Глава 2: Растраченная впустую ненависть 9 страница

 

Вскрикнув, Малфой приземлился на спину, руками он за загривок удерживал огромного серебристо-белого волка.

 

«Белый волк, – коченея от ужаса, подумала Гермиона. – Белый волк, тот самый, что убил гхейрона и преследовал меня».

 

Зеленоглазый прянул ближе и, мягко погладив её волосы, прошептал девушке на ухо:

 

– Это наш король, Разиэль, Der Blitz Konig. Властелин Молнии. Теперь он и твой повелитель.

 

Белый волк вонзил клыки в руку юноши. Завопив, блондин попытался выцарапать хищнику глаза, потом схватил за оскаленную морду, бездумно пытаясь оттолкнуть от себя зверя. Волк, не разжимая челюстей, изменился, тело его мгновенно перетекло из звериного в человечье. На месте хищника сидел теперь коленопреклонный мужчина. Он ухмылялся, задиристо посверкивая льдисто-голубыми радужками глаз. Буйно растекшаяся по его плечам негустая копна волос, в свете костра показалась ей смешением всех оттенков красного: ржаво-рыжие, кроваво красные, ярко оранжевые и темные локоны.

 

Разиэль вырвал клыки из предплечья Малфоя и безо всяких усилий, перехватив слизеринца за запястья, прижал ладони к вискам сопротивляющегося юноши. Огрызнувшись, волк слизнул с губ кровь и подался вперед – вырвать добыче горло.

 

Малфой дернулся вверх и клыки скрежетнули о клыки. Не ожидавший такого отпора Разиэль, отпрянул от слизеринца, мгновение спустя юноши исчезли. Теперь у подножия холма рычали друг на друга два белых волка.

 

Два. Белых. Волка.

 

Второй волк тоже казался крупным, больше обычного серого, но мельче оппонента, радужки его глаз отливали серым, а не голубоватым, шерсть казалась скорее белой, чем серебристой, он поджимал переднюю окровавленную лапу. Шкура его была не целиком белоснежной, на загривке виднелась не заметная спереди черная четырехлучевая отметина, чем-то напоминающая по форме алмаз.

 

«Малфой».

 

Гермиона заворожено выдохнула.

 

«Анимаг. Малфой – анимаг».

 

Внезапно обрели смысл все подозрительные странности, что она отмечала за ним с начала их путешествия, но, не задумываясь, отметала, как малозначительные. Его умение выживать в одиночку, начисто отсутствовавшая боязнь дикого леса, добытая им дичь (часто без единой царапины от ножа), ночное зрение и, наконец, навыки следопыта, благодаря которым он легко находил её, как бы далеко гриффиндорка не уходила.

 

Это объясняло и те два случая, когда волк сначала гнал её к лагерю, а потом подальше от него. Малфой в волчьем обличье, должно быть, был тем хищником, что принудил её повернуть обратно к лагерю, когда Гермиона убежала в дождь. Второй волк, Разиэль, отгонял её от стоянки – подальше от Малфоя.

 

Разиэль вновь превратился в человека и со злоехидной улыбочкой на губах уперся в блондина колким, изучающим взглядом, словно слизеринец выдал на гора презабавнейший трюк. Малфой не отстал и так же вернулся в человечий облик, но продолжил по-волчьи зло щерить зубы. Юноши неторопливо распрямились и смерили друг друга взглядами. Разиэль выглядел на пару лет старше и сантиметров на десять выше Малфоя, а еще крепче, здоровее и рельеф его мускулистого торса смотрелся намного выигрышнее. Но волк вряд ли испытывал недостаток в пище, в то время как они добрый месяц провели, питаясь практически подножным кормом.

 

В волосы волчьего вожака были вплетены узоры из золотых украшений и лента с перьями, что змеилась ниже лопаток. На левом ухе сверкала крупная клипса с длинной подвеской, а на мочке правого – пусета с лунным камнем. Шею перечеркивала узкая полоска короткого ожерелья из вертикальных полированных косточек, отделанных золотом, а между ключиц свисала пара перьев, что мели кончиками по груди волка. Спину Разиэля укрывал плотный шерстяной плащ, что был закреплен на плечах стальными змейками и перехвачен меховой оторочкой-ремешком на уровне бедер. Штаны волка были пошиты из голубоватого материала тончайшей выделки, а ступни – босы.

 

– Чего тебе? – прошипел Малфой, сжимая кровоточащую руку и морщась от боли.

