не поворачивают голов, продолжают курить и разговаривать между собой. И не подумайте, будто они не поняли, что это именно к ним обращен был возглас. Все они поняли, не могли не понять. Но просто проигнорировали пасхальное приветствие. И в переводе на русский язык это означает вот что (прости Господи!): «Какие-то придурки ряженые шатаются по селу, чего-то кричат. Чего на них внимание обращать?» Вот это позиция, к сожалению, еще многих и многих крещеных – я подчеркиваю, крещеных – людей. И это называется духовным омертвением в разной степени запущенности в разной вероятности исцеления. Духовная болезнь, которая сама себя не осознает до тех пор, пока не вступит в конечную, «острую» фазу. Но тогда, к сожалению, лечение бывает уже невозможно.

Что делать? Будем стараться в первую очередь молиться об исцелении нас, грешных, и этих несчастных, а потом и общаться с ними, потому что другого пути у нас нет.

Ну и напоследок еще одна зарисовка… В тот же день, перед самым крестным ходом, в том же селе понадобилось причастить на дому старушку. И вот в окружении ее среди всех соседей – «братьев-славян» никого не нашлось, кто бы согласился привезти на машине священника. Согласился только татарин. Ну, я уже потом только узнал, что этот человек татарин, а так, по обыкновению святых дней, садясь в машину, возвестил шоферу радостно:

– Христос воскресе!

Он помолчал секунды три, видимо размышляя о чем-то, а потом ответил уверенно:

– Воистину воскресе!

Священник Димитрий Шишкин

 

4 мая 2012 года