Магия — это состояние сознания.

Всё, существующее в Космосе, прикреплено к на­ме­рению Бога cвязующими звеньями [101]. Маги занима­ют­ся обсуждением, пониманием и использованием этих связующих звеньев. И особенно они заняты тем, что очи­щают их от того, что привнесено обычными делами их повседневных жизней. Магия на этом уровне оп­ре­де­ляется как процедура очи­щения звена, связы­ва­ю­ще­го воина с намерением Бога.

Цель магов заключена в достижении состояния пол­ного сознания... Это состояние сознания предполагается как прямо противоположное смерти.

Нагвали являются посредниками. Их энергия позволяет им направлять мир, гармонию, смех, знание — прямо из Источника и передавать всё это своим спутникам.

КОММЕНТАРИИ КАРЛОСА КАСТАНЕДЫ [102]

Лучший метод учёбы, я думаю, это поместить себя в ситуацию, в которой обнаруживаешь, что ты — ничто. Остальные пути — от собственной гордости. Если мы не следуем этому, то мы проводим наши жиз­ни в выяснении того, кто нас любит, а кто нет. (Но на­до по­нять), что это — не имеет значения.

Дон Хуан изображал гордость монстром с 3000 голов. Не имеет значения, сколько голов ты отрубишь, их всё равно остаются сотни. Главная задача — не ре­а­гировать. Если ты реагируешь — ты пропал. Ты не можешь обижаться на тигра, когда он нападает на тебя, ты просто отступаешь в сторону, чтобы пропустить его мимо.

Без врагов мы — ничто. Иметь врагов, жить со знанием беды, несчастья — это одна из форм нашего существования. Мы должны освободиться от этой фор­мы, но это займёт время. Вначале надо стать тем, кто борется. Это — наш первый уровень.

Моя свобода зависит от безупречного существова­ния; только этим я могу изменить мою судьбу и поки­нуть этот мир полностью.

Ни технология, ни правительство не могут в доста­точной степени изменить мир, чтобы удовлетворить ну­жды людей, понимающих, в конечном счёте, что им предстоит умереть. Новый мистицизм заявляет, что Просветлению должно быть отдано предпоч­те­ние по сравнению с проектами социальных изме­не­ний.

Чтобы разрушить уверенность, что мир таков, как вас этому обучили, вы должны выучить новое описание мира — магию — а затем удерживать старое и новое вместе.

Европейцы обращаются со своими телами, словно они — предметы. Мы наполняем их алкоголем, плохой пищей и тревогой. Когда происходит что-то неладное, мы думаем, что в тело извне вторглись микробы. Дон Хуан не верит в это. Для него болезнь — это дисгармония между человеком и миром.

Мы находимся в тесной связи со всем живым. Что-то изменяется всякий раз, когда мы намеренно на­но­сим вред растительной или животной жизни.

Мы так важны и принимаем себя так серьёзно, что забываем, что мир — это великая загадка, которая бу­дет учить нас, если мы слушаем.

Если нет никакого способа узнать, имею ли я ещё одну минуту жизни, то я должен жить так, словно это — мой последний момент. Каждое действие является последней битвой воина. Поэтому всё следует делать безупречно. Ничего не следует оставлять незакон­чен­ным. Эта идея явилась очень освобождающей для ме­ня. У меня больше нет никаких незаконченных дел, ни­что не отложено и не связывает меня. Вот я здесь раз­говариваю с вами и могу никогда не вернуться в Лос-Анджелес. Но это не имело бы никакого значения, по­тому что я позаботился обо всем, прежде, чем при­ехать.

Не много мужества требуется, чтобы взорвать какое-нибудь здание (имеется в виду революционный терроризм), но для того, чтобы бросить сигареты, или прекратить быть тревожным, или оставить внутреннюю болтовню, — вы должны переделать себя. Реальная реформа начинается здесь. (Однажды) дон Ху­ан ска­зал: "Я не могу вообразить, как... (это­го че­ло­ве­ка) заботят тела других людей, в то время как он не любит своё собственное тело". (Тот непрерывно курил).

Воинам рекомендуется не иметь никаких материа­ль­ных вещей, на которых могла бы фокусироваться их сила. (Надо) фокусировать её на Духе, на действительном полёте в неведомое.

(Потеряв "человеческую форму"), я чувст­во­вал се­бя отрешённым, не ощущающим воздействий со сто­­роны. Во мне не осталось никакой — ни открытой, ни скрытой — неприязни к кому бы то ни было. Это бы­ло ощущением отстранённости, способности погрузиться в момент и не иметь никаких мыслей ни о чём другом вообще. Действия людей больше не воздейст­вовали на меня, потому что я больше не имел никаких ожиданий вообще. Странный покой стал руководящей си­лой в моей жизни. Я чувствовал, что, всё-таки, вос­при­нял одну из концепций жизни воина — отре­шён­ность.

Дон Хуан говорил, что отрешённость не означает ав­томатически и мудрости.