 

Губы Разиэля исказила глумливая, чуть диковатая усмешка. Говор у волчьего короля оказался мелодично-протяжный:

 

– Я не привык вести бесед с добычей.

 

Стая встретила слова вожака одобрительным воем и задиристым смехом.

 

– Прикончи его! – завопил один из волков, а несколько подхватили клич: – Пусти его на трапезу для нашей новой сестры!

 

«Мерлин всемогущий, они задумали скормить мне Малфоя».

 

– Он тощий и костлявый. Давайте найдем ей что-нибудь получше!

 

– Мы не станем отдавать его сестре! – возразил кто-то. – Его мясо уже с душком. Он него разит виверном и Дракханом.

 

– Он несет метки Бога!

 

– Ну и что! Он на нашей земле! Он – наша добыча!

 

Разиэль окинул разбушевавшуюся стаю недовольным взглядом:

 

– Молчать!

 

Волки разом подобострастно припали к земле и, подвывая, стали наперебой подставлять вожаку шеи и животы. Зеленоглазый и другие, оставшиеся в человечьем обличье, склонили головы в низком уважительном поклоне.

 

Сполна насладившись произведенным эффектом, Разиэль обернулся к Малфою:

 

– Я готов подарить тебе шанс. Спасайся бегством, а я за тобой поохочусь. Если ты окажешься быстрее, то выживешь.

 

– Подавись своим шансом! – ощерив зубы, выплюнул обуреваемый бешеной яростью Малфой.

 

Гермиона видела, что парень боится. Серые глаза его поблескивали сумасшедшим огоньком, подсказавшим ей, что слизеринец четко осознавал сколь исчезающе мала для него вероятность выбраться из сегодняшней переделки живым. Ей, наверное, следовало бы порадоваться его возможной гибели, но нет. Гермиону просто с души воротило от всего происходящего.

 

– Уж не взбрело ли тебе в голову отбить её у нас? – Разиэль повернулся и взглянул на гриффиндорку, но та трусливо отвела глаза, ненавидя себя за слабость. Улыбка волчьего вожака превратилась в самодовольную усмешку, – Я хотел сделать её своей. Но раз ты вздумал её вернуть, то сразись за неё со мной.

 

– Нет, – холодно отрезал Малфой, с ненавистью буравя противника взглядом, и отряхнувшись, осмотрел раненую руку. Вздувшиеся желваки на скулах, яснее слов свидетельствовали о его яром нежелании встречаться с ней взглядом, – Оставь её себе.

 

У Гермионы кровь застыла в жилах. Она забыла, как дышать. Девушка отказывалась верить своим ушам. Считанные минуты тому назад она, молча, смотрела на его удаляющуюся спину, но слова Малфоя ранили гриффиндорку куда хуже и много больнее. Ошибки быть не может. Он действительно решил бросить её. Гермиона хотела выплеснуть обиду на слизеринца криком, осыпать его проклятиями, но не могла и слова молвить.

 

Она это заслужила, да, но ненависть к нему за это предательство переполняла её не меньше чем вина за свои проступки.

 

Вожак склонил голову набок:

 

– А ты не лукавишь, – удивился он.

 

– Да. Всё чего я хочу – безопасный проход сквозь твои владения. Это ведь твоя земля?

 

Волк кивнул:

 

– Да, я правлю этим анклавом.

 

– Тогда оставь девчонку себе и позволь мне уйти, – его голос не дрогнул, Малфой звучал уверенно. – Иначе я перед смертью постараюсь перебить побольше твоих пушистых ублюдков.

 

«Он использовал меня как разменную монету. Да как он посмел?»

 

Разиэль задумчиво провёл языком по губам:

 

– Я отсюда чую ритм, что выбивает твое сердце. Твой пульс источает страх.

 

– Я положу добрую половину твоей стаи, прежде чем вы меня убьете.

 

– Сомневаюсь, – лицо Разиэля потемнело. – Я не дам тебе уйти. Я не могу позволить Богу заполучить еще одного сторонника.

 

– О чем ты? Что за Бог? – в голосе Малфоя прорезался неподдельный интерес. Волки уже не первый раз упоминали Бога, но Гермиона была настолько поглощена всем происходящим, что не приметила этой немаловажной детали.

 

– Смертнику об этом рассказывать не к чему. Ты – наша добыча.

 

– Брось ломать комедию и ответь, наконец!

 

– Для щенка ты слишком громко лаешь, – с легкой усмешкой на губах шагнул к слизеринцу Разиэль. – Беги!

 

– НЕТ! – дернулся, но не отступил Малфой, стало очевидно, что парень намерен драться.

 

– Ты упускаешь свой единственный шанс спастись, – нараспев подзадорил его Алекос.

 

Волки взволновались промеж себя и, ощерив клыки, рыком отозвались на слова зеленоглазого. Малфой остался неподвижен, лицо его стало мрачнее, под маской ярости затаилась паника. Разиэль предупреждающе поднял руку, и волки, виновато скуля, раздались, отходя от слизеринца.

 

Немного помедлив, вожак повернулся к блондину:

 

– Так и быть, – задумчиво начал он. – Бьемся один на один. Против меня у тебя нет никаких шансов, но это более… забавно… чем ты против всей стаи. Победи, и сможешь уйти.

 

– Звучит заманчиво, – бравада Малфоя пропала в туне.

 

Разиэль коротко хохотнул:

 

– Так защищайся же! – и, не договорив, обернулся волком и прыгнул на слизеринца.

 

Гермиона едва успела заметить, как ошеломленно вытаращился Малфой, а перед ней уже столкнулись два белых волка. Крупный зверь тут же отшвырнул противника, и Малфой с жалобным воем отлетел прочь. Волчий вожак вновь молниеносно наскочил на него, они сцепились и, утробно рыча, закружились смерчем, в котором мелькали оскаленные зубы. Шерсть полетела клочьями. Стая вокруг гриффиндорки бесновалась, заходясь оглушающим разноголосым воем, от которого волосы становились дыбом.

 

Глазам Гермионы предстало ужасающее зрелище. Смотреть, как хищники дерут друг друга в клочья, оказалось неописуемо страшно. Через несколько минут один из них умрет. Это казнь, кровавая и беспощадная расправа. Гриффиндорке невыносимо было видеть это.

 

– Хватит! ДОВОЛЬНО! – заорала она, пытаясь вырваться из рук поглощенных разворачивающимся действом волков. Алекос лишь аккуратно сжал пальцы на её предплечье.

 

Гермиона едва различала кто где. Хищники с самозабвенной яростью рвали друг друга, марая кровью белую шерсть. Челюсти волков мелькали, смазанные резкими движениями. Звери кружились в смертоносном вихре. Но Разиэль крупнее, сильнее Малфоя и волк наверняка на голову превосходит слизеринца как боец. Вскоре стало ясно, что вожак одерживает верх.

 

Разиэль не лгал, говоря, что у парня нет шансов.

 

Волк сбил Малфоя на землю и, подмяв под себя, прянул к холке, целя в шею – рвануть мощными челюстями горло, убить, одним ударом вырвав трахею. Малфою оставалось только отчаянно отбиваться.

 

Один из сцепившихся волков испустил пронзительно-жалобный вой, Гермиона тотчас догадалась, что это её спутник. Стая бешено взревела. Разиэль вцепился в холку противника и, вновь сбив его с ног, стал рвать, мотая слизеринца по земле, будто тряпичную куклу.

 

 

«Отчего я не радуюсь? Малфой продал меня, но его хитроумный план не сработал. Предательство вышло боком и укусило за задницу его же самого. Дословно. Забавно. Да нет же, просто уморительно смешно. Как раз то, чего я так хотела. Месть за всё разом...»

 

– СТОЙ! ОТПУСТИ ЕГО! – горло уже саднило от криков, охрипшая девушка едва слышала себя за схваткой и бесившейся вокруг стаей.

 

Малфоя испустил еще один болезненный взвой, вырываясь из челюстей противника, но слизеринец уже едва держался. Разиэль, не дав противнику ни секунды, чтобы перевести дух, вновь ринулся в атаку.

 

– Он настоящий вожак стаи, – отвлекая её, шепнул в ухо Алекос. – Разиэль в любой момент может убить этого глупца, но вожак дает ему шанс сразиться. Долго это не продлиться.

 

– Вы – хуже зверей! – крикнула Гермиона, отталкивая зеленоглазого волка. – Он вам не как добыча нужен! Твой вожак убивает Малфоя забавы ради! Остановитесь!

 

– Ты не понимаешь, – мягко ответил Алекос, не своя глаз со схватки. – Это необходимо.

 

Малфой-волк взвыл от боли, лапы его заплетались от усталости, анимаг не сумел удержаться, споткнулся, упал на бок и остался лежать, тяжело дыша.

 

Вот и всё. Малфой слишком слаб, схватка закончена. Он выглядел жалко: съёжившийся и дрожащий зверь, шкура измарана кровью и волчьей слюной. Сейчас он умрет.

 

Гриффиндорка и хотела бы зажмуриться, да не могла. Словно её околдовали, как тогда Хмури с фотографиями. Гермионой овладело всепоглощающее чувство абсолютной беспомощности.

 

Время замедлило бег, будто, кинопленка отматывала режим слоу мо.

 

Разиэль прыгнул на поверженного, с хищным изяществом изгибаясь в воздухе для последнего смертоносного удара.

 

– ДРАКО!

 

Малфой-волк обернулся человеком, взглянул на летящую на него клыкастую смерть и… усмехнулся.

 

Разиэль извернулся в воздухе, пытаясь изменить траекторию, но опоздал. Волк врезался в человека, и Малфой, согнувшись от мощного замаха, с хрустом вонзил клинок меж ребер навалившегося волка.

 

Огромный зверь испустил оглушительный предсмертный вой и упал на блондина. Оба покатились по земле, Разиэль отпрянул и судорожно отполз от обидчика. Он отступил от парня, едва волоча лапы, но свалился, не пройдя и пары шагов. Волк истекал кровью, тяжелое дыхание с влажным присвистом явно указывало на пробитое легкое.

 

Стая замерла в ужасе. Гермиона раззявила рот и широко распахнула глаза.

 

Малфой же дико хохотал.

 

Гриффиндорка на время схватки напрочь позабыла про кинжал. Малфой этой ошибки не допустил. Он дал вожаку оттаскать себя, намеренно поддался ему, позволил волку самому привести себя к позабытому клинку. Он лишь притворялся обессилившим, ради того чтобы незаметно вытащить из земли оружие.

 

Малфой дергано выпрямился, кровь превратившая лицо в красную маску капала с его губ и ощеренных в злой усмешке зубов, в руке он держал готовый к бою, ярко пульсирующий и звенящий потусторонней мощью клинок. Юноша сплюнул кровь.

 

– Да, пускай я человек. И волк. Но в первую очередь я – слизеринец! – хрипло провозгласил он.

 

С разных сторон полетел злобный рык, вся стая в мгновение ока повернулась к нему и подобралась, готовясь отомстить. Малфой нетвердо переступил, крепче сжал рукоять ножа и чуть пригнулся, принимая оборонительную стойку.

 

Один из волков прыгнул.

 

– СТОЯТЬ!

 

Все замерли и оглянулись на Разиэля. Он обернулся в человека, двое волков в человечьем обличье помогали ему встать на ноги.

 

– Вы смеете нарушить данное мной слово? – прорычал волчий вожак, красные волосы упали на лоб, закрывая лицо и идеально оттеняя алую, капающую с губ кровь. – Он выиграл бой. Не трогайте его.

 

Даже послушно поджав хвосты, волки всё равно колебались.

 

– Но… – попробовал возразить кто-то.

 

– Молчать! – громко рявкнул Разиэль и согнулся пополам, кашляя кровью и хрипло дыша. Помощники поддержали его за плечи, а когда вожак поднял голову, на лице его играла ухмылка. – Мальчишка выиграл. Я ошибся, недооценив его. Беспечность наказуема.

 

Он повернулся к Малфою и, смерив его взглядом, слегка склонил голову. Слизеринец лишь надменно усмехнулся в ответ, не возвращая любезность и источая запредельное высокомерие.

 

– Я был не прав, полагая, что ты окажешься легкой добычей, маленький брат, – произнес он с сожалением.

 

– Я тебе не брат, – мрачно отрезал Малфой.

 

– Полагаю, это можно изменить. Присоединяйся к нам. Оставайтесь в стае вместе.

 

– А иди ка ты на хуй! Мне с вами не по пути. Я должен отсюда выбраться.

 

Улыбка Разиэля померкла:

 

– Ты обрекаешь себя на судьбу много хуже смерти. Лучше бы ты умер от моих клыков.

 

Тишина ненадолго окутала поляну, пока Малфой силился понять сокрытое в словах вожака послание.

 

– Кто вы такие? – наконец вымолвил он.

 

– Мы Sturmjager. Охотники Грозового Шквала, – поведал Разиэль, осторожно присаживаясь среди соплеменников. Волки тут же принялись слизывать с вожака кровь, некоторые завели грустную и сочувственную волчью песнь.

 

– Это не ответ на мой вопрос, – разъяренно выплюнул Малфой, начав мерить кругами поляну от снедавшего его нетерпения.

 

– Другого ответа ты не получишь, – предостерегающе рыкнув, оборвал его Разиэль

 

– Тогда расскажи мне о Боге.

 

– Мы не упоминаем имени Его, но зовем Его – Fresser. Поглотитель. Хотя, с тех пор как вы очутились здесь, Он стал именовать себя иначе. Иди в том же направлении, что прежде и перед закатом второго дня ты встретишься с Ним.

 

– Чутье подсказывает мне, что встреча эта вряд ли обернется для меня большой удачей. Ваши земли… все эти земли вообще…они какие-то нехорошие. Подскажи, как отсюда выбраться?

 

– Отсюда нет выхода. Оставайся с нами, – медленно и четко сказал Разиэль, словно Малфой его не слушал.

 

– Но мы ведь как-то сюда попали, а значит, обратный путь существует!

 

– В наш мир можно попасть лишь через Бога и выбраться тоже лишь через него, – нетерпеливо пожал плечами волчий вожак. – Это пустая затея.

 

– Тогда покажи, как пройти к людям, – потребовал Малфой. – Должно же быть здесь хоть какое-то людское поселение!

 

– Эти земли не для людей, – вожак погладил по голове одного из соплеменников и тот преданно забил хвостом по бокам. – Их здесь попросту нет. Вы – первые за две сотни лет.

 

– ДА НЕТ ЖЕ! Я их видел! – вызверился Малфой, и по стае волков прокатилось глухое, недовольное ворчание. – Хорош врать, я с вами всё равно не останусь. Я выиграл схватку. Рассказывай где люди!

 

– Попридержи язык, щенок, я не вру! – сердито прошипел Разиэль. – Ты видел ложь. Люди здесь погибают быстро. Они не покидают этих земель. Никогда.

 

Зло сжав зубы, Малфой уставился себе под ноги:

 

– Тогда куда мне идти?

 

Волк посмотрел ему в глаза:

 

– Твои дела меня не касается, – и, отвернувшись, сосредоточил всё свое внимание на Алекосе. – Приведи девушку.

 

– Ладно, сам найду дорогу. И на том спасибо, ублюдочная ты шавка. Подавись этим, ебучий лапозадиратель, – зло сплюнув, Малфой развернулся и, даже не взглянув на спутницу, захромал прочь.

 

– Убирайся с моей земли! – оскалив зубы, огрызнулся в спину слизеринцу Разиэль.

 

Алекос поднял Гермиону с колен и, пока она пыталась прикрыться обрывками рубашки, потянул за собой к вожаку. Гриффиндорка до скрипа стиснула зубы, её распирало неуёмное желание проклясть Малфоя, но она понимала, что как только откроет рот, то тут же разрыдается. А плакать перед ним она не собиралась больше никогда. Она не позволит себе разреветься как какая-то беспомощная девчонка. Пускай гордость порвана в клочья, но она из последних сил цеплялась за эти обрывки. И всё же, когда девушка услышала, что Малфой остановился, с губ её сорвался приглушенный всхлип.

 

Она оглянулась и заметила слизеринца у самого края поляны, он замер на самой границе леса. Малфой стоял неподвижно, не оборачиваясь, словно прежде и не спешил как можно скорее отсюда убраться.

 

Алекос и пара других волков потянули девушку вниз, заставив её опуститься прямо на колени Разиэлю, буквально, сесть на него верхо?м. Волки всё так же удерживали её руки за спиной, умно?, ничего не скажешь, ведь иначе, Гермиона тут же попыталась бы выцарапать волчьему вожаку глаза.

 

Разиэль оказался так близко, что гриффиндорку окутал его запах: свежая сосновая хвоя, замешанная на глубоком, бархатистом, похожем на кофе аромате с легчайшим отголоском резкого металлического привкуса свежей крови. Подавшись ближе, он так же как сородичи принюхался к ней, и девушка отвернулась. Челюсти её оставались крепко сцеплены, но глаза полнились слезами, её сжигала ненависть ко всем скопом. Вожак легонько провел пальцами по её бокам, огладил плавный изгиб спины.

 

– Убери руки! – яростно прошипела она. Разиэль приподнял брови, в остальном не изменившись в лице, а потом в отместку за неповиновение потянул Гермиону на себя, пока её грудь не коснулась его торса. – Прекрати! – в этот раз мольба прозвучала уже полновесным всхлипом.

 

швиньк

 

От резкого металлического звука все словно по мановению волшебной палочки замерли на полувздохе. Малфой стоял всё там же, но в руках он теперь держал обнаженный клинок и угрожающе им поигрывал.

 

Разиэль тихонько усмехнулся и принудил Гермиону повернуть голову лицом к себе. Её взгляд, – вобравший в себя всю ненависть, боль и унижение, что довелось пережить этой ночью гриффиндорке, – вперился в глаза волка. Лицо вожака смягчилось.

 

Он поцеловал её в лоб и, чуть отодвинувшись, повелел:

 

– Отпустите её.

 

Алекос перевел округлившиеся, удивленные глаза на Разиэля.

 

Малфой резко повернулся и недоверчиво выпалил:

 

– Что?!

 

Волчий вожак прижался скулой к обнаженному плечу Гермионы и проникновенно взглянул на зеленоглазого соратника:

 

– Ей неприятно наше внимание. Я бы предпочел, чтобы она присоединилась к нам по доброй воле. Отпустите её с мальчишкой. Он все равно уже не жилец. А когда парнишка погибнет или оставит её, она сама воззовет к стае, и мы с радостью примем её.

 

Многие волки завиляли хвостами.

 

– Да, дайте ей выбрать самой!

 

– Пусть наша будущая сестра решит!

 

Алекос и волки за спиной девушки осторожно разжали удерживавшие её ладони. Гермиона тотчас вскочила с колен Разиэля и, прикрывая руками грудь, попятилась, чуть сгорбившись от обуревавших её чувств.

 

– Ну же, сестренка? – мягко спросил Алекос. – Чего ты хочешь? Остаться с нами или уйти с мальчишкой? Наш властелин милостиво позволил тебе выбрать самой.

 

– И ваша стая, и его общество мне даром не нужны, – отчеканила гриффиндорка.

 

– Не пори чушь! Оставайся с ними, – рыкнул Малфой.

 

Она вздернула подбородок и ощерила на него зубы:

 

– Я не желаю тебя слушать! Не смей со мной говорить! Я сейчас как раз подумываю, не откликнется ли Разиэль на просьбу прикончить тебя.

 

Вожак смерил её проницательным взглядом:

 

– Так ты этого желаешь? А ты останешься со мной, если я соглашусь?

 

Но Гермиона и бровью не повела, слишком уж была поглощена прожиганием Малфоя взглядом. Гордо расправив плечи, девушка по-царски величаво проговорила:

 

– Раз мне дали право выбора, то я выбираю остаться сама по себе. И требую, чтобы ни один из вас, слышите, ни один, не посмел больше приближаться ко мне!

 

– Будь по-твоему, Гермиона, – с нотками неприкрытого разочарования ответил Разиэль. – Но помни: мы придем за тобой, когда мальчишка умрет.

 

Обняв себя руками, гриффиндорка отвернулась и, не мешкая, скрылась в лесу. До неё долетел шелковистый, чуточку небрежный голос Разиэля:

 

– Малфой… я однажды слышал это имя.

 

Притормозив, Гермиона прислушалась.

 

– Ре’лойт ээдаи мевнокс, – прошипел волчий вожак, но даже на расстоянии, и направленные не на неё, слова воткнулись в мозг словно ледяная рапира.

 

Гермиона поспешила прочь, не дожидаясь ответа Малфоя.

 

Овеваемая холодным ночным воздухом кожа тут же покрылась несчетными стадами мурашек, лес тонул в непроглядной тьме, но Гермиона не обращала на это внимания. Гриффиндорка прямо таки жаждала как можно быстрее отсюда убраться. Она сослепу запиналась о корни и путалась в буреломе, но радовалась ночной поре. Тьма, что спрятала Гермиону от посторонних глаз и притупила чувство чудовищной незащищенности, осталась её единственным покровом.

 

Пару минут спустя она заметила, что Малфой увязался следом за ней. Слизеринец нёс факел, свет от него рассеивал окутавшую её тьму, и Гермиона обняла себя ещё крепче, желая обернуть защитной пеленой вокруг себя саму ночную тьму. Девушка остановилась, не поворачиваясь к нему лицом. Приблизившись к ней, парень зашагал медленнее, а потом замер ненадолго – догадалась она по воцарившейся тишине. Но потом до её ушей вновь долетел шелест листвы под ногами слизеринца.

 

– Держи, – низким голосом произнёс он, и накрыл её плечи мантией.

 

Она вцепилась в одежду и, торопливо просунув руки в рукава, щёлкнула застёжкой, развернулась и отвесила Малфою размашистую пощёчину. Он зашипел от боли, и девушка запоздало спохватилась, вспомнив, что он ранен, а потом подумала, кровоточат ли укусы, но мысли о его страданиях зажгли в ней лишь свирепую и беспощадную радость.

 

– Ты… – голос ей изменил. – Ты… даже не знаю, как тебя назвать. Но это было бы худшее и самое недостойное из всех возможных прозвище.

 

Он промолчал.

 

– Ты сполна насладился местью? Вряд ли, уверена, ты остался разочарован, что они не убили меня на месте. Зато, понаблюдав, как волки сначала раздели, а потом облапали меня, ты, должно быть, воспринял это как компенсацию за то досадное упущение, – голос, гриффиндорки снова сорвался, она отчаянно перебарывала слезы. – Понравилось зрелище? Думаю, я это заслужила. Моя недальновидность не позволила даже предположить нечто подобное. Глупая, я должна была предусмотреть такой исход.

 

Отняв ладонь от покрытой испариной и покрасневшей от удара щеки, Малфой измождённо уронил запятнанную кровью руку, и бестрепетно встретил её взгляд, в его зрачках плескалось лишь спокойствие:

 

– Да, заслужила, двуличная ты сука, но ушел я не ради мести.

 

– Ну конечно, ты просто променял мою жизнь на свою свободу. И не смей врать, что вовсе не собирался меня бросать, а просто отходил, когда тебя поймали волки.

 

– Ты права. Я бы просто ушел прочь, – ровно, безэмоционально ответил он.

 

Гермиона рвано выдохнула, слёзы жгли глаза.

 

Малфой продолжил, чеканно роняя взвешенные фразы:

 

– Альтернатив у меня не было. Что я мог сделать? Спрыгнуть посреди стаи и порвать волков голыми руками? – спокойный голос Малфоя медленно полнился гневом. – Используй я кинжал – и, убив одного-двух, обессиленный лег бы там же, а оставшиеся волки прикончили бы уже меня. А реши я сразиться с ними, обернувшись зверем – меня бы вмиг порвали в клочья.

 

Теперь настала её очередь молчать.

 

– Против целой стаи мне бы ничего не оставалось, кроме как выбросить свою жизнь на ветер. Зато ты бы от такого исхода осталась в восторге, верно? – тон его становился ниже, слова теперь сочились ядом. – Ты бы хотела, чтобы я рискнул жизнью ради тебя и умер, безуспешно пытаясь выручить тебя, какой бы безнадежной не казалась сложившаяся ситуация. И что с того, что любая попытка оказалась бы бесполезна. Плевать, что будет со мной, но возможно ты сумела бы ускользнуть, пока волки пожирали мой труп.

 

Гермиона замотала головой и снова обняла себя:

 

– Ты мог бы попытаться! Мог бы предпринять хоть что-нибудь, а не уходить прочь!

 

– Ну да, прямо как ты тогда?! – выплюнул Малфой, скривившись от недовольства самим собой. – Дерьмо, я вовсе не об этом хотел сказать. Вот тебе неопровержимый факт: я умер бы так или иначе, а ты все равно осталась бы там. Скажи ка, что хорошего в том, что мы оба погибли бы, а?! Хоть один из нас должен вернуться домой. Раз положение настолько безнадежно плачевно, что, кажется, пиздец уже наступил, то кто бы из нас не остался жив, он свободен просто уйти. Гриффиндорский героизм выручает лишь в сказках, а в реальности такая самозабвенная глупость неминуемо ведет к смерти.

 

– Ты просто трус!

 

– А ты лицемерка! – уже громче отозвался он. – Будь на том холме не я, а твой распроклятый Потный дружок, ты сама вопила бы, умоляя его удирать быстрее и спасаться в одиночку. Чтобы защитить его, ты бы пожертвовала собой с радостью. Но раз на холме оказался я, то тебе было плевать, переживу я эту заварушку или нет. Я для тебя лишь инструмент, и ты злишься, что не смогла использовать меня, как хотела.